Монолог фармацевта. Книга 2

«Ну вот, а я хотела съесть и доказать, что они безвредны…» – посетовала про себя Маомао.

Отдышавшись и утерев рот, она продолжила излагать свои мысли:

– Итак, самое главное – это выяснить, кто надоумил купца привезти засоленные водоросли.

Очевидно, опасно привозить такое лакомство из местности, где принимать его в пищу не принято.

– Если их заказал сам господин, поскольку желал отведать зимой, то он, простите за грубость, сам виноват в своих страданиях.

Но что, если закупал не он, а для него расстарались? И притом знали, что водоросли могут быть ядовиты? Маомао не смела утверждать, что все так и было, и пока лишь строила свои догадки.

Десять лет назад уже был похожий случай. Кто-то мог вспомнить о нем, вдохновиться и повторить. Маомао не бралась утверждать, связаны ли оба случая напрямую, но в обстоятельствах недавнего отравления почти не сомневалась.

Все собравшиеся на кухне были достаточно мудры, чтобы самим додумать остальное. Да и Маомао не собиралась вершить правосудие и указывать на виновника, поскольку была человеком маленьким и знала свое место. Не ей ломать голову над чужими поступками.

– Вот как… – уловив ее мысль, промолвил господин Гаошунь.

Маомао вздохнула с облегчением. Но до того забылась, что подцепила палочками другой пучок водорослей, который еще не пробовала, и ловко отправила в рот.

Мужчины разом побелели. В следующий миг господин Дзинси запихивал ей в рот новую порцию рвотного.

* * *

Позже выяснилось, что отравителем оказался младший брат пострадавшего господина. Когда о месте закупки водорослей прознали, он повинился, что сам их купил. Этот цепкий и подозрительный мужчина сразу не понравился Маомао, еще когда они встретились глазами на кухне. Именно тогда она догадалась, что с господином что-то не так, и в очередной раз не ошиблась. Правду говорят: если есть что скрывать, не стоит вести себя подозрительно.

Младший брат пошел на преступление оттого, что старший мешал ему завладеть наследством. Разумеется, история до боли заурядная и ничего, кроме досады и недоумения, не вызывает.

Впрочем, еще оставалась одна загадка: как злодей, замысливший отравить по столь ничтожной причине, узнал о яде, что сокрыт в водорослях? Но и на это был дан ответ. Мужчина услышал о яде от гостя, с кем однажды выпивал в одном заведении.

Ни Маомао, ни ее спутники так и не смогли выяснить, нарочно ему подсказали, или сама судьба улыбнулась младшему сыну.

* * *

Так и не полакомившись ядовитыми водорослями, Маомао, ворча и стеная, вернулась к своим обязанностям. Что поделать? Упущенного не вернешь. Решив так, она сосредоточилась на более важных вещах, а именно на диковинном грибе, проросшем из тела гусеницы.

«Что бы сделать с моей прелестью?» – стала гадать она.

Вскоре грезы о снадобьях и лекарствах затуманили ее разум, и Маомао до того забылась, что с трудом спустилась с небес в бренный мир, где ее поджидала уборка. И все же, хотя Маомао вполне пришла в себя, с ее губ не сходила мечтательная улыбка.

Пока она драила и убирала, перед глазами так и стояла шляпка гриба цвета увядших листьев, торчащая на ножке, тянущейся из сухого тельца гусеницы… Что же с ним сделать? Сварить снадобье? Истолочь в пилюли? От одной мысли об этом Маомао охватило предвкушение и радостное возбуждение. Потому-то, когда вернулся хозяин канцелярии, она встретила его блаженно-глупым выражением лица.

Господин Дзинси уставился на нее с недоумением, не в силах ничего толком сказать. Заметив, как он ошеломлен, Маомао поспешила потупиться.

«Должно быть, я показалась ему ужасно странной», – подумала она и, вскинув голову, увидела неописуемую картину: лучезарный евнух, этот небожитель во плоти, мерно, точно дятел, долбился головой о ближайшую резную колонну. Всякий раз, когда его лоб соприкасался с ней, раздавался глухой звук.

Видимо, звук был достаточно громок, ведь на него сбежались встревоженные господин Гаошунь и госпожа Суйрэн. Маомао поймала на себе тяжелый взгляд помощника господина Дзинси и мысленно послала ему: «Я тут ни при чем! Это все чудачества вашего господина!» Вместе с тем она хватилась, что совсем забыла о приличиях и так и не поприветствовала своего благодетеля. И Маомао почтительно обратилась:

– Добрый вечер, господин Дзинси.

В последнее время лучезарный евнух возвращался все позже и позже. Видимо, был занят тем, что приводил в порядок множество дел. Маомао подумала, что господину Дзинси лучше корпеть над своими бумагами, а не, поддавшись любопытству, бегать выяснять подробности чужого расследования.

* * *

– …иначе говоря, с ним не войти в одну упряжку. Что ни делай, во взглядах никогда не сойдемся, – закончил объяснения господин Дзинси, после чего тяжко вздохнул и взял у госпожи Суйрэн чашу с плодовым вином.

Все в покоях господина стойко сопротивлялись его чарам, но какая-нибудь наивная девица при виде такого печально-красивого евнуха уж точно лишилась бы чувств. Что ни говори, порой с господином бывало очень и очень тяжко. И не описать, как удивилась Маомао, когда узнала, что кто-то смог воспротивиться воле ее благодетеля.

– Что ж, я не всесилен и не могу ладить со всеми, – спустя время признался господин Дзинси.

Он поведал Маомао об одном высокопоставленном сановнике из военных кругов, отличающемся острым умом, но слывущем тем еще чудаком. Этот господин любил придираться по мелочам, заманивал к себе в кабинет или напрашивался к кому-нибудь сам, а после затевал партии в сёги или зачинал пустые разговоры, лишь бы потянуть время и не ставить печать на бумагах подольше.

И на сей раз его взор пал на господина Дзинси. Вот уже который день он наведывается в канцелярию и остается там по нескольку часов, вынуждая хозяина сидеть потом допоздна и разбирать собственные бумаги.

В ходе рассказа Маомао посетило недоброе предчувствие, и беспокойство отразилось на ее лице.

– Кто же этот старый бездельник? – не выдержав, осведомилась она.

– Ему только за сорок. И больше всего раздражает в нем то, что свои дела он заканчивает в срок, – поделился своими горестями господин Дзинси.

«За сорок? Высокопоставленный сановник из военных кругов? И все ему дивятся?» – мысленно повторила сказанное Маомао.

Что-то в описаниях господина показалось ей смутно знакомым… Однако она вовремя вспомнила, что господские тревоги ее ничуть не касаются, и решительно отогнала навязчивые мысли.

Впрочем, дурное предчувствие никуда не делось и, как это бывает, завелось у нее не зря.

* * *

– Полагаю, эта бумага уже прошла все утверждения, так чем обязан?.. – с улыбкой небесной девы вопрошал господин Дзинси у незваного гостя.

И не описать, сколько усилий он приложил, чтобы на его лице не дрогнул ни единый мускул.

– Видите ли, зимою трудно сыскать цветы, что услаждают взор, потому я и хожу к вам в надежде полюбоваться прекрасным цветком.

Перед прелестным евнухом стоял мужчина средних лет. Лицо его заросло щетиной, что свидетельствовала о вопиющей небрежности. Узкие, по-лисьему хитрые глаза таили в себе и холодный разум, и тень безумия. В правом блестел монокль. Губы господин растянул в беспечной ухмылке. Обыкновенно он носил одежды военачальника, но его облик куда больше соответствовал кабинетному ученому.

Этого человека звали Лакан, и он служил военным стратегом. В иные времена, пожалуй, его бы прозвали вторым Тайгун-ваном, но в нынешний век считали лишь чудаком, каких поискать. Он принадлежал к знатному роду, однако, разменяв пятый десяток, так и не остепенился. Вместо этого он усыновил племянника и вверил ему свое хозяйство. Сей господин питал особую страсть к го, сёги и сплетням. Даже если собеседнику все эти увлечения были не по вкусу, господин Лакан умел любого вовлечь в длительную беседу.

В последнее время военный советник зачастил к господину Дзинси и взял за привычку досаждать ему, а все потому, что лучезарный евнух нанял служанкой девушку из Малахитового чертога. На деле же та девица никогда не служила для утех, но императорский двор мог распустить самые невообразимые слухи, зачем столь благородному господину понадобилось выкупать красавицу из «дома цветов» и ставить ее комнатной прислугой.

И первым среди многих оказался сей почтенный господин, сплетник над сплетниками. В один день он пустил слух в военном ведомстве, будто бы господин Дзинси выкупил себе девушку для утех. В этом, конечно, была доля правды, и все же…

Пока военный советник, застыв в дверях, неумолчно и многословно рассказывал одну занимательную историю за другой, господин Дзинси, пропуская все это пустословие мимо ушей, ставил печати на бумаги, подаваемые Гаошунем.

– К слову, в прежние времена было у меня одно знакомство в Малахитовом чертоге… – вдруг начал господин Лакан.

Выловив из бесконечного потока речей знакомые слова, господин Дзинси порядком удивился, не понимая, к чему гость завел этот разговор. Он всегда считал, что военный советник далек от плотских утех. Подумав немного, он все же спросил:

– Что за знакомство?

На это господин Лакан довольно ухмыльнулся, налил в яшмовую чашу плодового сока, принесенного с собой, и, вольготно устроившись на скамье, словно у себя дома, завел:

– О, то была прекрасная и занимательная женщина! Лучше нее так и не сыскал. Она искусно играла в сёги и го. Но если в сёги я еще мог одолеть ее, то в го всегда терпел поражение.

«Должно быть, великой мудрости женщина, если сумела одолеть военного стратега», – невольно заметил господин Дзинси.

– Я и сам подумывал о ее выкупе, но, видно, не судьба, – тем временем продолжал гость. – Появились двое богачей и, словно соревнуясь, начали биться за нее, задирая цену.

– Понимаю.

Бывает так, что выкуп девушки для утех обходится в сумму, на которую можно возвести целую загородную усадьбу. Если военный советник не смог перебить их цену, значит, как полагал господин Дзинси, богатства за нее предлагали несметные. Но к чему об этом рассказывать?

– И до чего же своенравная была женщина! Никогда не торговала телом – только своими умениями. Более того, когда подносила чай гостям, она не расстилалась перед ними, а бросала высокомерные взгляды, словно убогих облагодетельствовала. Однако же находились охотники и до такого. Что уж говорить, я и сам был в их числе! В ее взгляде таилось что-то такое, от чего по спине пробегал холодок. Я раз за разом наслаждался этим чувством и не мог бросить!

От этих подробностей господин Дзинси почувствовал себя весьма неловко. Не выдержав, он отвел взгляд. Посмотрев на Гаошуня, он обнаружил, что тот сжал губы в нить. Что ж, бывают же чудаки на свете! И тех, как видно, немало.

– Я мечтал, что однажды повалю ее и овладею, – следом признался военный советник, возможно, сам не осознавая собственных причуд, и в его глазах на миг вспыхнул огонь безумия. – Она занимала все мои мысли, и потому я, не видя иного способа, поступил не самым достойным образом. Я не мог заплатить столько, сколько за нее просили, зато вполне мог взять подешевле. Мне оставалось лишь сбить цену. Не хотите ли узнать, как именно я своего добился? – под конец с усмешкой спросил он и прищурил за моноклем лисий глаз.

Тихо и незаметно господин Лакан затаскивал собеседника на скользкую дорожку – тем и бывал опасен.

– И не стыдно вам растягивать и без того безобразную историю? – спросил господин Дзинси, не замечая, что в его голосе звенят угрожающие льдинки.

Господин Лакан на это лишь расплылся в улыбке.

– Но прежде чем продолжу, я хочу взять с вас слово.

Сказав так, он сплел пальцы, вытянул руки перед собой и сам потянулся, хрустнув суставами.

– Что вы хотите?

– До меня дошли слухи, что ваша новая служанка – девушка крайне занимательная.

Господин Дзинси хотел было раздраженно вздохнуть, но не стал – последующие слова военного стратега его порядочно удивили.

– Говорят, она умело разгадывает загадки, – добавил господин Лакан и, заметив, как его собеседник дернулся, продолжил: – На днях скончался мой знакомец, он служил при дворе тиснильщиком по металлу. Но вот беда, так и не назначил преемника, а ведь у него было трое учеников.

Господин Дзинси кивнул, подумав, как странно слышать о ремесленнике в кругу знакомых высокопоставленного военачальника.

– Жаль моего знакомца, – продолжал гость. – Думается мне, он должен был оставить какие-то подсказки, чтобы передать секреты своего мастерства, но разгадать его наследие мне не удалось.

– И что же?

Прежде ответа господин Лакан снял монокль с глаза и протер стеклышко.

– Есть маленькая просьба. Будьте добры попросить вашу сметливую служанку раскрыть его секреты.

Господин Дзинси молча посмотрел на военного советника.

– Знакомец мой был человеком странным. После себя он оставил лишь туманное завещание. И вот оно-то не дает мне покоя, словно заноза в мозгу.

Закрыв глаза, господин Дзинси медленно выдохнул и сказал единственное, на что ему хватило сил:

– Что ж… Думаю, я бы мог заручиться ее помощью.

Глава 5

Свинец

За ужином господин Дзинси вдруг заговорил об одном странном случае:

– Есть тут одно, скажем так, трудное дело…

Начал он издалека, хотя не имел обыкновения ходить вокруг да около. Куда чаще господин бесцеремонно посвящал Маомао в свои заботы и хлопоты, не оставляя той ни малейшей возможности от них уклониться – отказать высокородному евнуху простой служанке не дозволено. Однако на сей раз намеки благодетеля пробудили в Маомао живой интерес.

Прежде рассказа господин Дзинси уточнил, что с загадкой столкнулся не он сам и не его знакомец, а знакомый знакомого, о чьей беде он услышал из чужих уст. Кроме того, речь шла не о дворцовых интригах и распрях высокородных господ, а о семье ремесленников, чей глава внезапно скончался, отчего сыновья унаследовали далеко не все секреты его мастерства. Было в их искусстве нечто такое, чего недоставало иным ремесленным семьям.

– То есть вы хотите, чтобы я разгадала секреты мастерства почившего тиснильщика?

– Проще сказать, чем сделать, – заметил господин Дзинси и посмотрел на Маомао с прищуром. – И откуда такое живое любопытство?

– Что вы, господин, вам показалось, – отмахнулась Маомао и уставилась в потолок.

Далее лучезарный евнух поведал, что у почившего мастера было трое учеников, и все приходились ему родными сыновьями. Один из них должен был унаследовать не только секреты ремесла, но и право служить придворным мастером.

До внезапной кончины тиснильщик успел составить завещание, где скрупулезно перечислил наследство сыновьям: старшему – удаленную мастерскую, среднему – резную мебель, младшему – аквариум с золотыми рыбками. И в дополнение покойный мастер напутствовал: «Дети мои, вам всем не мешало бы, как в былые дни, вновь собраться за чаем».

– Завещание, бесспорно, загадочное, – согласилась Маомао, притом гадая, стоит ли понимать напутствие тиснильщика прямо или же как-то иначе.

– Сами наследники, получив дары, растеряны и ничего не понимают, – прибавил к сказанному господин Дзинси.

Подумав немного Маомао кивнула и поделилась своими мыслями:

– Наследство, на мой взгляд, распределили не поровну.

Мастерская, мебель, аквариум… Дом пока не трогали, ведь там проживала их матушка. Как ни посмотри, чем младше сын, тем меньше досталось.

– А что особенного в той мебели и аквариуме?

– Подробностей не знаю. Но, если любопытно, можешь сама пойти и взглянуть, – предложил господин Дзинси.

Оказалось, он хорошо подготовился и все заранее разузнал. Быть может, с самого начала предполагал, что его служанка захочет дознаться.

– Если позволите уйти со службы, я могла бы приступить завтра… – сказала Маомао и покосилась на госпожу Суйрэн.

Та махнула ей, словно говоря «Ступай», и поощрительно улыбнулась. Но что-то подсказывало Маомао, что горы работы никуда не делись и просто дожидаются ее, чтобы навалиться разом.

* * *

Усадьба мастера-тиснильщика и прилегающий к ней сад, где старый каштан раскинул широкую крону, поражали своим великолепием. Они располагались прямо за главной улицей в той части столицы, где построено множество торговых павильонов.

Господа Дзинси и Гаошунь на сей раз не поехали с Маомао. Вместо них ее сопровождал молодой служилый по имени Басэн. Встречать его уже доводилось: точно так же он сопровождал Маомао, когда она отправилась в дом сановника, отравившегося водорослями.

«Похоже, он питает ко мне неприязнь», – подумала она, наблюдая, как он скупо и почти нехотя говорит с ней. Но тут же решила, что это ничего, переживать не о чем, ведь нередко молчание куда лучше способствует делу.

– Мы предупредили сыновей о нашем приезде. Сделаем вид, что для разговора прибыл я, а ты лишь сопровождаешь, – процедил Басэн.

– Как пожелаете.

«Так и впрямь удобнее», – согласилась в мыслях Маомао.

Проследовав за Басэном к особняку, она постучала в дверь, и вскоре на пороге показался молодой мужчина двадцати с небольшим лет, невзрачный и удрученный.

– Слышал о вашем прибытии, – сказал он и впустил гостей в дом.

Внутри усадьба была столь же ухоженна, что и сад снаружи, и все совокупно создавало приятное впечатление. По углам стояли вазы со свежими цветами, но внимание Маомао привлекли не они, а некий странный предмет, уложенный в нишу одной из стен. То был кусок породы, напоминающий кристалл, к которому как будто прилип кусочек металла с синеватым отливом.

Молодой мужчина, заметив удивление на лице Маомао, несколько оживился. Он поспешил к ней и принялся объяснять:

– А, это кусок породы. Закупая руду для работы, отец приобрел и его. Он любил собирать всевозможные редкости.

Пройдя через дом, они вышли в крытую галерею и направились к хижине, где располагалась мастерская. Возле нее гостей поджидали еще двое мужчин. Оба – такие же невзрачные, как и провожатый, но один был высок, а другой коренаст и плотен.

– Братцы! К нам пришли гости, – объявил молодой мужчина.

Видимо, Маомао и Басэна встретил самый младший из сыновей. И теперь вежливые речи выгодно отличали младшего от старших, стоявших с недовольными лицами. Поприветствовать гостей как подобает они не удосужились – лишь что-то буркнули в ответ и нехотя повели Маомао и Басэна в мастерскую.

Внутри царила чистота. Оказалось, мастерскую давно перенесли в главный дом, а в этой хижине теперь хранили старые орудия. Бывало, мастера собирались в ней же на чайную церемонию.

– Как необычно обставлена комната, – оглядевшись, пробормотал Басэн.

Маомао с ним мысленно согласилась.

Посреди комнаты, словно не к месту, торчал комод, но так можно было подумать лишь на первый взгляд. Присмотревшись, Маомао заметила на нем множество металлических накладок с узорами тончайшей работы, отчего он казался особенным, даже необыкновенным, и поражал своим изяществом. Именно оно вкупе с умным расположением столов перед комодом создавало странное, но приятное впечатление.

Маомао подошла к комоду, дабы рассмотреть изделие получше. Углы его округлили с помощью чеканных накладок. В трех ящиках верхнего ряда и в среднем нижнего зияли замочные скважины, притом было заметно, что их, в отличие от накладок, отлили из другого металла.

Пока она внимательно разглядывала странный комод, к ней подошел один из братьев, – коренастый широкий мужчина, – и прогудел низким голосом:

– Смотреть можно, но руками не трогать!

Услышав его требование, Маомао виновато склонила голову и отступила на шаг. Вместе с тем ей вспомнилось завещание тиснильщика, где говорилось, что среднему сыну достается резная мебель. По всей видимости, тучный господин и приходился мастеру средним сыном. Вскоре догадка Маомао подтвердилась: молодой мужчина, самый младший из трех, внес в мастерскую некий прозрачный круглый предмет.

– Считаете, в этом есть какой-то смысл? И завещали нам не случайные вещи? – вдруг обратился к Басэну высокий мужчина – по всей видимости, старший сын.

Молодой служилый покосился на Маомао – та кивнула и чуть склонила голову в сторону трех братьев. Трудно сказать, понял ли Басэн ее намек, однако он обернулся к хозяевам как ни в чем не бывало.

– Видите ли, чтобы сказать однозначно, мне нужно вас расспросить, – сказал он и устроился на ближайшем стуле.

Маомао встала за его спиной и вновь оглядела единственную комнату хижины, примечая, сколь необычно она устроена и обставлена. Окна явно «западные», чрезвычайно узкие и вытянутые. На западе нарочно такие делают, чтобы пропускали больше света. Однако снаружи рос высокий каштан, и сквозь листву в комнату проникали лишь редкие лучи, отчего в мастерской хорошо освещался один только приоконный столик. Он почти весь выцвел, но посередине осталось квадратное пятно с прежним цветом. Видимо, на нем долгое время что-то стояло.

Пока Маомао осматривалась, слово взял долговязый старший сын:

– Что тут еще добавить? Отец почил с миром, так и не передав нам секреты своего мастерства. Зато оставил мне старую мастерскую.

– А мне – комод, – вставил средний сын, хлопнув ладонью по деревянному боку унаследованной мебели.

– А мне – вот это, – сказал младший и показал гостям крупный стеклянный шар.

Приглядевшись, Маомао определила, что сосуд имеет плоское дно и выполнен из тонкого стекла. Она знала, что младшему сыну достался аквариум, но представляла его деревянным или, в крайнем случае, глиняным… Но чтобы стеклянный?

Увидев наследство воочию, Маомао поняла, что всем братьям достались довольно ценные вещи. И все же между мужчинами царили холод и отчуждение, особенно между старшими и младшим.