скачать книгу бесплатно
Когда Марина вышла, Селим швырнул недокуренную папиросу в пепельницу, встал с кровати и нервно заходил по комнате. Он был зол. Но не на Марину, а на отца. «Да, отец совсем не считается со мной. Зачем он привёз её? Я же не бычок, которого он хочет запереть в хлеву с понравившейся ему тёлкой. Нет, такому не бывать! Я сам устрою свою личную жизнь! И никто меня за Марину не осудит. Ведь она сама хотела близости со мной. В чём тут моя вина? Вот только как всё объяснить Фариде?.. Ну почему я не рассказал ей обо всём сразу как только получил письмо? А теперь, когда Марина с ребёнком находятся в доме, сделать это будет намного труднее. Фарида такая, что может повернуться и уйти, даже не выслушав меня до конца. И дело ведь не только в Фариде. Ещё неизвестно, как отнесутся к этому её родители. Будь они простыми людьми, может, и не придали бы большого значения случившемуся. Поворчали бы, и всё, и смирились бы ради счастья дочери. Но мать Фариды – актриса, а отец – замминистра культуры. У них столько высокомерия, самолюбия. И, конечно же, они мечтают о более достойном муже для своей единственной дочери, чем я – сын бедного аульского муллы. Узнав, что у меня есть сын, они могут запретить Фариде встречаться со мной. И она не будет противиться. Хотя… Фарида – девушка современная. И может не посчитаться с волей родителей. Тем более я перед ней ни в чём не виноват. Всё ведь случилось до встречи с ней…»
Селим присел на стул, погасил в пепельнице дымившую папиросу и, уставившись на ковёр, стал вспоминать, как он познакомился с Фаридой.
Это случилось июньским вечером. Селим задержался в гостях у своего бывшего школьного товарища – хирурга Султана, с которым не виделся несколько лет. Домой возвращался поздно. Шёл не спеша. Да и куда ему было торопиться! Ведь дома его никто не ждал. Вдруг он услышал крик девушки:
– Хулиганы! Вы что делаете?! А ну, убирайтесь отсюда!
Селим посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос, и увидел во дворе двухэтажного дома трёх парней. Они топтались по клумбе и обрывали розы.
– Иди-ка сюда, красоточка, – сказал заплетающимся языком один из них. – Мы тебя… – И похабно выругался.
Селим, не раздумывая, бросился к парням. Они были пьяны, и он легко справился со всеми троими. После небольшой потасовки парни разбежались.
Селим подобрал брошенные ими розы, подошёл к девушке, всё ещё стоявшей у подъезда.
– Это вам за храбрость, – сказал он, протягивая ей цветы.
– Мне?.. За храбрость?.. – улыбнулась девушка. – В чём же моя храбрость?
– Ну, как же, не дрогнула перед хулиганами. Не убежала…
– О нет! Это вы проявили храбрость. Не испугались, хотя их было трое. Один против троих! Настоящий рыцарь! Я видела, как ловко вы с ними разделались. Так что эти розы по праву принадлежат вам. Возьмите их на память. – Она помолчала и, улыбнувшись, добавила: – От меня.
Они стали встречаться. Почти каждый вечер проводили вместе. Ходили в кино, на танцы… Фарида приглашала иногда Селима к себе домой, играла ему на рояле – она училась на последнем курсе в музыкальном училище.
Селим полюбил Фариду. Видел, что и она не безразлична к нему. И вот теперь… Как же всё объяснить ей? Нет, пока Марина не покинет их дом, он ничего не скажет Фариде. Но когда она уедет? Да и уедет ли? Ведь он сам сказал ей: «Зачем же уезжать. Оставайся…»
Единственный выход – не появляться сейчас в своём доме, быть всё время на глазах у Фариды. А месяца через два, выбрав удобный момент, всё ей рассказать. Фарида – неглупая девушка и сразу поймёт, что он чист перед ней. Доказательства? Пожалуйста. Ребёнок родился три года назад, когда они ещё не знали друг друга. Сейчас никаких связей с Мариной он не имеет. Уже столько времени она находится в их доме, а он ни разу не навестил её, был всё время с ней, с Фаридой… Да, так и следует поступить.
Селим перевёл взгляд с ковра на окно. Небо на востоке уже слегка порозовело. Селим оделся и, выключив настольную лампу, вышел из кунацкой.
– Ты что, сынок, не спишь? – спросила его Зухра, выглянув из кухни.
– А ты почему так рано встала?
– Не могу уснуть, мне кажется, что все в доме лишились сна и покоя с того самого дня, как приехала она. – Зухра кивнула на дверь комнаты, в которой находилась Марина с ребёнком.
– Ну, ты преувеличиваешь, мама. Разве она или маленький Амир мешают тебе?
– Не мешают, сынок. Не в этом дело… Но не нужны они здесь. Зачем старик пригласил их?..
– Как зачем? Сын-то ведь мой.
– Я против внука не возражаю. Он хороший мальчик и на тебя очень похож. А её зачем? Не подходит она тебе.
– А я и не собираюсь на ней жениться. У меня есть другая.
Зухра всплеснула руками:
– Другая!.. Неужели опять иноверка?..
– Нет. Но если бы даже и была иноверка, я всё равно женился бы на ней. Кто какому богу поклоняется, мне безразлично.
– Как это безразлично?
– А вот так. Знаешь, сколько я за годы войны съел сала, свиного бекона? О-го-го! Так что рай для меня всё равно закрыт.
Зухра всхлипнула, покачала осуждающе головой. Селим подошёл к матери, обнял за плечи.
– Ну что ты, успокойся. Я ведь просто пошутил. Собери мне лучше что-нибудь в дорогу.
– А ты разве уезжаешь?
– Да, прямо сейчас. Меня с работы отпустили лишь на один день.
– А как же отец?
– Что отец? Проведал его. Слава богу, жив, здоров.
– А с ней как же быть?
– Не знаю. Мы виделись, поговорили. Я дал ей понять, что она мне не нужна, сказал, что люблю другую.
– О, Аллах! Весь аул только и говорит о ней да о нас.
– Не обращай внимания, на то людям и даны языки.
– Но ведь стыдно…
– Почему стыдно? Разве мы что-нибудь украли? Совершили преступление?
– Всё равно нехорошо как-то получается. Ты был таким завидным женихом. А теперь…
– А что теперь? Холостой мужчина всегда завидный жених.
– Ты шутишь, сынок. А нам каково?
– Ничего, мама, всё обойдётся. Ты только не обижай Марину. Она неплохая женщина. Если бы я хоть немного любил её, обязательно женился на ней. А без любви… Зря отец старается.
– Да разве можно такую любить… И как это удалось ей соблазнить тебя на фронте, не понимаю.
Селим ничего не ответил. Взяв кружку и ведро с водой, он вышел во двор, разделся до пояса, умылся. Чтобы окончательно разогнать сон, оставшуюся воду вылил на голову. Вернувшись на кухню, положил в портфель свёрток с едой, обнял мать.
– Ну, я пошёл. Счастливо оставаться!
Зухра молча проводила его до ворот.
Амир-Ашраф заснул лишь на рассвете и чуть было не проспал утреннюю молитву. Его разбудила Зухра, внеся в комнату кувшин и таз с водой. Совершив омовение, Амир-Ашраф торопливо вышел из дому.
Вернулся он из мечети быстро – на годекан не заходил. Уединившись в своей комнате, стал обдумывать предстоящий разговор с Селимом.
– Подать чай? – спросила Зухра, приоткрыв дверь.
Амир-Ашраф всегда по утрам пил калмыцкий чай. Но на этот раз от чая отказался.
– Не надо. Селим встал?
– Встал. И давно уже уехал.
– Уехал?!
– Да. Ему надо быть на работе.
– Как же так?.. Не поговорив, не попрощавшись с отцом? – сердито произнёс Амир-Ашраф. – Ну, ничего, я сам поеду к нему!
Марина тоже поздно встала в это утро. Лицо её было бледным, глаза воспалены – она не спала почти всю ночь.
Зухра уже успела подоить корову и буйволицу – Марине оставалось лишь убрать в хлеве, покормить кур, подмести во дворе. Делала она всё это автоматически, надеясь за работой отвлечься от гнетущих мыслей. Любовь к Селиму, притуплённая временем, после ночного разговора с ним вспыхнула в её истерзанной горем душе с новой силой.
Вернувшись из кунацкой в свою комнату, Марина сжала голову руками и прижалась горячим лбом к холодному оконному стеклу. «Всё, он любит другую… Никаких надежд не осталось. Мрак в комнате, мрак за окном, мрак в душе… Зачем жить, если ничто не радует вокруг?.. Да, я стала рабыней своих чувств и ничего не могу поделать с собой. У меня уже нет сил бороться со своей любовью… А ребёнок?.. Как же я забыла о нём? Нет, надо жить! Жить ради сына!..»
Марина долго не выходила из своей комнаты – боялась встретиться во дворе или в доме с Селимом.
Настроение у всех в этот день было мрачное, подавленное. Каждый занимался своим делом молча.
Днем Марина немного успокоилась. Она всегда была грустной. А теперь к этой грусти прибавилась ещё и какая-то мягкая покорность. Весь день она занималась домашней работой. Стирала бельё, готовила обед. Вычистила валявшиеся в чулане медные котлы, и они засверкали в лучах солнца.
Вернувшись с базара, Зухра набросилась на мужа:
– Что ты наделал? До чего довёл нас?! Хоть на улицу не выходи!..
– Объясни толком, что случилось? – спокойно спросил ее Амир-Ашраф.
– О, Аллах! Как будто ты не знаешь, что случилось! Все смеются над нами: мулла привёл в дом свинарку, из её рук еду принимает, а потом за Коран берётся…
В комнату вбежал Амирчик; забравшись к деду на колени, он со страхом стал смотреть на бабушку.
– Перестань кричать, внука испугаешь! – сердито топнул ногой Амир-Ашраф.
Но Зухра не унималась:
– Ты только и думаешь о ней. А меня, детей своих совсем не замечаешь. Когда она уедет? У меня уже нет сил терпеть её в доме. Пусть поскорее убирается к своим свиньям!..
Амир-Ашраф встал, отвёл внука к Марине. Вернувшись в свою комнату, схватил стоявший у двери посох.
– Значит, хочешь, чтобы она поскорее убралась к своим свиньям?! Ах ты, карга старая!..
Марина слышала в своей комнате разговор Амира-Ашрафа с женой. И хотя не понимала, о чём они говорят, чувствовала, что скандал в доме возник снова из-за неё.
Амирчик просился в комнату к дедушке, но Марина не пустила его. Когда совсем стемнело, она покормила сына, уложила спать.
Не зажигая света, Марина сидела на кровати рядом с уснувшим сыном и, скрестив руки на груди, смотрела в окно. Покрытые снегом вершины гор с покатыми склонами казались ей волнами огромного каменного моря. Марина испуганно поёжилась от мысли, что вот сейчас этот тяжёлый, каменный вал накроет её с головой, спрячет навсегда в своей пучине.
Она встала, распахнула окно, подставила лицо прохладному горному ветерку. Постояв немного у окна, разделась, легла на кровать рядом с сыном. Закрыла глаза и представила луга, перелески, разбросанные по берегам красавицы Оки. Вспомнила свои детские и девичьи годы.
Рязань, Россия… Всё осталось там: и добрые соседи, и подруги, и могилы матери и бабушки… Зачем она приехала сюда? Зачем?.. Чтобы сын увидел отца? Увидел дедушку, бабушку, тётю, дядю?.. Увидел. И они полюбили его. Ну а что дальше? Как быть ей?.. Что приобрела здесь она? Селиму не нужна. Зухра и Умму сторонятся её. Правда, Амир-Ашраф заботится о ней как о дочери и не даёт в обиду. Но ведь этого мало. Нет, надо поскорее уезжать отсюда.
Права была соседка бабка Ульяна, сказавшая на прощанье: «Зря покидаешь, милая, родной уголок. Ведь дома и стены помогают». Как там живётся ей? Совсем одна. Ни сыновей, ни внуков. Всех забрала война… А как поживают подруги? Всё так же собираются по вечерам на берегу Оки? Веселятся, поют песни. Может, и замуж кто-нибудь за это время вышел… Почему же она до сих пор никому не написала письмо? А о чём писать? Что хорошего может она сказать землячкам о своей жизни?.. А правду писать стыдно…
Вспомнились прощальные слова председателя колхоза Степана Егоровича:
– Ты, Маринка, езжай за своим счастьем, коли надеешься его найти. А ежели что не так, возвращайся немедля, такие работницы, как ты, нам всегда нужны. Не забывай, где ты родилась, где сделала первый шаг по земле…
Да, надо возвращаться в свою деревню. Ничего, как-нибудь проживут с Амирчиком. Подруги помогут, в беде одну не оставят…
Придя окончательно к такому решению, Марина сомкнула веки. И наконец уснула.
Но спала она недолго. Едва забрезжил рассвет, встала. Оделась. Хотела было, как всегда, пойти подоить корову, буйволицу, убрать в хлеве и во дворе, но передумала. Стараясь не разбудить сына, сложила в чемодан свои и его вещи, села на кровать и стала прислушиваться к шагам в доме. «Это пошла по воду Умму… А это Зухра взяла ведро и отправилась доить корову… Снова шаги Умму… Принесла воды. Сейчас растопит печь и заварит зелёный калмыцкий чай…»
По утрам все в доме пили этот чай с овечьим сыром и сливочным маслом. Пила его и Марина. В первые дни она никак не могла привыкнуть к этому солёному, жирному чаю, разбавленному молоком буйволицы и приправленному мускатным орехом. Но постепенно привыкла, и теперь он казался ей очень вкусным, сытным и бодрящим. «Шаги Керима… Пошёл в комнату отца… Вот шаги Умму… Понесла им пиалы с чаем…»
Мужчины в доме ели отдельно, в комнате Амира-Ашрафа, а женщины – на кухне. Через некоторое время снова послышались шаги Керима. «Отправился на работу, – поняла Марина. – А это Амир-Ашраф, постукивая посохом, торопится в мечеть…»
– Пора, – прошептала Марина.
Она наклонилась над сыном, разбудила его. Сонный Амир, щурясь от ярких лучей солнца, протянул к ней ручонки. Марина не спеша одела его, потом начала убирать постель.
Амирчик выбежал в коридор, направился к комнате деда. Не найдя его там, пошёл на кухню. Умму усадила его за низенький столик, стала кормить.
Когда Марина, держа в руке чемодан, вошла на кухню, Зухра и Умму удивлённо уставились на неё.
– С добрым утром, – тихо сказала Марина и, не дожидаясь ответа, добавила: – Я уезжаю. Прощайте!
– Куда? – Умму отставила пиалу с чаем, из которой поила племянника.
– Домой, на родину, – грустно улыбнулась Марина.
– Домой?
– Да, в свою деревню.
– Зачем?
– Жить там буду, на работу вернусь…
– А сынок? – Умму нежно погладила племянника по головке.
– С собой заберу. Не оставлю же я его здесь. Сын – это моя единственная радость.
