скачать книгу бесплатно
Наконец, я добралась до отдела, где торговали всякой ерундой. Хлопушки, маски и ёлочные шары совершенно немыслимо соседствовали с женскими трусами и мужскими носками; водопады хрустящего дождя и блестящей мишуры колыхались от людского движения и сквозняков. На продавщице сиял красный кокошник.
– Извините. Мне нужна работа. – я старалась перекричать людской гомон и жизнеутверждающую музыку.
– Да что ты! А на праздники смогла бы?
– Да.
– Сейчас хозяйке позвоню.
Женщина ушла под завесу фольгового дождя и быстро заговорила по телефону. Я смотрела, как по прилавку бегает китайская заводная собачка на батарейках.
– Нормально. – сказала продавщица. – Документы давай.
– Я дома оставила. Но позже принесу.
– Дома она оставила! Голову только морочите. Кто тебя без документов-то возьмёт? Беги по-быстрому!.
Тьфу ты.
Я двинулась мимо рядов с зеленью и овощами. Запах огурцов и свежего укропа сводил с ума. Так пахнут летние огороды в жаркий день после тёплого короткого дождя.
Я вспомнила, что ничего сегодня не ела, если не считать привокзального кофе и, дойдя до отдела фруктов, купила красное яблока и три мандарина.
– Ай, какие вкусные. Чего берёшь мало? – мужик за прилавком был слащав как рахат-лукум и сам похож на раздутое красное яблоко.
– Понравится – возьму ещё. – сказала я и тут же принялась обдирать пахучую мандариновую корку.
– Максим, оставь мандарины дома. Возьми бутерброд, если хочешь.
– Ну вава! Не хочу я бутерброд.
– Оставь, говорю, мандарины.
– Но почему?
– Они пахнут… мандаринами. А такое есть не у всех. И будут люди слюни глотать.
– А я угощу.
– Ты всю школу угостишь?
– Ну вавааа!
– Нет. Возьми вот яблочко и иди.
Я прихожу с работы, отряхиваю от снега пальто, снимаю сапоги, иду к холодильнику, чтобы достать кастрюлю с супом и поставить на плиту. И замираю. Оранжевая гора исчезла. Пропали все четыре килограмма мандаринов, которые Лисин привёз мне из Москвы – восстанавливать внука после ангины.
Максим угостил. Всех.
– Ай, вкусно ешь! – восхитился мужик. – Давай ещё угощу.
Из-за прилавка вытянулась рука с чёрными волосами и несвежими ногтями. В ладони лежали ещё два мандарина. Я поблагодарила, взяла и уж собралась было покинуть рынок, но тут меня дёрнул чёрт. Я вернулась и улыбнулась восточному торговцу.
– Я вообще-то работу ищу. Так, подработать на каникулы. Могу торговать, могу товар приносить, убираться. Машину могу водить, правда, прав пока нет.
– Ай, молодца! – расплылся продавец. – Давай, подожди. Сейчас работа будет, всё будет. Эй, Алиюшка! Присмотри, родной, мы счас.
Мужик-яблоко повёл меня, ловко обходя прилавки и перегородки – я едва поспевала за его круглым задом и косолапыми ногами в грязных кроссовках. Наконец мы оказались на улице, миновали складские помещения и стоянку и вошли в небольшую подсобку, уставленную ящиками и коробками. У маленького оконца стояли стол и продавленный диван.
– Работа будет, всё будет… – повторил мужик сладким голосом.– Деньги будут, хорошо денег дам…
И вдруг схватил меня под мышки, повалил на диван и впился мне в губы жёстким слюнявым ртом.
Я почти не допускала, что могла быть для кого-то настолько лакомой, что человек забудет про уголовный кодекс, но всё же достаточно пожила на свете, чтобы так уж доверчиво и запросто следовать за первыми попавшимися штанами и забыть про меры безопасности. А потому была готова и к такому повороту событий – расслабилась, перестала вырываться, а как только мужчина потерял бдительность, невидимым движением вынула маленький кухонный ножик и приставила к его сонной артерии.
– Давай, только дёрнись, дядя. – тихо сказала я.
Торговец замер, давя на меня грузным телом. Потом резко рванулся, пытаясь перехватить мою руку. Я погрузила нож. Правда, изменила направление лезвия и ткнула всего-то на полсантиметра, пронзив один из его подбородков.
– Тихо. Убью.
Торговец ничего не сказал, и это было даже обидно. В таких случаях люди либо ругаются последними словами, либо молят о пощаде. А он смотрел на меня выпученными влажными глазами, в которых застыло полное непонимание происходящего. Тупица.
– Слазь. – скомандовала я.
Он тяжело сполз. В воротник скатывалась тонкая струйка тёмной крови.
– Нападение на несовершеннолетнюю. – я говорила тихо и спокойно. – Знаешь, кто я? Ивана Кузыкина знаешь? Только что откинулся, за убийство сидел. Отчим мой, между прочим. Всё, тебе не жить.
Про Кузыкина я почти не врала. Был такой, в Подмосковье орудовал. Правда, помер ещё в шестидесятые.
Круглый сладкий торговец, что так был похож на красное яблоко, сразу сдулся, сморщился, заскулил и почему-то стал мне сбивчиво рассказывать, что у него четверо детей, и мать умерла, и отец умер, и дочь собралась замуж… А потом ещё больше вытаращил глаза и стал совать мне деньги – смятые купюры по пятьдесят, сто и пятьсот рублей, которые он вытаскивал из многочисленных карманов.
Я взяла несколько, чтобы только он унялся, и молча вышла вон.
Злоба переполняла меня. Я потерпела фиаско в первый день, и не могла придумать, чем бы заняться завтра, во второй.
8
Егор позвонил тридцатого декабря. Звонок показался странным. Прежде всего потому, он звонил не со своего телефона. Собственно, это так, мелочь, с каждым может случиться, может, зарядник сел. Но он к тому же говорил как-то уж слишком тихо и осторожно, словно боялся, что его подслушают.
– Привет. Как здоровье? – начал он банально.
– Почти в норме.
– Прекрасно. Ты дома?
– Да.
– Слушай, надо съездить ко мне. Срочно. Заберёшь кое-что и оставишь у себя. Я позже заберу.
Я открыл было рот, но передумал говорить.
– Слушай внимательно. Приедешь в коттедж. Ключи от ворот и от подвала у тебя есть. В подвале под аптечкой найдёшь магнитный ключ – прямоугольный такой, как в гостиницах. Это от дома. Ты слушаешь?
– Да-да.
– Вот. Поднимешься на второй этаж. Там стоит чёрный книжный шкаф. Ты открываешь все книги по одной и смотришь. Все книги, понял? Смотришь и кладёшь на место, где взял.
– Ага. – только и сказал я.
– Теперь. Некоторые книги – не книги. Сам разберёшься. Вот их ты аккуратно складываешь и привозишь к себе. Особое внимание «Сокровищнице Эрмитажа». Прямо запомни – «Сокровищница Эрмитажа». Очень аккуратно.
– Ага.
– Никому про это не говори. Никому не показывай. Сделаешь?
– Не вопрос.
– Сколько времени тебе понадобится?
– Смотря, какой из тебя книголюб. Думаю, часа через три буду дома.
– Всё. Приедешь, позвони.
Секунд десять я как дурак стоял с телефоном в руке. Потом очнулся и стал искать тёплый свитер.
Всё это мне напомнило один разговор. Как-то раз, будучи подростками, наша четвёрка пустилась в пространные рассуждения по поводу дружбы и что она из себя представляет. Кира тогда авторитетно заявила:
– Друг – это такой человек, которому можно позвонить в два часа ночи и сказать, чтоб пришёл через двадцать минут с мешком, стамеской и микроскопом. И он не будет спрашивать зачем, а просто придёт. Потому что понимает – раз ты говоришь так своему другу, значит тебе это действительно надо позарез.
Наверняка она вычитала это в каком-нибудь девчачьем журнале. Но мы, тринадцати – и двенадцатилетние сопляки, тогда подивились мудрости Киры и сразу же согласились с ней.
А сейчас я отправлялся за город в чужой дом, чтобы отыскать книгу, которая на самом деле не книга, а потом спрятать эту ерундовину у себя, и никому про это не говорить.
На полпути случилась неприятность. Я притормозил у светофора, и тут мотор заглох. Чертыхнувшись, я стал осторожно поворачивать ключ зажигания. Такое пару раз случалось и раньше. И вовсе не потому, что я никудышный водитель. Просто машина была старой, просто я давно не занимался ремонтом, да и техосмотр по-настоящему не проходил.
Наконец я тронулся, и ни шатко, ни валко добрался до Мавринских ворот. Дело-то не хитрое. Книги-не книги… ничего особенного, возьму да уйду.
До подвала я добрался без всяких приключений. Правда, сейчас, когда мохнатые и пернатые жители покинули его, там было довольно тоскливо. В углу валялся забытый мешок с кормом. Я не стал его поднимать.
Ключ нашёлся сразу. Аккуратный маленький прямоугольник с тонкими линеечками по верхнему краю. Я отправился наверх, где мельком был пару раз, и запомнил только нагромождение офисной мебели, кучу папок с бумагами и гору каких-то тряпок, перевязанных бельевой верёвкой.
Книжный шкаф стоял в углу. Я подошёл, открыл створки и стал смотреть, что тут к чему. Вообще-то книг было не густо. В основном на полках теснились пухлые папки с документацией, каталоги стройматериалов и пачки принтерной бумаги. Я уж подумал, что Егор опять напился и понёс пургу, как вдруг между папок показался яркий синий корешок и я, к великому своему удивлению, извлёк «Историю костюма» Наталии Будур 2001 года издания.
Почесав в затылке, я сел на пол, раскрыл книгу… и просто обалдел.
Нормальных страниц посередине не было. Так было принято делать в фильмах про гангстеров времён сухого закона – выковыривать в книжке нишу и прячут оружие, деньги или, на худой конец, флягу с виски. Но ни пистолета, ни денег, ни бухла в книге не было.
Там лежали две шоколадки, завёрнутые в фольгу!
Я подумал, что ко мне вернулись мои болезненные глюки и сейчас того и гляди, в комнату опять войдёт Герасим и примется улыбаться как Чеширский кот, а шоколадка скажет: «Съешь меня!»
Честя Егора и так, и эдак, я аккуратно развернул фольгу.
Новый сюрприз. Никакого тебе шоколада. У меня в руках находилась две гладкие тёмные пластинки из непонятного материала, с одной стороны отполированные до блеска и холодные, а с другой – матовые и приятные на ощупь.
Я запаковал пластинки обратно, отложил книгу и принялся рыть как сумасшедший.
«Книга для чтения по истории Древнего мира» выглядела бедновато и никаких чудес в себе не таила. Бесполезна оказалась и «Стальная Крыса» Гаррисона. Я с интересом полистал «Кама сутру», в который раз восхитился людской изобретательностью, но тайника и там не нашёл.
Зато «Весь Даниил Хармс» порадовал меня. Пластинки в ней были поменьше и, кажется, не очень новые. В глаза бросились слова на сохранившейся странице под ними:
«Вот однажды один человек пошел на службу,
да по дороге встретил другого человека,
который, купив польский батон, направлялся к себе восвояси.
Вот, собственно, и все… »
Ну-ну. Однажды один парень встал поутру, а в дверь звонят. Пошёл он открывать, а там стоит девочка и говорит: «Мне девяносто восемь лет. Я есть хочу». «Ладно, – говорит парень. – Давай тогда вместе жить». И стали они жить вместе. Вот, собственно, и все.
Хармс, ты душка.
Дальше шла череда разочарований. «Органическая химия», «Мастер на все руки», «Сборник американской фантастики – 1998», «Оно и Мы», «Гоголь – Избранное», «Справочник повара-кондитера», «Путеводитель по Венеции», «М. Юрсенар. Восточные новеллы» были счастливо полнёхоньки целыми страницами.
Я только диву давался, по какому принципу Маврин составлял свою библиотеку!
Тут с нижней полки выполз пыльный коричневый Максим Горький со своим несчастным «Детством» и тихо представил мне в развороченном нутре два кусочка в фольге.
«Фауст» Гёте предостерёг меня словами:
«Ты в близорукости не одинок,
Так смотрите вы все на это дело.
А нужен взгляд решительный и смелый,
Пока в вас тлеет жизни огонек»
Но "Фауст" оказался пуст как неудачный лотерейный билет, и я сунул его на место.
Сальвадор Дали возник из шикарной книги в суперобложке, пошевелил тараканьими усами и попенял мне:
«Стыдно, стыдно вам, Читатель, пукать с давних пор, так и не удосужившись поинтересоваться, как протекает это действо и как его надобно совершать…»
Лучше бы дощечками запасся, художник, блин, на букву «х», чем учить людей пускать ветры!
