скачать книгу бесплатно
– И как они живут?! Течение такое быстрое!
– Как-то живут… Не знаю.
Четыре дня и три ночи: один за другим; одна за другой. Хорошо и уютно с ней.
О нас, о детях, о родителях. О боге.
Дождь наполнял палатку шумом едва уловимым из-за бурлящей рядом горной реки. Я различил его на четвёртое утро, в день отъезда.
– Плохо дело. Пора собирать манатки и дёргать отсюда, пока не накрыло.
– Уже?
– Да. Дров мало. Только на сегодня. Если начнутся дожди, мы с тобой замёрзнем.
– Промокнем?
– Промокнем и замёрзнем.
– И я буду, как драная кошка?
– Будешь, как драная кошка, да.
– Тогда я готова.
– Соберёшь свой рюкзак? Я за водой.
– Конечно!
На Таулу были в одиннадцать. Ближайший рейс до Черкесска через два часа. Попутками добрались до посёлка.
– Лагман?
– И мяса. Хочу мяса!
– Тогда сюда.
Остаток времени провели в кафе. В углу вестибюля стояло чучело небольшого медведя, держащего поднос с визитными карточками туристов. Напротив, направив открытую пасть в потолок, застыл волк.
– О, смотри! Твой друг приехал.
Тоже чучело.
Я помахал ему рукой, и мы двинулись навстречу, – через проезжую часть, озираясь по сторонам.
– Ну, что? Отдохнули?
– А то.
– Где были?
– К водопаду поднимались.
– Удачно свернулись: сегодня обещают дожди. А они если начинаются, то идут по неделям. Сколько пробыли тут?
– Четыре дня, получается.
– Жене понравилось?
– А то – нет? Когда обратно?
– Сейчас в Рома?нтик. К трём буду здесь.
– Ну, ждать не будем. Уедем с первой маршруткой.
– Ну, бывай.
Она хорошенькая
– Она хорошенькая. Не… ну, такая – очень милая, нежная. Красивая – этого не оспоришь. Бухгалтером работает.
– Везёт дуракам! Да я видел её несколько раз, – живёт в четырёхэтажке, ниже по улице. Где познакомился хоть, расскажи!
– Это я ходил подписывать наряд к Куприянову, а его нет на месте. Да когда ж?… в январе ещё, кажется. Где, спрашиваю, Смуров? В первом корпусе ищи, говорят. А чё он там забыл, спрашиваю? до зарплаты ещё две недели… А кто его разберёт, говорят…
– Ты можешь не нудить, а?
– Не спеши, а то успеешь.
– Ну, и дальше – что?
– Ничё. Зашёл в бухгалтерию, то да сё. Сидит, вся такая красивая, глазами стреляет в мою сторону. Пока Генку ждал, разговорились. Весёлая оказалась. Да видно, что нет никого у неё. Я и напросился… Через неделю дала, чё.
– Не бреши!
– Живёт одна, мужа нет. Бросил её, наверное. Хотя говорит, сама выгнала. Не очень верю: сын у неё с придурью. То ли дебил, то ли ещё что. Она что-то рассказывала, да я не понял.
– Кажется, он уже взрослый?
– Да нет – пиздюк; года четыре, наверное. Она с ним по всему краю к врачам да к бабкам. Я посмотрел, вроде – ничего, обычный. Звоню в двери, открывает. А он прямо из-под неё – нырь! и: «Ты будешь моим папой?» – спрашивает. И в глаза прямо глядит, а у самого – тьфу, блядь! И захочешь, – не откажешь. У матери пачка так и отвисла. Зарделась вся такая… что уж, – воспитание! А сегодня уехала к своим. Вроде, как в гости.
– И что, когда думаешь переезжать?
– Да вот, на будущей неделе, думаю. С бабами главное найти правильное поведение, понял? Нащупать нужную кнопочку и нажать вовремя. Если ещё недавно я видел, что мнётся, сомневается, то вчера понял: выйдет. Я ей и предложение сделал. Сказала, не хочет торопиться… А по глазам-то вижу: сияет! Так что жду. Сегодня вечером должна вернуться, сказать ответ. Учись, Валера: если бабе просто хуй вынуть и показать – он им такой не нужен. А если в фантик завернуть в красивый, да преподнести из-за спины, типа – сюрприз! Так без раздумий съедят. Так-то.
– А со своей как же?
– Никак. Разводиться буду. Разве это жизнь, а? От детей не отказываюсь, нет!
– А не боишься, что и тут потеряешь, и там не получится? Тут, какое-никакое, а жильё уже есть…
– Она в феврале документы подала, чтобы квартиру приватизировать. Говорит, к маю должно всё выгореть. Так что тут и думать нечего: брак зарегистрирован, прописка по закону. Свой угол уже будет. Железно.
– Хорошие там квартиры, конечно… Повезло тебе! Собака, везёт дуракам, а?
– Э, сколько можно пизди?ть?! – закричал старший, входя в мастерские, – где прокат? Где уголки? Почему наряд ещё не готов?! Анатолий! Голову сниму! Мне к концу смены сдавать, а у тебя конь не валялся!
– Успею, Геннадий Викторович! Мне осталось-то…
– Шибко! Валера, не тупим! Где остальные?
– На планёрке.
– Какая на хер планёрка в два часа?!
– Не знаем, Геннадий Викторович. Начбриг забрал. Сказал, через час вернёт. Мы – следующие. Куда, спрашиваю, Семён Лукич? На планёрку, говорит. Я тоже не понял, почему всех сразу не забрать…
– Говна кусок, мне даже ничего не сказал, – выругался начальник участка и повернулся, чтобы выходить из тёмного помещения на улицу.
– Они на инструктаж пошли, – поправил младшего сварщика Анатолий Иванович, – там проверка какая-то намечается. Мне в бухгалтерии сказали. То ли пожарники, то ли ещё кто – нужно в каких-то журналах расписаться. Нашим сказали, что на планёрку, чтобы языком меньше болтали, когда инспектора придут.
– Я смотрю, у тебя прям всё серьёзно с этой… с Ириной, что ли? – спросил Геннадий Викторович, вспоминая имя хорошенькой бухгалтерши из главного корпуса колледжа.
Анатолий в ответ ничего не сказал. Смотрел в глаза начальнику с апломбом, видимо, гордый красотою и статусом женщины, обратившей к нему своё внимание. Смуров едко выругался, повернулся спиной к мастерам и, плюнув под ноги, вышел из мастерских.
Бутерbrodsky
– Классической механикой установлено, что воздействие тел одно на другое выражается в виде передаваемого ускорения, при этом последнее прямо пропорционально силе этого воздействия и обратно пропорционально массе тела…
– Ты привёл меня сюда, чтобы рассказывать про механику?
– Про отношения. Украшаю речь.
– Тогда давай лучше про воздействие тел одно на другое. Мне так больше нравится.
– То – впереди. Ты знала, что, идя по тротуару, ты заставляешь Землю вращаться в направлении обратном твоему?
– Да что ты!? И в голову не приходило.
– Да. Правда, она от этого не станет вертеться иначе. Даже если ты двинешь на Восток. И если все люди двинут – не станет. Твоя масса ничтожно мала.
– А я-то думала… Тогда я буду свинину на гриле и стручковую фасоль. Ты будешь любить меня толстой?
– Кончено! Мне нравятся твои упитанные щёчки. Дед бы сказал: «Ну, вот это я понимаю! Кровь с молоком баба!».
– Ужас какой. Ты что будешь?
– Буду продолжать.
– Нет, сначала закажи, потом я тебя дослушаю. Есть хочу – умираю!
– Ладно. Простите… можно вас? Мы готовы сделать заказ.
– Слушаю. Здравствуйте! Есть свинина на гриле? С фасолью.
– К сожалению, – нет. Попробуйте наши рубленные котлеты из говядины. Они тоже идут со стручковой фасолью.
– Нет. Тогда лучше запечённый лосось, клюквенный морс ноль пять для девушки и говяжью вырезку для меня. Молочный улун.
– Напитки сразу?
– Тащите, как получится. Мы не торопимся.
– Хорошо, я вас поняла. Тридцать минут – время готовности основных блюд, напитки – сразу. Десерт желаете?
– Нет. Пока – нет.
– Хорошо, спасибо за заказ. Хорошего вечера!
– Спасибо.
– Мне здесь очень нравится! Так спокойно с тобой. Как ты нашёл это место?
– Само так вышло. Видела, там, на стенах, строфы из его стихов? Здесь вообще необычно. Мне нравится неприкрытый кирпич в интерьере.
– Мне тоже! Я тут всё осмотрела, пока ты был в туалете. В баре сфотографировалась. Я знаю, что ты этого не любишь, но всё равно, пока тебя не было, воспользовалась случаем и сделала себяшку.
– Покажешь потом. Может, выпьешь что-нибудь?
– Нет, давай дальше. Ты говорил, что будешь любить меня.
– Нет, я говорил про массу. Она мала, чтобы двигать Землю. Что твоя в отдельности, что всех людей вместе взятых, – а это что-то рядом с одиннадцатой степенью десяти килограммов, да ещё на пять. Очень мало, короче, чтобы придать Земле сколь-нибудь ощутимое ускорение. Как бы то ни было: шагай смело.
– С тобой – хоть на край света.
– Мне уже так говорили однажды. Остерегись стать заложницей своих слов.
– Мне плевать, что тебе говорили до меня. Я знаю, что никогда не пожалею о сказанном.
– Дослушай, что я тут надумал, пока мы гуляли! Влияние отдельного человека в планетарном вращении сведено к завершённо-малому значению. Кроме того, даже придаваемое планете такое вот ничтожное ускорение – и то сводится к нулю двигающимся в противоположном его направлению другим телом. А? Понимаешь, к чему я?
– Прости. Я, наверное, девочка. К тому же коротко стриженая блондинка, поэтому – нет. Мне можно.
– Я хочу сказать, что в этой связи исключительной гегемонией обладал Адам.
– Геге- что? Я с тобой с ума сойду! Ты не поверишь: после каждой встречи с тобой мне приходится лезть в словарь, чтобы не показаться дурой! Вот ты меня натаскаешь, да?
– Будешь моей натаскухой!
