Сердце как облако

Стивен слушал, но в услышанное ему верилось с трудом. Он – и «мозг группы»? Он, игравший на синтезаторе хуже самоучек? Да, на счету Стивена – удачная импровизация с «Ты вся моя боль», но, строго говоря, он придумал её ещё в метро, неправильно прочитав рекламу какого-то анестетика. Поэтому одна его часть спорила с Гарри, другая отчаянно хотела с ним согласиться, а третья рвалась действовать. Ему же двадцать три. В этом возрасте Иэн Кёртис уже ушёл из жизни, а Стивен Моретти, строго говоря, жить ещё даже не начинал.

– Я думаю, что Decline нужен именно такой голос, – прямо произнёс Стивен. – Может, не этот же самый, но такой же. Лесли любит говорить об огранке, и такой вокалист – это ведь она и есть. Его эмоциональный голос сделает наше звучание не таким скучным, а продуманность нашей музыки подчеркнёт его тембр: здесь в выигрыше все.

– И я так думаю! – Гарри вновь стукнул ладонью по полированному дереву стойки, а потом энергично замахал юному бармену. – Молодой человек, подойдите, пожалуйста!

– Что ты делаешь?.. – округлил глаза Стивен.

– Привношу элемент хаоса, как выразилась бы милая Ферн, – Гарри довольно похлопал Стивена по плечу.

Бармен отложил суконку и встал под лампы, заливавшие клуб лабораторным белым светом. В полумраке паренёк казался старше, но сейчас Стивен решил, что ему не больше восемнадцати. Держался он, впрочем, с профессиональным спокойствием опытного бармена. После снисходительного кивка Гарри он взял пустой бокал, поблёскивавший остатками пены, и утончил, не желают ли гости чего-нибудь ещё.

– Да погоди ты, не суетись, – отмахнулся Гарри. – Скажи лучше, как тебя зовут?

– Карл Дилейни, – вежливо представился бармен, но Стивен видел, как в карих радужках серыми птицами застыл ужас. – Вас не устроило обслуживание?

– Не, я не для того, – Гарри полез в карман клетчатой рубашки. – Мы с партнёром… – глаза Стивена округлились ещё сильнее. —…Слышали, как вы подпеваете, и услышанное нас, надо сказать, впечатлило. Не заинтересованы ли вы в прослушивании в группу? Хочу подчеркнуть, что это не обещание контракта, а всего лишь…

Гарри, наконец, нашарил визитку и протянул её бармену. Карл вгляделся в логотип Selardi Records – белый полумесяц на синей бумаге, – и пустой бокал выскользнул из его рук. Spandau Ballet заглушили звон бьющегося стекла для гостей, но не для администратора, который разъярённым ураганом рванул в бар. Под возмущения начальства, скрежет осколков и грохот синтезаторов бармен принялся поспешно наводить порядок, но Стивен за него не переживал. У Карла, по крайней мере, есть запасной вариант развития карьеры, а тёмно-синий уголок визитки теперь торчал из его потёртой джинсовки.

Трек 5. Разрушая тишину

Диссонанс (существительное)

1. Негармоничное сочетание звуков (муз.)

2. Отсутствие согласия в чём-либо.

3. Единственный способ быть услышанным, когда все вокруг молчат.

– см. также: конфликт, какофония.

Никто и предположить не мог, что у Гарри Андерсона могут быть садистские наклонности. Не вязалась тяга к пыткам с его обманчиво простым обликом: широкой улыбкой, рокерской щетиной и клетчатой рубашкой, скрывавшей поблекшие татуировки. И всё же в том, что Гарри – маньяк, Лесли убедился достаточно скоро.

Они собрались на очередную репетицию, где собирались отточить пару новых песен – не шедевральных, но пока сойдёт и так. Эдди и Лесли подключали синтезаторы, Стивен что-то записывал в блокнот, а Стюарт грыз печенье, когда Гарри ураганом ворвался в гостиную и заявил, что у него к Decline серьёзный разговор.

– Мы устроим Карлу прослушивание! – торжественно объявил Гарри, хватая печенье с блюдца. – И не где-нибудь, а прямо в клубе!

– Где-где?.. – округлил глаза Эдди.

– Ты же помнишь, что Карл – не профессиональный певец? – уточнил Стивен. – Или мы хотим довести его до сердечного приступа?

Ещё в «Билли» Карл подробно изложил им свою биографию – довольно насыщенную для восемнадцати лет. Юный бармен оказался опытным ударником, который учился всяким премудростям у дедушки-джазмена. Правда, джазу Карл предпочитал ска – экзотический стиль, импортированный мигрантами с Ямайки. Кажется, в Лондоне не осталось ска-групп, с которыми бы Карл не сотрудничал.

– А одна даже контракт подписала. На выпуск сингла, прикиньте? – Карл обвёл Decline огромными карими глазами. Музыканты закивали так энергично, словно у них самих не было контракта с лейблом. – Но мы всё просра… Не воспользовались, короче, возможностью. Так что из группы я ушёл, а пока делать нехрен было – устроился сюда.

Лесли слушал, постукивая сигаретой по битым краям пепельницы. Против логики и здравого смысла ему казалось, что Карла кто-то озвучивает. Но вот-вот откроется дверь, отодвинется занавес, вспыхнет прожектор – и появится кто-то более взрослый. Потому что ну не мог этот пробиравший до костей голос принадлежать тщедушному подростку. Только вот он действительно принадлежал – и в этом Лесли окончательно убедился, когда Карл из-за чего-то красочно выругался. Даже профессиональный диктор не поспел бы за такой импровизацией, а потому в необыкновенный голос Карла пришлось поверить.

– Вот да, – Эдди вынул платок и принялся протирать очки. – Он ведь никогда не пел на сцене…

– И даже не подпевал, – закивал Стюарт, от чего запрыгали его тёмные кудряшки. – Карл же говорил: во всех группах его просили заткнуться, потому что он перекрикивал вокалиста.

– Но ведь нет никакого смысла приглашать его в офис, – возразил Стивен. – Нам же нужно оценить, как Карла двигается на сцене, как реагирует на публику…

– А как отреагирует публика, если мы выйдет вот с таким вокалистом? – Эдди посмотрел куда-то сквозь Стивена. – Наша репутация как будто не располагает к экспериментам.

Очки по-прежнему лежали в руке Эдди, и Лесли с лёгким любопытством всмотрелся в его лицо. Без чёрных рамок оправы, без стёкол, оставлявших синие сполохи на серой радужке, Эдди казался совсем другим – хоть Лесли и не мог объяснить, что именно изменилось. Быть может, его взгляд? В очках Эдди смотрел на всё так, словно читал сводки новостей, быстро пробегаясь глазами по газетным строчкам. Без очков же его взгляд вдруг обрёл физические характеристики – плотность, температуру, удельный вес и странную, тягучую глубину. Осознав, что смотрит слишком долго – хотя Эдди, судя по всему, этого не замечал, – Лесли отвернулся от коллеги и сосредоточился на разговоре.

– Это же легендарный управленческий стиль Гарри Андерсона, – заметил Лесли. – Он отточил его на нас со Стивом, когда заставил написать песню прямо на прослушивании. Поэтому признайся, Гарри, что ты маньяк, а история с клубом – это часть какого-то дьявольского плана.

Гарри и не думал спорить. Безумно сверкая чёрными глазами, он бросился к Лесли и сомкнул пальцы на его шее. Лесли послушно обмяк, не очень талантливо, но ответственно изображая жертву убийства. Эдди рассмеялся, Стивен усмехнулся, а Стюарт недовольно закатил глаза.

– Да, я самый страшный маньяк в истории британской музыки, – прохрипел Гарри, жутковато ухмыляясь над поникшим клавишником. – И мой дьявольский план состоит в том, сделать вас успешными и знаменитыми. Мне кажется, в этом парне есть что-то, чего нам не хватает, так что давайте дадим ему шанс. Я знаю клуб, где пока ошивается только технический персонал, а с нас же не убудет, если одну репетицию мы проведём впятером.

Против таких аргументов трудно было возразить. К тому же, Decline в целом оказались экспериментом, поэтому отказ от прослушивания Карла ощущался чем-то лицемерным. Стюарт взглянул на Эдди, Эдди со Стивеном – на Лесли, и Лесли спокойно озвучил общее мнение вслух.

– Не убудет, – согласился он. – Поэтому пусть приходит. Видимо, это уже становится традицией Decline – давать шанс тем, в ком сомневаются.

***

Даже в разгар ремонта «Облака» поражали воображение. Гарри, повидавший на своём веку с сотню заведений, так и замер с раскрытым ртом – и даже не шелохнулся, когда в него на полной скорости влетел Стивен.

В «Облаках» снесли перекрытия, и теперь пространство клуба казалось бесконечным: будто небо в иллюминаторе самолёта. Вместо стекла, который выбрали в «Калейдоскопе», или сурового аскетизма, который предпочитали в «Билли», в «Облаках» остановились на ткани разных оттенков пурпурного и серого. Ей обернули всё, что могли – от потолков до стен, – и ткань колыхалась, напоминая грозовые облака, подсвеченные голубыми лампочками молний.

– Обалдеть… – восхищённо выдохнул Гарри.

– Он как «Тардис», – раздался за спиной голос Стивена. – Маленькая дверь снаружи и громадное пространство внутри.

– Нравится, мон ами? – из-за стойки, заваленной инструментами, показалась владелица заведения.

Супруга Карлоса Седара больше напоминала скандинавскую воительницу, чем богиню зари. Идеальная осанка, римский профиль, пронзительный взгляд почти прозрачных глаз – от неё подсознательно ждали распоряжений или суровой критики. Единственное, что выбивалось из строгого образа, так это волосы, переливавшиеся всеми цветами радуги. Гарри предполагал, что модное окрашивание стало данью необычному имени: Аврора.

– Выглядит просто роскошно! – Гарри чмокнул подругу в щёку. – Тут бы и The Beatles не побрезговали выступить!

– Не фанатка The Beatles, но всё равно – мерси боку, – улыбнулась Аврора и повернулась к музыкантам, всё ещё топтавшимся на пороге. – Лесли, Стивен, рада вас видеть! А ребята с вами – новые участники Decline?

– Эдди Рейнольдс и Стюарт Колкотт, – Стивен взял композиторов под руки. – Написать сто песен за ночь, сыграть на басу или на клавишных, застраховать движимое и недвижимое имущество – они мастера во всём.

Стюарт плавно повёл плечом, словно говоря, что все эти задачи вообще не вызывают у него затруднений. Эдди же пробормотал что-то вроде: «Ой, Стив, скажешь тоже» – и принялся поправлять очки, и так надёжно сидевшие на переносице.

– Любопытно, – усмехнулась Аврора. – Ваш гость, кстати, уже прибыл. Кажется, в последний раз я видела его где-то возле сцены.

Направление оказалось верным. Карл Дилейни и в самом деле сидел на сцене, читая забрызганную краской газету. Гарри пробежался взглядом по строчкам и мрачно хмыкнул, вспоминая этот выпуск – кажется, прошлогодний. Тогда весь музыкальный Лондон встревожила новость об исчезновении Мейрика Томаса – участника самобытной группы St. Cloud. Фанаты вместе с полицейскими добросовестно обыскивали окраины и залазили в коллекторы, а плохонькие еженедельники вместе с солидными музыкальными журналами настойчиво публиковали портрет Мейрика с «Медленного пламени» – единственной пластинки St. Cloud. Гарри и сейчас видел этот снимок, покрытый неровными снежинками из побелки. Волнистые светлые волосы, гордый взгляд, широкая челюсть – скорее средневековый принц, чем панк. И, хотя в клубе оказалось довольно тепло, руки Гарри всё равно будто продрало морозом. Иэн Кёртис, Мейрик Томас – они напоминали ему, как люди хрупки и самонадеянны. И как хрупок и самонадеян он сам.

– Ну, привет, Карл, – донёсся до него голос Лесли.

– О, здоро́во! – Карл отбросил газету и проворно вскочил на ноги. – Заценили, что мисс Аврора наворотила с потолками? Мы ж тут с вами реально как под небом – я натурально охренел, когда зашёл!

Decline взобрались на сцену и окружили Карла, давая Гарри возможность оценить, как вокалист будет смотреться рядом с остальными музыкантами. Не слишком выигрышно, к сожалению: Карл терялся не только на фоне ярких Стюарта или Лесли, но и более неприметных Эдди или Стюарта. Блеклый из-за ультракороткой стрижки и веснушек, совсем юный и самый невысокий – даже в громадных армейских ботинках по росту он не дотягивал до коллег. Гарри боролся за Карла, как лев, но сейчас почувствовал, как его сомнения будто расползаются тягучим нефтяным пятном.

– Мы принесли с собой песни Decline… Стю, дай папку, пожалуйста, – попросил Стивен, и Стюарт расстегнул свой портфель. – Выбери какую-нибудь – и попробуем вместе её исполнить.

– Что, прям здесь? – Карл стал затравленно озираться. – Вот при всех этих людях?

– Так принято, что обычно на выступления приходят именно люди, – серьёзно произнёс Лесли.

Гарри с профессиональным интересом вглядывался в лицо Карла, пытаясь предугадать его реакцию. На ум приходили разные варианты – от нелепых до вполне логичных. Например, Гарри представил обморок, побег под нелепым предлогом или журналистов, переодетых рабочими, которые после невероятного пения Карла немедленно настрочат восторженные рецензии. Последний вариант оказался, пожалуй, самым нелепым из всех. За годы в музыкальном бизнесе Гарри чётко уяснил: чтобы пресса тебя полюбила, нужно хотя бы умереть.

Впрочем, чёрт с ними, с журналистами. Гарри отыскал стул, с комфортом устроился за столиком и вновь сосредоточился на происходившем с Decline. Они тем временем наблюдали за Карлом, а Карл, несмотря на посеревшее лицо, по-прежнему твёрдо стоял на ногах. Падать в обморок, убегать или исполнять любое другое пророчество Гарри он явно не собирался.

– Хы-ы-ы-ы!..

Стюарт и Стивен, стоявшие к Карлу ближе всех, вдруг испуганно отпрянули. Эдди и Лесли бросились собирать распечатки, взметнувшиеся белым веером, а Карл тем временем шумно дышал, рассекая ладонями воздух. Гарри не мог пожаловаться на фантазию, но такое ему в голову бы точно не пришло.

– Это что за фигня? – брезгливо поморщился Стюарт.

– Упражнения японских самураев, – пояснил Карл. – Помогают сконцентрироваться. Ну, что у вас там за песни-то?

«Любопытный пацан», – подумал Гарри, почёсывая колючий от щетины подбородок.

По крайней мере, у Гарри пока не получалось раскусить Карла. Джазовый ударник, не отказавшийся от прослушивания вокалистом в электронную группу. Гарри понял бы, если б они предложили Карлу богатство и славу, только вот всё это не имело к Decline никакого отношения. Хотелось бы верить, что пока.

– Не помешаю? – выдернул его из рассуждений строгий женский голос.

– Ммм?.. – Гарри вскинул голову и тут же вскочил на ноги.

Элиф Демир – как всегда деловитая и собранная, – стояла рядом, с лёгким любопытством наблюдая за сценой. Поразительно, как одна девушка может вызвать столько эмоций – причём самых разных. Сначала Гарри ошпарило радостью, словно кипятком, и присутствие Элиф разошлось по крови чем-то будоражащим, как алкоголь. Взгляд, будто намагниченный, тянуло к элегантному каре и к деловому костюму сливового оттенка, идеально сидевшему на крохотной Элиф. Всё это, впрочем, не мешало Гарри медленно сходить с ума от пульсировавшей в висках паники. Он совсем не планировал устраивать прослушивание при тех, кто спонсирует Decline. Вдруг Элиф не понравится – и Кемаль передумает давать им деньги?

И всё же он не мог ничего поделать. Гарри даже не представлял предлог, под которым можно избавиться от Элиф Демир – и потому придвинул ей стул, вежливо поинтересовавшись, каким ветром её занесло в «Облака».

– Район развивается, и мы к нему присматриваемся, – объяснила Элиф, присаживаясь на краешек стула. – Неплохое место, немного конкурентов – выглядит как выгодное вложение… Кажется, моё присутствие вам неприятно, – вскользь бросила Элиф.

– Вы же знаете, что это не так, – негромко произнёс Гарри.

Уголки её губ едва заметно дрогнули, но и этого хватило с лихвой. Паника, бившаяся у Гарри в висках, постепенно стихла, уступив место приятному головокружению. Он смотрел на Элиф, наслаждался её обществом и одновременно ощущал какую-то тупую безысходность. До темноты в глазах хотелось перейти очерченные границы – только вот здравый смысл подсказывал, что это может плохо кончиться. Гарри понятия не имел, что ждёт их с Элиф по ту сторону деловых отношений с вкраплениями осторожного флирта.

Тем временем Decline, кажется, выбрали песню для прослушивания. Клавишники встали за синтезаторы, Стюарт набросил на плечо ремень своей бас-гитары, а Карл храбро шагнул к микрофону. Элиф с лёгким любопытством посматривала на музыкантов, а Гарри не знал, каким богам молиться, чтобы всё прошло нормально. Может, можно обратиться к кому-то одному, а уж он передаст сообщение коллегам по небесному цеху?

– Он, блин, что, жирафом был? – ворчал Карл в микрофон, пытаясь настроить стойку под свой рост. – Ваш прошлый вокалист?

– Нет, он не был, – покачал головой Эдди. – Вернее, его вообще не было – вокалиста.

– Они интересные, – заметила Элиф, постукивая вишнёвого цвета ногтями по прозрачному пластику стола.

– Ну ещё бы! Все наши музыканты проходят тщательный отбор, – заверил её Гарри. О том, что Лесли и Стивен – осколки когда-то популярной группы, Эдди и Стюарт – страховые агенты, а вокалист Карл никогда не пел со сцены, он предпочёл умолчать.

Карл, наконец, поборол микрофонную стойку, приладил к ней листок с текстом и кивнул Decline. Возможно, упражнения японских самураев и дали какой-то эффект, но Гарри всё равно заметил, как дёрнулся кадык у Карла и как он вытер о джинсы свои сверкающие ладони. Даже рабочим, вешавшим гирлянды-молнии, было очевидно: Карл до смерти боится. Но он всё-таки пришёл сюда. Всё-таки согласился на прослушивание без кокетства, спокойно и по-деловому, словно только и ждал подобного предложения: перейти от ударной установки к микрофону – и выйти, наконец, на первый план.

«Что у тебя в башке, чёрт побери?» – размышлял Гарри, скребя подбородок. Мотивы Лесли и Стивена – расплатиться по долгам, – и Стюарта с Эдди – стать настоящими музыкантами, – он понимал неплохо. Но Карл оставался для него надписью на незнакомом языке: вижу текст, только не могу расшифровать.

Вдруг в сознание Гарри – замусоренное мыслями о Карле и Элиф, сбивчивыми молитвами и надеждами, что ситуация не станет хуже, – хлынула звенящая синева. Лесли, бесстрастно глядя куда-то вперёд, взял первые ноты. Затем октавой ниже мелодию отразил Эдди – и она получилась глухой и зловещей, словно озвученная темнота. Следом рефрен подхватил Стюарт, а Стивен разбавил его всплесками аккордов. Карл напряжённо вслушивался, отстукивал такт громадным армейским ботинком – пока, наконец, не пришла пора пропеть:

– Мир над тобой – ярко-голубой.

Гарри торопливо стянул свои авиаторы, потёр глаза тыльной стороной ладони – но странное ощущение не исчезло. Ему казалось, что сегодня – пропахшим пылью и краской майским вечером, – он впервые увидел Decline. Группу, с которой работал уже не один месяц.

Словно кто-то протёр запотевшее окно. Или настроил фотоаппарат. Только рядом с бледным стриженным Карлом Гарри увидел, насколько зелёные глаза у Стюарта – и какая яркая внешность у обыкновенного, казалось бы, шатена Стивена. На фоне вокалиста, приплясывавшего у микрофона, монолитное спокойствие Лесли выглядело особенно впечатляющим. А строгая элегантность Эдди стала заметной лишь когда Карл вышел вперёд – в своей армейской куртке и драных джинсах. Да и сам Карл словно преобразился рядом с Decline, оттягивая внимание Гарри и Элиф своим хулиганским обаянием, лукавой улыбкой и дерзко поблёскивавшей серёжкой в ухе.

В шоу-бизнесе внешность, безусловно, важна. Но Гарри, как продюсера с рокерским прошлым, прежде всего интересовала музыка – и «эффект Карла Дилейни» распространялся на неё тоже. Карл лажал, фальшивил, не дотягивал до верхних нот, вынуждая включаться Стюарта с его тенором или Лесли с его импровизациями – но всё это не выглядело халтурой, как на первом выступлении группы. Карл пел искренне, вкладываясь в каждую строчку и философски относясь к собственным промахам: мол, вот такой он я, прошу любить и жаловать. Его неправильное пение ощущалось как глоток свежего воздуха в правильной музыке Decline, отполированной до идеала множеством доработок и репетиций. Ферн велела им искать элемент хаоса – и Гарри не сомневался, что они всё-таки его нашли.

***

Карл и в самом деле оказался «элементом хаоса» – даже в большей степени, чем Decline предполагали. Впрочем, поначалу Стивен относился к новому коллеге снисходительно, Эдди старательно скрывал лёгкое недоумение, а Стюарт пребывал в каком-то сварливом восторге – будто школьник, которого старшеклассники угостили сигареткой. Что же думал обо всём это Лесли, оставалось загадкой. Своим мнением он не делился, а его эмоции оставались нечитаемыми – как у статуи, взиравшей на происходившее с минеральным равнодушием.

В отличие от Лесли, Карлу карьера шпиона не светила. Уже на первой репетиции Decline узнали о коллеге больше, чем сами бы хотели. А на третьей – поразились прямоте, несвойственной даже требовательному Лесли. Понравившиеся песни Карл называл «зашибенными», а проходные – «туфтой», нисколько не щадя чувства композиторов. Выбрав момент, Стивен попросил Карла быть чуть аккуратнее с оценками, и вокалист испуганно замолчал. Но выразительное лицо, отражавшее каждую эмоцию, всё равно выдавало его с потрохами.

– Ну что? Что?! – Стюарт опалил Карла взглядом. – Что опять не так?

– Блин, да как сказать… – Карл задумчиво подёргал набивку из кресла и сдался, стоило Стю обжечь его ядовитым пламенем ярко-зелёных глаз. – Ну просто от сладости на зубах скрипит, настолько всё нежненько и славненько. «Не могу тебя забыть, я люблю тебя любить» – да от такого в сахарную кому впасть можно. Дон Клилэнд нас в своей передаче просто распнёт, если мы вообще там окажется, конечно.

Стюарт гадливо поджал губы, что означало одно: сейчас он будет всех изводить молчанием. Понимая, что разговор пошёл не по плану, Карл уныло сгорбился над распечатками, но Эдди в его раскаяние не поверил. Выдавал, прежде всего, брезгливо наморщенный нос – да и глаза воинственно сверкали, словно Карл мог ещё много чего рассказать о композиторских талантах Стюарта. Эдди даже представить не решался, чем всё это закончится. Впрочем, ему и не пришлось: в углу гостиной раздался знакомый равнодушный голос.

– Да уж, Карл, – Лесли принялся расчёсывать чёлку пальцами. – Я бы тебя в МИ6 не взял.

– Ну извините, мистер-сэр, – буркнул Карл. – Вы меня для чего взяли? Чтобы я, как кукла чревовещательная, рот под ваши песни открывал? Не, мужики, я так не работаю. Если вам нужна кукла, ну так давайте расходиться и не е… не трахать друг другу мозги.

– Карл, ты хочешь предложить что-то конкретное, верно? – Стивен попытался вернуть разговор в конструктивное русло.

– Ну, может, хоть мрачнятины добавить, как в «Электрическом синем»? – Карл робко глянул и одновременно злобно зыркнул на коллег. Эдди мог только поражаться тому, как у него получалось проявлять прямо противоположные эмоции. – От «Синего» у меня прям – уууххх, – мурашки по коже разбегаются. Зашибенная же песня!

– Вот и пиши зашибенные песни, Карл, – с ядовитой любезностью отозвался Стюарт, – какие захочешь: хоть синие, хоть беспросветно-чёрные.

Гитара, гулко отозвавшись корпусом, опустилась на стойку. Стюарт разгладил ладонями смявшуюся рубашку, поправил очки в тонкой золотистой оправе и решительно зашагал к двери. Стивен попытался его остановить, ухватив за локоть, но Стю грациозно увернулся и выскользнул в коридор. Если б двери в старом доме были не такими тяжёлыми, он бы ими наверняка ещё и хлопнул – но раздался лишь жалобный скрип, оставивший в воздухе маслянистый аромат смазки для петель.

– Просто блестяще, – раздражённо произнёс Лесли и тут же вскочил на ноги, увидев, как к двери зашагал и Эдди. – Эдди, пожалуйста, подожди!

Эдди, не ожидавший этого вторжения в личное пространство, едва не отпрянул. Они с Лесли часто оказывались рядом, но ещё никогда не стояли так близко друг к другу. Это напоминало погружение на глубину океана: словно Эдди увидел какой-то другой мир, недоступный тем, кто остался на берегу. Он в подробностях рассмотрел и яркие веснушки, и изумрудный сполох на ярко-синей радужке, и даже первые морщинки. Они белыми крапинками собирались под глазами – будто шрамы, оставленные временем.

– Лесли, я должен с ним поговорить, – спокойно сказал Эдди, всё ещё плохо понимая, почему Лесли ему мешает.

– Да, я понимаю, – кивнул коллега. – Но не мог бы ты поговорить с ним, например, завтра?

– Завтра? – удивлённо моргнул Эдди. – Чего бы это ради?

– Стю нужно к этому привыкнуть, – пёстрая от веснушек рука легла на плечо, и тепло просочилось в кожу сквозь вязку свитера. – Привыкнуть, что над песнями нужно работать, а не бросать их группе кусками необработанных кристаллов. Ты это понимаешь – и как композитор уже ушёл намного дальше него. А однажды настанет момент, когда Стюарт просто не угонится за Decline.

– Но, Лесли, это ведь неправильно, – покачал головой Эдди. – То есть, я согласен с тобой, работать нужно вместе. Только мы все вдруг ополчились на Стю, будто наши проблемы из-за него – и он, конечно, защищается.

– Я ни слова не сказал о том, что Стю… – глаза Лесли полыхнули атомным пламенем. Нетактичный намёк на то, что Decline изначально не самый простой проект, он считал безошибочно.