Свобода

На следующий день, еще засветло, беглецы расселись по машинам и выдвинулись из Томска по Асиновскому тракту. Петр Ильич, находясь все в том же приподнятом состоянии духа, садясь за руль, подмигнул Андрею с Оксаной, не забыв напомнить, что уже завтра к вечеру, – в Красноярск намеревались прибыть к вечеру этого дня, – он познакомит всех со своей книгой. Вячеслав с Марией, как уже было принято, устроились на заднем сидении в автомобиле Гордона.

– Ну что, голубки мои, – весело обратился он к ним, – прокачу с ветерком. Пристегните ремни, мы мчимся к нашему счастью.

Мария с Вячеславом улыбнулись, переглянувшись.

– Только не очень гоните, Петр Ильич, – посоветовал Кортнев, – не забывайте, что мы вышли из зоны, так сказать, комфорта. Мы можем наткнуться на кордон, выставленный специально для нас. Да и, если и ничего специального не кинули, простая проверка не сулит нам ничего хорошего. Не забыли, как в казаки-разбойники играли недавно?

– Ох, Слава, чур меня. Я буду осторожен, – уверил его Гордон.

Была суббота, трасса во все стороны казалась совершенно пустой. Автомобиль Петра Ильича шел первым.

– Какая красота! – не успокаивался он, глядя по сторонам. – Вот она, сила Сибири! Вот она, могучая природа!

Его бодрое настроение передалось Марии, что к своей радости, отметил Вячеслав. Каждый раз, когда Петр Ильич начинал о чем-то восхищенно разглагольствовать, она принималась поддерживать его и смеялась без остановки.

– Надо будет обсудить в Красноярске дальнейший способ передвижения, – говорил Андрей Оксане. – Что-то мы упустили этот момент, увлекшись мечтами Петра Ильича. Плюс там контора, которая может сделать нам паспорта, я тебе говорил уже. Сколько это займет времени и денег не ясно.

– Думаешь, сбыть машину? – спросила Оксана.

– Было бы не плохо. Да и других вариантов у нас, все равно, нет. Вечно бродить по тайникам мы не сможем. Можно, конечно… – Андрей примолк, нахмурившись.

– Что?

– Банк обломить, – ответил он и рассмеялся.

– Неизвестно, что опаснее, – серьезно проговорила Оксана.

– Надо попробовать через тех же людей, что паспортами занимаются. Думаю, вертя такой бизнес, у них найдутся концы. Да и если у нас будут паспорта, нам не нужно будет скрываться так, как сейчас, мы вполне сможем передвигаться, как пассажиры, если нас по нашим милым физиономиям списывать не станут; но это, мне кажется, уж слишком маловероятно. Хотя, я не сыщик.

– Ну, так-то, мы уже давно могли превратиться в пассажиров, только вот, почему мы этого не сделали? Ответ я уже знаю. – Оксана улыбнулась. – Мы увлеклись самоанализом, ты не заметил? Нам бы больше практикой озадачится. Кстати…

– Да, милая?

– Только не смейся, как я раньше смеялась над тобой.

– Не буду, обещаю.

– Я тут подумала. А действительно, может, ну его, этот гектар! Как там с этими заявками, как нас будут проверять, вся эта бюрократия?.. Одним словом, рискованно. Неизвестно, что нам за документы подсунут. Тут, я, конечно, не могу знать. Но, может, правда, взять, да и поселиться в какой-нибудь глуши на берегу океана? Если на кого и наткнемся, то изучать наши паспорта не будут так, как, возможно, это будут делать при выделении гектара. Ты не смеешься?

– Нет, Оксана, не смеюсь. А ты сможешь, выдержишь?

– С тобой смогу. Ты же будешь держать меня за руку.

Андрей улыбнулся.

– Ислам, ты с нами? – смеясь, спросил он.

Ислам лишь пожал плечами.

– У Петра Ильича даже спрашивать не буду, он рванет… просто… на волю! Море, солнце!.. – Андрей остановился и, вдруг, прищурившись, устремил взор вперед и выкрикнул: – Твою мать! Попали!

– Андрюша, – жалобно пролепетала Оксана.

Андрей сбавил скорость. Спустя несколько секунд он проехал мимо стоящего на обочине автомобиля Гордона. Рядом стояла машина ДПС. Петр Ильич разговаривал с инспектором. Андрей проехал вперед, и за первым же поворотом остановился.

– Оксана, открывай карту. Немного подождем, и вернемся. Как нарочно, последний отрезок…

– В районе Мариинска дорога раздваивается. Одна идет на Красноярск, вторая обратно, в Кемерово.

Андрей взял у Оксаны телефон.

– Тут, конечно, есть, где покрутится… Но, черт возьми, не в этом дело. Если мы себя обнаружим здесь, они перенесут зону поисков восточнее.

– Думаешь, они еще не перенесли?

– Очень хочется верить полковнику, но… не заметила, сколько их было?

– В машине никого, стоял один. Вряд ли остальные в лесу прячутся.

– Вот черт, – Андрей взглянул на часы, – в такую рань, в субботу, на дороге никого, вообще, никого. Удивительно, что они нас еще не тормознули…

– Ждем?

– Ислам, ты как?

Ислам пожал плечами.

– Молодец.

– Разогнались вы, Петр Ильич, – пожурил Гордона Кортнев, когда заметил жезл инспектора, перекрывающего путь. – Деньги при себе?

– Да, с собой. – Петр Ильич выдохнул и вышел из автомобиля.

– Торопитесь? – поинтересовался инспектор, совсем молоденький лейтенант, с каким-то совершенно наивным, детским лицом.

– Виноват, товарищ лейтенант, – отозвался Гордон, стараясь придать себе беззаботный вид. – Совсем пустая трасса, казалось, что я стою… Простите.

– Но знак вы же видели, Петр Ильич? – спросил инспектор, придавая своему голосу как можно больше строгости. Он рассматривал водительское удостоверение Гордона, искоса поглядывая на автомобиль, на московские номера. – Далеко вы забрались.

– Путешествуем, – нашелся Гордон.

– С вами, или подвозите?

– Со мной. Один бы я не решился. Возраст уже не тот, понимаете ли.

– Понимаю. И что мне с вами делать? – грозно спросил молодой человек.

– Может… – Петр Ильич запнулся. – Хотя… Я больше так не буду.

Лейтенант не смог сдержать улыбку, после чего сразу же прыснул, чуть потерпел и дал волю смеху. Петр Ильич, заразившись, поддержал его.

– Ладно, Петр Ильич, – с сочувствием в голосе произнес инспектор, – делаю вам предупреждение. Но впредь будьте аккуратнее, договорились?

– Конечно, молодой человек, конечно! – Петр Ильич, приняв от инспектора удостоверение, хотел было пожать ему еще руку, но спохватился, засмеялся и, пятясь, спиной двинулся к автомобилю. – У меня же всегда полный порядок. Я, хоть и бываю порой рассеянным, но дисциплину ставлю превыше всего. Спасибо вам. У меня все, согласно правилам дорожного движения…

– Что-то нашего писателя понесло, – озабоченно пробормотал Кортнев, глядя в окно, – он сейчас реверанс сделает…

Инспектор улыбался, медленно следуя за Гордоном, словно провожая его.

– Вот, все разложено по полочкам! Аптечка, огнетушитель, все документы, страховка, все, каждая бумажка на своем месте. Вы очень обаятельный молодой человек, вы мне нравитесь. У меня просто… Ну, да ладно, что-то я… У меня такой заряд энергии в последнее время. Успехов вам, всего хорошего, удачи!

– Хорошо, хорошо, – согласился инспектор, – это хорошо, когда все по полочкам. Ну… – Он вдруг замялся, взглянул на автомобиль, потом на Гордона, потом снова на автомобиль. Его лицо выразило явное замешательство. – Знаете, раз у вас все разложено по полочкам, то давайте я тогда и документы на машину посмотрю… Я, простите, даже не сразу сообразил. Хорошо, что вы напомнили. Я недавно работаю, первую неделю всего. Как это я документы не спросил?

Гордон замер, уставившись на инспектора.

– Что с вами, Петр Ильич?

– А я вам не…

– Я только права ваши проверил, позвольте еще свидетельство и полис.

Петр Ильич медленно развернулся, залез в кабину и вернулся с документами. Инспектор бегло осмотрел их и тут же вернул Гордону.

– Уф, – выдохнул он, – ну, вот теперь все, можете ехать.

– Спасибо! – воскликнул Гордон. Он остался стоять перед инспектором.

– Вы можете ехать, – повторил лейтенант.

– Ах да! – вырвалось у Гордона. Он развернулся и направился к своей двери.

Инспектор смотрел ему вслед, после перевел взгляд на машину… И вдруг его лицо в одно мгновение приняло удивленное выражение.

– Постойте! – воскликнул он.

– Да? – Гордон обернулся.

– Можно еще раз взглянуть на бумаги?

– Да, конечно. – Петр Ильич ощутил, как дрогнули его колени. Он подал документы инспектору.

– Серебристый, – вполголоса произнес инспектор и принял виноватый вид, указывая на машину. – А почему она синяя?

– Синяя? – еле слышно повторил Гордон.

– Ваша машина должна быть другого цвета.

– Да? А… понимаете… – начал Гордон, но тут же замялся, ощутив, как пот начал выступать у него на лбу. – Я не знаю, что вам сказать, я… не успел, просто…

– Так нельзя, вы же понимаете? Это… это получается, что машина не ваша… или, как это можно объяснить?.. – Инспектор был настолько растерян, что не знал, как поступить.

– Десять тысяч, – выпалил Гордон.

– Что вы говорите?

– Хотите, я дам вам десять тысяч рублей?

– Это взятка… Что вы? Так нельзя! О чем вы таком говорите? Я первую неделю работаю, а вы… – К лейтенанту постепенно возвращалось самообладание.

– Пятнадцать тысяч, молодой человек, возьмите, пожалуйста, возьмите двадцать…

– Слава? – испуганно поговорила Мария.

Кортнев напряженно смотрел в окно.

– Прекратите сейчас же! – воскликнул инспектор.

Петр Ильич лихорадочно шарил по карманам, извлекая купюры одну за другой.

– Да прекратите же! – повторил инспектор. – Я вынужден сообщить, понимаете, я вынужден задержать вас и сообщить… – инспектор снял с пояса рацию.

– Подождите, молодой человек, не торопитесь, прошу вас, не надо сообщать. Понимаете, мы в таком положении…

– Что вы такое говорите? – искренне удивился инспектор.

Вдруг что-то будто осенило Гордона.

– Стойте, подождите, у меня еще есть, есть еще! – снова воскликнул он и бросился к машине.

– Вы не в себе! Не усложняйте положение, – снова строгим голосом произнес инспектор, держа перед собой рацию и намереваясь ее использовать.

– Не нужно! – крикнул Гордон. Он стоял перед инспектором, держа в руках пистолет.

– Вы что? – недоуменно произнес лейтенант.

– Я прошу вас, вы очень хороший, вы совсем мальчик, прошу вас, не надо. – Гордон готов был упасть перед инспектором на колени.

– Петр Ильич, успокойтесь, опустите оружие. Лейтенант, уберите рацию, сейчас же. Уберите! – кричал Вячеслав, выскочивший из автомобиля.

– А вы вернитесь обратно! – прикрикнул инспектор на Кортнева.

– Мы договоримся, лейтенант, договоримся, – Кортнев поднял руки. – Уберите рацию, уберите, пожалуйста.

– Умоляю вас, молодой человек. – Пистолет дрожал в руке Гордона, на его глазах выступили слезы. – Не нужно, вы все испортите…

– Да что вы такое говорите? – не унимался инспектор, кидая взгляд то на Кортнева, та на Гордона. – Что вы?..

У Петра Ильича начала кружиться голова. Хаос воцарился вокруг него. Он продолжал уговаривать инспектора послушать его, Вячеслав просил его опустить пистолет, а инспектора убрать рацию, инспектор озираясь, держал рацию на изготовке, повторяя одно и тоже: «Что вы такое…»

– Не стоит молодой человек, – умолял Гордон.

– Так, довольно! – воскликнул инспектор.

– Прошу, прошу. – Гордон стал приближаться к нему.

– Не подходите близко! – кричал инспектор.

– Петр Ильич, уйдите, вернитесь в машину! – выходя из себя, выкрикнул Кортнев.

– Я вас умоляю, не портьте… – не слушая, говорил Гордон.

– Не подходить! Не…

Раздался выстрел. Вслед за ним послышался крик Марии. Гордон выронил из рук пистолет и отшатнулся назад. Инспектор удивленно посмотрел на него, опустил голову, медленно приложил руку, из которой выскользнула рация, к животу и опустился на колени. Сквозь его пальцы сочилась кровь.

– Мама, – жалобно простонал он и упал на колени.

– Вашу мать, – прохрипел Кортнев, обхватив руками голову, и присел на корточки. – Вашу мать!

Гордон бросился к инспектору.

– Молодой человек, простите, простите… Я случайно, я не хотел… Я случайно. Вы как? Как вы? – Из глаз его текли слезы. – Надо что-то сделать! – крикнул он.

Мария выскочила из автомобиля и бросилась к Петру Ильичу.

– Нужно остановить кровь, поверните его! – кричала она.

– Мама, – стонал инспектор.

– Слава, что нам делать? – умоляюще кричал Гордон.

– Так, положите его, нет, давайте перенесем его на траву, – причитала Мария. – Слава, помоги!

В считанные секунды Петр Ильич был весь покрыт кровью инспектора, вся его одежда, лицо было перепачканы кровью, кровь стекала с ладоней.

– Мальчик, держись, держись! – кричал он.

– Что делать, Слава? – кричала Мария.

Кортнев, словно опомнившись, бросился к ним и начал осматривать рану.

Раздался шум подъезжающего автомобиля.

– Боже мой, что тут произошло? – вспыхнула Оксана, глядя в окно.

Андрей сразу все понял. Оксана дернула ручку двери.

– Не выходи, – строго произнес Андрей.

– Андрюша? – удивилась Оксана, продолжая открывать дверь.

– Не выходи, я сказал! – крикнул Андрей. – Ислам, идем.

Андрей вышел из машины и направился к остальным.

– Слава, Слава, скажи что-нибудь! – умоляла Мария.

– Маша, отойди, ты не поможешь, – приказал Кортнев.

Мария послушно встала и отошла к машине, не пытаясь сдержать слез.

– Мальчик, совсем мальчик, – шептала она.

– Мама, – стонал инспектор.

– Слава, нужно перевязать, я сейчас… ведь так? Нужно перетянуть рану. Нужно, что нужно делать, господи? – кричал Гордон, у него началась истерика.

– Успокойтесь, Петр Ильич, не орите, прошу вас! – сам кричал Кортнев.

– Мама, пить, дайте пить, очень хочу… пожалуйста… – стонал инспектор.

– Мы ничего не сделаем, – сказал Кортнев, – ему нужна больница.

– Чего? – послышался сзади голос Андрея.

Кортнев бросился к багажнику.

– Как же мне больно, боже, как больно! – вдруг что есть мочи заголосил инспектор. – Мама!.. Пить!..

– Ну, сделайте же что-нибудь! – сквозь рыдание закричала Мария.

– Мальчик, мы… мы поможем, мы… Слава, – словно в пьяном угаре перебирал слова Гордон.

Инспектор перестал говорить, он лишь стонал, он орал от боли, умоляюще смотря то на Гордона, то на Кортнева. Вячеслав, приложив к ране порванную рубашку, взятую из своих вещей, старался заткнуть рану и перетянуть ее, Гордон пытался помочь ему, но лишь мешал.

– Вы спасете его? – кричала Мария.

Оксана, сидя в автомобиле, опустила голову на торпеду и заткнула уши.

Инспектор кричал во все горло. Мария рыдала в голос. Гордон сидел, склонившись над телом и придерживая рану рукой, пока Кортнев бегал к машине за бинтами, о которых забыл, разрываю свою рубашку. Он с остервенением принялся бинтовать туловище инспектора, причитая:

– Мы тебя вытащим, вытащим, малыш. Лишь бы довезти до больницы, а там тебе помогут, не раскисай, держись.

– Держись, парень, держись, – вторил ему Петр Ильич, заливаясь слезами.

Инспектор продолжал истошно орать, оглушая болью округу.

– Сейчас мы тебя перенесем в машину, сейчас… Петр Ильич, держите его я сейчас. – Кортнев отбежал к автомобилю и снова открыл багажник.

– Все будет хорошо, все будет замечательно, – не останавливался Гордон, поддерживая тело инспектора. – Все пройдет, нужно… Нужно только…

Инспектор на мгновение притих, но вдруг с повышающим тоном, пытаясь вырваться из рук Гордона, начал выкрикивать:

– Мама! Мама! Мама!

Мария больше не могла на это смотреть, она уткнулась лбом в крышу автомобиля и тихо плакала.

– Мама, мама, мама, мама…

Вдруг резкий сухой хлопок в одно мгновение прекратил эти стенания. Голова инспектора запрокинулась, и из-под нее растеклась лужа крови. Во лбу его зияла дыра. Петр Ильич в ужасе отскочил от тела и поднял взгляд. Перед ним стоял Андрей и протягивал ему руку, в которой держал пистолет.

– Вы опять его потеряли, Петр Ильич, – спокойно произнес он.

21 августа 1958 года приказом Фиделя Че был назначен «командующим всеми повстанческими частями, действующими в провинции Лас-Вильяс как в сельской местности, так и в городах». На него были возложены обязанности по сбору налогов и их расходованием на военные нужды, осуществлению правосудия и проведением аграрных законов Повстанческой армии, а также организации воинских частей и назначению офицеров. При этом он прилюдно объявил: «Тот, кто не желает рисковать, может покинуть колонну. Он не будет считаться трусом». Большинство выразило готовность следовать за ним.

– 35 –

– Сука! – раздался рев Кортнева.

Он ринулся на Андрея и со всего маха врезал ему кулаком в челюсть. Тот повалился на спину. Кортнев прыгнул на него и принялся, было, его избивать, но Андрей дал ему отпор. Завязалась драка, то удары сыпались один за другим, то два тела, переплетаясь, начинали кататься по дороге.

Андрей взял верх. Кортнев устал, он лежал на спине и тяжело дышал. Мария подошла к нему, подала руку, и Вячеслав поднялся, отряхивая пыль с одежды.

– Нужно спрятать тело и отогнать тачку, – прохрипел Андрей. – Ислам, помоги.

– Петр Ильич! – раздался крик Оксаны, выбегающей из автомобиля.

Гордон лежал на боку и судорожно хватал ртом воздух.

Словно тяжелая грозовая туча повисла в воздухе, захватила все небо и сдавила, сжала собой пространство. Все вокруг потемнело и приняло тоскливый серый цвет.

– После разберемся! – кинул Андрей. – Это похоже на инфаркт. У нас мало времени. До Мариинска километров пятьдесят, Оксана, посмотри, что там есть. В Томск возвращаться далеко. Езжайте, мы с Исламом догоним.

Петр Ильич лежал на заднем сидении, поддерживаемый с одной стороны Марией, с другой Оксаной. Перед посадкой его умыли и поменяли ему одежду, перепачканную кровью. Кортнев гнал, что было сил, забыв об опасности. Кое-как удалось заставить Гордона принять его лекарства. Он не мог говорить, лишь слабый стон шел откуда-то из груди, которую он обхватил руками и не отпускал, он был весь в поту, тяжело дышал и испуганно хлопал глазами. Перед тем, как его загрузили в автомобиль, его вырвало.

– Скоро подъедем, еще немного, – как можно увереннее и спокойнее говорила Мария, – Оксана уже дозвонилась до больницы, нас ждут, все будет хорошо. Петр Ильич, дорогой наш Петр Ильич!

– Подъезжаем! – крикнул Кортнев, увидев дорожный знак, с указанием города – Мариинск. – Командуй, Оксана!

– Больница почти на въезде, – отозвалась Оксана, глядя в экран телефона, – так, сворачивай на Чкалова, налево.

– Добро.

Свинцом окутало пространство.

Тяжесть сдавила сознание.

– Берем, Ислам, хватайся. После тут все убрать надо.

Оттащив тело инспектора с дороги, Андрей с Исламом, затерли пылью следы крови и забросали место листьями, ветками, да камнями.

– Потом отнесем дальше, – сказал Андрей. – Водить ты не умеешь?

Ислам отрицательно покачал головой.

– Сможешь руль удержать на дороге, и на тормоз жать? Тихо поедем.

– Я сделаю, – твердо сказал Ислам.

Андрей взял на буксир полицейскую «Ладу».

– Только очень аккуратно! Понял, что нужно делать? Про тормоз не забывай, понял? Как только видишь красные огни, тут же жми.

Проехав километров пять в сторону Томска, Андрей увидел впереди какое-то селение и остановился. Быстро выскочив из-за руля, он отцепил трос, убрав его в багажник, и поменялся с Исламом местами.

– Повезло, что никто не попался! – крикнул он и тронулся с места.

Оставив полицейский автомобиль на краю селения, спрятав его за деревьями, Андрей, убедившись, что его никто не замечает, прячась за листвой, выбрался на трассу, и побежал к своей машине.

Вернувшись к месту недавнего происшествия, Андрей с Исламом оттащили тело инспектора глубоко в лес и там закопали его, завалив могилу ветвями.

– Вот и все, – сурово произнес Андрей, вытирая со лба пот.

Тяжесть окутала голову.

– Он очень плох, – говорил врач.

– Вы ему поможете?

– Он под капельницей. Так есть его документы?

– Нет, мы его на дороге нашли.

– Он с трудом говорит и требует Андрея и Марию, есть среди вас такие?

– Есть, я Мария.

– Быстрее, его нужно на обследование, мы еще точно не знаем, что с ним.

– Вы поможете ему?

– Сделаем все, что в наших силах. Пойдемте. Но вы не родственники, верно?

– Нет, мы только… Мы же его…

– Ладно, забыл уже… это реанимация, сюда нельзя… Благо тут пусто. Вы говорите, что на дороге его нашли.

– Да.

– Откуда он вас знает?

– Мы успели…

– Ладно, это не важно, – повторил врач. – Но, вы странные люди…

Мария вернулась от Петра Ильича, присела возле Вячеслава и, уткнувшись ему в плечо, заплакала. Кортнев обнял ее.

– Вы все еще здесь? Он не дает ничего с собой сделать. Кричит, что ему срочно нужно поговорить с Андреем. Это кто-то из вас?

– Я Андрей! – Андрей вбежал в коридор.

– Как можно скорее, он очень, очень плох. Пока мы купируем боль, но симптомы тревожные. Ну, а вы кто? Его родственник, друг? Нам нужно оформить бумаги, вы…

– Где он?

– Идемте!

– Андрюша, как хорошо, что ты здесь, мне нужно с тобой поговорить, – с трудом произнес Петр Ильич.

– У вас мало времени, – сказал врач.

– Мы быстро, – отозвался Гордон.

– Как вы, Петр Ильич? – Андрей присел возле него.

– Я креплюсь, Андрюша, креплюсь. Вот, что я тебе хотел сказать. Я уже говорил это Марии, я знаю, ты этого не скажешь никому, от тебя не дождешься, поэтому я ее и позвал. Вот, значит… Я виноват в том, что произошло, только один я. Я заигрался, я был сам не свой, я… не умею это, и… Я все испортил… я…

– Не нужно, Петр Ильич, не думайте об этом, сосредоточьтесь на здоровье…

– Нет, Андрюша, ты должен знать, что ты ни в чем не виноват, ты поступил так, как должен был в тот момент и в той ситуации. Это было тяжелое решение, и ты принял его быстро. Ты вызвал на себя гнев остальных, но ты их всех спас. Это так, Андрюша. Это так… А в смерти мальчика виноват только я, один я. И прошу тебя, прости меня. Прости меня, Андрюша. Я бы хотел, чтобы все знали, что виноват только я… и прости меня…

– Что вы, Петр Ильич? Мне не в чем вас винить. Вы… вы хороший человек. И вы должны выдержать нынешнее испытание, мы вас будем ждать.

– Андрюша…

– Петр Ильич, не тратьте время.

– Андрюша, прошу!

– Да, Петр Ильич?

– У меня просьба. На ноутбуке ты найдешь адрес моих родных, жены и сына. Я прошу тебя сообщить им о том, что я на них не в обиде, что я простил их, и что я прошу прощения у них, я еще, скажи им, что я нашел себя…

– Хорошо, Петр Ильич, но вы сами…

– Моя книга… Я не написал последнюю главу, Андрюша, самую главную. Я… я понял свободу, но не смог, не успел рассказать всем о том, как я ее понял…

– Допишете еще, Петр Ильич, расскажете ещe!

Гордон грустно улыбнулся.

– Андрей, ты должен дописать ее.

– Петр Ильич…

– Пойми ее, найди ее, расскажи ей обо мне и обо всех нас…

– Петр Ильич…

– Обещай!

– Я вам обещаю, Петр Ильич, обещаю…

– Ступай…

Андрей сидел отдельно ото всех, глядя в пол. Свинцовая туча не отпускала его. Оксана смотрела на него, но никак не решалась подойти, она, словно чего-то боялась, что-то ее удерживало. Свинцовая туча повисла между ними.

Андрей не мог больше находиться в помещении и вышел на улицу. Отыскав место для курения, он сел на лавку и достал пачку сигарет. Машинально достав сигарету, он тут же выбросил ее в урну. Он зажмурился и, сколько не силился, не смог сдержать слез.

Он оказался в темноте, закутанным в серый туман. Сколько он просидел, он не помнил. Люди приходили и уходили, он их не замечал. Он сидел с закрытыми глазами. Он не хотел возвращаться в настоящее, он не хотел видеть над собой свинцовую тучу, не хотел испытывать тяжесть…

– Андрей, – расслышал он голос Оксаны.

Он открыл глаза. Оксана сидела рядом с ним и смотрела ему в глаза.

– Ты все сделал правильно, – тихо проговорила она.

– Оксана, прости меня, я испортил наш…

– Милый, не кори себя, прошу, у тебя не было другого выхода. Или этот мальчик или мы. Ты сделал выбор в пользу нас…

– И в пользу себя…

– Андрюша… успокойся, сейчас не время казнить себя. Мы все, мы все виноваты… Мы с тобой, Андрюша.

– Вы?

– Мы тебя поддержим, поверь. Слава погорячился. Я уверена, он все понимает, или поймет. Маша поняла, она поняла еще до того, как Петр Ильич ее начал в этом убеждать. Андрей, успокойся, мы сами выбрали этот путь. Мы, мы все, а не один ты. Мы с тобой. Я с тобой, милый. – Оксана обняла Андрея.

– Ты, прости, я кричал на тебя… но, когда я увидел…

– Андрюша, успокойся, все хорошо. Мы… уже ничего не можем с этим поделать. Нам нужно, чтобы Петр Ильич вышел из больницы здоровым, полным сил, энергии и его неиссякаемого оптимизма. Нам нужно дождаться его. Будем ждать…