скачать книгу бесплатно
Амир-Ашраф, очень любивший своих детей, мечтавший подержать на руках внуков, не мог допустить даже мысли, чтобы сын Селима остался без отца и рос в детском доме. В искренности Марины он не сомневался. Он почувствовал в её словах крик материнской души, откровенность любящей женщины, которая безропотно готова была нести бремя одиночества, довольствуясь незавидным счастьем матери-одиночки. Его взволновало и то, что Марина, хлебнувшая столько горя, не претендует ни на что, даже на алименты. Нет, это не расчётливая особа, какие встречаются и в аулах. Гордая, с чувством собственного достоинства, не сожалея ни о чём, она беспокоится только о ребёнке и живёт только ради него.
Сердце Амира-Ашрафа разрывалось от жалости к неизвестной обездоленной женщине, которая когда-то ухаживала за его раненым сыном, полюбила его и готова была одна влачить нелёгкую жизнь, довольствуясь плодом своей любви.
– О, великий Аллах, всемогущий и милосердный, услышь мою молитву, отведи тень Азраила[1 - Азраил – ангел смерти.] от иноверной матери моего внука! Сохрани её и помилуй добродетельной Своей рукой, – зашептал Амир-Ашраф, упав на колени.
В эту ночь он снова не сомкнул глаз. Ему всё время мерещилось то бледное лицо умершей молодой русской женщины, то заплаканное лицо малыша, который тянул к ней руки и кричал: «Мама!.. Мама!.. Проснись!..» Он прислушивался к ночной тишине, и, когда на улице раздавались шаги запоздавших прохожих, сердце его учащённо билось – не почтальон ли это несёт телеграмму с прискорбным известием?..
Утром Амир-Ашраф вошёл в комнату младшего сына. Керим спокойно спал, положив под голову руки. Амир-Ашраф постоял немного, склонившись над сыном и любуясь его румяным, загорелым лицом, потом осторожно тронул Керима за плечо. Сын открыл глаза:
– Что, пора на работу? Неужели я проспал?
– Нет, сынок, ты не проспал. А бужу я тебя потому, что есть неотложное дело.
Керим встал, быстро оделся.
– Отправляйся, сынок, прямо сейчас в город к Селиму и скажи ему, чтобы он немедленно ехал домой.
– А как же работа?
– Я поговорю с председателем колхоза.
Керим, отличавшийся от Селима покорностью и послушанием, ни о чём не расспрашивая отца, сунул в карман кошелёк с деньгами и, кивнув на прощание, выбежал из дома.
Амир-Ашраф, поднявшись на веранду, смотрел вслед Кериму до тех пор, пока сын не скрылся за поворотом. Выйдя во двор, он столкнулся с женой. Она только что подоила корову и несла в дом ведро с парным молоком.
– Куда это ты послал сына? – спросила Зухра.
– В город, – сухо ответил Амир-Ашраф.
– Зачем же спозаранку?
– Значит, так нужно, – буркнул Амир-Ашраф, открывая калитку.
– Что за пожар случился? Пусть бы хоть позавтракал…
– Да, пожар, пожар! Душа моя загорелась! Ясно?! – раздражённо выкрикнул Амир-Ашраф.
Зухра, видя, что муж не в духе, решила оставить его в покое…
К вечеру оба сына приехали из города. Когда они вошли в дом, Амир-Ашраф сказал Кериму:
– Оставь нас одних.
Керим тут же вышел. Амир-Ашраф подошёл к двери, взял посох, стоявший в углу, повернулся к Селиму.
Селим никогда ещё не видел отца таким гневным. «Что случилось? – думал он. – На приветствие моё не ответил. Посох зачем-то взял. И брат по дороге ничего толком не смог объяснить…»
– Ну-ка, подойди ко мне и повернись! – сердито приказал сыну Амир-Ашраф.
Селим пожал плечами, улыбнулся, вспомнив, как наказывал его отец за проказы в детстве, послушно подошёл к нему, повернулся. Амир-Ашраф ударил его ниже спины посохом. Размахнулся для нового удара. Но Селим перехватил его руку:
– Что случилось? С чего это ты вдруг бьёшь меня?
Амир-Ашраф сплюнул под ноги и молча отошёл к окну. Селим понял, что стряслось что-то серьёзное.
– Отец, – заговорил он уже мягко. – За что ты так рассердился на меня? Ведь я не сделал никому ничего плохого…
– Не сделал?! – Амир-Ашраф повернул к сыну побагровевшее от гнева лицо. Затем дрожащей рукой вытащил из кармана письмо и швырнул его Селиму. – Прочти. Потом поговорим.
Селим стал читать письмо. Амир-Ашраф следил за выражением его лица. Оно было сначала удивлённым, но вот брови сдвинулись, лицо стало хмурым, потом посуровело… Закончив читать, Селим посмотрел на отца как-то жалко, растерянно.
– Ну, что теперь скажешь? – спросил его всё так же сурово Амир-Ашраф.
– А что мне говорить? Я уже взрослый мужчина. По молодости всякое бывает…
– Так ты считаешь, что ничего страшного не случилось?!
– Ну, как тебе сказать. Я же не обидел её, не обманул. Всё произошло с её согласия. Она сама пишет об этом и никаких претензий ко мне не имеет…
– По-твоему выходит, что можно бросать своих детей на произвол судьбы? И тебе не стыдно говорить такое мне, отцу? Разве я учил тебя этому? Или, может, в школе учили, в институте?
– Какое это имеет отношение к моей учёбе, – отмахнулся Селим. – Большого ума и знаний для этого не требуется.
– Да, в этом ты прав. Для того чтобы производить себе подобных, действительно не нужно ни ума, ни знаний. Это делают и животные. Но ведь ты поступаешь хуже животного. Звери и те оберегают и растят своих детёнышей. А ты?..
Селим молчал.
– Что же ты молчишь?
– А может, ребёнок не от меня? – косо глянув на отца, процедил сквозь зубы Селим.
– О нет! В письме – исповедь отчаявшейся женщины. В такие минуты люди не лгут. Она не просит ни о чём, кроме приюта для ребёнка. Если бы ты не был отцом, чего ради ей – русской – называть моим именем мальчика? Да и вообще чего ради стала бы она разыскивать нас в чужой стороне, когда, будь она подлой, расчётливой, могла бы найти какого-нибудь начальника из своего рода и племени. Скажи мне, только честно: она и в самом деле не имела до тебя мужчин?
– Какое это имеет значение? И почему ты учиняешь мне допрос? – возмутился Селим.
– Для меня, сынок, – уже более спокойно заговорил Амир-Ашраф, – как и для всякого отца, у которого есть дочь, это имеет большое значение. Это должно иметь значение также и для всякого уважающего себя молодого человека. В наше время тому, кто надругался над честью девушки, снимали голову вместе с папахой.
– Плохо поступали в ваше время. Женщину считали безвольным, безропотным существом, неспособным постоять за себя. А в наше время – равноправие. Теперь, после войны, на которой полегло столько мужчин, мы, уцелевшие, нарасхват. Женщины сами падают к нам в объятия…
– Не смей так говорить! Не забывай, что перед тобой отец!
– А я говорю правду. Почему во всех грехах нужно обвинять только одних мужчин? Разве не случается такое, когда соблазняет парня сама девушка, а потом притворяется жертвой насилия?
– Ты не уводи разговор в сторону. Ответь сначала на мой вопрос.
– Ну, допустим, что до меня она не имела мужчин. Что дальше? – Селим вызывающе посмотрел на отца.
– А дальше будет то, что ты запишешь в свой паспорт сына. Если не сделаешь этого по-доброму, я вынужден буду обратиться к местным властям. Поеду к тебе на работу. Расскажу обо всём в партийной, профсоюзной организациях.
– Интересно… А как бы ты поступил, если бы она назвала его не Амиром, а Иваном? Если бы он был бело-брысеньким?..
– Ты хочешь сказать, – прервал Селима Амир-Ашраф, – как бы я поступил, если бы твой сын оказался похожим на мать?
– Ты не понял меня.
– Всё понял. Так вот знай: я не допущу, чтобы сыны мои разбрасывали своих детей по белому свету!
Селим снова вызывающе посмотрел на отца, иронично усмехнулся:
– Если все дедушки будут поступать так, как ты, то некоторые отчие дома превратятся в интернаты интернациональных детей.
– Негодяй! Убирайся прочь с глаз моих! – стукнул кулаком по столу Амир-Ашраф.
Селим не спеша направился к выходу.
– Завтра же отправляйся к этой женщине и забери своего сына! – крикнул ему вслед Амир-Ашраф.
Селим остановился у двери и, обернувшись к отцу, решительно заявил:
– Никуда я не поеду и никого не привезу! Вопрос о своей семейной жизни я буду решать сам!
– Ах, вон как? Отец для тебя уже ничего не значит? Ну что ж, тогда вопрос о судьбе продолжателя моего рода я тоже буду решать сам!
Когда Селим вышел из комнаты, Амир-Ашраф опустился на ковёр, дрожащей рукой достал из-под подушки старинный Коран в коричневом сафьяновом переплёте, раскрыл его, надел очки. Но читать не смог. Из головы не выходил разговор с сыном.
Впервые в жизни в сердце Амира-Ашрафа появилась к Селиму неприязнь. А ведь он любил его так же горячо, как и Керима и дочь Умму. Восхищался им. Умный, красивый, с войны вернулся – вся грудь в орденах. Когда же он проглядел его? Когда в его душе появились эти ростки упрямства, самоуверенности, непочтения к старшим? Даже с ним, с отцом, вёл себя как с равным…
Перебирая в памяти неприятный разговор с сыном, Амир-Ашраф снова и снова возвращался к его словам: «А может, ребёнок не от меня?» Эти слова, будто надоедливое жужжание мухи, всё время звучали в его ушах. «Но зачем же она назвала тогда своего сына Амиром? Да и пишет ведь в письме, что он похож на Селима. Нет, обманывать эта женщина не будет. Обман легко раскрыть. Стоит глянуть на ребёнка – и сразу увидишь, похож он на Селима или нет…»
Мысли Амира-Ашрафа прервал вошедший в комнату Керим.
– Папа, может, ты поужинаешь? – тихо спросил он.
Вместо ответа Амир-Ашраф кивнул ему на коврик, лежавший у его ног. Керим сел.
– Ты знаешь, где находится город Рязань? – спросил Амир-Ашраф.
– Знаю по карте, но сам там не бывал.
– Ты же говорил, что во время войны исколесил всю Россию, до Германии дошёл…
– Я имел в виду фронтовые дороги.
– Ну хорошо, это не имеет значения. Поезд довезёт тебя в любой конец страны. Завтра я попрошу председателя колхоза, чтобы он отпустил тебя с работы дней на двадцать. А ты поедешь вот к этой женщине. – Амир-Ашраф протянул сыну конверт, ткнул пальцем в обратный адрес.
Керим прочитал адрес и, глянув удивлённо на отца, спросил:
– Кто эта женщина? И зачем мне к ней ехать?
– Ну, как тебе объяснить… Эта женщина когда-то, во время войны, была близка с Селимом…
– А зачем она тебе понадобилась?
– Не она мне понадобилась, а внук понадобился.
– Какой внук?
– Мой, от сына Селима. Твой племянник.
Керим застыл с открытым ртом. Теперь ему стало ясно, почему отец так спешно вызвал старшего брата из города и о чём говорил с ним, уединившись в своей комнате.
– Папа, ты делаешь это с согласия Селима?
– Я это делаю как глава семьи, с собственного согласия.
– Да, но…
– Что «но»? Что «но»? – раздражённо произнёс Амир-Ашраф. – Тому, кто произошёл от нашего рода, надлежит быть с нами.
– Значит, я должен поехать и забрать мальчика? А если мать не согласится? Это дело ведь связано с судом.
– Какой там ещё суд! Поезжай и забирай обоих! – выкрикнул Амир-Ашраф и уже тише добавил: – Если мать ещё жива.
– А что с ней?
– Она тяжело больна.
– Но Селим может возмутиться. Станет возражать…
– Он может возразить, если ты их привезёшь в его дом. А здесь пока что хозяин – я!
– Ну хорошо, отец, всё сделаю, как ты велишь.
Керим хотел было встать, но Амир-Ашраф, положив ему руку на плечо, заговорил снова:
– Как доберёшься до места и придёшь к этой женщине, то сразу передай ей вот эти деньги, – он протянул сыну кошелёк, – скажи, что они от меня, от деда. Потом разгляди как следует мальчика. Думаю, ты сразу увидишь, похож он на Селима или нет. Но на всякий случай попроси свидетельство о рождении. Если мальчик родился в феврале, значит, доказательство будет и документальное. Понял меня?
– Понял.
– После этого, от моего имени, предложи наш кров и хлеб.
– Ясно.
– И ещё: последняя просьба. Ни матери, ни Умму, ни соседям об этом – ни слова!
– Но ведь они всё равно узнают.
– Пусть узнают тогда, когда с помощью Аллаха возвратитесь домой втроем.
