Синтез

– Ты начал обретать себя, мой милый. Это всегда больно. Это порой постыдно, но я верю в тебя. Ты не остановишься. Ведь ты уже понял, что гораздо больнее ощущать, что ты себя не только не выискивал, но и не пытался, или останавливался, страшась заглянуть туда, где можешь что-то увидеть.

Она залпом выпила бокал вина и тут же разбила его об пол. После чего она взяла букет маленьких роз, что принесла с собой, и швырнула их вниз. Она присела на мгновение, с трудом сдерживая слёзы.

– Ты только не дай им себя сломать…

Она поднялась, наполнила ещё один бокал и принялась пить, после каждого глотка поднимая свою изящную головку кверху, пытаясь разглядеть звезды, укутанные густыми облаками. Допив бокал, она и его разбила об пол со словами:

– Когда же я смогу разглядеть твоё лицо? Кто-то ведь, наверняка, имеет такую возможность. Что со мной? Полная луна? Её не видно. Эта певичка? Разве я могу ревновать? Ей не повезло! Ведь есть принцесса… Все карты перемешаются. Но ты должен поступить правильно, чтобы не произошло. Ты мой рыцарь. Ты должен быть только моим рыцарем. Я дождусь тебя. У нас впереди ещё целая вечность. А пока спи и набирайся сил. Тебя я дождусь, и никто не сможет встать у меня на пути.

Она резко повернула голову куда-то вниз, и снизу снова донесся глухой рык.

– Я успокоилась. Могу же я дать волю гневу. Я женщина…

Она подошла к тому же шкафчику, достала оттуда пачку длинных тонких женских сигарет и зажигалку. Взяла одну сигарету, подошла к краю лоджии и прикурила. Удовольствие от курения она не испытывала, но порой ей казалось, что таким образом она приструнит свой гневный порыв. Она затянулась и пустила облачко дыма туда, где, по её мнению, должна была скрываться полная луна.

– Любовь, – не останавливаясь, шептала Жанна, всё наполняя и наполняя свой бокал вином. Ей было хорошо! – Любит он меня или нет?.. Не имеет значения. Я его люблю. Пусть он любит кого угодно… Ты всё равно будешь моим рыцарем! Максим, ты мой рыцарь. Хотя… Почему это может навредить? Не понимаю. Максим, ты мой рыцарь! Ты защитишь меня от… ото всех. Ты мой рыцарь. Мой любимый рыцарь.

Тут, наконец, Жанна собралась вернуться в номер, принять ванну и лечь нежится в постель, как ей показалось, что она смогла разглядеть огонек там, на самой вершине замка. Снова! Жанна замерла. У неё мгновенно перехватило дыхание. Она опять превратилась в одно только зрение. Темнота. Жанна не двигалась с места. Всего километр, какой-то километр до самого таинственного сооружения Города. Штиль. Город внизу был неслышен.

Снова огонь! Маленький, словно кто-то чиркнул спичкой. Словно проводка искрит, словно… но оно там. Оно там, где экскурсии не проводятся, в месте, о котором не говорится в буклете. Там, где ничего не должно быть…

Там кто-то был.

Жанне, только что такой счастливой, внезапно стало страшно.

Глава I

X

– Вы знаете, что такое любовь?

Тишина.

– Вы пытались узнать?

Тишина.

– Вам это не интересно?

Свеча засмеялась.

– Объясните, что я такого смешного спросил?

Свеча не переставала смеяться, косясь в окно, где в небесах, сквозь изредка разбегающиеся облака, посмеивались звезды, с удовольствием наблюдая свою улыбку в отражении океана и вторя менее скромным облакам, что хохотали, расплескивая свой туман.

– Первое, мой, юный друг, этот дар не для всех.

– Как?

– А вот так. Не превращайте в фарс мое созерцание пространства.

– Это дар?

– Это, как талант, как способность мыслить, думать… Только не мыслить, ни думать тут не нужно. Только лишь в том случае, когда вы почувствуете, что с вами что-то не так, как обычно, тогда попытайтесь осмыслить. Но, поверьте, потеряете время зря.

– Но как я это почувствую?

– Вам сколько лет, мой юный друг?

– Я не знаю, но мой возраст создан для того, чтобы задавать вопросы.

– Вот когда вы ощутите что-то крайне необычное, тогда спрашивайте.

– Крайне необычное?

– Да, мой юный друг. Тсс, – шикнул он на свечу, которая никак не могла перестать смеяться, что, тем не менее, не мешало продолжать веселиться звездам и облакам.

– Но в мире много чего можно назвать крайне необычным?

Тишина.

– Это настолько необычное, что ты сразу это почувствуешь, и как бы ты не захотел это объяснить, у тебя не выйдет. Этого не объяснить. Об этом можно только думать, вздыхать, страдать, переживать, надеяться, отчаиваться, радоваться, и многое-многое другое. Ты получил исчерпывающий ответ?

– Нет, – послышался грустный голос.

– Это потому, что любовь представляет собой одно из самых загадочных и необъяснимых явлений человеческой души, разума, сердца… называй, как хочешь. И не пытайся понять. Это можно только почувствовать. Этим можно только жить, этим можно умирать и снова жить.

Свеча мерно покачивалась.

– Любовь – это тайна, как бы её не пытались объяснить с точки зрения психологии или химии.

Свеча горела.

– Любовь – это волшебство.

– 1 –

– Сегодня у нас двадцать седьмое. Заселение начнётся, думаю, сразу с первого октября. Заметила, как тут всё подтягивают? Рабочих нагнали. Всё до блеска начищают. Нас, если тут не оставят, а нас не оставят, край двадцать девятого, а то и двадцать восьмого, выкатят отсюда. И что дальше, извини, подруга, даже представить не могу. Учитывая всё новое, что я тут ещё услышала от тебя… Короче, бежать нам нужно прямо сейчас, – толкала речь Аманда.

– Ты пугаешь меня, – произнесла Маргарита.

– Горькая правда жизни. Рыцари нас что-то не спасают. Завтра – час икс. Боюсь, единственный шанс, когда контроль за тобой ещё останется прежним.

– Каким прежним?

– Да таким, что кроме меня, ещё кого подсадить могут. Клянусь, Рита, я не понимаю, что происходит. А когда я что-то не понимаю, привыкнув выходить из подобных ситуаций, меня это не то, чтобы пугает… Напрягает меня. Решено. Завтра.

– Но как?

– Боюсь, придется подключить твоего поклонника, но так, чтобы этого никто не заметил. Я свяжусь с боссом, якобы. Якобы! Доложу об этом управляющему, который, думаю, вообще, не в курсе, кто мой босс. Просто деньги получает. Хосе отключит телефон на то время, если кто-то решит проверить информацию. Мы выезжаем, телефон снова работает, только никто ничего уже не понимает. И всё!

– И всё так просто?

– Лучше меня сейчас не дергай. План есть план, другого придумать я не могу, не прыгать же нам через забор и нестись по горам? Мы не «спецназ». Мы мирно выедем с территории отеля и поедем на север.

– Нам же на юг, в Город.

– Ох, дитя. Разумеется, все и решат, что мы поедем сразу в Город.

– А все такие глупые, что не догадаются о наших гениальных планах?

– Слушай, Ритуля, тут всего три дороги: одна на север, другая на юг, третья укороченная в Карденлиц, проселочная, по которой твой поклонник ездит домой на автобусе. Мы в горах!

– А может, пересесть на автобус?..

– Который обыщут сразу, как увидят брошенную машину. Эх, принцесса, учить тебя и учить. Короче, действовать будем по обстоятельствам. Может, воздушный шар прилетит, кто его знает, или на крыльях Дракона улетим. Ты, вообще-то, принцесса-Лебедь. Где твои врождённые способности?

Подруги рассмеялись.

Максим проснулся через пять часов и ощутил, что автомобиль летит с невероятной скоростью.

– Можно я потом расскажу, – прохрипел он.

– Не вопрос, – смеясь, произнес Купер.

Максим достал приготовленную минеральную воду и в течение очень небольшого промежутка времени осушил два литра с небольшим перерывом на то, чтобы перевести дыхание.

– Сколько мы в пути?

– Пять часов.

– Только выехали, фактически, – констатировал Максим. Я дальше, мне ещё часов десять нужно. Как раз доедем. – Он попытался рассмеяться.

– Не парься! У меня такая «ксива», что два дня превратятся в полтора, а то и меньше, а полдня отоспимся в мотельчике, я уже наметил. Ладно, давай на боковую.

Максим проснулся через три часа, но осушил уже гораздо меньший объем. В пути они были уже восемь часов. Купер остановился.

Наступило утро.

– Тут передохнём. Передохну. А ты бери свои бутылки и иди, лечись.

Друзья разошлись по номерам. Максим уже чётко помнил вечер, чётко он его помнил и в течение самого вечера, но теперь добавилось острые физические последствия. Максим с преогромным удовольствием вскрыл двухлитровую бутылку рассола и присосался к ней, оставив половину. После принял горячий душ, потом холодный, потом опять и так несколько раз, пока не ощутил в голове просветление. Допил рассол, лег в постель и мгновенно заснул.

– В двух словах, Максим Сергеевич! Я уже послал слугу за саблей, поскольку ваши слова о необходимости секундантов мне показались шуткой.

– Что ж, Иван Сергеевич, извольте. Некто из прислуги, а именно конюх, оскорбил нашего графа.

– Конюх?

– Вы не ослышались.

– И как конюх мог оскорбить графа? Это всё ваши сказки о равенстве и братстве.

– Ваня, ты не о том сейчас. Есть подозрение, а то и уверенность, что всё было спланировано заранее. Конюх этот служит у капитана Ордынцева, известного своей конфронтацией с графом.

– Короче, Волков…

– Давеча состоялся спор относительно того, вправе ли дворянское сословие, к примеру, дворянское, реагировать на чернь.

– То есть?

– Нет бунтов, революций. На лицо обычная бытовая ситуация. И чернь, то есть конюх, оскорбляет графа.

– Я вас снова не могу понять, Волков. Где граф?

– Он с Ордынцевым.

– И что они?

– Договариваются о том, как будет решаться ситуация.

– Боже мой! – воскликнул Панин. – И это мои друзья. Вы же дети! Дети и есть!

– Понимаешь, Ваня, оскорбление унизительно. Но, будучи оскорбленным равным тебе по…

– Я понял.

– Ты понимаешь, как реагировать, вплоть до дуэли. Но как быть, когда тебя оскорбляет представитель не твоего круга, опять же, мягко говоря?

– Максим Сергеевич, вы часто участвовали в кулачных боях?

– Ни единого раза.

– И я также. А всё почему? Мы чуть что, хватаемся за эфес или обозначаем это. Так как быть?

– Вот вы, Иван Сергеевич, сами к разрешаемой ныне проблеме подошли.

– Так нет решения?

– Есть, Ваня, есть. Достоинство и честь отстаивать необходимо любыми способами, иначе мы навсегда можем забыть о том, что это.

– И тут твоё равенство к месту? – язвительно спросил Панин.

– Каждый должен иметь право отстаивать свою честь, независимо от того, родился ты в избе или во дворце.

– Вы на чьей стороне?

– Мне претит этот спор, но граф мой друг.

– Господа, – объявил граф, – огромное спасибо за участие. Решено поступить следующим образом. Холопа капитана Ордынцева наказать плетьми. А мы вдвоем с Алексеем Дмитриевичем деремся на саблях до первой крови. Всем благодарен за поддержку. После приглашаю всех в ресторан. Волков, вы куда?

– Спасибо за представление, граф. Обсудим позже.

Максим, вытащив наполовину саблю из ножен, резко вонзил её обратно и, круто развернувшись, быстрым шагом пошёл прочь.

– Максим, Максим, стой! – Панин догнал его и, встав перед ним, остановил. – Ты же сам наблюдал и ждал, чем этот фарс закончится. А теперь ты весь такой обиженный и оскорбленный.

– Вот именно, Ваня, думал, одумаются наши светлые, благородные головы. Ан нет, видать, пожизненную ненависть народа оставляют супротив белой кости. Никогда простой мужик не поймет простого студента. Навечно неприязнь останется. И достоинство своё защищать беззащитному студенту перед оравой пьяной матросни придётся, потому, как уважать им его будет не за что, как и ему их. Саблей, кулаками, наганом, так и будем мордовать друг друга. И пока Воронцовы с Ордынцевыми играют в такие игры, ничего не изменится. Какое равенство? Пока одни других считают мразью, а другие тех небожителями, – и заметь, не исключено, что баланс переменится, – будет этот мир в бесконечном рабстве прозябать. Пока каждый не ощутит, всем своим нутром не ощутит достоинство своё, будет он рабом и будет жить среди рабов, по их рабским и волчьим законам.

– Максим, – начал Панин.

– Я не пойду служить, – вдруг сказал Максим. – Получу юнкера и поступлю в Московский университет.

– Вот тебе и приехали…

– Да рядом это.

– Эх, Максим Сергеевич.

– Не падай духом. И береги честь смолоду, как Пушкин учил.

– Пушкин не учился в Московском университете.

– Я иду за Лермонтовым.

– Так и он там не прижился.

– Не приживусь, вернусь к вам.

– Буду ждать.

– Ладно, жизнь ещё начаться не успела. До встречи.

Солнце ярко освещала весь номер Максима. Он на удивление был бодр и полон сил.

– Как самочувствие, боксер?

– Скрипит правая челюсть.

– Сейчас по ветру пустим.

Купер дал старт от заправки, как и полагается с визгом и пылью.

Полчаса они ехали молча.

– Ладно, спрошу сам, – начал Купер. – Что это было?

Максим, немного помедлив, ответил.

– Я показал себе, что я могу, когда меня давят. Я показал, что я могу, когда меня опускают. Я дал себе понять, что я могу в самой паскудной ситуации. Теперь…

– В общем, ты провел курс самовоспитания и уже немолодого бойца.

– Как-то так.

– Ты опасен.

– Ещё как.

– А если бы что-то случилось?

– Не случилось бы.

– Почему так уверен?

Максим помолчал, глядя на дорогу, и произнес:

– Со мной сила.

Купер даже не взглянул на него.

– Надо полагать, мы решим все вопросы и всех победим?

– Разберемся, – невозмутимо произнес Максим.

– 2 –

Судя по карте, до Карденлинца оставалось каких-то пятьсот-шестьсот километров. Пару раз Максим с Джоном поменялись, но в основном автомобиль вел Купер. Скорость меньше ста тридцати он не сбавлял. При таком ходе через четыре часа друзья должны были увидеть отель «Белая гора».

Налегке, обгоняя все встречающееся на пути авто, они были крайне удивлены, когда ниоткуда, словно из-под земли выросли два огромных внедорожника «Шевроле» и запросто обогнали Купера, умчавшись за горизонт.

– Это что за «блатняки» такие? – ошарашено спросил Джон.

Максим молчал.

– Ты что, язык сжевал от такой наглости? – не успокаивался Купер.

– Я записал их номера, – сказал Максим. – Сколько времени?

– Двенадцать.

– Чёрт… Хрен с ним. Тормозни у будки. Карлу звонить рано. Попробуем через Гашека. Сможет же он невзначай…

– Ты думаешь?

– Я думаю, Орден решил… Я не знаю, что думать. Если там Белоснежка, то… Не знаю. Нужно подстраховаться.

– А если это просто братва гоняет?

– Было бы не плохо, но не в ту сторону и очень быстро, и в тот же день. Нас могли пробить?

– Если надо, пробить можно кого угодно. И ещё…

– Что?

– Они нас обогнали.

– Твою мать во вдоль до поперек! Телефон!

Резко затормозив, друзья выскочили из автомобиля и ринулись к телефону-автомату. Работает!

– Здравствуйте. Яна Гашека могу услышать?

Купер изобразил молитву.

– Это… в общем, я. Можешь пару номеров пробить. Срочно. Диктую.

Купер стоял рядом и нервно курил.

– Как таких нет? – удивленно спросил Максим.

Купер поперхнулся.

– Меньше бы ты самоутверждался, уже бы на месте были… – ворчал Джон, усаживаясь за руль.

– Какая разница, что было. Сейчас, вообще, не ясно, что происходит. Жми!

– Да жму я, жму. Горы начинаются. Особо не разгонишься.

– Предлагаю в четыре, – сказала Аманда. – Тут пересменка. С Хосе я договорилась.

Рита выразила удивление.

– Да, с влюбленными лучше вести переговоры посредникам. Отключит связь на полчаса. Как раз, чтобы мы выбрались из отеля.

– А как мы выберемся?

– Эх, принцессы. Управляющему я сказала, что срочный приказ должен поступить как раз за пять минут до того, как Хосе окажет тебе любезность. Есть одно «но».

Рита испугалась.

– Есть подозрение, что управляющий что-то знает. Знает о каком-то распоряжении, о котором я не в курсе, или вообще вычеркнута из него. Плюс один – он туповат, и, похоже, путает, кто есть кто. И боится нас. У нас три часа на сборы. Бери всё самое-самое. Неизвестно докуда мы доберемся.

– Хорошо, – Маргарита стояла, как солдат на присяге.

– Расслабься. И не подавай вида.

– Я стараюсь.

– Кстати, сегодня бал в «Рапсодии», – улыбаясь, объявила Аманда.

– Похоже, не успеем, – предположила Рита.

– Я это к тому, что Максим…

– Ты все ещё думаешь…

– Я не знаю, кто опаснее, один Орден, второй Орден, их непонятная, а может надуманная связь, или Максим, который, наверняка, связан с обоими. Договоримся так: пока во всём не разберемся, ты от меня ни на шаг. Особенно, в сторону Максима. Не он ли… Чёрт побери! Ладно, собираемся. Он-то и может быть тем, о чём что-то знает управляющий. Столько времени провели вместе, а так толком и не обсудили этот момент. Всё, идем, собираемся и через час выходим на прогулку. Хосе инсценирует звонок. Я иду к телефону и всё. Перекроют дорогу… Чёрт с ней, места здесь отличные – туристические. Облаву за нами не пустят, хотя, чёрт знает, что тут кто уже задумал.

– Ты сильно волнуешься и много говоришь, – наконец поучаствовала Рита.

Аманда рассмеялась.

– Хорошо, за работу!

Лесовоз достаточно тяжелая машина, особенно, если она загружена под завязку брёвнами. И если она перевернётся, полностью перекрыв дорогу, то туго придётся тем, кто не знаком с местностью. Объезд был один, шёл практически параллельно с общей трассой, но вилял так, что разогнаться выше тридцати километров в час не представлялось возможным. И именно на подъезде к Карденлинцу, в каких-то семидесяти километрах от него пришлось так туго автомобилистам, столкнувшимся на своем пути с таким происшествием. Никто не пострадал и все ждали только тягача, который расчистит дорогу. Были и те, что пускались в объезд по горной дороге. Дорога в Карденлинц была тупиковая, трасса шла дальше на север по горным склонам, как большинство здешних дорог. Была ещё одна горная трасса, скорее тропа, крайне непригодная для езды на обычном автомобиле, она уходила на запад. Это был кратчайший путь к трассе, что брала своё начало километрах в тридцати от Карденлинца. Одним словом, при выезде из отеля «Белая гора» можно было повернуть налево и наткнуться на перевёрнутый лесовоз, либо, зная объездную тропу, объехать его. Можно было повернуть направо и направиться на север, либо, также, направившись на север через тридцать километров повернуть на запад. Пути на восток в радиусе ста километров не было.

Итак, исключив южную трассу, перекрытую лесовозом, из «Белой горы» можно было выбраться на юг через горную тропу, если её знаешь, на север по прямой трассе и на восток, проехав предварительно на север.

Аманда была уверена, что на юге их будут ждать. Путь на север имел такой же статус. Оставался запад с его неизведанной тропой, или же, как она поначалу хотела сделать, забуриться в лес и переждать, пока всё утрясется. Вопрос, когда? Она досконально изучила карту и знала о дороге, идущей на юг, параллельной трассе. Но кто знал, что там могло её ожидать. Вообще, на автомобиль она не сильно рассчитывала.

Вещи она собрала давно, теперь разглядывала карту. Тупик. Так долго планировать побег и вдруг оказаться замкнутой в географических рамках.

«Дорога к югу от Карденлинц перекрыта. Авария. Время починки час-два», – послышалось по радио.

«Что это даёт? Сужает тоннель встречи на южной тропе».

– Или как раз рискнуть? Нет.

Аманда посмотрела на часы. Осталось полчаса.

На высоте в двести метров, в полукилометре к западу от трассы, среди деревьев спрятался маленький «Порше». Рядом стоял мужчина с биноклем в руках и досконально изучал местность вокруг отеля «Белая гора» и Карденлинца. Как он забрался в горы на автомобиле, известно было только ему.

– Аманду Хаксли к телефону! – прокричал управляющий.

– Сейчас, – откликнулся администратор, но не успел он сообщить ей, как она уже озабоченно входила в кабинет.

Через три минуты она вышла с лицом, ещё более озабоченным:

– Нам срочно нужно уезжать, – объявила она управляющему, – у нас пять минут. Распорядитесь заправить автомобиль. Мы выезжаем.

Пульс стучал, как сломанные часы. Маргарита еле скрывала дрожь во всех частях тела. Три минуты и обе девушки уже спускались в вестибюль.

– Как же так? – не понимал управляющий. – Хосе набери, сам знаешь кого.

– Что-то с телефоном, – исправно играл свою роль Хосе, держа трубку.

Он поднес трубку к уху управляющего. Тот был в растерянности. Девушки уже приближались к автомобилю, из бензобака которого вынимали пистолет.

– Да как же так! Вдруг! – управляющий оторопело смотрел на Хосе. Тот пожимал плечами.

– Я разберусь с телефоном, – решил проявить инициативу Хосе.

– И поскорее!

Ворота открылись, и «Форд Мондео» Аманды выехал за пределы отеля. Дорога от ворот отеля до выезда на трассу занимала две минуты. В какую сторону поворачивать?

Когда часы показывали половину четвёртого, то есть за полчаса до описываемых ранее событий, два огромных внедорожника «Шевроле», из окон каждого из которых раздавалась изысканная матерная речь, переваливаясь с боку на бок, ковыляли по тропе, идущей параллельно трассе, на которой засел лесовоз. Причём, перед тем, как свернуть на объездную дорогу, они минут сорок простояли в общей очереди, ожидая тягача.

Когда часы показывали три часа двадцать минут, то есть за сорок минут до описываемых ранее событий, небольшая «Тойота» подлетела к развалившемуся лесовозу и из одного окна раздавалась изысканная матерная речь, резко оборвавшаяся, после того, как её обладатель увидел внедорожники «Шевроле». Тогда он дал газу, удивив всех своей резвостью, и погнал, разбрызгивая грязь, раскидывая ветки во все стороны по тропе, идущей параллельно трассе, на которой засел лесовоз.

И вот стрелки часов нашли свое место в общем кругу времени. Аманда, уже решила двигаться на запад, когда именно с запада, да ещё откуда-то сверху, словно на голову ей, свалился хоть и не новенький, но резвый черный «Прош». Он резко остановился, перекрыв движение автомобилю Аманды на север.

Рита зажмурила глаза, уже ничего не понимая в происходящем. Она расслышала только одну фразу:

– Доедем до ближайшей горы, пригорка, бугра, чащи, я сама выберу, приторможу, ты выпрыгивай и беги, куда глаза глядят, после встретимся.

– Кто это? – только смогла спросить Рита.

– Понятия не имею, но явно не друг.

«Явно не друг» тем временем опустил стекло, снял солнцезащитные очки и улыбнулся.

– Мы вас давно ищем, – сказал он к Аманде.

– Меня? – переспросила Аманда.

– Вас?

– Только меня? – непонимающе снова спросила Аманда.

– Вас, вас. Не хотите поговорить? В спокойной обстановке.

Дыхание Аманды учащалось. Дыхание Риты замерло.

– Не хочу. – Аманда рванула руль влево и понеслась в сторону тропы, параллельной той, на которой застрял лесовоз.

Почти сразу она чуть лоб в лоб не столкнулась с «Тойотой» Купера, которого тут же узнала, а с ним и Максима.

– Макс! – закричала она и тут же обратилась к Маргарите: – Я же тебе говорила! Держись, я скажу, когда нужно прыгать.

Пока Купер разворачивался, Аманда умчалась вперед, а за ней и «Порше».

– Нет, ты видел! – кричал Купер. – Мы нашли их!

Максим был озадачен ситуацией и старался не спускать с дороги глаз. Особенно если учесть, что навстречу двигались потерявшие терпение автомобилисты.

– Давай! – крикнула Аманда. Рита выскочила из автомобиля и понеслась, не оборачиваясь, в лес, в горы.

Аманда же встретилась с потерявшими терпение автомобилистами. И были это два огромных «Шевроле».

Купер так жал на газ, что не справился с управлением и, не разобрав, что за куча впереди, врезался в дерево и обмяк. Сознание он не потерял, но понял, что авто его дальше не поедет, из-под капота захлестал пар, где-то что-то ещё потекло, с опозданием сработали подушки безопасности. Картина была печальной. Он захохотал.

– Что же нам так не везёт с Белоснежкой?

– Я видел Риту.

– Мне что-то хреново. Впереди что-то намечается… или мне кажется. Похоже, я сломал себе чего-то. Ты вали, пока легавые не подкатили. Или ты забыл, что ты в розыске? Давай-давай, вали, со мной ничего не случится. Я застрахован так же, как эта тачка.

– Ну, Джони… – Максим поднялся с места.

– Только без соплей. Ой, ты ж… давай, вали!

– Ну тебя! Ладно, давай. До скорой встречи…

Максим, выкарабкался из салона и двинул в лес, в горы.

Купер, как ни крепился, всё же потерял сознание.

У Аманды дела шли не так весело. Объехать внедорожники не представилось возможным, особенно когда из них вышли шесть горилл и одна из них прорычала: