Монолог фармацевта. Книга 2

– Куда ты? Сказал же, не подходи! – нахмурившись, прикрикнул господин Лихаку на Маомао и схватил ее за плечо.

– Хочу кое-что проверить, – без тени недовольства или возмущения отозвалась она и заглянула в разбитое окно. Выскользнув, точно угорь, из его хватки, она юркнула внутрь склада.

Там лежали обугленные ящики, короба и мешки. Судя по рассыпанной по полу картошке, здесь хранили съестное. Подобрав одну, Маомао пожалела, что клубень не поджарился, а превратился в уголек, – теперь только на выброс.

Маомао окинула взглядом склад в надежде выискать что-нибудь на полу и вдруг приметила что-то вроде обгоревшей палочки. Она подошла ближе, нагнулась и хотела было подобрать, но стоило коснуться, как та рассыпалась в пепел. Остался лишь костяной конец, украшенный искусной резьбой.

«По слоновой кости? Кажется, курительная трубка», – узнала вещицу Маомао.

Подобрав находку платком, она поднесла ее к глазам и стала неторопливо изучать.

– Хватит бродить по складу! – уже в раздражении рявкнул на нее господин Лихаку.

Однако кричать на Маомао совершенно бесполезно. Если уж что-то заняло ее ум, она не успокоится, не пройдет мимо. Скрестив руки на груди, она принялась мысленно соединять все кусочки картины.

Взрыв. Склад со съестными припасами. Трубка на полу…

– Слышишь, что говорю? – не унимался господин Лихаку.

– Прекрасно.

Слышать-то Маомао слышала, но прислушиваться не собиралась. Она и сама за собой знала, сколь строптивой бывает.

Выйдя из сгоревшего склада, она направилась к соседнему уцелевшему, куда, как поняла, перенесли не тронутые огнем припасы.

– Здесь хранится то же, что и на сгоревшем? – осведомилась она у служилого, одного из подчиненных господина Лихаку.

– Да. То, что привезли позже, ближе к дверям. А то, что прибыло раньше, соответственно, в глубине.

Маомао похлопала по одному из холщовых мешков, и в воздух взмыла белая пыль. Нетрудно догадаться, что здесь хранили муку.

– Не возражаете, если возьму? – спросила Маомао и указала на пустой ящик, на вид крепко сбитый. Скорее всего, раньше в нем лежали фрукты.

– Бери, если хочешь. Только зачем тебе? – насупившись, захотел узнать господин Лихаку.

– Потом объясню. Тогда и это тоже возьму, – и она вытащила доску, которая бы сгодилась в качестве крышки.

Выискивая на складе то и это, она постепенно собрала все, что могло бы ей пригодиться.

– Мне понадобятся молоток, пила и гвозди, – под конец заявила Маомао.

– Что ты там замышляешь?

– Хочу поставить небольшой опыт.

– Какой? – оживился господин Лихаку.

Похоже, раздражение уступило место любопытству. Пусть он грозно хмурился, но все-таки решил помочь строптивой служанке.

Его подчиненный глядел на дерзкую девицу с недоверием, но вскоре смекнул, что, раз сам господин Лихаку ей уступает, спорить с начальством не следует, и отправился на поиски всего, что потребовала Маомао.

А она тем временем принялась за дело. Когда ей принесли пилу, молоток и гвозди, Маомао проделала в доске отверстие и приколотила ее к пустому ящику, соорудив нечто наподобие крышки.

– Как ловко у тебя вышло! – восхитился господин Лихаку, наблюдая за ней. В тот миг он напоминал песика, которому показали мячик.

– Я росла в бедности, вот и научилась мастерить все, чего мне недостает.

Она умолчала, что в юности ее отец учился в западных землях и с тех пор по старой памяти нередко создавал диковинные вещицы, которых в империи никто и не видывал.

– Все, готово. Напоследок добавим это! – объявила она и насыпала в ящик муки из мешка, которую взяла на складе. – Простите, есть чем поджечь?

Один из подчиненных господина Лихаку вызвался найти что-нибудь подходящее. Пока тот бегал, Маомао сходила к колодцу и принесла ведро воды. Не понимая, что она задумала, господин Лихаку уселся на ближайший ящик и, подперев подбородок, стал дожидаться ее возвращения.

Расторопный подчиненный вскоре вернулся и подал Маомао тлеющий жгут из соломенной веревки.

– Благодарю вас, – поклонилась ему она.

Похоже, подчиненному тоже стало любопытно, чем дело кончится. Отойдя от нее, он сел поодаль и стал, как и начальство, наблюдать за приготовлениями служанки.

Взяв жгут поудобнее, она уж было поднесла его к отверстию, но тут, помедлив, обернулась к господину Лихаку – тот встал рядом с ней и, судя по всему, не желал трогаться с места.

– Господин Лихаку, не могли бы вы отойти подальше, чтобы вас не задело? – бросив на него ледяной взгляд, решительно потребовала Маомао.

– А что мне угрожает? Я ведь военного сословия! – стал храбриться тот и для верности гордо выпятил грудь.

Чувствуя, что его не переспорить, Маомао тяжко вздохнула. Что ж, пусть ощутит все на своей шкуре – с упрямцами иначе невозможно.

– Как вам будет угодно. Но я предупредила, что это опасно, так что будьте крайне внимательны. Как отпущу, сразу бегите.

– А? Бежать-то зачем?

Маомао ничего не ответила. Вместо этого она подошла к его подчиненному, потянула за рукав и жестом показала, чтобы тот прятался за складом и наблюдал оттуда. Вернувшись, она забросила горящий жгут в отверстие ящика и тут же, вжав голову в плечи, со всех ног бросилась прочь. Господин Лихаку проводил ее недоуменным взглядом.

«Сказала же бежать!» – на ходу возмущалась Маомао.

Едва она так подумала, как в ящике бумкнуло, и в следующий миг из него вырвался столб яростного пламени.

– А-а-а! – во всю глотку завопил господин Лихаку.

Он едва успел отпрыгнуть, да и то чудом. Впрочем, даже так одной его пряди не повезло – она мгновенно выгорела.

– Туши-и-и! – что есть мочи рявкнул он.

Пламя охватило волосы господина Лихаку, и тот в испуге закружил на месте, пока Маомао не окатила его водой из ведра, что приготовила заранее. Огонь погас, оставив только дымок, вьющийся от пряди, и запах жженых волос.

– А я предупреждала… – не удержавшись, выдала Маомао, глядя на господина Лихаку с немым укором.

«Уж теперь-то понятно, зачем велела бежать?»

Тот промолчал. Из его носа отчаянно текло. Один из подчиненных, заметив, в каком плачевном положении находится начальство, поспешил накрыть господина Лихаку меховой накидкой. На лице мокрого и замерзшего здоровяка было написано многое, и он, видно, хотел высказаться, но в последний миг передумал.

– Передайте, пожалуйста, стражнику, чтобы не курил на складе, – пока он приходил в себя, попросила Маомао и тем самым раскрыла причину пожара. Она лишь предполагала, но в своей правоте не сомневалась.

– Ага… – только и выдавил из себя господин Лихаку.

Лицо его побелело. Сколь бы крепок он ни был, но мог, как и все, промерзнуть и простудиться, если сейчас же не согреется. Но вместо того чтобы со всех ног бежать к ближайшей жаровне или очагу, он пытливо глядел на Маомао.

– Не понимаю, что и почему взорвалось, – признался он.

Его подчиненные стояли в неменьшей растерянности.

– Вот ваша причина взрыва.

Сказав так, Маомао зачерпнула из мешка горсть муки и рассеяла перед собой. Несколько мгновений белая пыль висела в воздухе, пока ее не развеял налетевший ветерок.

– Частички пшеничной и гречневой муки, витающие в воздухе, подхватили огонь.

Все было ясно как день. На складе действительно прогремел взрыв. Другие бы и сами догадались, что послужило тому причиной, если бы знали свойства муки. Просто так вышло, что господин Лихаку несведущ. В мире, как известно, почти не бывает чудес, есть сугубо незнание тех или иных вещей. И пока человек остается невеждой, все ему кажется чудом.

– Как ты сразу обо всем догадалась?

– Да я сама часто так подрывала…

– Часто?

Господин Лихаку и его подчиненный в удивлении переглянулись. Что ж, Маомао не могла винить их в поспешном суждении и полнейшем непонимании, ведь господам никогда не приходилось работать в крошечной каморке, где от пола до потолка витает мучная пыль. Одно неосторожное движение – и жди взрыва. Маомао и сама не осознавала всей опасности, пока нечаянно не подорвала комнату, которую снимала в Малахитовом чертоге.

«Как вспомню, так вздрогну. Бабуля тогда меня чуть за ноги с верхнего этажа не подвесила…» – поежившись, припомнила Маомао.

Следом она, воспользовавшись случаем, посоветовала:

– Господин, прошу, поберегите себя и постарайтесь не заболеть. Но если все-таки простудитесь, обратитесь к Ломэню, что живет на «улице цветов». Он превосходный травник.

Расчет был прост: вдруг, навещая барышню Пайрин, господин Лихаку зайдет и к нему заодно? И прикупит что-нибудь? У ее отца не было хватки, так что Маомао решила сама его нахваливать, а то так и будет сидеть без работы и без единой рисинки во рту.

«Даже не заметила, как пролетело время!» – спохватилась Маомао.

Подобрав корзину с бумагами на выброс, она заспешила к мусорной яме. До нее оставалось недалеко, и Маомао хотела уже поскорее сбыть ее мальчику-слуге, чтобы живо воротиться назад.

Отбежав от складов прилично, она хватилась, что унесла с собой кое-что важное:

«Ой! Случайно убежала с трубкой…»

И правда, подобранная с пола вещица осталась у нее за пазухой. Обнаружив ее на складе, Маомао мигом поняла, что случилось. И что курить внутри и неподалеку от склада чревато тяжкими последствиями.

Несколько обгоревшая, но не утратившая своего изыска трубка казалась слишком роскошной для простого стражника. Вероятно, она изначально принадлежала человеку высшего сословия.

«Видно, стражник очень ею дорожил», – подумала Маомао.

Оглядев вещицу, она решила почистить резную часть и приделать новый загубник. Немного усилий – и трубка станет как новая.

Маомао слышала, что кто-то пострадал от пожара, однако, к счастью, никто не погиб. Быть может, владелец трубки значительно обгорел и теперь лечит ожоги…

Она предполагала, что причиной пожара стала именно курительная трубка, к тому же довольно дорогая, с резьбой по слоновой кости. А ведь на рынке за такую можно выручить немало деньжат…

Поразмыслив немного, Маомао убрала трубку за пазуху. Уже передавая корзину с бумагами слуге, она догадывалась, что этим вечером придется засидеться допоздна.

Глава 3

Обучение ремеслу

– Что же происходит за этими дверями? – спросил Гаошунь.

– Хотел бы я знать! – буркнул господин Дзинси.

Они стояли перед лекционным залом, расположенным в угодьях Внутреннего дворца. По другую сторону дверей наложницы высшего ранга обучались тонкому искусству быть супругой императору. Для несения службы каждая была обязана овладеть своим ремеслом в совершенстве.

У других дверей и окон зала толпились многочисленные евнухи и девы-чиновники, коим не дозволялось присутствовать на занятиях. На их лицах, как и на лице лучезарного евнуха, застыло нетерпение. Некоторые в толпе настолько сгорали от любопытства, что же такое рассказывают наложницам высшего ранга, что бедняги и бедняжки так и льнули к щелям и створкам в надежде уловить хоть слово. Никто не представлял, какие таинства открывают в зале…

Любопытство подогревало еще и то, что наставницей наложниц высшего ранга назначили некую молодую служанку с веснушчатым лицом – фигуру, казалось бы, совершенно неподходящую для столь ответственного дела.

* * *

Все началось десять дней назад…

«Кажется, и сегодня хлопот полон рот», – подумала Маомао, старательно драя пол, как вдруг заметила, что господин Дзинси, восседая в одном спальном халате, молча уставился на нее.

– Не беспокойтесь по поводу завтрака, госпожа Суйрэн все скоро подаст, – поспешила заверить она своего благодетеля.

Помогать госпоже Суйрэн с завтраком не было никакой надобности – она одна прекрасно справлялась с делом, а потому Маомао с утра пораньше принялась за уборку. Тянуть с поручением она не могла, иначе бы не управилась к полудню со всей работой в крыле. Да и госпожа Суйрэн, будучи старшей прислужницей, никого не щадила. Наоборот, чуть ли не изводила работой. Ничего удивительного, ведь она заведует всем хозяйством своего господина.

«Ой! Я сделала что-то не так?» – не получив ответа на уверения, испугалась Маомао.

Она принялась судорожно припоминать, за какой проступок господин мог быть недоволен ею, и на ум приходило лишь одно. Неужели господин видел, как она закопала в саду семена целебных трав? Сердце Маомао забилось как заполошное.

– Во дворец прибыла новая шуфэй, – наконец заговорил господин Дзинси, – в связи с чем другие наложницы традиционно желают дать ей напутствие.

Шуфэй, титул одной из четырех наложниц высшего ранга, освободился в конце прошлого года.

– Понимаю… – равнодушно отозвалась Маомао. Опустив голову, она продолжила драить пол, и с такой силой, что можно было подумать, будто перед ней злейший враг.

С того дня как Маомао приставили к покоям господина Дзинси, уборка в его павильоне сделалась для нее привычными хлопотами. Быть может, за ней числились и другие обязанности, только Маомао не представляла, какие именно. Большую часть жизни она, как и многие низшие служанки, занималась черной работой, оттого и здесь принялась за то же самое. Взявшись натирать полы, она полагала, что уж этим-то благодетеля не разгневает и хуже никому не будет. Только все равно господин порой глядел на нее с нескрываемым неудовольствием. Узнавать, чем оно вызвано, Маомао, разумеется, не стала. Она рассуждала просто: раз с нее ничего больше не спрашивают, зачем лезть с вопросами?

Между тем господин Дзинси присел рядом с ней так, чтобы они сравнялись в росте, и развернул перед ней какой-то свиток.

– Придется идти в наставники.

– Да? Кому?

– Тебе.

Маомао невольно глянула на господина Дзинси с прищуром. Ей было непросто всячески сдерживаться и не позволять себе подобных взглядов. Особенно сейчас, когда она служит под его началом. Только он все равно уловил этот непочтительный взгляд и посмотрел в ответ с таким чувством, что и словами не описать.

– Шутить изволите?

– По-твоему, мне заняться нечем?

Господин поднес свиток поближе, и Маомао, прищурившись, разобрала, что в нем написано. На ее беду, ничего хорошего там не значилось. Более того, она бы с радостью притворилась, что этого свитка отродясь не видала.

– Куда отвернулась! Читай!

– Что читать?

– Сама знаешь! Видела же!

– Вам, наверное, показалось.

Господин Дзинси развернул свиток пошире и ткнул пальцем в необходимый столбец. Легко подумать, что он нарочно давил Маомао на совесть.

– Вот! Взгляни, кто за тебя ходатайствовал!

Маомао молча посмотрела туда, куда указывал палец господина, и увидела подпись: «Лихуа сяньфэй».

«Вот ведь…» – с досадой подумала она и решила прикинуться ветошью.

– Не понимаю, при чем здесь я…

* * *

День спустя пришло еще одно ходатайство – на этот раз от Гёкуё гуйфэй. После аж двух просьб Маомао уже никак не могла отказать. Узнав о прошении, она тут же вообразила себе госпожу с огненными волосами, насмешливо прищуренными глазами и лукавой улыбкой на устах – та, несомненно, потешалась над своей бывшей прислужницей. Наложница Гёкуё даже учтиво дополнила в письме, что вознаградит Маомао за все труды.

Смирившись со своей участью, Маомао тяжко вздохнула и решила отправить письмо домой. Но не в лачугу травника Ломэня, а туда, где ей были рады как родной, – в Малахитовый чертог. Она надеялась, что бабуля и сестрицы помогут подготовить все необходимое.

* * *

Спустя несколько дней прибыла посылка, а вместе с ней и счет за понесенные расходы, выставленный бабулей. Маомао, взглянув на число, сразу поняла, что хозяйка Малахитового чертога заломила цену. Но сама, не будь проста, не стала ни о чем докладывать, а вместо этого, выгадав удобный случай, подрисовала к иероглифу еще одну черту, после чего передала письмо господину Дзинси. Тот, увидев счет, несколько удивился и долго всматривался в иероглифы, однако, по всей видимости, счел потребованное в пределах разумного.

Вдруг сбоку от господина нарисовалась госпожа Суйрэн, заглянула через плечо в письмо и, сияя улыбкой, проронила:

– Э-хе-хе! А вот здесь почему-то тушь другого цвета, – и выхватила из рук господина Дзинси счет, чтобы передать его Маомао.

«А у нее глаз наметан…» – посетовала про себя та. Пока старушка прислуживает юному господину, его не облапошить.

Вот так Маомао пришлось признать изначальную сумму. К счастью, торговаться и сбивать цену не стали, иначе бы ей пришлось доплачивать хозяйке чертога недостаток из своего кармана.

Когда с «улиц цветов» прибыло все необходимое, Маомао, потеснив господина Гаошуня, сама все приняла из рук в руки. Все это время господин Дзинси не сводил глаз с посылки и метался взад-вперед, словно цепной пес, но Маомао наотрез отказалась открывать тюки при господах. Вместо этого она велела подать тележку, собственноручно водрузила на нее все присланное и отвезла к себе в комнату.

– Помочь вам? – вежливо предложил господин Гаошунь.

– Спасибо, я сама, – не менее вежливо отказала ему Маомао.

Не утерпев, господин Дзинси попытался было узнать, что же все-таки прислали, но Маомао так страшно вытаращилась на него, что одним лишь взглядом совсем застращала. Ему ничего не оставалось, кроме как отступить.

Маомао не могла допустить, чтобы посторонние глазели на драгоценные трактаты и пособия. Для себя она решила так: если уж браться за дело, надобно выполнить все как следует! Таков ее непреложный завет.

* * *

И вот настал день занятий…

Впервые за долгое время Маомао вступила в угодья дворца императорских жен, где жили и служили свыше тысячи женщин, среди которых ей было гораздо спокойнее.

Для занятий выбрали весьма просторный лекционный зал. Пожалуй, он вместил бы несколько сотен слушателей. Поговаривали, что при прежнем императоре в этом павильоне размещали служанок, поскольку им вечно не хватало места – так много их было. Однако с приходом к власти нынешнего императора о павильоне совсем забыли. Сносить его было жалко, но и пользы он не приносил, и подобных сиротливых павильонов в угодьях дворца императорских жен нашлось бы предостаточно.

«Зачем выделять столько места?» – недоумевала Маомао.

Ее уроки предназначались ограниченному кругу лиц, то есть наложницам высшего ранга, однако народу у павильона собралось как на ярмарке. Главным образом толпились наложницы среднего и низшего ранга со своими служанками.

Очевидно, ее уроки были важны для каждой почтенной подруги императора. Господин Дзинси даже обмолвился, что будущее государства может зависеть от того, сколь хорошо наложницы освоят свое ремесло. Прекрасно понимая суть предмета, Маомао на эти рассуждения лишь устало вздыхала.

– Напомню, что эти занятия предназначены сугубо для наложниц высшего ранга, – объявил толпе господин Дзинси.

Наложницы среднего и низшего ранга тут же зашумели. Одни разочарованно понурились, другие, напротив, сияли, довольные тем, что воочию видят лучезарного евнуха. Некоторые, услышав его голос, слабели и прислонялись к колоннам, будто вот-вот лишатся чувств. Все это выглядело бы наигранно и даже смешно, если бы таких впечатлительных не набралось с половину толпы. Когда таких барышень много, невольно задумаешься, что, быть может, все эти ахи и вздохи вырываются у них совершенно естественно. Наблюдая подобное влияние господина Дзинси на женщин, Маомао порой спрашивала себя: а вдруг лучезарный евнух на самом деле какой-нибудь беспокойный дух, источающий злые чары и дурманящий несчастных?

Час пробил, и Маомао уже направилась в зал, дабы приступить к занятиям, как вдруг заметила, что за ней по пятам следует господин Дзинси. Изобразив ужас на лице, она послала евнуху красноречивый взгляд.

– Что такое? – спросил он.

Маомао молча развернула господина за плечи и стала с усилием выталкивать из зала. Попутно она заметила, что, вопреки своей красоте, тот куда крепче, чем кажется, и вытолкать его непросто.

– В чем же дело?

– Не вы ли, господин Дзинси, только что сказали, что эти занятия предназначены сугубо для наложниц высшего ранга? За этим порогом постигают женское искусство обольщения! Сия мудрость не для чужих ушей! А лишь для самых прекрасных бутонов «цветника»! – выпалила одним духом Маомао.

Приложив еще усилий, она кое-как выпихнула господина, захлопнула перед ним створки и для верности поставила подпорку, дабы толпа не распахнула двери и не ворвалась в разгар занятий.

Проделав все это, Маомао выдохнула и обвела взглядом зал. Кроме нее присутствовали еще восемь слушательниц: четыре наложницы высшего ранга и четыре служанки, приставленные сопровождать каждая свою госпожу. Пока Маомао разглядывала их, за дверями не стихал гул голосов. Он поднялся, когда господина Дзинси вытолкали вон. Но отчего-то Маомао чудилось, что лучезарный евнух никуда не ушел, а прильнул ухом к двери.

Толкая перед собой тележку, Маомао вышла в середину зала и медленно поклонилась всем присутствующим.

– Приветствую вас, сиятельные госпожи. Меня зовут Маомао, и меня пригласили наставлять вас.

Наложница Гёкуё была, как и всегда, ослепительно прекрасна и по-доброму улыбалась Маомао. Заметив ее внимание, она даже приветственно помахала бывшей служанке рукой, спрятанной в рукаве. Госпожа Хун-нян, ее старшая прислужница, при виде такого радушия, не выдержав, отвела взгляд.

Следом Маомао посмотрела на другую наложницу, госпожу Лихуа, – она почти вернула себе былую красоту и глядела на ту, что ее выходила, с нежностью. А вот ее служанка, завидев наставницу на этих занятиях, так скривилась, что лицо все перекосило, отчего она разом сделалась несуразной и смешной.

Наложница Лишу, как обычно, ежилась от страха. Неудивительно, что ей было неуютно в обществе других подруг императора. Служанка ее, тоже смущенная, тем не менее старалась держаться достойно. Она была готова при первых же нападках защитить честь своей госпожи, и ее заступничество порадовало Маомао.

Четвертую же наложницу высшего ранга она видела впервые. Та лишь недавно вошла во дворец и была одного возраста с Маомао. Новую почтенную подругу императора звали Лоулань. Волосы ее, черные как смоль, были собраны в пышный пучок у самой макушки и вместо шпилек держались благодаря длинным перьям южных птиц. Ее одежды и украшения тоже были выдержаны в южном духе, но, судя по чертам лица, госпожа была родом с северных земель. Ее прислужница тоже казалась северянкой, однако, как и госпожа, носила южные одежды, отчего Маомао решила, что выбор нарядов – сугубо прихоть госпожи.

Наложница Лоулань не обладала ни чарующей красотой Гёкуё гуйфэй, ни благородным великолепием Лихуа сяньфэй. Ее возраст, в отличие от робкой наложницы Лишу, уже позволял возлежать с императором, и все же Маомао сомневалась, что новая госпожа нарушит лад в покоях дворца императорских жен. Лишь краской на лице наложница Лоулань могла выделиться среди почтенных подруг императора, однако ее было так много, что она казалась уже вызывающей. Особенно тревожили взор ярко очерченные уголки глаз, из-за чего нельзя было разглядеть настоящий разрез. Иными словами, за всеми этими ухищрениями истинный лик наложницы не угадывался совершенно.

«Впрочем, мне-то какое дело?» – справедливо заметила Маомао.

Коротко представившись, она извлекла из поклажи трактаты и раздала по одному каждой наложнице. Кого-то эти пособия заставили округлить глаза, кого-то – заулыбаться до ушей, кого-то – нахмуриться, а кого-то вогнали в краску.

«Ну да, ожидаемо», – оценила Маомао то, как повели себя наложницы, когда увидели искусно выполненные гравюры.

Вслед за этим она достала некий предмет. Половина присутствующих вопросительно уставилась на Маомао, другая же половина прекрасно понимала, как этим предметом пользоваться. Кое-кто из незнающих потихоньку стал догадываться, для чего он, и щеки у них залились румянцем.

– Я посвящу вас в запретные тайны любовного ремесла. Убедительно прошу все трактаты, что я вам передам, держать при себе и не выносить за пределы покоев, – объявила Маомао и попросила наложниц открыть третью страницу.

* * *

Урок закончился лишь спустя большой час.

«Что-то я увлеклась», – подумала Маомао, ощутив легкую усталость.

До дверей она добралась едва волоча ноги. Убрав подпорку, она распахнула створки и наткнулась на господина Дзинси.

– Долго же вы… – напустив невозмутимости, пожурил ее прелестный евнух. Было видно, что он слегка не в духе. Левое ухо и щека предательски пылали. Поглядев на них, Маомао легко догадалась, что господин подслушивал, припав к дверям, но не стала указывать ему на оплошность.

Господин Дзинси переступил порог зала и вдруг замер с выражением крайнего удивления.

– Что-то не так? – спросила Маомао.

– Объяснишь, в чем дело? – потребовал господин, уставившись на нее.

– Не понимаю, что вас встревожило…