скачать книгу бесплатно
Везение точно отвернулось от него.
Пришлось торчать в аэропорту сутки, несколько раз предъявлять документы патрулю, но это еще куда ни шло. Какая-то блондинка с собольими бровями элементарно увела у него триста рубчиков.
– Не подскажете, где здесь еще обменный пункт может быть? – Дело было как раз у обменника, на котором висела табличка «Не работает».
– Нет, не знаю.
Девица вертела в руке десять долларов:
– А вы не разменяете? Мне срочно надо положить на телефон деньги, – чертовка просительно улыбнулась, и в Максиме проснулся покровитель.
– Конечно.
Дома выяснилось, что десятка фальшивая. Не бог весть какая сумма, а все равно обидно.
Дальше – больше.
В головной конторе тетки-кадровички взялись воспитывать, грозить статьей за опоздание, Макс посыпал голову пеплом, приниженно оправдывался.
Тетки явили божескую милость, переписали командировку на следующий рейс – через два дня.
Рейс на Бодайбо вылетал в семь утра, и Макс проспал. Никаким объяснениям, кроме потустороннего вмешательства, это не поддавалось: будильник, служивший верой и правдой несколько лет, будильник заслуженный, не вызывавший нареканий, с новой батарейкой – этот будильник вдруг остановился.
Макс чуть не на пузе полз к кадровичкам-сколопендрам.
Сколопендры задирали ядовитые хвосты, жалили:
– За опоздание у нас предусматривается штраф – лишение квартальной премии. Посмотрим, что решит руководство, может, и полугодовой тоже.
Прямо в отделе кадров Макс впал в состояние транса. До него стало что-то доходить. Он отложил на виртуальных счетах: опоздание на рейс «Москва-Иркутск» – первый щелчок костяшек.
Девица с десятью долларами – второй щелчок.
Опоздание на рейс в Бодайбо – третий. Счет 3:0, ведет фортуна. Судьба. Провидение. Планида. Дальше только контрольный выстрел в голову.
Макс стряхнул с себя оцепенение.
Бодайбо на глазах стремительно удалялся в историю: именно премии делали место бухгалтера привлекательным – они были больше зарплаты.
Недолго мучаясь, Макс написал заявление.
…Тетки тетками, но решение было эмоциональным, и Макс быстро осознал ошибку: нет Бодайбо – нет денег. Нет денег – нет Geschichte.
С судьбой не поспоришь.
Так он и сказал Лешке Сыроваткину.
– Не судьба мне учиться в Германии, – уныло подытожил Макс. Они сидели в недавно открывшемся ресторанчике мексиканской кухни «Амиго».
– Макс, а как же курсы? Неужели все было зря? – Брови на лице у Лешки от возмущения вылезли за линию лба.
– Ну ты же видишь: не получается.
– Почему ты так легко сдаешься?
– Предлагаешь биться головой о стену?
– Если б я тебя не знал, я бы решил, что ты слабак.
– Ты меня не знаешь. Я и есть слабак.
– Для того чтобы признать себя слабаком, – со знанием дела заявил Лешка, – нужна сила.
– Нужна честность, – не согласился Макс.
Ему очень хотелось, чтобы Лешка оказался прав, и возражал он, скорее, из желания, чтобы его разуверяли и разубеждали.
– Знаешь, Талли меня спросила когда-то: «Кем ты себя представляешь в сорок лет?» – Лешка имел в виду двоюродную сестру.
Двоюродную сестру Лешка цитировал направо и налево, и как-то выходило, что она стала чертовски умной девицей, путеводной звездой и мотиватором – это было Лешкино словцо.
Психолог и сестра спасала Лешку от неразделенной любви, от деспота-начальника и в целом – от житейских неурядиц, которые в двадцать семь кажутся непреодолимым.
По странному стечению обстоятельств, после того, как Лешкина сестра вернулась из Израиля, Макс ее ни разу не видел, а воспоминания о ней были размытыми. Когда Талли уехала, ему было тринадцать, ей – шестнадцать. Очевидно, сочтя лишним, детская память не сохранила подробностей. Так, какие-то обрывки, окрашенные в рыжий цвет…
Копившееся в душе Макса возмущение готово было прорваться наружу: просто какой-то заговор. Как будто опытный путевой обходчик переводит стрелки, меняет расписание, идет на должностное преступление и путает станции и номера поездов, лишь бы Макс не встретился с Лешкиной сестрой.
– Интересно… – Макс понял, что произнес это вслух.
Обрывочные сведения о Талли постепенно сложились в очень привлекательный образ: психолог, кандидат наук, директор Центра помощи каким-то детям… Что еще? Красавица, умница. По неуточненным данным – фея.
– Вот ты. Кем ты себя представляешь в сорок лет? – продолжал нудеть Лешка.
– Режиссером документального кино, – думая о превратностях судьбы, рассеянно ответил Макс.
– Так это и есть мечта. А за мечту нужно бороться.
Интересно-интересно.
– Леш, я хочу повидаться с Талли.
– Зачем это? – неприятным голосом поинтересовался Лешка.
– Вдруг она мне даст какой-то совет?
– Ну-ну, – Лешка окинул друга скептическим взглядом. – Я сам могу дать тебе совет.
– Не нужен мне твой совет, – с легкой обидой возразил Макс. – Устрой мне встречу с Талли. Вдруг мы с тобой породнимся?
Впервые за их многолетнюю дружбу Лешка ответил категорическим отказом.
– Макс, она тебе не подойдет.
Макс моментально оскорбился:
– Почему это?
– Ну, потому что… потому что она старше нас.
– Ой, подумаешь! На целых три года.
– Потому что она слишком умная.
– А я, значит, дурак? Ну спасибо. Ты настоящий друг.
Лешка скроил страдальческую мину, будто у него прихватило живот:
– Ты пойми: вы друг другу абсолютно не подходите.
Макс заподозрил друга в двуличии:
– Не понял. Ты что, не хочешь со мной породниться?
– Не хочу, – не стал запираться Лешка, – ты меня вполне устраиваешь как друг.
При других обстоятельствах Макс был бы рад услышать такое признание, но только не сейчас, и он решил дожать Лешку:
– Тебе что, трудно устроить нам встречу?
У Макса было одно качество, вызывающее восхищение друга. Как дятел-аутист, он мог долбить в одно место без перерыва, пока жертва не сдавалась, будь то немецкой язык или мастерство режиссуры.
– Трудно. – Лешка вспомнил что-то и просиял. – Кстати, Талли сейчас в командировке. В качестве компенсации могу познакомить со своей однокурсницей. Аней зовут. Симпатичная.
– Ладно, – уступил Макс, – познакомь. – В связи с последними событиями настроен он был оптимистично. Не может же ему не везти бесконечно…
Оказалось, еще как может…
***
…В убогом гостиничном номере было холодно, как в покойницкой, пахло плесенью, а кран с горячей водой плевался чем-то рыжим.
Невразумительная тетка на этаже смотрела как на врага. Чтобы выпросить чайник, Талли задействовала все лицевые мышцы.
В детское отделение больницы добиралась своим ходом, под холодным, моросящим осенним дождичком, предчувствуя такую же, на уровне среднесуточных температур, прохладную встречу: приехала фифа из краевого центра копать под нас.
Дверь в начальственный кабинет оказалась распахнутой настежь, в проеме открывался вид на казенный набор мебели и крепко сбитую брюнетку в глубине. С первого взгляда угадав в Талли командированного психолога, брюнетка улыбнулась малиновыми губами:
– Входите, входите. Это вы к нам с научными целями? – Улыбка не смягчила интонацию, в ней отчетливо прозвучало: ходят тут всякие.
– Да, это я. – Другого приема Талли не ждала.
– Талли Тимуровна?
– Да. – Талли с вопросом посмотрела на заведующую.
– Марина Владимировна. Присаживайтесь, – едва заметным движением она указала на стулья вдоль стены.
Талли выбрала средний.
– Знакома с вашей последней монографией. Смело, – воскурила фимиам Марина.
Сколько ни говорила себе Талли, что она самодостаточная личность, что у нее все в порядке с самореализацией и что она не нуждается в оценках, но лесть прикоснулась к сердцу, погладила мягкой лапой и заставила вспыхнуть от удовольствия:
– Спасибо.
«Есть контакт», – было написано на лице у брюнетистой завотделения.
Фимиам сделал свое дело, умасленная Талли не заметила, как приняла правила игры и довольствовалась несколькими медицинскими картами, к которым ее допустили.
Сославшись на срочные дела, Марина упорхнула, оставив Талли наедине с картами.
Как и в гостинице, в больничке отопление еще не включили, и признательность Талли выросла до размеров среднего облака за чашку горячего чая, которую ей любезно принесла нянечка. Марина и здесь расстаралась.
Розовыми от холода пальцами Талли полистала скрученные на концах прошитые листы, сделала выписки и сложила карты стопкой на углу стола.
В общем и целом командировку можно было считать удачной. По крайней мере, здесь для статистики держали немногих.
С жертвами статистики Талли сталкивалась и прежде, и Марину понять было несложно. Если отделение пустует, финансирование закроют, персонал останется без работы. А у персонала – свои дети. Система…
Система непрошибаема и многорука. Этакий спрут со щупальцами. Что попадет в эти щупальца, то уже не вырвется.
Покончив с картами, Талли отправилась знакомиться с пациентами. В качестве рабочего кабинета ей выделили столовую.
…Пациенты выглядели вполне симпатичными и совершенно адекватными, только отстающими в развитии, но это как раз понятно. Система печется только о насущном.
– Тетя, а ты красивая. – Этот малец укусил братика за причинное место, пока, с позволения сказать, родители пребывали в астрале…
– Нас вкусно кормили. А ты из другого города? – Эта девочка налила на клитор валерьянки и подставила интимное место коту, а тот, войдя в раж, откусил кусочек плоти…
Вот он – материал для докторской…
– Тетя, а ты с нами еще побудешь?
– Немножко.
Талли улыбалась и кивала. Кивала и улыбалась, даже когда наметанный глаз обнаружил на детском запястье застарелые синяки. По форме это вполне могли быть следы чьих-то пальцев…
Спокойно, приказала себе Талли, это может быть все что угодно. Все что угодно…
