скачать книгу бесплатно
– Ну, тогда сейчас сделаю.
За водой спустился к реке. Пробирался на ощупь, ободрал плечо о ствол сосны. Тем же путём вернулся обратно. Через десять минут вода кипела, удивительно пузырясь и шипя на раскалённых краях корца. Из рваных, что твои джинсы, облаков всё чаще проглядывала луна, высвечивая через дыры. Сгущённое молоко, обильно добавленное в кофе, свернулось. Неприятно.
– Сколько не пил сладкий кофе, – столько бы ещё не пил.
– А зачем сделал?
– Не знаю. Соскучился. Молоко сворачивается. Как ты завтра утром будешь пить кофе без сахара?
– Пускай сворачивается. Что, прям совсем ужасно?
– Попробуй.
– М… ну, – ничё. Пить можно.
– Смотри, тучи расходятся.
– Хорошо.
– Давай научу пить чёрный кофе?
– Не. Я уже зелёный чай без сахара учусь пить четвёртый год.
– Ты?
– А что?
– Ты – хитрая, хитрая, рыжая лисица, ясно?
– С чего это вдруг?
– Потому что ты вообще теперь не пьёшь зелёный чай!
Она весело, искренне закатилась смехом и, сквозь приступы, выговорила:
– Зато я выполнила обещание!
Пять лет назад так же смеялась моим шуткам. Всегда откровенно. В голос. Тогда я процитировал ей Джойса, сказав: «Веселье и смех – путь к постели». Рассмеялась ещё громче. Дурная! Пробовала перевести тему. «Какие девушки тебе нравятся?». «Всё равно. Лишь бы дали».
– Действительно, с тех пор, как мы договорились, что ты не станешь больше пить улун с сахаром, я вообще не помню, чтобы ты пила зелёный чай.
– А ты прям заметил, да?
– Конечно. Ладно: давай придумаем, как будто я не загадывал, чтобы ты научилась пить зелёный чай без сахара?
– Ну, – не-е-ет, – произнесла она, – я проиграла, поэтому выполню твоё желание.
– В таком случае, можешь учиться хоть всю жизнь. Я же тогда не сказал, когда ты должна научиться, правда? Мы с тобой не оговаривали сроки.
– Кто из нас лис? – улыбалась она, а затем сказала: – Хорошо. Но я всё равно буду иногда пить улун без сахара.
– Я тебя люблю.
– А я сильнее. И я обещаю, что научусь.
Поужинав, мы ещё посидели у догорающего костра и, когда открытое пламя совсем спустилось в раскалённые угли, я попросил её посмотреть в небо.
– Вот это да! – восхитилась она, – так много!
– И так близко!
– Почему так?
– Не знаю. Вообще на юге звёзды кажутся ярче, ближе. А в горах – особенно.
– Очень красиво!
– Чисто. Значит, дождя пока не будет. Но всё равно немного переживаю: если начнутся, то это надолго.
– Ну, по крайней мере, один солнечный день у нас с тобой есть. Когда пойдём к водопадам?
– Завтра. Проснёмся, выпьем кофе и пойдём.
– А долго идти?
– Километров десять. Часа три, наверное. Всё время в гору.
– Здорово! Вот я люблю с тобой гулять! Хоть в горах, хоть в городе. Особенно ночью, там… бродить по улочкам, заходить в кафешки, заказывать кофе. И даже зимой! Всё равно. Главное, чтобы ты был рядом.
– Возьмём с собой пару яблок, бананов, тунца. Хочешь тунца?
– Сейчас – нет. Но завтра, наверное, проголодаюсь.
– А бананы? Будешь?
– Нет.
– Надо завтра доесть, а то пропадут. Уже перезрели.
– Снеси их в реку.
– О чём задумался?
– Вспомнил кое-что.
– Расскажешь?
– Да. Наверное. Отчего же не рассказать? Тебе правда интересно слушать про бананы?
– Конечно интересно!
– Мой первый или второй класс, не помню уже. Наверное – первый, потому что в девяносто втором эта история была бы уже невозможной. И, самое главное, – я её помню! Значит, были причины, по которым она пропечаталась в памяти.
– Это только присказка, да? Сказка впереди.
– Мамина подруга привезла из Европы гостинцев, среди которых были бананы.
– Бананы?
– Ну да, – бананы. Знаешь, когда совок развалился, завезли всего… – я, блин, помню свой первый сникерс! А в тот день на кухне увидел бананы. Это было в обед. Я до пятого класса учился во вторую смену. Собирался уже выходить, и мама дала с собой два штуки. Но это, я думаю, больше для того, чтобы похвастаться.
– Почему ты так думаешь?
– Ну… мне так кажется. Мама очень любила красиво одеваться, у неё был вкус. Кажется, бабаны тогда заявили бы о положении нашей семьи. Все бы стали говорить, что Кныш принёс в школу бананы. Это же были первые бананы в селе за последние восемьдесят лет!
– Ну, и дальше – что?
– Они были очень тёмными и мягкими. Переспевшими. Словом, я взял эти бананы и полетел в школу, а на большой перемене собрал вокруг целую толпу и достал их из ранца. Было жарко, они почернели, а внутри вообще случилась какая-то водянистая каша янтарного цвета. Ну, точно сопли. Я стал очищать один, как мне показывала мама. А во дворе гудели. Собрались почти все, четыре класса нас было. И тут банан падает мне под ноги. Вываливается из кожуры и, как коровья лепёшка, – шлёп на асфальт! Там какая-то секунда, не больше. Один из парней, не помню, – кто, припал на четвереньки и давай слизывать этот банан прямо с асфальта.
– Охренеть. И что?
– Ничего. Такая история. Мне стало противно, и я отвернулся; отошёл в сторону. Он слизывал банан, а остальные стояли и спрашивали: «Ну, как?». Он отвечал: «Вкусно!». А потом ещё похвалялся несколько дней, что он ел банан. Ходил и рассказывал всем, кого не было в тот день.
– А ты?
– А я съел второй в стороне и пошёл на следующий урок.
– Пойдём? А то комары совсем заели.
Дрожь в теле улеглась и, чуть только в спальных мешках нагрелось от наших тел, я сказал:
– Здесь водятся медведи.
– Ой! Что ты!?
– Да. Волки, медведи. Это же лес, дикая природа.
– Я не боюсь.
– Это потому что я с тобой?
– Да. Мне с тобой ничего не страшно.
– У меня нож.
Кухонный. Тупой. К тому же – снаружи, вместе с продуктами у задней стенки палатки. Что я смогу сделать таким ножом? Хотя я и храбрился той ночью перед ней, но уже до самого отъезда и сам испытывал страх, прислушиваясь к каждому шороху. Я очень жалел, что со мною нет того, который я приобрёл три года назад, специально для встречи с её бывшим.
Этой ночью я так и не смог уснуть: было холодно, жёстко и шумно от бурлящей под самым ухом горной реки. Под утро было ощущение, что меня избили.
– Лежи пока. Я разведу огонь и позову тебя погреться.
– Д.-д.-д.-да, д.-д.-да. вай. – выстукивала она зубами. Больше в шутку, кажется, чем действительно от холода.
Внутренние стенки палатки покрылись огромными каплями конденсата, которые при малейшем движении материи собирались вместе и скатывались ручьями прямо в спальные мешки. Я отвернул подол и оказался снаружи. По телу прошла дрожь, которая со временем только усилилась. До самой первой чашки кофе я так и не смог унять её.
– Выходи! – позвал я, когда огонь разгорелся.
– Уже можно?
– Да, выходи. Здесь тепло!
– Да? Правда?
– Да, правда. Честное слово! Тепло!!!
– Тогда я иду! Там точно тепло?
– Тут очень тепло! Теплее, чем в моём сердце, когда ты рядом.
– Ну, тогда мне не страшно, и я выхожу!
– Выходи.
– И что? Так каждую ночь будет, да? – спросила она, дрожа, судорожно протягивая раскрытые ладони к пламени.
– Ага.
– У. у. у. ууу…
– Ничего, сейчас согреешься.
Она вертелась у огня до самого завтрака, поворачиваясь к нему то спиной, то лицом. Мне было уже совсем жарко. Узнав, что загар в горах проявляется скорее, она скидывала с себя всю свою одежду и загорала прямо в траве – стоило только солнцу подняться немного выше заснеженных вершин.
– А если кто-нибудь пройдёт или проедет? – смеялся я, глядя на бесстыжую.
– Я с мужем.
К концу следующего дня кожа моего лица стала красной. Борода слежалась на одну сторону – я не мыл её с приезда. Спал на боку лицом к ней.
– А знаешь, тут водится форель, – сказал я на второе утро, когда мы вместе умывались в ледяной воде.
– Ты серьёзно?
– Ты её ела вчера.
– Я не знала, что она из речки.
– Жалко, что мы не взяли с собой удочки. Я бы с удовольствием поймал для тебя несколько. Они, правда, не большие. Не такие, как в магазине. Но всё равно.
