Свобода

Но дождаться Петра Ильича не удалось. Ближе к вечеру он скончался…

– Это не первый такой случай, – говорили в больнице. – Что ж, раз вы его не знаете. Удивительно лишь то, что он сам категорически отказался назвать себя. Безымянный труп. Это наша забота… а вам спасибо за участие в судьбе незнакомого человека… Удивительно…

– Мы так не можем! – говорила Мария, когда все вышли из больницы. – Мы не можем взять и бросить его здесь.

Все молчали.

– Маша, – с трудом выговорил Кортнев, – чтобы его забрать…

– Я понимаю, но, мы так не можем… – Мария разрыдалась.

– Машенька. – Вячеслав обнял ее.

– Мы после сообщим о нем родным, – сказал Андрей. – Позже…

– Ты все еще этого хочешь? – спрашивала незнакомка в черном плаще. – Ты и не предполагал, что я могу задать такой вопрос?

– Это произошло не вовремя, его время еще… он еще был готов… – сквозь зубы проговорил Андрей.

– Никто не знает, когда что вовремя, а когда нет. Все, по большей части, в этом мире, происходит вдруг.

– Я не намеревался отступать.

– Что ж, достойный ответ…

Звонкий печальный шепот развеялся вокруг, разрывая свинцовую тяжесть тумана.

– 36 –

В полночь Шоцкий стоял по стойке смирно посреди своего номера в гостинице и с опаской озирался по сторонам. Тишина заполнила пространство вокруг него, сковала все тело, и погрузила его во мрак. Лишь слабое дыхание еле слышно прорывалось сквозь мглу безмолвия.

– Полковник Шоцкий! – раздалось откуда-то сверху, издалека. Голос был приглушен, и доносился он словно из трубы.

– Я, – отчеканил Иван Владимирович.

– Железный Феликс!

– Я!

– Робот в погонах!

– Я!

– Машина УГРО!

– Я!

– Слепой исполнитель!

– Я!

– Раб лампы!

– Я!

– Готов ответить на вопросы?

– Так точно!

– Отвечать четко, без запинки и не задумываясь.

– Есть!

В этот момент Шоцкий обнаружил себя, стоящим посреди леса. Со всех сторон он был окружен плотным кольцом деревьев, чья крона полностью закрывала пространство над головой. Тусклый свет просачивался сквозь слой листьев. Черные блики были разбросаны повсюду, и из этих бликов выросли огромные черные псы, обступившие полковника со всех сторон. Он не дрогнул.

– Готовы ли вы исполнить все указания подполковника Кравчука?

– Так точно!

– Передадите ли вы ему всю информацию по курируемому вами вопросу?

– Так точно!

– Вы сочувствуете преступникам?

– Отчасти.

– Говорите яснее.

– Так точно, сочувствую.

– Причина?

– Позволил себе проявить слабость!

Черные псы вздрогнули и сделали шаг в направлении Шоцкого.

– Это единственная причина?

– Никак нет!

– Прошу пояснить.

– Имеет место быть личный мотив.

– Яснее, полковник!

– Собственное мнение, ненадлежащие мысли, и, как следствие, выход из-под контроля и стремление к самореализации.

Черные псы сделали еще один шаг, смыкая кольцо вокруг Шоцкого.

– Вы отдаете себе отчет в том, говорите?

– Так точно!

– Вы готовы понести ответственность за произвол?

– По всей строгости!

– Вы признаете свою вину в том, что намеревались покинуть бездну?

– Так точно!

– Снять с себя оковы?

– Так точно!

Псы подошли вплотную к Шоцкому и принялись его обнюхивать, скаля зубы и пуская слюну.

– Вы, полковник, изъявили желание покинуть лампу?

– Так точно!

Псы все разом издали грозным рычание.

– Вы на самом деле хотели узнать, что такое свобода?

– Так точно!

Псы разразились лаем и все, как один поднялись на задние лапы.

– Вы готовы исправить положение, соблюдая инструкции, полученные от подполковника Кравчука?

– Так точно!

Псы опустились на землю.

– Забыть о беглецах, по факту передачи дела.

– Так точно.

– Передача осуществляется, начинайте забывать. Ни в коем случае не препятствовать операции спецслужб по продвижению Камы, и закрыть для себя данную тему, содержащую в частности элементы вашего расследования.

– Так точно.

– Беспрекословно выполнять все без исключения приказы вашего руководства, а также руководства в лице представителей федеральной службы безопасности.

– Так точно!

– Не задумываться о приказах, а выполнять их!

– Так точно.

Псы сделали шаг назад, потом еще шаг, некоторые из них заскулили. Оглядевшись, они продолжали пятиться, пока не скрылись за листьями деревьев. Сразу же окружающий пейзаж начал быстро меняться. Лес пропал. Шоцкого со всех сторон обступила серо-коричневая стена. Он осмотрелся и обнаружил, что находится внутри огромного сосуда. Подняв голову вверх, он увидел, что пространство над головой сужается, уходя вверх, и заканчивается круглым отверстием, закрытым большой пробкой. Он был внутри лампы.

– Помните, полковник, убийство Кротова на вас. Помните, полковник, содействие преступникам можно открыть. Помните, полковник, вы спровоцировали войну – это даже не халатность. Помните полковник, вы знаете то, что знать не должны, и вас будут использовать в виду этого по своему усмотрению. И, помните, полковник, у вас растет дочь.

Шоцкий прикрыл глаза и сжал зубы.

– Полковник?

– Так точно…

– Где металл в голосе?

– Я… я все понял…

– Полковник?

– Так точно!

– Вот так-то лучше.

В ушах у Шоцкого зашумело.

– Резюмирую. Мы вернули вас, полковник, в ваше привычное для всех, и, в частности, для вас, состояние. Вам не свойственно разочаровывать окружающих. Для закрепления, равно, как и для того, чтобы поставить точку в протоколе. Вы готовы, полковник?

Шум в ушах нарастал.

– Полковник?

– Так точно.

– Вы, полковник, никогда не покинете лампу и забудете о попытках, замечу, бессмысленных, никому не нужных, нелепых попытках понимания свободы.

– Я… – огонь завладел сознанием Шоцкого.

– Полковник?

– Я…

– Не слышу полковник? Скажите просто: я раб лампы.

– Я…

– Полковник?

Шоцкий вдруг увидел себя со стороны. Он ощупал себя, огляделся, попытался прикоснуться к себе, стоящему рядом, но никак не мог дотянуться… до себя. «Это не зеркало! Это не… – в ужасе думал он. – Что это?»

– Полковник? – повторил голос.

– Я… – пробормотал тот полковник, что оставался стоять на том же месте.

– Ты раб лампы?

– Так точно! – выкрикнул полковник и медленно опустился на колени. Из глаз его потекли слезы.

Шоцкий смотрел на себя самого в недоумении и не мог сдвинуться с места.

– Вот и славно, и не расстраивайтесь так.

Тот Шоцкий, что опустился на колени, плакал, закрыв лицо руками.

– Я раб, я исполню все, все что скажете, прикажете, моя карьера, мои звезды, мои награды… Мой долг! Моя клятва… Устав!

– Очнись, Иван, прошу тебя! – безмолвно кричал Шоцкий, стоящий рядом.

– Я инструмент в ваших руках, слепое оружие, я буду четко исполнять все ваши приказы, как и было раньше… Только… Только… Я, и я помню, что у меня дочь…

– Дочь, – повторил Шоцкий, что стоял. – Ты сможешь решить это, ты сможешь…

– Я… мне не нужна… свобода…

– Ваня, соберись.

Голоса свыше больше не доносилось. Какое-то время полковник продолжал плакать, после чего с трудом поднялся, встал по стойке смирно и щелкнул каблуками. Взгляд его был устремлен в стену и стал совершенно пустым.

Шоцкий ходил кругами вокруг своего двойника и пытался с ним заговорить, но тот не обращал на него никакого внимания.

– Послушай меня, Ваня, послушай. Ты не можешь отступить. Это не ты. Это, это чертов сквозной мир, наверное. – Шоцкий ухмыльнулся. – Я не понимаю, что происходит, но ты должен меня услышать. Они не вправе тобой распоряжаться! Никто не вправе тобой, мной распоряжаться. Это я и мой выбор, твой выбор. Пойми, твой, а не их. Ты слышишь меня?

– Дочь, – раздался слабый голос.

– Ваня, обещаю, я решу этот вопрос, я все сделаю правильно, так, как считаю нужным, как мы с тобой считаем нужным, мы, а не они. Ваня!..

Шоцкий протянул руку, прикоснулся к своему двойнику и в тот же миг, словно растворился в нем. Он оказался на его месте, стоя по стойке смирно.

– Ну, это уже что-то. – Иван Владимирович тяжело дышал. Он поднял голову вверх и крикнул: – Эй, кто там был, отзовись!

– Что-то еще, полковник? – тут же раздался голос. – Вам что-то не ясно?

– Так точно, не ясно.

– Что же?

– Хочу внести небольшие корректировки в допрос.

– Что вы, полковник, это не допрос, это беседа.

– Как вам будет угодно. Не могли бы вы повторить последний вопрос?

– Какой именно?

– Последний вопрос согласно протоколу.

– Не понимаю вас, полковник, к чему это?

– Я же говорю, хочу внести корректировки, ясность.

– Гм, и это будет вашим последним словом?

– Так точно.

– Ну что ж, извольте, по протоколу. Ты раб лампы?

– Я не раб? – воскликнул Шоцкий.

– Что? – загремел голос сверху.

Стены, окружающие Шоцкого, обрушились, и на него, издавая грозный рык, со всех сторон бросились черные псы…

Иван Владимирович стоял на коленях посреди своего номера. Голова кружилась.

– Их мир сквозит через мир наш, – прошептал Шоцкий. – А ты прав, Анатолий Борисович, мне бы не помешал твой совет.

Иван Владимирович поднялся и вышел из номера. Он спустился на первый этаж гостиницы, зашел в ресторан и, присев за столик, заказал бутылку водки. В ресторане он пробыл не долго. Прихватив с собой бутылку, выпитую наполовину, а также пару бутылок пива, он вернулся к себе.

– Их мир сквозит через наш мир. Мир черных псов? Псы это псы? Чертова аллегория! Черти что? Выпить? – Шоцкий плеснул водки в стакан и тут же осушил его. – Допустим, я окунулся в мир фантазий. Мир сквозь мир. Их мир, это мир наш, но не совсем. И что мне это дает? И насколько не совсем? И откуда это кто-то знает? Звучало, как утверждение чьего-то предположения, ну, а тот, кто это предположение делал, основывался еще на чьем-то предположении или… или он что-то знает? Но, каким образом? Меня преследуют черные псы. Это сны и видения. Это вопрос психики, это за пределами… Ну да, он так и говорил. – Еще глоток. – Псы псами! А мое второе видение? Оно не с псами, оно само по себе, но откуда-то оттуда же. Откуда, мать вашу, оттуда? Сколько мне нужно выпить, чтобы растворить свое сознание настолько, чтобы проникнуться этим бредом? – Еще глоток. – Так, видение псов и всего, что связано с ними, это чертова лампа, это… Это моя лампа? Пусть так, выглядит, по крайней мере, как-то взаимосвязано. А то видение, после которого я… Я ни черта не понимаю…

Этот мир сквозит через наш мир…

– 37 –

Шоцкого разбудил телефонный звонок. Какое-то время он звенел откуда-то издалека, пока не оказалось, что телефон лежит на тумбочке, возле подушки, придавленной головой Ивана Владимировича. Тот с трудом открыл глаза, после поднес руку с часами и посмотрел на время. Был полдень. Телефон продолжал звонить. Иван Владимирович медленно поднялся и сел на кровать, – он обнаружил себя полностью одетым, – на полу возле кровати валялась пустая бутылка из-под водки, на тумбочке стоял стакан. Телефон замолчал. Шоцкий ощутил, что у него болит голова и его мутит. «Я никогда не пью, – подумал он, – а за последние два месяца это уже второй раз. И похмелья у меня никогда не было… Что со мной?» Он поднялся, подошел к холодильнику и извлек оттуда бутылку пива. Не успев ее открыть и сделать первый глоток, как снова раздался телефонный звонок.

– Шоцкий, слушаю, – проговорил он.

– Иван Владимирович! – послышался голос Кравчука, – судя по всему, вы все же воспользовались моим советом. Ценю ваше доверие и нисколько вас не осуждаю. Я даже рад, что вы приступили к познанию непостижимого. Пусть таким примитивным способом, но начали. А главное начать. К тому же события минувшего вечера пережить не так просто. Ну, как, удалось?

– Что удалось?

– Прийти к чему-нибудь.

– Ни к чему мне прийти не удалось.

– Ничего, не все сразу. Хорошо, Иван Владимирович. Для начала достаточно, не буду вас больше пока донимать мистикой. Гм, Иван Владимирович, у вас пиво есть?

– Что вы говорите?

– Пивом запаслись, спрашиваю?

– Запасся, – признался Шоцкий.

– Вот и замечательно. Останьтесь сегодня в гостинице – отдохните. Дела можете не передавать, я их уже принял. Вижу, вернее, слышу, вы не удивлены. Нам с вами известны наши с вами методы работы. Ваша команда с девяти утра поставлена в известность. Пару человек мы оставили, в том числе, вашего любимца, Александра. Кстати, замечу вам, неблагодарным он птенцом оказался. Я бы даже сказал, свиньей паршивой, да простит меня господи. Я его разгадал. К вам он тянулся, и этим, видимо, завоевал вашу любовь, в виду вашей нашумевшей репутации и образа эдакого невозмутимого стража порядка. Но тут страж не оправдал надежд и потерял бразды правления. У кого они теперь? У меня. На кого он смотрит, как на бога? Верно, теперь на меня. Непростой ваш мальчик, непростой. Пробьется наверх, и очень скоро. Видели бы вы, с каким рвением он вскрывал ваш компьютер, извлекая всю необходимую нам информацию, наработанную вами! Да, компьютер не ваш, так, что это не имеет значения, а вся информация, хранящаяся в нем, теперь наша. Как и все, что мы нашли и еще найдем у членов вашей команды. Двоих, как и уже говорил, мы себе оставляем. Хотя, вам-то уже все равно. Да, я попросил их, не связываться с вами и забыть о вас. Зачем они вам? Верно?

– Как скажете.

– Отрадно слышать, что вы стали таким податливым. И не в обиде даже на Александра?

– Мне все равно.

– Что ж, как знаете. Да, вы не обидитесь, если я подтвержу ваши подозрения? У вас есть подозрения?

– Вы о чем?

– Ох, Иван Владимирович, судя по всему, вас вчера хорошенько задело. Мы же перевернули весь ваш номер! Ничего не обнаружили, именно поэтому ваше присутствие здесь оказалось излишним. Все нам предоставил Александр.

– Я за вас рад.

– Ба, Иван Владимирович, вы еще пива не выпили! Чувствую, какой вы злой. Все же обиделись… Ничего, у меня для вас сюрприз. Я избавил вас от объяснений с вашим руководством. Вам они даже звонить не будут. Мои верхи согласовали с вашими верхами передачу дела нам, по причинам, о которых я вам уже говорил. Они все поняли и к вам претензий не имеют. Более того, я отметил ваш профессионализм и рвение, к сожалению упершееся в стену, находящуюся исключительно в сфере нашего влияния. Кстати, если вам интересно, формально ответственность за поимку преступников по-прежнему лежит на МВД, мы, так скажем, будем работать в вашей стае под прикрытием, используя собственные ресурсы. Вы не заснули?

– Уже готов к этому. Зачем вы это мне все рассказываете? Мне совершенно не интересно.

– Вы забыли о моей страсти к эффектам?

– Ах да, простите, Анатолий Борисович.

– Так вот, с вашими мы обо всем договорились. Кстати, я сказал, что, возможно на некоторое, неопределенное время вы можете мне понадобиться, поэтому, вас там не будут ждать завтра же. Отдыхайте, сколько душе угодно. Командировочные будут капать. Уедете, когда захотите. Приказ о вашем отзыве у меня, перешлю вам на почту. Да, и об отзыве майора Кротова тоже. Ему я тоже переслал. Мой совет, просто скажите, что не можете его ни найти, ни дозвониться ему. Проведите предварительное расследование, после, по согласованию с руководством напишите местным заявление об исчезновении. Я вас поддержу, если желаете, а то и… знаете, скажете, что и это дело передали нам. Добро? Не надо тратить на это время. Об этом я тоже сообщу своим, а они, соответственно, вашим.

– Бог ты мой, Анатолий Борисович, как же вы любезны!

– Не благодарите, Иван Владимирович, не стоит. Как вернетесь в Москву, тут же берите отпуск, недели на две, три, на месяц, как хотите, до конца лета. Я как раз, надеюсь, разберусь с вашими любимцами, теми самыми о которых вы должны забыть. А там мы окунемся в область неизвестного. Я договорюсь о вашем факультативе в рамках совместной со службой безопасности работе.

– Премного благодарен.

– Что ж, думаю, пока все, Иван Владимирович. Будьте на связи, я буду позванивать, мало ли что понадобится, да и, просто, интересоваться, как там у вас дела. Да, отпуск, пожалуйста, проведите на территории страны, хорошо?

– Даже в Англию не отпустите, к коллегам, о черных псах узнать?

– Вы уже сделали глоток пива, я угадал? – Кравчук рассмеялся. – Так непривычно слышать из ваших уст нечто с юморком. Простите, Иван Владимирович, но это мы с вами после обсудим. Пока вам лучше просто отдохнуть. Договорились?

– Хорошо.

– Ну, тогда, счастливого пути. Думаю, в ближайшую неделю вы мне не понадобитесь. Как минимум. Ну, все, удачи вам, Иван Владимирович!

– Счастливо оставаться, Анатолий Борисович.

Шоцкий отбросил трубку и, усевшись в кресло, залпом осушил бутылку пива.

– Хорошо-то как стало, – прошептал он.

Спустя два часа он спустился в ресторан и пообедал. После он направился к стойке регистрации и поинтересовался, когда начнется смена Кирилла. Узнав, что того раньше шести вечера не будет, Иван Владимирович вышел из гостиницы и пошел гулять по городу.

Вернувшись в седьмом часу, он обнаружил за стойкой того самого Кирилла.

– Здравствуйте, – заискивающе произнес тот.

– Привет, Кирилл. Все на месте?

– Обижаете, конечно, на месте. Вам принести?

– Неси.

Через минуту Кирилл положил перед Иваном Владимировичем маленький чемоданчик, размером с коробку из-под детской обуви, только плоский.

– Спасибо, – сказал Шоцкий, вложив в ладонь Кирилла купюру, забрал чемоданчик и направился к себе в номер.

В номере Иван Владимирович вскрыл чемоданчик, извлек оттуда пакет с тремя простенькими телефонами, лежащими в разобранном виде. Собрав один телефон и вставив в него сим-карту, он кинул его на тумбочку, а сам завалился на кровать, закрыв глаза.

– Этот мир сквозит через наш мир, – бормотал он.

Войдя с помощью своего смартфона в Интернет, Шоцкий забронировал на следующий день билет на самолет до Москвы.

– Скучно, – проговорил он, ходя из угла в угол по своему номеру. – Взять что ли еще водки? Увлекся я. Пиво еще осталось. Мало, надо бы еще раз в подсознание забраться, потрясающий способ!

Раздался звонок собранного телефона. Шоцкий взял его и поднес к уху.

– Чист? – спросил он.

– Абсолютно, – отозвался Александр. – Я вам третий раз звоню. Каждый раз, как оставался один и в ближайшие полчаса никого не ждал. Сейчас-то я, вообще, отдыхаю уже, ко сну готовлюсь. Вы еще в Омске?

– Завтра в Москву улетаю. Что там?

– Иван Владимирович, вы просто этот, как там его, Мессинг, Нострадамус, Ванга… Больше никого не знаю. Все произошло в точности, как вы и предсказывали. Вот, прямо, шаг за шагом. Я вас теперь презираю. Вы не обидитесь?

– Я уже наслышан.

– Значит, зря я не стал поступать в театральный. Все подчистую сняли! Все! Ну, как все, все, что вы позволили. – Александр рассмеялся. – Я четко сработал, можете не сомневаться. Никаких следов не оставил, ни тюменских, ни тобольских, ничего. Голяк! У них нет ничего, кроме того, что все итак знают. Может, стоило им хоть что-нибудь оставить, чтобы им было хоть за что ухватиться.

– Не обеднеют, там оставлять-то нечего. Ты ведь сам подставиться можешь за оказание содействие.

– Что да, то да. Но, все же, можно вопрос?

– Валяй.

– Для чего вы это все делали? Вернее, что вы делали?

– Нет, Саша, тебе этого знать не следует, для твоей же пользы.

– Что ж, очередная попытка не удалась.

– Ты у себя ничего не оставил?

– Нет, Иван Владимирович, все отправил в небытие.

– Хорошо. Теперь…

– Я жду, когда же вы начнете? Признаться, тяжело мне было скрывать утром эмоции, всю ночь не мог заснуть.

– Ты все слышал?

– Слышал? Я все видел!

– Удалось?

– Вот вы хладнокровное существо, простите. Подполковник хорошо подготовился. Он сканировал вас все время. Как подошел, так и врубил свой локатор. Александр рассмеялся. – Очень вам верит. Но, мои жучки не одна федеральная супермашина не пробьет.

– Подслушивать нехорошо, Саша.

– Иван Владимирович, после того, что я увидел…

– Тут подробнее.

– Пришлось потрудиться, подчистить видео. Такую вещь на дно пустили! А если бы Кротов был в другом костюме?

– У него один костюм. Думаешь, он в командировку гардероб с собой возит?

– А если бы он был не в костюме?

– На встрече он всегда в одном и том же, в костюме.

– То есть, вы были уверены?

– Нет, но вероятность того, что на какой либо важной встрече он окажется именно в костюме, была наибольшей. Или нужно было всю его одежду камерами обвесить?

– Все, сдаюсь. В общем, обзор моей камеры такой, что видно весь Омск, не переживайте. Звук я наложу с вашего жучка и будет замечательное кино… Скажем, «Убийство на мосту». Кравчук такой резкий, что только при замедленном воспроизведении можно разглядеть лезвие ножа, а потом все к верх ногами… и плюх!

– Ты боишься его?

– Кравчука? Да, есть немного. Но, поглядим, кто кого. Я, как закончу монтаж, все вам вышлю, и себе, разумеется, оставлю.

– Кто бы сомневался. Но, будь осторожен…

– Я все понимаю, без ваших указаний, ни шагу.

– Да, по этому поводу вот что. Если указаний от меня не дождешься, то… в общем, если ты узнаешь, что со мной что-то случилось…

– Вы имеете в виду…

– Да, именно это, то ты сам знаешь, куда и как это все направить.

– Я вас понял, Иван Владимирович. Что ж, а пока, чтобы он о себе не думал, но это мы его держим на крючке. Жаль, он об этом не знает.

– Что ж, с этим все, – задумчиво произнес Шоцкий.

– Не поделитесь ли со мной мыслями относительно вашей вчерашней беседы? Эти псы, миры, мистика какая-то, ужасы…

– Я сам ничего не понимаю, но хочу попросить тебя кое о чем…

– Иван Владимирович, вы сомневаетесь в размахе моего любопытства? Я уже начал. Ну, как начал? Так, сделал первые шаги.

– Красавец.

– Пока я начал дергать наши базы, после выйду на международный уровень, начну с их, как Кравчук сказал, английских коллег.

– Ты, главное, не попадись, хакер.

– Будьте спокойны.

– Я постараюсь. Ладно, Саша, пока все. Спасибо тебе!

– Да ну что вы, Иван Владимирович, одно дело делаем, один фронт, одна война. – Александр рассмеялся. – Вы чаще телефон включайте. Но, лучше, чтобы я звонил, я такую защиту накидываю, что ни одна душа не пробьет. Договорились?

– Договорились. Надеюсь, еще встретимся.

– И я надеюсь, особенно, на то, чтобы не получилось так, что я о вас что-то там узнал не то…

– Время покажет. Все, Саша, конец связи, осторожней там.

– Есть, товарищ полковник! Спокойной ночи.

На следующий день Шоцкий улетел в Москву. Перед самым вылетом он позвонил Андрею.

– 38 –

– Кто это? Тот самый? – спросила Оксана.

– Да, – задумчиво ответил Андрей. – Дело дрянь. Его сняли с дела. Отныне нас курирует ФСБ. Почему – не сказал. Они сейчас в Омске, и об их планах он ничего не знает. Передана та версия, что мы из Тюмени рванули в сторону Омска. И все. Учитывая, как давно это было… Сказал, что наша цель им не известна, во всяком случае, он им не доложил о своих гипотезах. Но они итак смогут догадаться. Я о направлении нашего путешествия.

– Что будем делать?

– Пора избавляться от тачек, но самое главное, это сделать нам паспорта. Даже если наши лица будут висеть на каждом заборе на всей территории одной девятой части земной поверхности, с документами будет спокойней. Ух, ты, черт! ФСБ!

– Они же не знают, на каких мы машинах, – сказала Оксана.

– Мы не знаем, знают они или нет. Но, это еще не все… – Андрей примолк.

– Что такое?

– Нужен Слава.

– Андрей, что-то серьезное? – забеспокоилась Оксана.

– Что-то непонятное, – ответил Андрей. – Пойдем, они нас на кухне ждут.

Рано утром беглецы были уже в Красноярске. Днем Оксана отыскала квартиру, и к вечеру они в нее заселились. Оставаться здесь предполагали до тех пор, пока не будет решен вопрос с паспортами.

Вячеслав, Мария и Ислам сидели за скромно собранным столом. Андрей с Оксаной присели на свои места. Посреди стола стояла бутылка водки. Мария с Исламом не пили, остальные взяли в руки по стакану.

– Ты был хорошим человеком, – произнес Кортнев. – Пусть мы тебя не всегда понимали, но ты был хорошим. Где бы ты сейчас не был, надеюсь, ты обрел покой.

– Мы закончим то, что начали вместе, твою мечту мы осуществим… Мы найдем ее и расскажем всем о ней… для тебя. А книгу твою увидит весь мир, – поддержал Андрей и опрокинул стакан.

Некоторое время никто ничего не говорил. Все сидели, задумчиво глядя перед собой. Вячеслав взял бутылку и снова разлил водку по стаканам. На это раз выпили, не говоря не слова.