скачать книгу бесплатно
Этого Гриша не знал, то есть он, конечно, знал, что его институт занимается конструированием зданий для промышленности, которая почему-то называется оборонной, а потом в этих зданиях получается какой-нибудь завод, который… В общем, объяснять все было и трудно, и долго. Пришлось ответить так:
– Всевозможные!
Марина и Лукич все еще танцевали. Михнушева налила себе и Грише водки и сказала:
– Все заведующие лабораториями очень любят танцевать.
– Нет… Я – не очень, – ответил Гриша.
– Значит, вы – мой человек! Как это чудесно: не любить танцев и заниматься в жизни чем-нибудь секретным! Обожаю всякие секреты!
Гриша глянул Михнушевой в глаза и поспешил сказать тост:
– С праздником!
Удалось потанцевать с Мариной и ему. Настроение было обостренное, и когда любимая оказалась рядом, Грише захотелось стать особенно ироничным.
– Ну как? Хорошо танцует Лукич? – спросил он.
– Его зовут Олег. Он – рентгенолог.
Гриша в этот момент ненавидел всех рентгенологов страны.
– Что ж хорошего? Радиацию разносить?
– Это тебе Михнушева сказала?
– Сам знаю! Что я, на рентген не ходил?
Кончился танец легкой ссорой, тяжелым осадком и очередной рюмкой.
– А я была недавно в Польше, – сказала Михнушева, закусывая.
Гриша вспомнил про Сазонтьева и ответил:
– Теперь многие в Польшу ездят.
Михнушева, кажется, обиделась и продолжать не стала. Лукич спросил у нее с улыбкой:
– Ты не обидишься, если мы с Мариночкой еще немного потанцуем?
Гриша посмотрел на Лукича с удивлением, подумал: «Он меня за пустое место держит? Я, между прочим, плачу!» Гриша покусал от обиды вилку, а когда любители танцев ушли на круг, спросил у Михнушевой:
– У вас галантный кавалер?
– Этот-то? Фуфло это, а не кавалер!
Впервые за весь вечер Гриша искренне рассмеялся. Он чуть не поцеловал Михнушеву. Она виделась настоящим другом.
– Почему?
– А я почем знаю! Почему вы мужики – фуфло?
– Зачем же так обобщать, когда можно выпить? – заметил Гриша.
Он выпил и снова посмотрел на танцующих Марину и Лукича. Радость в его душе, глотнув воздуху, снова опустилась на дно. Щеки от ревности отвисли, и Гриша стал похож на грустного бурундука.
Вскоре началось варьете. Девушки с длинными блестящими ногами и аккуратными попочками ритмично двигались под музыку и отчаянно улыбались. Наступил праздник тела. Гриша пил, смотрел, закусывал и думал о падении нравов, но если бы сейчас Марина подсела бы к нему, погладила по голове, сказала бы, что любит только его, что никакие рентгенологи на свете ей не нужны, общество потеряло бы еще одного противника легких жанров. Увы! Этого не случилось! Ну а уж если кругом разврат, глупо не выпить еще!
Очнулся Гриша на собственном диване в ботинках и костюме. Он потрогал ворот, галстука не было. Гриша вскочил, испуганно спросил у темноты:
– Где я?
Он постоял немного посреди комнаты, посоображал, включил свет. Долго искал пальто. Пальто нашлось на кухне, на плите. В его карманах ничего, кроме мятой записки, не было. В записке значилось: «Тамара», рядом номер телефона. Гриша попил воды, сел на табуретку и долго вспоминал, что же это за Тамара, и вообще, что было? Помнилось, что его везли до дому на такси, больше – ничего. Абсолютно пропало из памяти, как он расплачивался в ресторане, как поднимался по лестнице, как попал в квартиру, а самое главное – куда девались Марина и Лукич.
Часы и пустой кошелек нашлись в ванной. Времени было пять утра. Гриша еще не протрезвел, поэтому достаточно решительно набрал номер телефона любимой. «На свои сто семьдесят пять рублей имею право звонить, когда захочу!» – подумал он.
– Ты что? Обалдел? – спросила Марина.
– Ты дома?
– А где ж мне быть?!
– А правда, что ты с Лукичом живешь?
– С каким Лукичом? Сколько время?
– Ладно. Я позже позвоню. Пока отдыхай!
Гриша был строг. Он решительно положил трубку. За Марину он теперь не волновался. Она дома, а дома – мама, значит, Лукича там нет.
Он посмотрел на себя в зеркало и подумал: «Ряд волшебных изменений милого лица». Гриша набрал на кухне в стакан воды, чокнулся с краном и попил еще.
– С праздничком!
Весь последующий праздничный день он пил чай, смотрел телевизор и думал, у кого бы узнать о вчерашнем…
Хорошо бы иметь какое-нибудь приспособление, чтобы оно снимало тебя во дни торжеств и застолий на пленку, но так, чтобы окружающие об этом не знали! Утром проснулся, вставил пленку в аппарат и изучай свои ошибки! Можно было бы посмеяться… Или носить в кармане маленький магнитофончик. Хоть что кому говорил, знать. А потом позвонить Марине и спросить:
– Ты хоть помнишь, что мне вчера говорила?
А она и не помнит!
В честь праздника Гриша открыл банку свиной тушенки, выигранной в лотерею на работе, и смешал с вареной картошкой. Отец, когда дома бывала картошка с тушенкой, всегда радостно потирал руки и вспоминал суровые фронтовые годы. Грише теперь тоже представился фронт, землянка, взрывы снарядов и санитарка с лицом Марины. Он даже навел ложку на воробья за окном и сказал:
– Тра-та-та!
Тем самым обозначив пулемет Калашникова – лучшее стрелковое оружие времен войны.
Воробей сидел на ветке, ветку раскачивал ветер, и Гриша не попал.
После еды он лежал на диване, икал и мечтал о любимой. Больше всего мечталось о теплом песчаном острове посреди океана, на котором они жили бы вдвоем и где было бы много вина, фруктов, добрых зверей и не было бы змей, чтобы можно было лежать целыми днями на пляже, целоваться, смотреть в океан… А на ночь уходить в свою виллу.
Что такое вилла, представлялось слабо, и поэтому она виделась Воронцовским дворцом, что в Крыму.
Гриша включил телевизор. По телевизору судили за взятки двух мужчин с крупными лицами. После признания приговора недействительным Гриша решил поставить чайник и позвонить любимой.
– А моей Мариночки дома нет, – ласково сказала мама. – Она у Галочки.
– У портнихи, что ли?
– У Галочки…
Гриша представил Галочку и ответил:
– Поздравляю вас со светлым праздником Октября!
– Ой! Гришенька! Вы всегда такой любезный! Не то, что иные звонят! Я вас так люблю!
Полдела сделано. Признание от мамы получено. Это укрепило. А потом, если бы они вчера поссорились, Марина просто бы сказала: не звони никогда! И все! Она же не сказала!
На душе немного отошло. Гриша улыбнулся и решил поесть еще разок тушенки с картошкой или наоборот.
На следующий день на работе Ганушкин рассказывал, как на праздник ездил с женой к теще на станцию Клыкач:
– Своя свинья, свои куры, своя корова с теленком! Это же все дает колоссальный доход! Тесть два дня пил, меня угощал, а я считал: за лето очень свободно можно в деревне сделать три тыщи!
Услышав про тыщи, Вера Сергеевна повертела головой так, словно эти деньги ее душили.
– У вас, видимо, очень богатые родственники появились? – спросила она.
– При чем тут родственники! Теперь в деревне все так живут! Заработки – бешеные! Жратва – вся своя! Деньги девать некуда! Только на книжку клади. Клади и клади! Вся работа!
– Можно одеться хорошо, – сказала Вера Сергеевна.
– Зачем?! Это мы здесь стараемся! Нам, городским, моды подавай! В деревне же – благодать! Надел сапоги, ватник… Господи! Да я там ватник и не снимал. Красота! Там же первозданный навоз кругом! Зачем там весь ваш импорт?!
Гриша импортом в одежде не грешил и очень позавидовал деревенским жителям. Вот бы с Мариной туда, в деревню! Сколько проблем с одеждой и этими проклятыми ботинками отпало! И в Польшу не надо ездить!
– Можно машину купить, – снова сказала Вера Сергеевна.
– Какая машина?! Там же благодать! Там даже трактор не везде пройдет, на лошади не выйдешь… Я на озеро пошел, с тропочки два шага в сторону сделал – по колено утоп! Хоть вертолет вызывай! Там даже телевизора нету!
Гриша с завистью вздохнул.
– А и в правду, – проговорил он, – к черту с этой цивилизацией!
– Конечно! – обрадовался Ганушкин.
Он подергал себя за пуговицу, потом поднял ногу и продолжал:
– Что мне этот пиджак нужен или эти несчастные немецкие сапоги? Хочу на воздух, на молоко, на вольное питание!
– А почему бы вашему тестю не стать цивилизованным фермером? – спросила Вера Сергеевна. – Деньги у него есть… Можно приобрести недорогой миниатюрный комбайн, к нему – необходимые насадки для улучшенной обработки земли. Можно будет распахать неудобья, затеять правильный севооборот… И обойтись, наконец, без этих ужасных ядов и нитратов! Экологически чистая продукция! Часть урожая можно сдавать государству, часть – поедать самим… Можно взять на откорм бычков или телочек! Они такие симпатичные! Нехорошо, когда деньги лежат в кубышках мертвым грузом!
Гриша с Ганушкиным переглянулись, посмотрели на своего экономиста. Такой конкретной программы ни тому, ни другому не хотелось. Ганушкин почесался о спинку стула и вдруг заулыбался, словно чиновник, нашедший причину отказать просителю:
– А зачем все это? Там и так всего навалом!
Зазвонил телефон.
– Гриша, вас!
Звонила Марина:
– Ты мне нужен!..
Конечно же, Гриша убежал с работы на два часа раньше. Они встретились у метро. Вид у любимой был озабоченный.
– Ты мне очень нужен, – повторила она и повела за собой.
Начался дождь. Марина раскрыла зонтик, сунула по обычаю Грише:
– Держи!
Гриша старался идти с любимой в ногу. Любимая пока молчала. Они дошли до трамвайной остановки, долго ждали… В трамвае Марину прижали к окну, а Гришу – к малопомятому мужчине. Дыхание у мужчины было вчерашнее. Зонтик прижали к ноге, и скоро правая штанина стала мокрой.
Через несколько остановок Марина крикнула:
– Выходим!
Вместе с Гришей вышла добрая половина вагона. Гриша посмотрел на мокрую от бедра до колена штанину: впечатление не было даже двусмысленным.
– Вот, зонтиком прижался, – объяснил он Марине.
– Неважно!
Мыслями Марина была гораздо дальше, чем Гриша.
– Видишь дом? – спросила она.
– Черт, – сказал Гриша, это он в лужу наступил. – Вижу.
– Сейчас ты пойдешь в будочку… Видишь телефон? Позвонишь… Вот тебе номер. Подойдет Ирина Петровна, сволочь старая…
– Почему сволочь?
– Неважно… Не перебивай, когда тебе дело говорят!
