Синтез

– Что вы пристали? – послышался визг официантки, – парень же нормальный, не такой урод, как в последний раз был.

– Не твое телячье дело, корова, – одернул её Костян, несмотря на то, что кричала она Газону.

– Ну, ты идёшь, любовничек? – Газон, причмокивая языком, обращался к Максиму, вытирающему губу.

Они вышли в подсобку.

– Ты только без обид, братан, ты наш гость, поишь нас. Но уважать должен и нас, и наши порядки, и, вообще, всё, что мы тут делаем. Я понимаю, ты не знал, что она моя телка, но ты знал, что она сестра Костяна. Если бы сказал, что тебе она не нравится, ты обидел бы Костяна, но ты сказал, что она тебе нравится, и ты обидел меня. Так что, как не мудри, ты всё равно в пролёте, как в казино. Понимаешь? Без обид, брат.

– Разве не приятно, когда незнакомый человек ценит красоту твоей возлюбленной?.. – пробормотал Максим.

– Да мне насрать… Держи «дохлого».

У Максима перехватило дыхание. Он скорчился так, что думал, просунет голову между ног. Он сполз по стене.

– Это «первачёк». – Газон задумался. – Слушай, а тебя недавно уже мудохали?

– Было дело, – шипел Максим.

– Нужно быть аккуратнее. Лови поцелуй.

Скользяще прошло по челюсти.

Газон дал Максиму умыться, сказав на прощанье:

– Ты только свалить не вздумай. Мы пацаны заводные. И, в конце концов, тебя никто не звал сюда. Сам «приканал».

Максим смотрел на свое отражение в разбитом стекле вонючего туалета и никак не мог побороть чувство зависимости и страха унижения. А он намеренно унижался, но никак не мог переступить черту… за которой… Что за ней? «Вероятно, даже Достоевский счёл бы меня дважды идиотом».

Входя в зал, Максим ощутил на себе подозрительный взгляд бармена. Посетители всё также не обращали на него никакого внимания.

– Ну, за дружбу! – скомандовал Костян, – по три стакана, без остановки.

Отдышавшись, и чувствуя, что его сейчас вырвет от трех подряд, пусть и маленьких, рюмок водки, Максим взглянул исподлобья на своих собутыльников.

– Ты прости Газона, он Клер любит до смерти, – проговорил Костян. – Да, Клер? Подь сюды.

Клер, размахивая грязной тряпкой, подошла к столу.

– Прыгай! – скомандовал Костян.

Официантка, как кошка обвилась вокруг Газона и присосалась к его губам.

– Видишь, какая любовь?

Только сейчас Максим заметил, что два других парня, Буль и Ганг, просто наблюдают.

– А ты, Клер, никому нашего Газона не отдашь?

– Ты это к чему, Костюнчик?

– Ну, вот ходят тут мимо, облизывают тебя взглядами незнакомцы…

– И что?

– Что ты хочешь с ними сделать?

– Ничего. Ты к чему?

– Да ладно, не парься.

– Буля вот жалко. Его телка бросила. Не так давно. Кстати, из-за такого вот, как ты, смазливого козла.

Это обращение было к Максиму.

В этот момент его, наконец, прожгло до самого мозга. Он смотрел исподлобья то на Костяна, то на Газона.

– Да, из-за такого вот студентика. Да не бери в «размор». Клер, тащи уже «Чивас». Я видел пару восемнадцатилетних. Ты не против, Максимка? Дружила наш. «Терпила», мать твою! Ха! Тащи, шалава… Я могу, это моя сестра. А ты, Максимка, как только она придет, чмокнешь её в ручку и скажешь: «Премного благодарен, шалава». Замётано?

Максим начинал ощущать нервный тик под обоими глазами.

– Ты чуешь власть и силу, дружбан? И уважуху к нам? – строго спросил Костян.

– Определенно, – неуверенно ответил Максим.

– Ты какого хера мямлишь там, как подрезанный теленок. Где уверенность в голосе? – издевательски произнес Костян.

– Да чую я это на всю широту ваших глубоких душ, – вдруг сказал Максим.

– Вот ты отмочил! – заржал Буль.

Костян подозрительно промолчал.

– Пришла! Красота, а не бутылки. Ты, Максимка, может сразу и расплатишься, а то мы разводим тебя, а вдруг у тебя в карманах, как у нас к концу получки.

Максим вытащил скомканные бумажки и отчитал, сколько надо.

– Да мы до утра дотянем. Ты, я смотрю, не из бедных. Чё ты тут забыл? Стоп. Клер, а ну назад. Макс, как договаривались.

Максим медленно встал перед Клер. Та непонимающе глазела то на Макса, то на Газона, то на Костяна. Максим взял её за руку и поцеловал.

Тут официантка влепила ему по лицу тряпкой, что она держала в руках, с такой силой, что тот отшатнулся от неожиданности.

– Совсем охренели, придурки чёртовы!

– Тебе не по кайфу? – ржал Газон.

– Когда я такое сотворил со своей, она решила, что я «ширнулся», – проронил Буль.

– Вот видишь, Максимчик, как у нас тут молодежь страдает. Жаль Буля.

Максим сел обратно за стол.

– Ты не закончил, – резко бросил Костян.

Максим молча смотрел на него.

– Клер, а ну хватит гонять туда-сюда. Наш друг хочет поблагодарить тебя.

Клер подошла.

– Премного благодарен, – отрывисто произнес Максим.

Костян тем временем вскрыл бутылку виски.

– А ещё? – Буль с Костяном, словно по команде приблизили своё лицо к Максиму, излучая сладкую надежду на дальнейшее развитие ситуации.

Максим прокашлялся.

– Премного благодарен, шалава.

Наступила пауза. И тут вся братва разразилась сумасшедшим хохотом.

– Молодец, корешок! Она, хоть и сестра мне, и тёлка моего кореша, но шалава… А правда есть правда. По «Чивасу»!

Компания осушила по бокалу виски.

Максим поймал себя на мысли, что пьют в основном его собеседники. Он, как начал, оказавшись с ними за одним столом, понемногу принимать алкоголь, так и продолжал удерживать темп. Шум в ушах нарастал. Кровь медленно приливала к глазам. Максиму уже становилось не важно, что вокруг говорят и как с ним поступают. Он уже был готов изрезать их всех на куски. Не хватало какого-то нюанса.

– Я вот, все же, о чем хочу спросить тебя, Макс, – проговорил Костян.

Максим смотрел на него, не меняя мимики.

– Ты какого хрена сюда приперся? Неужели в мотеле тебе не рассказали о том, как тут весело.

– Я хотел перекусить, – спокойно ответил Максим.

Костян залился злобным смехом.

– Буль, ты ему веришь?

– Как скажешь, босс, – ответил Буль, запивая виски.

– А ты Газон?

– Я-то ему уже втащил, – ответил тот.

– Хорошо, моя очередь? – Костян вдруг вскочил и всадил Максиму в ухо такой удар, что тот отлетел к барной стойке. Потом подошёл, схватил Максима и, прошлифовав им всю стойку, чуть не мокнул в ведро с помоями.

Тем временем посетители начали постепенно расходиться.

Бармен напрягся.

– Тебе чего надо, гнида? – явно сорвав терпение, орал Костян.

– Теплого общения, – промурлыкал Максим, сплевывая кровь.

Все зашлись смехом. Молчал один Ганг. Костян заметил это.

– Ганг, ты у нас самый умный, целый курс в институте отсидел, пока на траве не попался. Ты ему ещё не втащил, и ты Буль. Буль, ты ничего не хочешь предъявить гостю. Ты не хочешь отомстить за свою телку и, надев вонючую половую тряпку на это смазливое хлебало, кастрировать его…

– Кость, ты задал мне вопрос, – флегматично заметил Ганг.

– И что, а? Чё надо? Говори всем.

– Отпусти его. Довольно, – с натяжкой проговорил Ганг.

– Что?

– Тормозни чутка.

– А я у Буля спросил.

– А я мигом, брат, – заявил Буль и, вскочив из-за стола, направился к Максиму.

Максим медленно поднялся с пола и, обернувшись, столкнулся с Булем, который, взяв его за грудки, процедил сквозь зубы:

– А это тебе, «терпила», за мою тёлку…

Он врезал Максиму коленом в пах, а когда тот согнулся, засадил ногой по ребрам так, что Максим снова отлетел к стойке бара и, корчась от боли, сполз на пол.

– Красавчик, Буль! – аплодировал Костян. – Ганг, что сказать хотел?

– Давай вмажем, Кость.

– Это я всегда, – воскликнул тот, обнимая подошедшего Буля.

– Так полегчало, братаны, – беря стакан, поделился своими чувствами Буль.

– А ты как… – Костян не договорил. Он смотрел в сторону барной стойки, и его лицо медленно принимало выражение вялого недоумения.

Максим, отряхнувшись, хромая, шёл обратно к столу.

– Ты на него посмотри. Чуть башкой в помоях не оказался, а всё ещё тащит свой зад. Чего, студентик?

– Виски я брал. Хочу выпить. – Максим шумно упал на стул и стукнул бокалом.

Официантка спряталась за барменом. Посетители все до единого покинули заведение.

– Знаешь, что, – прохрипел Костя, – я не понимаю тебя! И чего тебе надо! Но могу сделать так, что ты будешь ползать у меня в ногах в собственном дерьме, слизывать его вместе с кровью с пола, и при этом уговаривать, чтобы Буль тебя кастрировал и оттрахал в задницу. И всё для того, чтобы я перестал тебя мочить. Жестко и без перерыва! Гнида…

Тут кровь залила всё лицо Максиму.

– Ты зачем сюда пришел? – Костян терял нить.

– Кость, не надо, – пытался остановить его Ганг.

– Да «мочканем», – между делом пролепетал Газон.

– Отвали, мудила! – рявкнул Костян

– Пацаны, что-то не то. – Буль искал глазами Клер.

– Что тебе нужно? – во всю глотку заорал Костян, брызжа слюной, тем не менее, не поднимаясь с места и глядя в невозмутимое, налитое до предела кровью, лицо Максима.

– Костян, заморозь «хлебало»! – неожиданно для всех поднял голос Ганг.

Все оторопели. Костян, моргая, смотрел на Ганга.

– Ты чё, «сопелый», «рамсы» попутал? Ты на кого рыло втянул? А?

– Заткнись, идиот, он этого ждёт, – уже тише, сквозь зубы прошипел Ганг.

– Чего? – Костян приблизил свое вспотевшее лицо к наливающимся кровью глазам Максима. – А? Что ты здесь? Кусок собачьего дерьма! Ты… ты никто. Что тебе от нас нужно, козлина?

– Чтоб вы, мрази, место своё знали, – спокойно произнес Максим.

Из четырех бутылок, стоявших на столе, он схватил две и тут же с обеих сторон оглушил ими Газона по голове так, что тот мгновенно залился кровью и рухнул на пол; а вспомнив инцидент в подсобке, Максим рванул стул и со всей мочи впаял его ножкой Газону в причинное место, так, что у того не хватило сил застонать, он лишь замычал. Максим опрокинул стол на Костяна с Булем, не забыв подхватить вилку с довольно-таки острыми лезвиями и воткнуть Гангу в плечо, когда тот ринулся на него; работая всеми конечностями, не забывая действовать вилкой, подобно шпаге, он оставил корчиться его на полу. Кастян был так ошеломлён, что, выбравшись из-под стола, встал и замер на месте. Подняв стул, Максим со всего размаха расколотил его о крепкую голову Буля. Тот громко свалился и закружился по полу. Схватив две оставшимися целыми бутылки которые кружились на полу, он превратил их в «розочки», одной из которых, он, на всякий случай, проткнул Булю ляжку, что заставило того припасть к полу надолго. Держа в каждой руке по смертельному цветочку, он надвигался на Костяна. Тот попятился к стойке.

– Ты зачем сюда припёрся? Что тебе надо? Ты… Ты… – рычал он.

А Максим, потеряв самообладание, молча шёл на него.

– Ты зачем припёрся? – на автомате повторял Костян, но тут же, опомнившись, бросился на Максима. Одна розочка прошлась по всему лицу, забрызгав кровью пол. Костян ослеп и махал кулаками в разные стороны. Максим подошёл к нему, кружившемуся, как слепой котенок, посреди зала, и воткнул «розочку» в колено.

– Тут я, тут, – прохрипел Максим.

Костян ринулся, но получил удар ладонью в горло и точечный удар ногой с пах, после – локтем по шее. Он упал. Максим принялся избивать его ногами по почкам и печени, совершенно потеряв над собой контроль. Отдышавшись, он оттащил еле живое и стонущее тело к ведру с помоями, что стояло у стойки, и ногой воткнул туда его голову.

Официантка плакала. Бармен, флегматично наблюдая за происходящим, уже вызвал скорую. Подойдя к Максиму, он сказал спокойным голосом:

– Достаточно.

Через полчаса всё уже было убрано, вымыто, и расставлено по своим местам. «Скорая» увезла всех, включая официантку.

Максим сидел за стойкой бара. Бармен налил водки и сел напротив него. Максим постепенно приходил в себя. Кровь отошла, шум прекратился. Чувства удовлетворения не было. Максим загрустил.

– Знаешь, что пытался Ганг сказать Костяну?

– Нет, – безучастно ответил Максим. Его действительно не интересовало, что там кто кому хотел сказать.

Бармен ухмыльнулся.

– «Отстань от него, у него сила», – произнёс он.

Максим пожал плечами.

– Я знаю таких, как ты, – продолжал бармен. – Ты тих и незаметен до поры до времени, скромен, робок, стеснителен и закомплексован. Не только вообще, но и для самого себя. Тяжелая порода. Тяжелые люди. Твоё «я» очень глубоко внутри. С такими, как ты, тяжело. Выстучать вас из себя нелегкий труд. Это тяжело вам самим. Но, если вас допечёт, вам придётся вытаскивать себя, а тогда…

– Тогда? – спросил Максим.

– Тогда ты сам только что видел, что может произойти.

– Но я это намеренно… почти.

– Ладно, тебя ждут тут весь вечер.

Максим выразил удивление. Бармен махнул рукой в сторону одной из кабинок.

– Самоутвердился, ковбой? – как ни в чем не бывало, произнес Карл.

– И давно…

– Я был тут раньше тебя на каких-то… Не важно, считай, что повезло. У меня дела в Центре на месяц. Купер едет сюда. Я его вызвал. После того, что ты тут творил, тебя рано одного отпускать в люди. У вас два дня. Реально три, но думаю, и двух хватит. Отель «Белая гора», Карденлинц. Вот карта. У них сезон тридцатого закончится. Если принцесса с Белоснежкой там, то к этой дате их там не будет. Не задавай лишних вопросов. Я знаю, что ты в розыске, – паспорт не свети. И ты ещё можешь понадобиться вне зависимости от этого. Имей в виду, кто-то ещё захочет там оказаться, и я не знаю кто, и не знаю, сколько их, и чьи они… Мне приходится доверяться пьянице…

– И рокеру…

– Ладно, вот ещё на всякий случай, – Карл достал завернутый в тряпку тяжелый предмет. – Не разворачивай. Пользоваться умеешь?

– Это ствол?

– Не шуми, конспиратор. Вот номер телефона. Пусть Купер запомнит, пока у тебя бубен не варит. Выкинь и не храни. Звонить раз в день после десяти.

Карл замолчал.

– Зачем ты мне помогаешь? – спросил Максим.

– Я помогаю не тебе.

– И на том спасибо.

– Так зачем ты всё это затеял? – спросил вдруг Карл, кивая Максиму за спину.

Тот пожал плечами.

– Не отвечай, я знаю. – Карл ухмыльнулся.

Максим не выразил удивления.

– Я очень хорошо знаю, – проговорил Карл. – Сядешь ко мне, через двадцать километров пересядешь к Куперу. Чёрт знает, чем ещё тут всё закончится. Если что, я тут всё замну после… как-нибудь. Смысл таков – о твоих подвигах здесь никто никогда не узнает. Ты меня понимаешь?

Максим с опаской глядел на Карла.

– Купер денег взять должен. По ходу разберёшься, как своими активами пользоваться можно. Судя по всему, полиция тебя неплотно накрыла, но неприятно.

– Откуда…

– Не начинай. Всё. – Карл выглянул в окно. – Это, похоже, Купер. Погнали. Не упади. Пожми руку бармену.

– Мне нужно, я сейчас, – сказал Максим, направляясь к стойке бара.

Бармен уже ждал его.

– Можно мне пять бутылок минеральной воды без газа? И у вас, случайно, нет рассола.

– Специально для тебя держал. – Бармен ухмыльнулся. – Двух литров хватит?

– Давайте.

Загрузив всё в пакет, Максим вернулся к Карлу

– Забудь это место, – сказал Карл, уводя Максима прочь.

– 13 –

Жанна, еле сдерживая дыхание, шагнула во тьму. Тьма нежно обволокла её и успокоила. Тишина была такая, что Жанна попыталась расслышать, что та ей скажет. Ни тропинки, ощущаемой под ногами, ни какого либо подобия освещения не было. Жанна направилась наугад. Это оказалось совсем не сложно. Было тепло и как-то необъяснимо уютно. Жанна шла, постепенно теряя остатки страха, будучи уверенной в том, что придёт она туда, куда нужно. С невидимой тропинки она попадала в невидимую спираль, несущую её во мраке теплой ночи к еле мерцающему свету.

Она остановилась, заметив свет. Подойдя ближе, она обнаружила слегка приоткрытую дверь. И дверь эта была совсем не из тех, в какие она входила, посещая экскурсии. Она была огромна, словно из детских фильмов о монстрах, живущих в огромных замках и пожирающих людей. «Что за глупости, – подумала Жанна, тем не менее, ощутив дрожь во всём теле. – Это ночная экскурсия».

Но всё же внутрь она войти не решалась и продолжала стоять у входа. Она сделала шаг в одну сторону вдоль двери, в другую. Развернулась и зажмурилась. Тишина. Только эта прекрасная спираль, обвивающая её тело, её душу, её разум.

«Как же поступить? – думала она. – Я решилась войти на территорию замка, передо мной открыли дверь… а я стою в нерешительности. Как на первом свидании».

– Вы на свидание пришли или в гости? – раздался приятный мужской голос.

Жанна вздрогнула и медленно обернулась. Никого не было. Дверь всё так же была приоткрыта. Она медленными шажками подошла, приоткрыла её и вошла внутрь.

Обстановка сразила её своей дикой необычностью.

Треск дров, полыхающих в камине, разлетался гулким эхом по пустому залу. Факелы, развешанные по стенам, также мерно горели, придавая обстановке величие, компенсируемое уютностью источаемой мерцающими свечами.

Вдоль зала стоял длинный стол, скромно украшенный изысканными яствами.

Напротив камина, спиной к Жанне, стоял мужчина в длинном черном плаще.

– Присаживайтесь, миледи.

– Спасибо, – ответила Жанна и села во главу стола.

– Выбирайте вино. Оно всё открыто. К сожалению, прислуга нынче на покое и… и поэтому не стесняйтесь в своём выборе. У вас изысканный вкус…

– Вы так хорошо меня знаете? – спросила Жанна.

– Извольте, вас знает весь город, – всё так же, не отворачиваясь от камина, говорил мужчина. Он подбросил полёно в огонь.

Жанна налила себе красного вина и пригубила.

– Вино 1980 года, тридцатидвухлетнее, – проговорил мужчина.

– Как вы узнали?

– Оно там всё 1980 года.

Жанна рассмеялась.

– Вы Дракон? – спросила Жанна.

На этот раз рассмеялся мужчина.

– Вы так и будете стоять ко мне спиной? – уже возмущенно произнесла Жанна.

– А вы пришли посмотреть на лица тех, кто может обитать в замке? Вы хотите увидеть приведение?

Жанну передёрнуло.

– Что вас так напугало? Вы прекрасно знаете, что это историческая достопримечательность, и никто здесь жить не может. Тем не менее, среди ночи…

– Был ещё вечер, – постаралась перебить его Жанна.

– Среди ночи вы приходите сюда, мы устраиваем для вас спектакль, о котором вы расскажете со сцены или в прямом эфире или ещё где…

– Это спектакль? – серьезно спросила Жанна.

– И да, и нет, – ответил мужчина.

– То есть?

– Скажите, Жанна, кто из нас сюда пришёл? Я или вы?

– Я пришла и....

– И чего вы хотите? – резко спросил мужчина.

– Развернитесь ко мне так, чтобы я могла видеть ваше лицо! – воскликнула Жанна и тут же вскочила из-за стола.

– Не могу ослушаться дамы.

Мужчина развернулся к ней, и она смогла рассмотреть его как следует. Сильно отвлекал чёрный плащ, опускающийся до пят. Русые волосы, короткая стрижка, правильные черты лица, прямой нос, узкие губы, чёрные брови, темно-карие глаза, и этот пронзительный насмешливый взгляд… Максим?.. Жанне стало плохо, она схватилась за край стула. Мужчина мигом подхватил её и усадил, подав бокал воды. На неё смотрел мужчина лет пятидесяти… Чёрные с проседью волосы, морщинистый лоб и серые глаза, излучающие доброту…

– Что с вами? – участливо спросил он.

– Почудилось. А где ваш плащ?

– Да хватит маскарада. Перейдем к делу?

– Я вас слушаю, – сказала Жанна и икнула.

– Пейте маленькими глотками, – посоветовал мужчина.

– Итак? – настойчиво продолжала Жанна.

– Итак, что? – улыбнулся мужчина.

– Давайте так, я Жанна, а вы?

– Георгий, если вам так будет угодно, – снова улыбнулся мужчина.

– Дело в том…

– Что порядочные дамы в это время почивают.

– Спасибо за заботу.

– Всегда к вашим услугам.

Жанна рассмеялась:

– И почему в моём окружении нет таких галантных джентльменов?

– Мы сами выбираем окружение.

– Спасибо. Итак?

– Итак? – не сдавался Георгий.

Жанна глубоко вздохнула:

– Существуют принцессы?

Георгий улыбнулся.

– Да, но не принцессы, а принцесса.

– И принц?

– И принц.

Жанне захотелось заплакать.

– Что-то не так? – обеспокоился Георгий.

– И рыцари?

– Рыцарь.

– И дама?

– Вы всё знаете.

– Если принц или принцесса объявятся, то они смогут назначить главу Города.

– Да.

– Если они полюбят друг друга, то будут жить долго и счастливо, но, не имея власти над Городом.

– Да.

– Если принц женится на даме, либо наоборот, то они будут управлять Городом.

– Совершенно верно.

Жанна снова пустила слезу.

– Если кто-то захочет это подделать?

– Не получится.

– Кубок?

– Да.

– Мамочка, – Жана пустила в ход полный поток женского моря.

– Спокойно, – уже озабоченно продолжал Георгий.

– А если в этом замешаны крупнейшие....

– Я вас понял, – сказал Георгий и задумался. – Это будет сложно…

– И даже невозможно… Правда?

Георгий молчал.

– А если есть любовь? – с надрывом произнесла Жанна.

– Она есть, – улыбнулся Георгий.

– А как определяют даму?

– Рыцарь.

– А рыцаря дама? А если я дама....

– Дама должна быть определенных качеств....

– Кубок? – спросила Жанна.

– Нет.

– А что тогда? – нежно спросила Жанна.

Георгий улыбнулся.

– Любовь, – выдохнула Жанна.

И снова Георгий улыбнулся и также нежно спросил:

– Раз вы всё это уже знали, зачем вы пришли?

– Дама и рыцарь… Да для чего мне власть? Вы не сказали, кто, вы, – вдруг произнесла Жанна.

– А вы не спрашивали.

– Так кто?

– А вам зачем? Чтобы рассказать потом… Да вы итак можете рассказать, что виделись с Орденом Дракона, в который никто, как и в самого Дракона, не верит. Вы даже можете сказать, что видели Дракона, поскольку ни его, ни Лебедя, нет, просто нет. Возможно…

– Что вы сказали?

– Я говорю, что в мире возможно всё.

Жанна улыбнулась.

– Если не принц, нет… Если дама любит рыцаря, или просто мужчину, которого хочет считать таковым, то, что это? А рыцарь даму и никаких кубков уже нет, то, что это? Что это?

– Не старайтесь увидеть в мужчине рыцаря, особенно, если он таковым может быть, и, тем более, если он таковым быть не может. Это может навредить.

– Почему?

Георгий сново участливо просмотрел на Жанну.

– Вы хорошая женщина, хоть и взбалмошная. Думаю, вы слишком много времени уделяете не той линии профессии.

– А почему навредить?

Георгий молчал.

– Я чувствую вашу мудрость, – произнесла Жанна.

– Берегите себя.

Жанна промолчала и продолжила:

– Вы так и не ответили, если не принц, не принц, хотя, вроде, как принц, нет… Если просто дама, обычная дама, обычная женщина, пусть определенная, как дама, любит рыцаря, или просто мужчину, определенного, как рыцаря, или просто рыцаря, или, которого хочет считать таковым, то… что это? Никаких кубков уже нет, то, что это? Что это? Я сама себя запутала… Просто помогите, ответьте, что это?

Георгий вдруг снова оказался закутанным в чёрный плащ, стоя лицом к камину.

Жанна, подождав немного, поднялась и тихо вышла из зала. Когда она очутилась в саду, со всех сторон из спирали, огибающей её собой, шептало:

– Любовь…

Жанна не заметила, как добралась до отеля и снова вышла на балкон своего номера, но уже с бокалом красного вина 1980 года, которого пришлось поискать в закромах отеля. Её уже не пугал Шнайдер со всеми своими авантюрами. Она умилённо смотрела на замок, тем временем, как, спираль, упоённо обвивающая её тело, продолжала шептать: «Любовь».

Как всегда, перед сном приняв освежающую ванну, изобилующую специями, она, облачившись в легкий халат, захватила чайник, чашку, вазу с букетом маленьких алых роз, отпустив перед этим служанок, поднялась на лоджию. Поднос она оставила на столике на лоджии, а сама спустилась по ступеням чуть ниже и опустилась на пуфик. Свечи, освещавшие подъем по лестнице мгновенно сбавили свой жар, а вскоре и вовсе потухли. Путь на лоджию лежал во тьме. Только тьма могла ощущать её волшебную красоту, только мрак мог представить себе, даже с закрытыми глазами, зажмурившись, в полной ночи её, ни с чем несравнимое изящество, её роскошное тело, прикрытое халатом и темнотой. Резко выдохнув и махнув куда-то вниз, туда, откуда послышался приглушенный рык, она вспорхнула, подобно горной лани, и мигом вышла на лоджию.

Тишь. Город давно спал, море дремало, небеса плыли в какой-то золотистой спирали. В углу лоджии стоял маленький шкафчик, откуда она извлекла бутылку вина 1980 года и бокал. К чаю она не притронулась. Медленно наливая вино в бокал, не отрывая глаз от потока вина, хищно наблюдая за его водопадом, она наполнила бокал доверху и вышла к парапету.