Синтез

– Хорошо. Придумаю чего-нибудь.

– Ну, значит, договорились? – деловым тоном спросил Максим.

– По рукам, коллега, комитет по розыску Маргариты и разгадок тайн Города принимается за очередное дело. Как хорошо, что завтра пятница.

– Расскажи мне, как Валдиса там найти?

Яну Гашеку казалось, что он всё-таки вышел на след. Вот только на чей след, он до конца понять не мог. С одной стороны, он продвигался в деле, которое вёл Симба, и именно из-за которого он всё и начал, и именно это должно было его радовать больше всего, и именно от этого он теперь хотел оградить Симбу. Чутье опытного полицейского подсказывало ему, что докопаться до истины ни ему, ни Симбе не удастся никогда. Оставалось только определить предел, до которого можно было дойти и остановить его старшего товарища. А после свести счеты с Карлом. Это было дело принципа, поскольку какой-либо другой причины у него не было и, как он понял после разговора с Хайденом, быть не могло. И был это, по большому счёту, как он сам себе признался, спортивный интерес – не более, личное дело – не более. Обида за то, что Карл от него ускользал, не видя в нём противника не то чтобы достойного, но и вообще, противника, а то и, вообще, не видя его самого, Яна, как не горько ему было осознавать. Не удивил бы даже тот факт, что Карл, вообще, не знает о его существовании и ни разу не заметил его. «Раз так, – думал Гашек, – нужно дать ему возможность познакомиться со мной поближе… Дать ему возможность познакомиться со мной. Так лучше».

Глобальный масштаб! Так Ян охарактеризовал текущую ситуацию. И даже не текущую, а грядущую. Он, как и многие, оказавшиеся замешанными в сплетении событий, не осознавал до конца, что же на самом деле происходит, а лишь чувствовал, что происходящее имеет что-то, именуемое глобальным масштабом.

В пропаже Риты было действительно что-то необъяснимое. Даже, если в итоге выяснится, что всё это имело вполне логичные причины, то всё равно эти причины не будут иметь заурядный характер.

С этими мыслями Гашек пришёл в отель «Рапсодия» и ждал у входа Максима.

– Карл, значит, – Максим улыбнулся, выслушав Гашека, поведавшего ему о своей встрече с Гленом Хайденом.

– Есть ещё кое-что, – немного погодя сказал Гашек. Он, следуя совету Хайдена, не стал упоминать имени Манчини. – В целях твоей же безопасности я не могу рассказать тебе всего, но в схеме министерства задействованы криминальные структуры.

– Да уж, ты меня прямо удивил, – нашелся Максим.

– Я имею в виду, что кто-то из них также может быть причастен к похищению, возможно, их использовали.

– Кто? Министерство? – не понял Максим.

– Да нет. – Ян задумался. – Дракон.

– Исключено, – с полной уверенностью заявил Максим. – Ты кого имеешь в виду?

– Я же говорю, я не могу сказать.

Максим помедлил и решил всё же, что будет лучше, если между ними не будет никаких тайн.

– Ян, дай слово, что часть информации останется между нами, что бы ни произошло. Так надо. Каким бы пафосом это не казалось, но по-другому никак. Дай слово.

– Макс, ты о чем? Ну, хорошо, даю слово, – удивленно произнес Гашек.

– Не «ну, хорошо», а дай слово.

– Даю слово.

– Говоря о криминальных структурах, задействованных в какой-то там схеме, ты говоришь о ком-то конкретно. То есть, ты знаешь, кто задействован?

– Я даже не знаю, задействован ли он, вообще. Но, скорее всего, да.

– Не понял я, скорее всего, задействован, или, скорее всего, ты знаешь, кто.

– Скорее, задействован…

– И ты знаешь кто? – закончил Максим.

– Да, – нехотя ответил Гашек.

– Змей? – напрямую спросил Максим.

– Что? – Ян был искренне удивлен.

– Леонардо Манчини по кличке Змей, – уточнил Максим.

– Как ты…

– Я с ним знаком. Не буду рассказывать, как. Это скучная история, но, тем не менее, факт остается фактом. Я с ним знаком и виделся с ним вчера вечером. У него предложение от нашего общего друга по имени Карл. Думаю, это и есть его участие в вашей схеме. Я вот только не уверен относительно того, чья эта схема. Министерства или Дракона. Похоже, они сами друг друга запутали. Но, это лишь предположение. Наверняка, мы с тобой почти ничего не знаем.

– Но, как ты можешь быть знаком со Змеем? – не мог успокоиться Ян.

– Это ещё не всё, – Максим улыбнулся. – Наш начинающий репортер, Акира, встречается с дочерью Змея… И не знает об этом. А может и знает, но скрывает. Такие дела, Ян. Да, не спокойно в вашем королевстве.

– И не говори. – Гашек принял услышанное так, как оно есть. – А он что-то говорил…

– Нет, ты что, – прервал Максим, – ты хочешь узнать что-то о своих наркотиках? Нет, конечно. Он же не дурак. Он взял от меня то, что хотел. Я даже не знаю, что именно, но уверен, что он это получил. Я ему рассказал про Ветреный. Думаю, он также пробьет его, хотя, не уверен, что в этом есть смысл. Кстати, есть адрес самой фирмы? Фактический.

– Есть, но вряд ли по нему что-то располагается.

– Мало ли. Думаю, в субботу отчалить.

– Ты окончательно решил? Одному лучше не лезть, вдруг там действительно что-то есть.

– А ты думал, я собираюсь туда в надежде на то, что там ничего нет? Предложу Куперу, он художник вольный. Собственно, как и зять авторитета.

Гашек засмеялся.

– А что нужно было твоему «безопаснику», кстати? – спросил вдруг Максим.

– Не уверен, что ему нужно было что-то конкретное, но показалось мне, что его очень заинтересовала Белоснежка. Я намеренно обратил на это внимание. И его и Карла заинтересовало одно и то же.

– По разным причинам, скорее, – предположил Максим.

– Скорее, да, – согласился Гашек.

– Вот оно счастье! – Максим вспомнил подпись под рисунком Белоснежки. – Аманда Хаксли. Неожиданно ты стала объектом интереса такого количества мужчин, что, уверен, Холи Берри тебе бы позавидовала.

– Ты о чём? – не понял Гашек.

– Не обращай внимания. Кстати, а как с федеральным розыском? – спросил Максим и тут же поправился: – Общегородским.

– Тишина, – вздохнув, ответил Гашек, – все отделения получили запросы. Плохо, что фотографии нет. Только картинка, которую нарисовали с ваших описаний и словесный портрет.

– Во всех отделениях это во всех концах? Не только в Центре?

– Разумеется. И в западном округе тоже. Если ты о Драконе.

– Да я не только, я вообще, – медленно проговорил Максим.

– Ладно. – Гашек встал, приготовившись уходить. – Только маякни, как поедешь, а то, как бы тебя ещё в розыск не пришлось объявлять.

– Ничего, не потеряюсь.

– Знаешь, что меня совсем не удивило, когда я это понял? – философски безразличным тоном спросил Сурен Наирян, обращаясь к ГленуХайдену. – Не совру, если скажу, что я об этом думал и даже знал, но как-то никогда не сталкивался. Я и сейчас не столкнулся, но отчетливо понял.

– Отчетливо? – переспросил Глен.

– Именно отчетливо, – подтвердил Сурен.

– И что же?

– А то, что все эти бизнесмены высокого полета, эти владельцы заводов, с которыми мне пришлось встречаться в последние недели, намекая на проблемы, которые могут у них возникнуть в результате вполне вероятной смены политического курса, а именно, на переход с их капиталистических рельсов на рельсы плановые или, какие там ещё у коммунистов, не сильно этим обеспокоены. Они, конечно, обеспокоены и готовы, и уже приняли все мои пожелания, но… Они не высшая лига! Именно поэтому я не смог разглядеть в их глазах реальной озабоченности. Видел только готовность исполнить то, что им говорят. И знаешь почему, Глен?

– Потому что они не высшая лига, ты же уже сказал, – напомнил ему Хайден.

Беседа происходила в пятницу вечером, на следующий день после пробы Хайденом себя на оперативной работе, в ресторане, недалеко от здания Городского парламента. Хайден позволил себе выпить несколько рюмок коньяка, и был в крайне расслабленном состоянии – сказалась усталость и пережитый стресс: очень непривычно было выполнять поставленное ему директором задание, давая указание криминальному авторитету. Наирян поддержал приятеля и усугубил алкоголь в пределе, дозволенном им себе при встрече на не совсем деловом уровне.

– Именно так! – наклонившись ближе к Глену, шепотом произнес Сурен. – Есть кто-то, кто владеет владельцами, кто распоряжается их активами, кто покупает целые министерства, правительства, людей, нас с тобой. О них не знает никто, кроме тех, кому они дают указания. И это они дают нам деньги через этих акционеров, это они делают политику. Президент – никто, он их кукла, как и все там.

– Слишком примитивно, Сурен. Не находишь?

– Да плевать, что примитивно. Но это так. Может не совсем так, но где-то так. И поэтому ни мы с тобой, ни кто-либо ещё, ни народ в целом, никогда не сможет влиять ни на политику, ни на… что там ещё…

– На историю? – подсказал Глен.

– Да, на историю. Мы всего лишь можем делать карьеру в рамках, дозволенных этими, кому дозволено теми.

– Очень точное определение.

– А разве не так? Твой босс, я уверен, из тех, кто исполняет их указания. Да, тут без вариантов, директор Министерства Городской Безопасности не может решать, кому руководить Городом, ни генеральный прокурор, ни полиция, ни премьер-министр, они лишь проводники – слуги. И слуги далеко не народа. Мой босс, кстати, наверняка, там же. Хотя, может, даже он исполняет указание премьера, например. Фу ты, жарко аж стало. Ты никому этого не скажешь, Глен?

– Твоя фантазия, Сурен, вряд ли сможет претендовать на гриф «Совершенно секретно». Останови на улице любого, и он сможет потягаться с тобой в праве на обладание предположением того, каким образом устроена Городская власть. И поверь, ты услышишь много знакомого. И много вариантов, главным зерном которого будет наличие неизвестной силы, против которой бессильно что бы то ни было. Я аналитик, Сурен, не забывай. У власти бесконечное множество инструментов воздействия на массы. Твои подозрения, если и имеют под собой почву, не имеют практического смысла. Вообще, никакого смысла не имеют, даже, заметь, даже, если так всё и есть на самом деле. Тебя никто не услышит – это, во-первых, ты сам никому не захочешь рассказывать – это, во-вторых.

– Ты скучный, Глен. Умный, но скучный до безобразия. Так хочется порулить, а такое ощущение, что как я не рулю и не жму на педали, рядом сидит инструктор и рулит, и жмёт на свои педали так, чтобы я не дай бог ни срулил не туда или не превысил скорость, или не остановился в неположенном месте, или…

– Короче, тебя угнетает контроль, – помог Глен.

– Именно так, мой «горбезопасный» друг. Пойдем домой. Завтра суббота и мне нужно подготовить речь боссу к понедельнику. Итак, когда, говоришь, нам Роллана выпускать на арену?

– Где-то, через неделю. Ты сам поймешь.

– Мда, видимо, пойму.

– В понедельник обязательно организуй…

– «Спра-вед-ли-вость». Они на девятом месте. Никаких шансов. Будет наш Филипп Роллан Филиппом Справедливым. Я всё понял, Глен. Завтра запустим. После обеда босс заедет, вечером расскажу, как всё прошло. Всё будет как надо. Ты уверен, что недели достаточно?

– У нас выхода нет.

Глен подумал о том, что выхода нет и лично у него. Если со Змеем что-то сорвется… Об этом он старался не думать. Коста он доложил, что всё договорено и всё под контролем, что дополнительного вмешательства не требуется, что он лично отвечает за итог, что… Почему директор ему поверил? Наверняка, есть у него свои каналы для того, чтобы проверить достоверность информации. Или он действительно доверяет Глену? Глен боялся, как бы у него не сдали нервы. В воскресенье он уже будет всё знать. В воскресенье ему станет видна его дальнейшая судьба. А завтра?

– 10 –

– Ремон, организуй мне вечером встречу с Термитом. Но так, чтобы ни одна живая душа это не пробила. Понимаешь? После этого бери его под колпак. Добро?

– Будет исполнено, босс! – воскликнул Ремон.

– Да ладно, – рассмеялся Манчини, – что ты, как мальчик? Сегодня мне предстоит две встречи кое с кем… Ты знаешь. После разложу всё в цвет. Пока сам до конца план не нарисовал.

– Будем считать, что я так и думал.

– Хорош, Ремон!

– Ладно, ладно, договорились.

Манчини был уверен в том, что он не находится под круглосуточным наблюдением МГБ, так же, как и в том, что они будут встречать его где-то, где он очевидно может появиться, поэтому, чтобы они не опередили Карла, он выехал из дома рано утром, встретился с Ремоном, после чего отправился в зоопарк. Эта идея пришла ему в голову неожиданно, сразу же после того, как он вышел от Ремона. «А почему бы и нет, – подумал он, – там я не был с детства. Заодно посмотрим, на что способны… Кто они, интересно, всё же? Слуги Дракона?»

Леонардо стоял перед стеклом террариума, кишащим ядовитыми змеями, когда услышал за спиной уже знакомый голос:

– Вас прозвали Змеем за ваш смертельный яд?

– Нет, что вы. – Манчини развернулся к Карлу. – За мою мудрость.

– Надеюсь, ваша мудрость помогла вам принять правильное решение.

– Правильное для вас, вы хотите сказать? – спросил Леонардо.

– Правильное для нас, – парировал Карл.

– Насколько я помню, вы не торгуетесь?

– Насколько я понял, вы намерены это осуществить.

– Приятно иметь дело с партнером, понимающим тебя с полуслова. Начну с того, что было. А именно, было две тонны товара. Полтонны вы вернули, плюс деньги за них. В итоге, у вас тонна в разных измерениях. Я прав?

– А с чего вы взяли, что первую партию с вашими деньгами мы вернули?

– Дорогой Карл, вы же не считаете меня настолько слепым и, как бы сказать, себя не обидев, недогадливым.

Карл исподлобья метнул в сторону Манчини острую молнию своего ледяного взгляда и тут же отвел глаза в сторону.

– Ну, так как же, я прав? – снова спросил Манчини.

– В чём-то, – уже улыбнувшись, ответил Карл.

– Вы согласны с тем, что это несколько несправедливо? Итак, всего мы имеем две с половиной тонны. Тонну вы уже получили. – Змей выдержал паузу. – А от тонны я уже избавился…

– Очень жаль, – холодно произнес Карл и добавил: – Вас.

– Я ещё не закончил. Остаются еще полтонны. Так вот их я и намерен вернуть. И не просто вернуть, а, если я правильно всё увидел, удовлетворить все нуждающиеся в этом стороны. Если всё пройдет ровно, думаю, результат компенсирует вам перенесенные финансовые неудобства. Одним словом, шестьдесят процентов оказываются вашими в чистом виде, а сорок в качестве своеобразного бонуса. Заметьте, мог ограничиться шестьюдесятью. Но, я не прочь с вами дружить.

Карл молчал.

– Вам даже не интересно, что это? – искренно удивился Змей.

– Когда вы намерены реализовать свой бонус?

– Думаю, в первую половину ближайшей недели.

– Не промахнитесь, господин Змей, – подняв голову вверх, произнес Карл, – мудрый змей. До встречи.

Он развернулся и быстрым шагом направился прочь.

Подъезжая к дому, Манчини сразу же заметил автомобиль, хоть и не тот, что был два дня назад, но определенно принадлежавший «горбезопасности». На этот раз, он, не успев выйти из своей машины, поймал на себе взгляд одного из представителей власти. Этим взглядом тот предложил ему ехать за ними.

«Грамотно, – подумал Леонардо, – они меня оберегают, не желая засветить кому-нибудь. Что ж, пока я им нужен. Хотя, собственно, себя они тоже светить не желают».

– Если всё сложится, свой бонус вы отхватите в первой половине ближайшей недели, – объявил Манчини Хайдену. «Чёрт возьми, – тут же подумал он, – никакой фантазии – одни и те же слова».

– Как мы об этом узнаем? – спросил Глен.

– Вы же следите за тем, кто вам, собственно, нужен? – вопросом ответил Леонардо.

Хайден скупо улыбнулся.

– У меня всё, – весело сказал Леонардо.

– Мы надеемся, прокола не будет, – строго произнес Глен.

– Постараюсь не промахнуться, – обнадежил Манчини и снова подумал: «Да что ж за черт? Опять!»

– А скажите, – вдруг начал Леонардо, – что это у вас за манера такая, говорить от себя во множественном числе, вы по-другому не умеете? Вы, будучи в составе вашей организации, себя личностью не ощущаете, собой, тем, кто говорит за себя?

Хайден оторопел от неожиданности.

– Ладно, не обращайте внимания, – осекся Манчини.

Поздно вечером, практически ночью, Манчини заехал к Ремону. Вид у него был измученный, что последний сразу заметил и чему был крайне удивлен.

– Лео, я тебя таким выжатым, кажется, не видел никогда. Это Термит?

Манчини упал в кресло.

– У тебя пиво есть? – отрешённо спросил он.

– Пиво? Ты, определенно, меня поражаешь. Джин, виски. Не хочешь?

– Нет, давай, лучше, пиво, – прошептал Леонардо.

– Как скажешь. – Ремон пожал плечами и вышел.

Леонардо закрыл глаза.

– Итак? – Ремон открыл две бутылки холодного пива и разлил по кружкам.

– Короче, Ремон, расклад такой: полтонны порошка закидываем Термиту. Это раз…

За каких-то пять минут Манчини изложил Ремону весь свой план.

– Ты сумасшедший. Я уже говорил тебе? – заключил Ремон.

– А я говорил тебе, что сумасшедшие вершат революцию?

– Акира собирается сдавать свою статью на следующей неделе, так что, как он не жаждал, а покинуть свою Лалу и отправиться с нами на поиски приключений у него не вышло, – говорил Максим Куперу.

– А ты хотел посадить его за руль и всю дорогу пить пиво? – спросил Джон.

– Кстати, хорошая идея, – рассмеялся Максим, – поздно подкинута.

– Ты успел поменять права?

– Да, за пять минут. Нонсенс. И, если честно, я не понимаю, как так можно.

– Ты о чём?

– Я показываю свое водительское удостоверение, выданное мне не то что в другой стране, городе, а в другом мире, и мне без вопросов выдают новые.

– Общество доверия. Оценил? – весело заметил Джон.

– Совсем вылетело из головы, что с моей тачанкой, и где она. Кстати, я ни разу не встретил автомобилей наших марок, российских. Все видел: немцев, японцев, англичан, американцев, корейцев, даже китайцев, а наших нет.

– Если ты думаешь, что я понял, о чём ты сейчас говорил, то ты ошибаешься.

– Как бы, так сказать. Не то, чтобы меня это удивляет, просто, за державу обидно. Да ладно, это я так. – Максим задумался. – И всё же, не могу я понять, откуда у вас автомобили из нашего мира.

– Ё-мое, Макс! То ты не можешь понять, откуда у нас немцы, японцы и американцы. Теперь ты не понимаешь, откуда у нас автомобили их производства. Начинать-то уж нужно с самого начала. Не тормози.

– Не бери в голову, – продолжил Максим. – Никогда я видимо не успокоюсь с этим… Этим… Да как это всё назвать-то?

– Не парься, Макс. Что ты, в самом деле, опять начинаешь. Забыл, что у нас совершенно другие задачи?

– Да, согласен. Пожалуй, пора спать. Выезд в девять. Ты уверен, что в понедельник мы уже будем на месте?

– Ну, я же не видел, как ты водишь, – Купер улыбнулся, – во вторник утром-то уж точно. Так, уже поздно. Нужно выспаться. Давай на расход.

– Давай. В девять у «Бомбы»?

– Может, пораньше? Перекусим тут и в путь.

– Договорились.

Ложась спать, Максим ощутил лёгкое волнение, волнение, присущее человеку, обуреваемому с одной стороны любопытством и жаждой разгадать тайну, с другой чувством ответственности за собственные действия, связанные с разгадкой этой тайны и тем, что разгадка должна в конечном итоге принести. А также страхом неизвестности, скрывающейся за тайной, и даже её успешной разгадкой.

В девять часов следующего дня, в воскресенье, 9 сентября, после легкого завтрака Максим с Джоном, погрузились в «Тойоту» Купера и выехали из центра Города.

– 11 –

Особняк, предназначенный, как правило, для частных торжеств или конференций, рассчитанных на узкий круг участников, расположившийся в живописном местечке, в трех часах езды от центра Города, на берегу моря, был окружен зеленью – плотным кольцом изящных деревьев и декоративного кустарника, защищавших оазис от континентальных ветров и дающих насладится лишь солёным морским дуновением. Песчаный берег, огороженный невысоким заборчиком, уходящим немного в воду, напоминающим о том, что триста метров полосы являются частным владением, был настолько чист и гладок, что создавалось впечатление, что кроме прилива и отлива к нему никто не прикасался.

Хозяин особняка отличался исключительным молчанием и кроме как о сумме арендной платы никогда ни о чём не спрашивал своих клиентов. Далеко немногие знали об этом чудном месте, но хозяин особняка никогда не ощущал недостатка в клиентуре. Обслуживающий персонал был минимален, нанимался в Городе в различных агентствах и постоянно менялся.

Репутация заведения была безупречна настолько, что даже события, произошедшие в нем 10 сентября, не смогли её подмочить и оставили в тайне его, его месторасположение и его хозяина.

А события эти пронеслись столь стремительно, что участникам и зрителям показалось, что какой-то невидимый оператор намеренно включил ускоренную перемотку и фактически отключил звук. Началось всё и всё мгновенно закончилось. Молния, рывок и финал.

Лишь три человека, знавшие что-то или догадывающиеся о чём-то, что должно было произойти, находились в зависимости от другого оператора, решившего сделать с событиями обратную манипуляцию, а именно, пустить замедленную перемотку и совсем отключить звук. Это были Леонардо Манчини, Глен Хайден и Карл. Они ждали финала. Они зависели от финала, они надеялись на нужный каждому из них финал.

А вот что произошло в ускоренной перемотке.

Некое частное лицо арендовало описанный особняк на понедельник, 10 сентября. Некое частное лицо пригласило туда на встречу другое частное лицо. Последнее лицо было не настолько уж частным, во всяком случае, очень даже общественным. Первым лицом был Тадеуш Буковски по кличке Термит. Другим же, Диего Санчес – лидер коммунистической партии и кандидат в президенты.

Буковски был в особняке уже с утра. Санчес подъехал к двум. За большим накрытым столом они сели втроем: Санчес, его коллега и правая рука по коммунистическому движению и Буковски. Охрана Санчеса оказалась не настолько проворной в отличие от спецназа МГБ, в одно мгновение поставившим особняк под прицел аудио и видео наблюдения.

Очень быстрая перемотка. О чём они говорят? «Прослушка» не успевает сообразить, только пишет. Изображение идеально – просторная гостиная, огромные стеклянные окна. Они как по указке расположились с противоположной морю стороны.

– Разумеется, безналичные перечисления не рассматривались. Как и с Фридманом, всё по той же схеме.

– Конечно, конечно, никто не спорит, но есть одно «но».

– В вашем деле всегда «но».

– Но зато и никогда однозначного «нет».

– Как, собственно и «да».

Кто это говорит, кому, потом специально обученные люди разберутся. Совместят с картинкой.

– Политика – опасная игра.

– Ваша игра не менее опасна.

– Так мы партнеры, ведь так мы решили на днях.

– И мне нужен партнер для партнерства с вами.

– Вы о чём сейчас?

– Для начала о наличных.

– Постойте.

– Прямо сегодня, здесь… и сейчас.

К особняку подъехал лимузин. Охрана рассыпалась. Охрана трех авторитетных личностей плюс «спецназ» и никто друг друга не заметил. Перемотка ускорила темп.

– В чём дело, Термит?

– Всё более чем отлично. Знакомьтесь.

– Я знаю, кто это. Я много слышал о Чене. Это и есть ваш партнер для партнерства с нами?

– Вы правы, господин Санчес.

– Термит! Мы для чего встречаемся?

– Господа, Чен очень импульсивен и подозрителен.

– Последнее особенно верно.

– Предлагаю спуститься и заняться небольшим делом. Простите, господа мы ненадолго.

Перемотка ускоряется. Те фразы, что мы отмечаем, это лишь то, что успеваем отметить. Всю беседу воспроизвести не удается. Как всё стремительно.

«Веди, веди их, не дай пропасть. Подключай восток. Не перебейте друг другу звук. Мне нужно видеть и слышать всё», – командует руководитель операции «спецназа».

– Вот товар.

– Вот деньги.

– Твои люди проверят товар?

– А твои деньги?

– Чен?

– Термит? Мы же партнеры. Я уверен, ты не подведёшь меня.

– Спасибо, Чен. Чистый героин.

– Настоящие деньги – целый мешок – столько, сколько хотел, хотя я хотел…

– Понимаю, Чен. Ты сейчас поймешь, что это такие инвестиции, что чуть больше, чуть меньше…

– Все же, пусть мои люди проверят товар.

– Подождем?

– Пару минут.

«В точку, – ликует «спецназ», – хреновый звук, но расслышать можно»

«Шеф, они в подвале».

«Ладно, не отвлекайся».

– Шеф, героин тот же.

– Я так и думал.

– Ты о чём, Чен?

– Такое ощущение, что все доят одну и ту же корову, но об этом сами не догадываются. В общем, мне это по «болту».

– Возьми мешок.

– Ты всё же решил пересчитать?