Поселок

игру Толик.

– Ничего не заявят. Милиции нужно продать нас. А разрезанное мясо неизвестно чье.

Может коровье, а может собачье. Никто не догадается, что это мы.

Он подумал и решил:

– Нет, скорей всего, тебя продадут в зарубеж какому-нибудь дядьке, потому что ты девочка.

Иностранные дядьки любят чужих девочек.

– А тебя? – спросила Наташа, надеясь узнать от умного мальчишки что-то, чего еще не

знала.

– А меня камни долбить для дорог.

– Кто тебе такое сказал?! – Борькиными словами заявила она.

– По телевизору в кино, и потом мне рассказывал папа.

– Это вранье, – категорически отвергла она по взрослому нежелательную версию,

догадавшись, что имел в виду Толик.

– Почему?

Наташа помедлила, спешно придумывая правильную причину.

– Потому что никакой пользы. А так много денег заработают, если продадут по кусочкам.

Понял?

После такой версии Толик окончательно потерял любую фантастическую надежду и

опустил голову, чтобы Наташа не заметила навалившуюся на глаза грусть.

– Понял, – повторил он тихо, чтобы оправдать свое замешательство.

53

Прошло много времени. Им приносили обед – вкусный борщ, котлету с тушеной

картошкой, бананы, апельсины и красивые большие яблоки. Во время еды Наташа

неожиданно для себя спросила:

– Толик, а ты как оказался тут?

Толик испуганно посмотрел на нее и обиделся.

– А что я такого сказала? Вот я, например, сама виновата. Ушла от мамы, когда на нее

обиделась. А ты?

– Я потерялся на вокзале.

– А ты бы пошел в детскую комнату на втором этаже. Мы с папой там были, когда ездили

на море.

Толик махнул рукой:

– Я там был. Мама сказала никуда не уходить, пока не придет. Она ушла позвонить папе,

чтобы он приехал за нами на машине. Но мне захотелось посмотреть на поезда, и я решил

выйти на минуточку. А когда вернулся, комната оказалась совсем другая. Там сидели с

вещами взрослые и цыгане.

– А ты бы пошел в окошко, где дают объявление. Тогда о тебе объявили бы, что ты

пропал… то есть потерялся.

– Я так и сделал. Но ко мне подошел этот дядька, который тебя и меня раздел, сказал мое

имя, назвал имя моей мамы и сказал еще, что пока я ходил смотреть на поезда, он уже отвез

маму домой на своей машине и обещал ей привезти меня.

– И ты сказал адрес?

– Да. Но он привез сюда. Чтобы я побыл, пока в машину зальют бензин.

– И ты, дурачок, поверил.

Толик стыдливо опустил голову.

Приближался вечер, и Наташа, чтобы немного приободрить Толика, стала придумывать

всякие правильные истории, в которых можно было бы остаться живыми и здоровыми и

вернуться домой. Она даже дала себе обещание никогда не бросать родителей и не уходить из

дому в мир, где тебя не знают. Но вдруг открылась дверь, в комнату въехала кровать-каталка

на колесиках, и за нею появились два санитара в белых халатах – женщина и мужчина. У

мужчины на лбу торчал узкий фонарик с зеркальцем.

– Кто из них печень? – негромко спросил мужчина.

– Мальчик, – коротко ответила женщина.

– Хорошо, – сказал он, и аккуратно подхватив Толика под спину большими волосатыми

руками, положил его на каталку. Толик даже ничего не успел сообразить, как его руки и ноги

были притянуты широкими ремнями к боковым трубкам каталки. Он только тихо попросил:

– Натаня, скажи им, пожалуйста. Скажи…

Наташа застыла в ужасе и не могла пошевелить языком. Тогда Толик попросил мужчину с

зеркальцем на лбу:

– Дядя, не нужно меня разрезать. Лучше продайте меня целым! Продайте целым, дядя!

Толик еще и еще повторял одни и те же слова, надеясь, что дядя с зеркальцем услышит его

и поймет, что он хотел сказать, и его голос, как недавно голос и шаги Покупателя, удалялись и

затихали в глубине коридора.

Глава 15

Надежда

54

Федор Пантелеевич нервничал. Время тянулось на измор. Всем нутром он чувствовал

надвигающуюся катастрофу. Срабатывала интуиция сыщика. Наконец, во двор въехала

оперативная машина. С проема распахнувшихся дверей кузова спрыгнул оперативник с

овчаркой на длинном поводке. Екатерина бросилась к Федору. Он обнял ее, поцеловал.

– Все в порядке, дорогая. Я люблю тебя. Встретимся.

– Да, Федя. Я тоже. Очень люблю тебя! Будь осторожен, любимый. Не лезь на рожон.

Звони, хорошо?

– Позвоню, – он выскочил навстречу оперативнику, на ходу поприветствовал жестом руки.

– Залазь назад, Володя. Поехали. Опаздываем, – кинул он коренастому седоватому

мужчине и нырнул в кабину. Коротко обменялся рукопожатием с водителем, молодым парнем

с острым, как у щуки, лицом.

– Гони, дорогой. И включи маяк, – так по привычке называл Федор Пантелеевич

милицейскую мигалку. – Едем в Поселок на улицу Базарная. Это недалеко возле восьмого

хлебозавода. Разобрался?

– Усвоил, – утвердил парень, загадочно улыбаясь. У него всегда получалась такая улыбка,

сколько ни помнил его майор. Некоторых она сбивала с толку, а тех, кто с ним часто работал,

приятно забавляла.

Не останавливаясь ни перед каким светофором, ровно и быстро машина за пятнадцать

минут покрыла расстояние и подъехала к дому Татьяны. Федор Пантелеевич не успел выйти

из кабины и пройти несколько шагов к калитке с уютной старой от дождей лавочкой возле

забора и в двух шагах от нее кучей яркого желтого песка, как тотчас калитка распахнулась, и

из нее вырвалась навстречу майору растрепанная, вся в слезах, Татьяна. Она бросилась под

ноги растерявшемуся майору, упала на колени и, буддистски сложив ладони возле груди,

склонила голову. Он неуклюже поднял ее за локти.

– Татьяна Ивановна?

Она закивала.

– Давайте пройдем в дом. Вашу дочь мы нашли, не волнуйтесь. За ней срочно нужно ехать,

иначе… В общем, мне нужно посмотреть детскую комнату, если таковая у вас существует, и

взять для сыскной собаки вещь, с которой ваша дочь больше всего соприкасалась. Вы поняли

меня, Таня? – отечески спросил он и пожал ее плечо.

– Да, да…

– Меня Федор Пантелеевич.

– Поняла. Пойдемте.

Татьяна ввела майора в Наташину половину спальни и показала на огромную картонную

коробку, в которой громоздилось друг на друге все богатство дочери – мебель для комнаты,

обеденный и кухонный столы, посуда разного калибра и формы, несколько кукол и даже

нарезанные помидоры и огурцы из пластмассы и дерева. Все было редкое и дорогое –

ассортимент детских игрушек, привезенных ей из Америки Робертом. И все это давно

требовало расширения «жилплощади».

Показав на игрушки майору, она не выдержала и разревелась.

– Ну-ну, Таня. Я же сказал, что все будет в порядке, милая, – промолвил ободряюще он,

хотя сам был не очень уверен в своих словах. – Такая красавица не должна портить свое

личико, и нужно верить мне.

Он внимательно осматривал игрушки.

– У меня разбежались глаза, – улыбнулся он. – Да, это тебе дураки-капиталисты, небось,

сделали для деток! Знаете, мне пришла мысль. Возьму для работы игрушку самую раннюю, с

которой она долго играла, хорошо?

55

Татьяна подумала, и вытащила из глубины ящика куклу, искусно сшитую из тряпичных

цветных фрагментов.

– Эту. Она ее очень любит. И всегда ее сажает первую за стол.

– Прекрасно. А теперь я должен срочно отбыть, – Федор Пантелеевич в придачу взял из

ящика байковую простыню, завернул в нее куклу, одарил Татьяну дежурной улыбкой и пошел

на выход.

Она последовала за ним, на ходу сложив ладони у подбородка, провожая майора

поклонами.

Водитель взял темп с места. Теперь нужно было спешить сначала на улицу Байрона,

чтобы, во-первых, убедиться в отсутствии или наличии Наташи у бабушки Нелли, куда, по

словам инспектора ГАИ, направлялась беглянка, а во-вторых, предупредить бабушку пока не

говорить Роберту о случившемся. Кроме того, там же, в полуостановке от дома, обнесенная

огромным блочным ограждением в объятиях микропарка, располагалась Инфекционная

больница где, возможно, было и хирургическое отделение.

У бабушки Нелли, как и предполагалось, Наташи не оказалось. Тогда, наскоро объяснив

все и извинившись перед старым человеком за шоковую терапию, которую он был вынужден

свалить на голову бедной женщины, Федор Пантелеевич выскочил на площадку, нажал

кнопку лифта. Лифт не работал, и не дожидаясь его, рванул марафонскими прыжками вниз по

лестнице. На ходу жестом приказал дрессировщику вывести собаку. После знакомства с

запахом Наташиных вещей собаку повели по асфальту возле дома. Никакой реакции. На удачу

в зоне подъезда к медцентру рассчитывать не приходилось. Они въехали во двор

Инфекционной больницы и с целью маскировки остановились глубоко на задворках. Вывели

собаку. Отсюда можно было начинать работу.

Глава 16

Встреча

Дверь осталась открытой и соблазняла на решительный шаг. Покупатель почему-то не

приходил. Может быть, получив не баки, а советские рубли, как требовал по телефону, уже

ушел домой. Наташа медленно приходила в себя. Грудь сдавила холодная тяжесть

безнадежности.Неотвратимо надвигался неосознанный смутный ужас. Но, пережив первые

впечатления людской жестокости, она подумала, что пока еще свободна, ее никто не хватает,

и, значит, можно себе позволить всякие вольности по спасению души и тела.

Дверь была брошена открытой, можно было уходить на все четыре стороны, пока женщина

и мужчина не опомнились и не вернулись, вспомнив о ней. Она осторожно подошла к двери,

прильнула к наличнику, чтобы посмотреть, нет ли посторонних, но тут же обожиглась

холодной железной накладкой для замка. Она опустила голову и в отражении палировнной

стали увидела себя всю голую. Теперь понятно, почему ее лишили одежды, даже трусиков.

Особенно трусиков! Без них стыдно появляться не только на улице, но даже в больнице! Она

посмотрела на свой живот, по которому Покупатель с такой насмешкой похлопал, и ей

показалось, что щеки и особенно шея и плечи вспыхнули огнем. Она прижала ладони ко

всему, что находилось внизу живота, и подошла к шкафному зеркалу. Какой ужас! Идти в

таком виде?! Она отвела ладони и обнаружила, что безобразная картина от этого не

изменилась. Под ладонями ничего не было, не то, что у мальчишек. Так что, прикрывай, не

прикрывай… Она открыла дверцу шкафа в надежде найти хоть какую-нибудь тряпку. Но

кроме пустых кульков, один из каторых Покупатель взял, завернул ее одежду и унес с собой,

56

ничего не было. Она приложила к себе кулек и посмотрела в зеркало. Самой себе показалась

смешной. В таком виде напоминила маму, когда однажды та примеряла папин подарок из

Америки. Трусики были настолько прозрачные, что когда сняла, ничего не изменилось, точно

так, как только что получилось у Наташи с ладонями. И тут вдруг ее осенило. Она обернулась

и увидела краешек простыни, высовывающийся из-под одеяла. Не раздумывая, она

подскочила к кровати и вытянула свежую, отутюженную простыню.

Счастью не было границ! Через минуту, укутав себя в белый балахон и завязав спереди

концы, она осторожно двигалась к выходу. Наташа хорошо запомнила два поворота и

лестницу, по которой спускалась в подвал, вышла на площадку и сразу увидела яркий свет от

приоткрытой дряхлой двери во двор.

Некоторое время пришлось привыкать к яркому солнечному свету в кустах напротив входа.

Недавно прошел дождь, и ее ноги превратились в ноги в черных носках. Когда глаза

привыкли, она осмотрелась. Вокруг, как в ухоженном парке, росли молодые клены и березки,

за ними стояли двухэтажные дома больницы, и только дальше, откуда доносился шум машин,

был заметен белый высокий забор из плит. Она посмотрела на себя в луже, и сама себе

показалась привидением из какой-то сказки. На самом деле, взрослому напоминала бы ни

больше ни меньше, затерявшегося ребенка после ритуального сборища «Белого братства».

Осторожно перебегая от кустов к кустам, достигла, наконец, высокого забора. К счастью,

пройдя немного, она обнаружила с получеловеческий рост пробитую дыру. Не колеблясь, она

выбралась на пешеходную дорожку, где шли редкие прохожие, и пошла прямо к высоким

домам, возвышавшимся сразу после конца забора. На нее никто не обращал внимания, и она

подумала – мало ли откуда она прибыла сюда, из какой страны, может, из Америки, в которую

папка ездит, кого это должно интересовать!

Вскоре первый дом, очень похожий на бабушкин, навис над Наташиной головой. С

крайнего подъезда вышла девочка, и Наташе сразу стало страшно за нее. Вот так и к ней

может подойти Покупатель, обмануть, например, что в машине, которая сейчас стоит у края

дороги, ждет ее мама, и увезет ее туда, откуда Наташа только что вырвалась. Но

фантастический вариант не удался: следом за малышкой появилась сама мама. Она взяла

девочку за руку, и они пошли навстречу Наташе. Тогда Наташа решилась:

– Тетя, извините.

– Что, деточка? Но у меня с собой ничего нет, дорогая.

– Нет, тетя. Я Наташа. Я потерялась, тетя.

Тетины глаза, кстати, черные и большие, сделались совсем большие и круглые. Она от

удивления даже отпустила руку дочери и присела перед Наташей.

– Ты это серьезно, девочка?

– Наташа, – поправила Наташа.

– Наташа.

– Очень серьезно. Она не знает, как найти улицу Байрона, где живет ее бабушка Нелли.

От такого сообщения женщина удивленно развела руками и показала на дом, из которого

только что вышла:

– Так это же и есть улица Байрона. А почему ты так одета?

– А у меня одежду украл плохой дядя. Его звать Покупатель.

Тетя совсем ничего не поняла, растерянно развела руками и поднялась на ноги.

– Так что же я могу сделать, девочка?

– Наташа, – напомнила Наташа.

– Наташа, – поправилась женщина.

– Отведите меня, пожалуйста, к бабушке Нелле.

Женщина задумалась и стояла в нерешительности.

57

– Мама! – возмущенно почти крикнула малышка и дернула маму за руку. – Ты чего? Она

же потерялась! Отведи ее к бабушке. Мама! – голосом строгого начальника приказала

девочка.

Женщина словно опомнилась и посмотрела на дочь.

– Мама, ну ты что?! А если бы я потерялась, что тогда?

– Да знаю я, доченька. Знаю. Я просто думаю, где искать ее бабушку.

– А вы не беспокойтесь. Я знаю где. Вы только пойдите со мной. А то нехороший дядька…

его зовут Покупатель… снова меня заберет и разрежет на части.

– О боже! Деточка…

– Наташа.

– Да, Наташа. Ты такие ужасы говоришь! Это правда?

– Не сомневайтесь, – по взрослому заверила Наташа. – Он моего друга сейчас повез на

каталке, чтобы порезать на кусочки.

Женщина так испугалась, что Наташа побоялась, как бы она со страху не бросила ее здесь

на дороге. Но побоялась напрасно. Женщина снова присела и сказала:

– Так. Я вижу, дело серьезное. Давай подумаем, как нам найти дом твоей бабушки. Какие

там примечательности? Ты знаешь, что это такое?

– Примечательности?

– Да. Ты это слово знаешь?

– Знаю. Меня папа учит всяким сложным словам.

– Замечательно. Тогда?..

– Напротив ее дома большой детский садик, тетя.

– Валя, – добавила малышка обижено.

– Извините. Валя.

– Тогда я знаю, где этот дом. В этот детсадик ходит…

– Хожу я, – с гордостью вставила девочка. – Нина.

– Очень приятно, – Наташа протянула ей руку.

Нина взяла ее руку и встряхнула.

– Ну что ж, тогда пошли, – сказала женщина, и они строем двинулись вниз по улице

Байрона.

Дом нашелся очень легко. Потому, что Наташа хорошо запомнила, когда приезжала с папой

сюда, все дома, – как они были окрашены, сколько было этажей, какие балконы красивые,

какие – нет. А рядом с бабушкиным подъездом стоял хлебный павильон.

Они поднялись на четвертый этаж пешком. Лифт награжден был досточкой на шнурках с

надписью «На ремонте».

Квартиру она узнала сразу, хоть номера она не знала. Тетя Валя позвонила. И только

прозвучал знакомый звонок, Наташа почувствовала, как громко забилось у нее в груди. Она

сильно сдерживалась, чтобы преждевременно не разреветься. Но когда открылась дверь и на

пороге, ничего не понимающая стояла растерянная бабушка Нелли, Наташа не выдержала.

Кинулась к ней, обняла ее ноги и безудержно просто зарыдала.

– Это ваша девочка? – спросила женщина на всякий случай. Наташа перестала плакать,

обернулась и тихо уточнила, растирая по щекам слезы:

– Наташа.

– Да, – исправилась женщина, – Наташа.

– Боже мой, женщина! Заходите, что же вы стоите?! Ее похитили. Приезжала милиция.

Совсем недавно. Ищут везде, а она тут, – счастливо обнимая Наташу, приговаривала бабушка

Нелли.

Женщина снова испугалась и, наверное, еще больше:

58

– Так это правда то, что она рассказывала? Какой ужас! – она растерянно посмотрела на

свою дочь. – Какое зверство! Мне даже никогда не приходило в голову, что такое может быть.

Какой ужас… И она говорит, что у нее там… Я не знаю где «там»… остался друг, мальчик ее

возраста, которого повезли разрезать на части… Какой ужас. Это же надо как-то остановить!

– Да, – сказала бабушка, что-то вспомнив. – Сейчас срочно позвоню. Мне Федор

Пантелеевич, майор милиции, просил позвонить и дал номер… Сейчас… – она бросилась к

телефону.

– Это милиция? Мне срочно Федора Пантелеевича. Это по поводу девочки, которая…

– Я понял. Не бросайте трубку, – ответили на том конце провода, – Я с ним свяжусь. Будете

говорить…

В телефоне зашуршало, и через секунду она услышала мужской голос:

– Это бабушка Наташи? Слушаю, говорите.

– Хорошо, что сразу попала на вас. Моя внучка нашлась, товарищ майор. Но она… –

Наташа ей не дала договорить и вырвала трубку, – дядя Федор, – закричала она в микрофон, –

спасите моего друга, Толика. Его только что повезли на каталке разрезать на части. Это здесь

в больнице, недалеко. Скорее, пожалуйста! – она отдала трубку бабушке и, опустившись на

пол, снова разревелась.

– Спасибо, Нелли Ильинична. Не волнуйтесь. Все будет в порядке, – услышала бабушка

последние слова, и в трубке снова зашуршало.

Бабушка о чем-то подумала и сказала:

– Вы заходите…

– Валя, – представилась женщина.

– Мои все на работе и в школе. Валечка, сейчас мы для знакомства устроим чаепитие. У

меня, кстати, есть киевский торт. И утром испекла пироги с капустой и яблоками с вишней –

любимые пирожки моего сына Роберта. Вы, я вижу, так расстроились… впрочем, как и я, что

нам теперь долго нужно будет успокаиваться. Но вначале я позвоню сыну, хорошо?

Валя улыбнулась:

– Да, конечно! Такое случилось!..

Бабушка набрала номер рабочего телефона Роберта, услышала родной голос и

взволнованно закричала в трубку:

– Роберт! Сынок, твоя Наташа у меня. Срочно приезжай. Да! И ребенок просит, вот тут

стоит, чтобы ты сообщил ее маме, что Наташа жива-здорова. Ты меня понял, сын? Что? Когда

приедешь, она тебе все расскажет. Вот хорошо. Все, пока. А у меня тут гости…

Глава 17

След в след

Собака сразу, как только дрессировщик дал занюхать Наташину куклу, и, приняв команду

«ищи», натянула поводок в сторону хозяйского корпуса больницы. Бежала бодро, опустив

морду, выискивая запах, поминутно останавливаясь возле кустов и только напротив

«черного» входа, дряхлой шатающейся двери, остановилась, тщательно вынюхивая участок

возле большой лужи после недавно прошедшего дождя. Володя подошел, приблизил к морде

овчарки байковую игрушечную простынку.

– Ищи, Милка! Ищи! – приказал дрессировщик.

Милка скульнула тихим жалобным голосом и уверенно направилась по следу в

противоположную сторону от двери.

59

– Нет, Володя, на сто восемьдесят градусов. Давай, – произнес Федор Пантелеевич.

Володя натянул поводок, сказал «место». Милка обошла дрессировщика и села слева от

него. Несколько секунд паузы для успокоения собаки Федору Пантелеевичу показались

вечностью. Теперь Володя выставил руку вниз ладонью, показал на дверь. Милка

среагировала сразу. Она просто уже знала заранее, что хотел хозяин. Рванула поводок и,

контролируя запах, быстро направилась к входу. Федор Пантелеевич, расстегивая кобуру,

бежал за Володей след в след.

Внутри на площадке след уверено вел вниз в подвал. Там по длинному коридору они

быстро нашли комнату, в которой находилась Наташа, и на этом поиски закончились. Федор

Пантелеевич минуту пребывал в растерянности, но, вспомнив о телефонном звонке, с

досадой на свою тупость, яростно сплюнул:

– Володя, я совсем стал плохой, черт возьми! Да ведь она вышла через те двери, в которые

мы вошли. Дай занюхать другой стул. Который собака игнорировала. Давай.

Володя взял Милку за ошейник и подвел к мягкому сидению стула.

– Нюхай! – скомандовал Володя и жестом руки показал на выход. Милка, сильно дернув

поводок, кинулась по коридору. На полпути возле тусклой на стене лампочки «кососветки»

остановилась, по периметру обнюхала выкрашенной со стеной заодно щит в зеленую краску.

Щит имел форму параллелепипеда в человеческий рост. Напоминал дверь без ручки. Милка

заскулила. Федор Пантелеевич сделал успокаивающий жест рукой и приложил палец к губам.

Показал ладонью Володе отойти с собакой в сторону. Зажег фонарь. Провел белым кругом

света по стене. Увидел металлическую дверцу распределительного щита освещения. На ней

был краской отштампован черный зловещий череп и наискось пересекающая молниеносная

стрела.

Федор злорадно усмехнулся:

– Так. А теперь держитесь, суки. Выкурю я вас, – вынул из кармана перочинный нож и

вставил лезвие в щель. Дверца, спружинив, мгновенно открылась. Не раздумывая, он рванул

главный выключатель вниз. Свет погас. Зажатый в зубах фонарик, он тут же погасил. В

полной темноте улыбнулся самому себе еще раз: «Гробовая тишина бесовской преисподней».

Черный юмор собственного изобретения ему понравился и он подумал, как бы не забыть,

чтобы потом за пивом в компании друзей повторить слово в слово. Одной рукой он держал

рычаг выключателя, другой – пистолет.

За дверью послышались отдаленные голоса мужчины и женщины. В следующую секунду –

характерный звук открывающейся двери и невидимых шагов. Милка тихо угрожающе

прорычала. В ту же секунду Федор Пантелеевич вернул рычаг в верхнее положение.

Зажженный свет показался вспышкой взрыва. У открытой двери в полной растерянности

стоял мужчина с зеркальцем на лбу. В руках, в резиновых перчатках, выпачканных кровью, он

держал скальпель. На обшлагах белого халата блестели беспорядочные бурые пятна.

– Стоять, – тихо произнес Федор. – Малейшее движение и ты труп. Володя?

– Слушаюсь, – отозвался дрессировщик. – Милка, стеречь! – приказал он и отпустил

собаку. Милка неспешно с видом собственного достоинства подошла к мужчине, обнюхала

его халат, рыкнула и села напротив задержанного, устремив на него внимательный взгляд

хищника. Федор Пантелеевич сделал шаг к мужчине, едва сдерживаясь, чтобы не выстрелить,

трясущимися пистолетом ткнул ему в шею.

– Ты кто?! – почти шепотом спросил.

– Хирург Бенсонов.

– Сам?

– Нет, – не колеблясь, ответил мужчина.

– Сколько вас и кто?

60

– Ассистентка. А в чем дело? – так же тихо спросил, словно проснулся хирург. – Идет

операция. У мальчика холангит.

– Где? – не оценив объяснений, рыкнул на ухо хирургу Федор.

– Как где? В печени. Камни.

– Я спрашиваю, где мальчик?

– Там, – мужчина повернул голову в сторону двери внутри прихожей. Милка злобно

предупреждающе зарычала.

– Володя, возьми его на прицел, – сказал Федор и направился к двери.

– Смотри, осторожно там, – буркнул дрессировщик, снимая предохранитель пистолета.

Федор остановился возле закрытой двери, прислушался к звукам, резко пнул ногой, дверь с

визгом распахнулась. Взгляду открылась хорошо оборудованная медицинским атрибутом

картина. Под «куполом» яркого потолочного освещения на операционном столе неподвижно

лежал мальчик с разрезом на животе. Широкая рана медленно сочилась из-под зажимов. Лицо