Свобода

Шоцкий сверкнул глазами, что не осталось для Кравчука незамеченным.

– Вам не нравится слово «использовать»? – ехидно спросил он. – Что я могу поделать? Все мы друг друга используем. Даже так: всех нас используют. Мы не принадлежим себе. Мы все пешки, винтики, пыль, зависимые от… Что-то я ухожу в философию. Это вы так на меня влияете. Продолжим. – Кравчук взглянул на часы. – Давайте, пройдемся.

Они медленно направились в сторону Юбилейного моста.

– Вам нет дела до моих подопечных, – вдруг сказал Шоцкий, – в чем настоящая причина того, что дело вы хотите забрать себе? Кавказский вопрос вы замяли, или замнете. В чем дело?

– Я немного слукавил, говоря, что нет дела, – улыбнувшись, произнес Кравчук. – На верху, на нашем верху, и, разумеется, в узком кругу, информация подана таким образом, что дело мы забираем у вас в результате соприкосновения с тем самым кавказским вопросом. На вашем верху, я вам уже сказал, что будет сказано, без ухода в подробности, но, простите, дело получено, нужно его делать, то есть, изловить злодеев. И это лишь формальная сторона вопроса. Я хотел бы оставить все мои недомолвки на финал нашей с вами беседы. Вернемся к поверхности. Сначала… Что-то вы меня сбили. Я уже говорил, что хотел бы и в дальнейшем иметь с вами дело. Так вот, вы человек довольно таки тяжелый, к тому же, как я уже заметил, в данный момент, находящийся под воздействием какого-то необъяснимого эмоционального срыва, но, тем не менее, обладающий определенным талантом, исполнительный, опытный, одним словом, полностью соответствующий своей нашумевшей репутацией. Вы полезны, но, к моему сожалению, небезопасны. Причина опять же в вашем срыве. Простите, снова напомню о том, что вернусь к этому в конце. Чтобы купировать этот ваш недочет, неизвестно, сколько еще намеревающийся продлиться, необходимо использовать сдерживающую функцию, основным элементом которой, как я вам уже как-то говорил, является ваша дочь.

Шоцкий не подал вида, что готов наброситься на Кравчука и разорвать его на части.

– Какое самообладание! – воскликнул Кравчук. – Успеем вернуться и к этому вопросу. К тому же, как я и говорил, ничего страшного в этом нет. Мы же, не… ну, вы помните. Просто вы должны иметь в виду, что каким-то ненадлежащим образом использовать полученную вами информацию, информацию, не входящую в зону вашего профессионального влияния, так это назовем, или разглашать ее, вам не стоит, поскольку ваша халатность в этом плане может отразиться на дорогом вам человеке. Боже мой, я сейчас расплачусь! Мы можем многое. Не волнуйтесь, мы не в кино, и ваша дочь не будет находиться под каким-то там постоянным наблюдением. – Кравчук усмехнулся. – Не буду вам льстить. Все зависит от вашей лояльности. Вам выбирать, вам решать. Хотя, о чем я говорю, мы за вас уже все решили. И вы нам нужны. Далее, об элементах сдерживающей функции… Давайте на мост поднимемся. Красота. Омь, Иртыш!

Они поднялись на Юбилейный мост, дошли до его середины, и Кравчук остановился, вглядываясь в темную воду.

– В одну реку нельзя войти дважды, – произнес он. – Что это я? Постоим над водой, не возражаете? Так вот, кавказский след! Какое шаблонное выражение. Версия об участии ваших любимчиков в бойне сведена окончательно на нет нашими усилиями. Все, забудьте о ней, как забыли о ней на вашем верху. Я так понимаю, вы также убедили забыть о ней своего соглядатая. Так вот, о нем, о соглядатае. Я очень благодарен ему, поскольку именно благодаря его доносу на вас, в котором я сумел рассмотреть ваши лирические нотки, у меня получилось разгадать ваши намерения. Но, его непосредственная связь с Рашидом Мамбетовым, о которой, уверен, известно оставшимся людям последнего, хоть они и не знают имени информатора, все нам портит. Да и, наблюдая за вами, он мог заметить что-то, чего не стоило бы замечать. – Кравчук опять взглянул на часы. Шоцкий обратил на это внимание, и, стараясь придать себе непринужденный вид, начал озираться по сторонам. – И, он же на вас стучит. – Кравчук тихо рассмеялся. – И, уверен, ваше руководство понимает, что рано или поздно вы догадаетесь об этом, и вам это не понравиться. А учитывая ваше нестандартное поведение, из-за которого его к вам и приставили, бог мой, что вы можете натворить!

– О чем вы говорите? – не скрывая недоумения, спросил Шоцкий.

– А майор Кротов такой же исправный служака, как и вы. Поглядите! – Кравчук указал в сторону Воскресенского сквера, откуда на мост поднимался Илья Константинович.

– Зачем он здесь? – спросил Шоцкий.

– Люблю производить эффекты, я же вам говорил.

– Иван Владимирович, вы здесь? – подходя, удивленно спросил Кротов.

– Что происходит? – искренне удивился Шоцкий.

– Это я вас вызвал, Илья Константинович, – произнес Кравчук.

– Вы… – начал Кротов.

– Подполковник Кравчук, ФСБ, – отчеканил тот. – У меня к вам только один вопрос. Только ответьте прямо, не задумываясь и так, чтобы я видел ваше лицо.

– Что, простите, я не понимаю, – рассеяно проговорил Кротов.

– Илья Константинович?.. – начал Шоцкий.

– Прошу вас, майор, вот так, что бы мы вас видели. – Кравчук помог Кротову встать лицом к городу, выбрасывающему в ночь потоки электрического света, спиной к Иртышу, прислонив его к перилам. – Вот так будет достаточно. Иван Владимирович, вы свидетель.

– Иван Владимирович, что это? Товарищ подполковник, вы говорили о личном разговоре, с глазу на глаз… – рассеянно проговорил Кротов.

– Видите, Иван Владимирович. Слуга всех господ. И вам и нам, и на сторону. Илья Константинович, вопрос. О вашей связи с Рашидом кто-то, кроме здесь присутствующих, знает?

Кротов открыл рот, выражая удивление.

– Не удивляйтесь, Илья Константинович, нам все известно, не стоит недооценивать коллег. И что вы строите из себя невинность? Хочу заметить, что вы, не ведая того, сыграли за нас. Вы, можно сказать, успешно сработали, так, что не волнуйтесь. Просто… просто, ответьте на вопрос.

– Нет, – еле сдерживая дрожь, произнес Кротов, – никому неизвестно.

Кравчук внимательно посмотрел в лицо Кротова, после повернулся к Шоцкому и, широко улыбаясь, произнес:

– Ну, вот и замечательно, не правда ли, – весело произнес Кравчук, быстро оглядываясь по сторонам.

Повернувшись обратно к Кротову, он вдруг выхватил из кармана нож с коротким лезвием и в одно мгновение перемахнул тому горло. Не успела еще кровь хлынуть наружу, как Кравчук подхватил майора за ноги и перекинул его через перила.

– Так вот, Иван Владимирович, – как ни в чем не бывало продолжал Кравчук, заглушая всплеск воды, – это был дополнительный, страховочный элемент сдерживающей функции… Ах да. – Он швырнул нож в воду. – Как несложно догадаться, это вы избавились от назойливого стукача. Пойдемте отсюда, тут пахнет мертвечиной. Да, если у вас есть сомнения, то я заранее осмотрелся, еще днем. Эту точку не задевает ни одна из камер. Не буду вас учить, придумайте сами, куда делся Кротов, ну и после, когда его выловят какие-нибудь рыбаки, тоже что-нибудь придумайте.

Шоцкий стоял, не шевелясь, испугано глядя на Кравчука.

– Ну что вы, расслабьтесь. Неожиданно? Согласен. Но, каков эффект! – воскликнул подполковник. – Не могу ничего с собой поделать. Идемте. Может, перекусим? Вы как?

– Нет уж, спасибо, вы меня достаточно уже накормили, – выдавил из себя Шоцкий. – До отвала.

– Что ж, не будем останавливаться, до сладкого мы еще не дошли.

Шоцкий с Кравчуком вернулись в сквер и медленным шагом направились вдоль набережной.

– К вашим любимцам, – продолжил Кравчук. – Не буду у вас спрашивать, где они сейчас, думаю, вы этого не знаете. Зато, уверен, они, благодаря вам знают, где сейчас вы. И этого будет достаточно. Вы передадите мне все ваши наработки. Вам не придет в голову что-то от меня скрывать? Они вам никто, и ваше дальнейшее участие в их судьбе излишне. Если вам станет легче, то вы им итак оказали неоценимую услугу. Согласитесь, то, что я сейчас говорю, отдает абсурдом. Но, не хочу ломать наши отношения. Вы мне передали, я принял, а вы забыли.

– Они свидетели, не правда ли, вернее участники и соучастники? – спросил Шоцкий, все еще, будучи не в состоянии прийти в себя от произошедшего.

– Это да, свидетели, участники, – согласился Кравчук. – Только их показания не будут приняты во внимание, поскольку уже есть официальная версия, согласно которой ни свидетелями, ни участниками они быть не могут. Я вам уже говорил. К тому же не в их интересах быть в этом замешанными. Если вы думаете, что я намерен организовать карательную операцию, то вы ошибаетесь. Ваши красавцы так нашумели, что просто замять это дело, опустив его в тину, не удастся. Если кавказские разборки мы затерли, то все остальное идет в рабочем порядке. Вы новости читаете? Там о них пишут. Нет, не интересуетесь?

– Я видел, что пишут, но пишут лишь об инцидентах, не связывая их между собой. Органы в моем лице, в частности, подробностей не дают.

– И правильно делают. К чему рассказывать о том, что на протяжении такого длительного времени эти органы не могут справиться с кучкой дилетантов. Одна грохнула отчима еще в мае – поймать не можем, второй двух пацанов тогда же, накрыли магазин, и ничего! Супруга горюет – мужа найти до сих пор не можем! Мать убивается – сбежавший заключенный выкрал дочь! Заключенный сбежал! Гнать таких в шею, бюджетные деньги жрут, мерзавцы! Нет, нам нужно расставить все по местам, всех найти, вернуть, осудить, посадить, и так далее. К тому же, вы уже в курсе, что после вашего тюменского выступления все министерства взбаламутились, всю страну на уши подняли. А вдруг утечка? И весь мир узнает, что это за банда такая! Насмешим! Бывший пограничник, деревенская девчонка, обиженный жизнью, хоть и успешный бизнесмен, божий одуванчик, молодая неудачница и инженер, молодой неудачник, да пацан, всю жизнь проведший в яме.

– А вы, Анатолий Борисович, вижу, тоже о них все прознали, – заметил Шоцкий.

– Да, Иван Владимирович… – сказал Кравчук и примолк, задумавшись. – Взгляните на Иртыш, – призвал он, указав на реку. – Что вы видите?

– Темноту, – признался Шоцкий.

– Верно. – Кравчук остановился. – Тьму… Черноту, тьму и неизвестность. Вы любите сказки?

– Ваши?

– Вам, все же, не чужд юмор, – серьезно произнес Кравчук, не отрывая взгляда от реки. – Порой я жалею, что не стал ученым, и не занимаюсь, к примеру, вопросами квантовой физики. Человечество настолько далеко от познания самого себя, не говоря уже о мире, о космосе… Вопрос мироздания, миров, вселенной… Боже, мы так примитивны! Значит, сказки вы не любите…

Шоцкий удивленно смотрел на Кравчука.

– Вы полны сюрпризов, товарищ подполковник, – проговорил Шоцкий.

– Что вы, товарищ полковник, я не чета вам. Просто, мы подошли к сладкому.

– Любопытно.

– Вы даже не представляете, насколько! Хочу предложить вам выпить, Иван Владимирович. А то, боюсь на трезвою голову вы ни черта не поймете, не воспримите, не станете слушать, сочтете меня сумасшедшим, и все наши промежуточные, предварительные договоренности сойдут на нет. А в состоянии легкого помутнения рассудка, вы легче вольете в себя информацию, без агрессии, а назавтра сможете на свежую голову поразмыслить. Как вам предложение?

– У вас получилось меня заинтриговать, но все же, я предпочту остаться в здравом уме. Не возражаете?

– Здравый ум не приспособлен к пониманию того, о чем я хочу вам поведать. Единственное, на что я могу уповать, это ваш эмоциональный приступ, о котором я уже говорил.

– Попробуйте, – предложил Шоцкий.

– Что ж, экспресс-вступление. Вячеслав Кортнев бежал из колонии с неким вором по кличке Могила. Кортнев всплыл в Волгодонске, Могила канул в неизвестность. Кортнев мог остаться в живых только по одной причине – он убил Могилу. Оружие, используемое при нападении на аул Кудаева, было взято из тайника, найденного по карте, нарисованной в справочнике, изъятом Кортневым у Могилы. – Шоцкий напрягся. – Это лишний раз подтверждает тот факт, что Могила мертв. Одним из ваших компасов, Иван Владимирович, был этот самый справочник, не без его помощи, кроме всего прочего, вам удалось выйти на своих друзей в Тюмени. Этот справочник принадлежал некоему Вратарю, кстати, мы это с вами уже обсуждали вскользь. Тот факт, что вы живы и справочник у вас, говорит о том, что его предыдущий владелец мертв, вы помните, Вратаря нашли повешенным в камере. Интересно?

– Я не понимаю…

– Вы пока слушайте. Могила, как и Вратарь, принадлежал к некой банде «Черные псы», именно о ней вы сделали запрос в контору. Вы ранее слышали о банде? Вопрос риторический, не отвечайте. Слышали. Слышал ли о ней Кротов? Слышал. Слышал ли о ней еще кто? Многие. Но, знает ли о ней кто-то хоть что-нибудь? Я вам отвечу: нет. Почему? Вы удивитесь, но я вам не отвечу. Вы видели справочник и карты в нем, по всей стране разбросаны тайники с оружием, продовольствием, деньгами. Есть ли логика, по которой избраны места тайников? Я не смог ее найти. Что такое банда «Черные псы»? Это банда? Какова их цель? Она есть? Кто ей руководит? Руководит ли ей кто-то? Вы ждете от меня ответов? Их нет! Это какая-то высокоорганизованная структура, способная скрывать свою деятельность, тем не менее, оставляя такого рода следы. Зачем, спросите вы? Я не знаю. Мы держим их под контролем? Нет, мы пытаемся выяснить, кто они такие, но нам это сложно по ряду причин, одной из которых является тот факт, что под контролем держат нас они. Кто они? Как мы поняли, что они держат нас под контролем? Я не знаю. Вратаря повесели в камере по нашему приказу, но кто дал приказ тому из нашей структуры, кто это приказ отдал? Я вам откроюсь. Неизвестно, он не помнит. Я не шучу. Я совсем не шучу. И это не имеет ничего общего с моей склонностью производить эффекты. И тут, Кортнев, – я возвращаюсь, – благополучно добравшись до Волгодонска, я уверен по поддельным документам, совершенно случайно натыкается на Зорина с Соловьевой, грабящих магазин! Да с лежащим на полу Гордоном! И они по каким-то причинам, – ну, никак я не могу найти логического обоснования этому всему, – оказываются все вместе, и безболезненно с полным арсеналом оружия, громя всех по пути, вызволяя обездоленных из рабства, преодолевают полстраны! А вы им сочувствуете и помогаете. Вы? Почему?

– Я потерял нить. При чем тут эти псы?

– Спасибо, что пока еще не обвинили меня в помешательстве, но вы успеете. Выпить не хотите? – опять спросил Кравчук.

– Нет, спасибо, – отказался Шоцкий.

– Я забыл предупредить о проведенной мной параллели. Не просто так они все сорвались с места и оказались там, где оказались. То есть, я не исключаю банальную случайность, но, извините, эта случайность уж чересчур случайная. Простите за тавтологию. К сожалению, никого из них нет рядом, и мы не можем задать им вопрос, который я хочу задать вам.

– Да?

– Ага. Вам являлось видение перед тем, как вы решились сойти со своего привычного пути и ринуться на поиски глубинных источников поведения преступников? До или после, не имеет значения. Было что-то?

Шоцкий был удручен. Он осознавал нелепость ситуации, ощущая при этом необъяснимый страх.

– При чем здесь псы? – снова спросил он.

– Да забудьте вы на мгновение об этих псах! – воскликнул Кравчук. – Вы видели что-то… Иван Владимирович, я давно этим занимаюсь, просто так бы я не стал с вами откровенничать. Видели?

– Было что-то, – признался Шоцкий, – я был пьян, это можно объяснить…

– Нет, Иван Владимирович, в том-то и дело, что объяснить это нельзя.

– Тогда зачем вы меня об этом спрашиваете? – искренне возмутился Шоцкий. – И как это связано с вашими чертовыми псами?

– Я же предлагал вам выпить, – спокойно произнес Кравчук. – Я не знаю, мы пытаемся выяснить.

– Выяснить что? – Шоцкий начал терять терпение.

– Знаете, что меня заставило, ну, кроме всего прочего, обратить на вас внимание? – спросил подполковник.

– Не имею ни малейшего понятия, – признался Шоцкий.

– В разговоре с Кротовым, а он о нем доложил, вы упомянули об английском фольклоре. Перекрестки, казни, старые дороги, Дьявол… Название банде «Черные псы» придумала не банда, а наши английские коллеги.

– А как…

– Представьте себе, Иван Владимирович.

– Но, этот справочник, это…

– Я не знаю. Мы не знаем. Никто не знает!

– Черт возьми, так что вы, вообще, тогда знаете, если?..

– Остановитесь, Иван Владимирович. Я не зря начал с рассуждения о мирах, вселенных, и обо всем, недоступном нашему пониманию. Примите следующую информацию без пояснений, поскольку у меня их нет, меня также лишь, скажем так, оповестили. Вы готовы?

– Я вас слушаю, – сказал Шоцкий.

– Мы испытываем воздействие иного мира… – медленно проговорил Кравчук.

Шоцкий молча смотрел в лицо подполковника, еле освещенного светом фонарей.

– Спрашивайте, что вы висите, – предложил Кравчук.

– Иного мира?

– Вы считаете, у меня, подполковника федеральной службы безопасности, только что прирезавшего лишнего свидетеля, есть основания подшутить над полковником министерства внутренних дел, да еще над таким?

– Вы об инопланетянах? – пытаясь все же пошутить, спросил Шоцкий.

– Как говорят, нет, просто иного мира. Мир этот, будто бы и наш, но в то же время и нет. Он как будто сквозит через нас. Я не знаю, как еще по-другому сказать, передавая чужие предположения. Заметьте, предположения.

– А может, все гораздо проще?

– Уверяю вас, с простого все когда-то и началось.

– Когда-то это когда?

– Не при нашей жизни.

– А как вы… все же… Видения эти и псы?

– Это не связано напрямую, то есть, к псам видения не имеют никакого отношения, вроде как. Но, это тоже откуда-то оттуда. Иван Владимирович, вы ничего не поняли. Меня это нисколько не удивляет. Я сам до сих пор ничего не понимаю, но… есть кто-то, кто понимает, или догадывается, или… Мне больше нечего вам сказать. Решайте сами.

– Что я должен решить?

– Кортнев первым попал под прицел этой… этого… черт его знает чего, и продолжает находится в зоне воздействия… Твою мать… Я сам не понимаю, что говорю. Мы не пополняем запасы тайников и не можем отследить, кто это делает. Как вам такое вкрапление? Ближе к земле. Мы следим за членами банды, но, только, прошу вас, не смейтесь, не можем найти, или вспомнить, откуда мы знаем, что они ее члены. Мы пытаемся взять их людей, сидящих на точках, есть и такие, как вы знаете, если изучили справочник, но… у нас не получается. А ведь это обычные люди, ну, как обычные, да, они занимаются противозаконными вещами, но они, черт возьми, обычные!

– Бред какой-то! – процедил Шоцкий. – Так, что я должен решить?

– Во-первых, теперь, когда вы все знаете…

– Исключительно полезное знание.

– Вы не можете пока отдавать себе отчет в последствиях.

– Каких?

– Вы должны молчать и сотрудничать с нами. Вы удачная находка! У вас было видение в нужный момент, вы владеете их справочником, вы помогли тем, кто владеет тем же, идя по следам псов, и вы живы.

– Что за чушь вы несете? – наконец воскликнул Шоцкий.

– Я не ждал понимания, – улыбнулся Кравчук. – Пока, думаю, с вас хватит. Понимать вы должны следующее. Вы уходите с операции, вы заметаете следы убийства Кротова, и помните о том, что в случае вашего плохого поведения, эти следы приведут к вам. Вы молчите про кавказские разборки. Вы ни в коем случае никоим образом не вмешиваетесь в наши дела с Камой, и, упаси боже, не мешаете ему (от вас, похоже, уже всего можно ожидать). Вы забываете о своих друзьях, если не поступит дополнительных указаний. Вы молчите о «Черных псах» и сотрудничаете с нами по этому вопросу.

– Каким образом?

– Не могу пока ничего сказать. Думаю, мы найдем, как вас использовать. Ах, опять это слово. Вот, пожалуй, и все. Уверен, вы выполните все, о чем я сказал. И помните: на вас сокрытие информации, ее слив, помощь преступникам и убийство Кротова. Да, вашу команду расформировывают прямо сейчас, изымая все данные по наблюдению. У вас там был мальчик, Саша, кажется, больше вы его не увидите, мы забрали его себе. Что еще вы должны помнить? У вас дочь! Пока вы живы, вы в ответе за нее. Вы должны быть нам благодарны за то, что мы хоть так сблизили вас с ней.

Шоцкий молчал.

– Возьмите завтра отгул на несколько дней, езжайте домой. А сейчас я бы на вашем месте все же выпил. Вдруг у вас получится поговорить со своим подсознанием. То, о чем я вам рассказал, о псах и стороннем мире, так все равно не понять, нужно воспользоваться неизученными человеком органами мозга, если таковые есть. Принять, как факт у вас вряд ли получится. У меня, например, не получилось, я сам не верю в то, что вам говорил, но те факты, что есть, заставляют задуматься над проблемой осознания, но… не более. Загуляли мы с вами. Идите, полковник, возьмите водки и встретьте своего призрака. Спокойной ночи.

Кравчук развернулся и быстро пошел прочь.

Шоцкий остался стоять, глядя в темноту, туда, где текла река.

– Вот тебе, Илья Константинович, и золото Колчака, – прошептал он, – прости, ты, хоть и тот еще боевой товарищ, но такого не заслужил. – Шоцкий поднял голову. – Пока я жив, я в ответе за нее. Пока я жив, она в ваших руках? И плевать мне на псов! Пока я жив, она в опасности…

– 34 –

– Петр Ильич, вы что? – воскликнул Андрей, глядя на Гордона, выходящего из своего автомобиля.

– Что такое, Андрюша? – удивленно откликнулся Петр Ильич.

– У вас под ногами, – подходя, сквозь зубы процедил Андрей. – Стойте, как стоите и не шевелитесь.

Андрей нагнулся и поднял пистолет, выпавший из-под сидения Гордона. Оглядевшись по сторонам, Андрей засунул его обратно и поднялся.

– С каких это пор вы держите тут оружие? Вы не доверяете Вячеславу?

Кортнев с Марией в этот момент уже подходил к подъезду дома, в котором Оксана часом ранее арендовала квартиру.

– Даже не помню, – ответил Гордон, – кажется, после наших гонок вокруг Тюмени я решил подстраховать себя сам. Думаешь, не стоит? Я так, на всякий случай. Конечно же, если меня остановят, и заметят, что с документами у меня не все в порядке, или еще что, то я, как и ты давеча, попробую отделаться деньгами, но мало ли… да и ты, по твоим рассказам, так лихо удирал от полиции еще тогда…

– Ох, Петр Ильич, не стоит этого повторять. Будьте аккуратнее, а то спалите всю малину, – улыбаясь, посоветовал Андрей.

– Я буду, просто не хотелось бы от вас отставать.

– Петр Ильич, лучше бы вы о книге своей больше пеклись.

– Книга! – Гордон захлопнул дверь автомобиля. – Я… ух, Андрюша, я все тебе расскажу, я… какие планы на сегодня? Давайте, прогуляемся по Томску, никогда здесь не был, как, в общем-то, много где. У меня такой подъем, ты не представляешь! Давайте, все вместе, а? – Он окинул всех пылающим взглядом.

Оксана улыбнулась и тихо произнесла:

– Я готова окунуться в море вашего оптимизма.

– Вам на берег реальности после возвращаться не жестко будет? – поинтересовался Андрей, подойдя к Оксане и обняв ее за плечи.

– А как же твой город мастеров? – спросил Петр Ильич, – разве это не море надежд и веры в будущее?

– Сдаюсь. – Андрей опустил голову. – Что скажешь, Ислам?

Ислам молчал.

Вечером, оставив Ислама и Марию с Вячеславом дома, – Ислам даже не понял, что ему предложили развеяться, а Мария категорически отказалась куда-либо выходить, – Оксана, Андрей и Петр Ильич выбрались в центр Томска и, немного побродив, осматривая достопримечательности, легли в дрейф в Троицком сквере.

– Друзья мои, как же чудесно! – восклицал Гордон. – Все это закончится, все пройдет, и мы будем вспоминать об этом периоде нашей жизни, как о переломном моменте, как о переходе к новой фазе, к новому, свежему восприятию этого мира, этой жизни! Вы все пребываете в жутком напряжении, даже в страхе… да почему вы? Что-то я о себе забыл. Я боюсь, боялся и боюсь. То, что пережила Мария, я даже представить себе не могу, но, вы видите, она справилась, Слава справился.

– Тут, Петр Ильич, я бы не делал поспешных выводов, – прервал его Андрей. – Я, конечно, в этом ничего не смыслю, но, думаю, прошло еще слишком мало времени, чтобы говорить о том, что все у них позади.

– Да, согласна, – поддержала Оксана. – Ее взгляд сильно изменился. Ее глаза! В них появилось что-то такое… дикое, что ли. Да, она сейчас улыбается, как прежде, она милая, ласковая, добрая, она такая же, как прежде… Но, этот взгляд! Вы, может, и не замечаете, Слава не замечает, но я сразу его увидела. Какая-то тайна в нем, тайна тяжелая и, возможно, необъяснимая даже для нее самой.

– Ты этого не говорила, – настороженно произнес Андрей.

– Но, я уверяю вас, – продолжал Гордон, – мы со всем справимся, все преодолеем, и все у нас будет хорошо. Просто замечательно будет. Уверяю вас. Уверяю! Я вобрал в себя атмосферу этого мира, его природы, его силы. Вы, может быть, не поймете меня, я, когда начинаю говорить, стараясь ничего не упустить, обычно забегаю вперед, сам начинаю путаться, превращая сам все свои мысли в нечто сумбурное, но, надеюсь, вы меня простите. Не хватит слов, чтобы описать, какое впечатление произвело на меня путешествие по сибирской реке, это было неким, как я думаю, завершением моего эмоционального взрыва, начавшегося еще там, в Москве, когда мне почудилось, что вокруг меня летает какая-то ведьма. – Петр Ильич рассмеялся. – Все мои переживания, страхи, стрессы, перенесенные за последние два месяца, увенчались эйфорией, иначе я не могу это назвать, я, будто получил награду, получил ее из рук самой природы, этого незыблемого царства. Я в полной мере вкусил вольный воздух, я вобрал его в грудь, и он проник в мое сознание, окончательно и бесповоротно там утвердившись. Понимаете? Понимаете? Сама природа говорит нам о своей независимости, о свободе всего живущего на земле! И это, понимаете ли, это естественное состояние! Состояние природы и всех ее детищ, коими, в том числе, являемся и мы с вами. Природа создала нас свободными! Так свободными мы и должны оставаться! Любой зверь, птица, рыба руководствуются лишь инстинктами при выборе того или иного действия. Разве не так? Но мы, люди, наделенные разумом, почему-то со временем становимся зависимыми или стремимся сделать зависимыми других. И зависим мы не только друг от друга. Мы убеждаем себя, убеждаем других, что мы зависим от времени, от погоды, от настроения, от расписания самолетов, от последних новостей, от зубной боли, от… Да бог мой, от чего мы только не делаемся зависимыми! И никак не пытаемся это предотвратить, не хотим бороться с этим наваждением. Нам так удобнее. Но почему? Мы, казалось бы, будучи вершиной эволюции, должны стремиться к совершенству, должны понимать, что лишь свободный разум способен на великие свершения, открытия, достижения, ведущие человечество по пути прогресса к счастью. Ведь, это так просто, нужно лишь взять пример с природы. Она не способна на обман! Нужно лишь прикоснуться к ней, сжиться с ней, как я… Да, я сжился с ней. Я… я уверен в этом. А мы, пусть и выбрали свой, не самый привлекательный, путь к нашему, пусть, в некоторой степени, относительно независимому положению, мы подсознательно приняли природу, и ее смысл… Мы все должны быть свободны! Да, я, как и вы не могу объяснить так сходу, что это значит. Это трудно, очень трудно, но ведь важно почувствовать это. И природа поможет нам в этом, как помогла она мне. Вы не представляете, сколь я сейчас силен. И силен я тем, что признал себя свободным человеком. Ты, Андрей, говорил сегодня о книге. Так вот, я закончу ее буквально за пару дней. Я почерпнул для себя все, чего мне недоставало. Так вот, вот так. Сумбурно было? Противоречиво? Путано? Много пафоса? Я предупреждал. Но, это было лишь вступление. – Петр Ильич хитро улыбнулся. – Анонс моей книги. Не судите строго. Обещаю, по прибытии в Красноярск я допишу последнюю главу и поставлю точку. И тогда вы меня поймете. Вы поймете, как я понял себя, мир, себя в этом мире. И главное, как я понял свободу. Да, последняя глава книги будет посвящена именно этому. И, надеюсь, да что там, надеюсь, я уверен в том, что вы сами поймете ее, свободу.