скачать книгу бесплатно
Как и договорились, Аня позвонила накануне. Звучала она совсем по-другому: по-деловому, и в то же время почти что расслабленно. Еще не порхающая бабочка, но уже и не ее тезка Анна К. в ожидании поезда. С девушкой поработали.
Подготовка, подготовка и еще раз подготовка, как учил нас великий Л.
Пицца. Изучив меню, я решил, что мы закажем индивидуальные пиццы и что сверху – неважно. Советские не любят делиться за столом, как это часто делают американцы; у советских мысль о поделиться напоминает жизнь в коммуналках – зачем об этом вспоминать в дорогом ресторане. Мне это тоже пригодится: в Нью-Йорке я привык есть пиццу руками; с индивидуальной пиццей на тарелке мне это в голову не придет. Аня – девочка воспитанная, ее наверняка лишали компота за локти на столе, и она ужаснется, если увидит, что я ем руками в ресторане.
Вино. Прохладная осенняя погода намекала на красное, но я закажу белое. Почему-то большинство знакомых девушек считали белое вино более дамским и легким. На самом деле есть белые вина покрепче красных – и тем самым обманчивее. После нескольких стаканов красного ты осознаешь уровень опьянения; но ты можешь высадить литр Шардоне, прежде чем до тебя дойдет, что все уже разошлись и какого вообще ты тут.
Я не собирался спаивать Аню, но поить русских девушек надо, иначе они скованы и легко впадают в паранойю. Фишка в дозировке: молоденькие девушки пить не умеют и легко пересекают черту между искомым весельем и битьем посуды и обвинением окружающих в предательстве. (Сравнивать с мужчинами бесполезно: русские мужики нажираются, квасят, керосинят; а у тех, кто не пьет, проблемы еще почище.)
На утро Свиданки №2 я был подозрительно спокоен. Это меня беспокоило.
«В кино бы сходить», – подумал я. Увы, Америка не Россия, сеансы в девять утра не начинались. В школе это было мое любимое время ходить в кино. Попробуешь девять утра – и тебя уже не затащишь на обычный сеанс. Твой день еще не начался, твоя голова чиста и прозрачна, ты почти всегда один в зале, ты можешь задрать ноги и сосредоточиться на фильме, и тебя не будут раздражать болтовня-чохи-пердеж толпы. Кинокритики рождаются на сеансах в девять утра.
Я пощелкал пультом, но в это время все передачи были на тему стирки-глажки, и ни слова о вербовке КГБ. Я оделся, похлопал себя по карманам и направился в ресторан. Это было хороших минут сорок ходьбы, но я не возражал.
В этот час Джорджтаун являл собой городскую пригородную идиллию. Ответственные домовладельцы отправились на свои важные посты, чтобы добросовестно встать у штурвала линкора «США». Куда ни кинь глазом, я был единственный пешеход, и я мог передвигаться спокойно и торжественно и не бояться домохозяек, жаждущих пожелать мне nice day.
За Висконсин-авеню я сбавил обороты. Времени было полно. Осень была в желто-красном разгуле, цвета испанского флага, гитары-фламенки-кастаньеты, прекрасное время предаться романтическим увлечениям, которые заслонят осеннюю тоску… Какие еще увлечения, идиот! Бизнес, только бизнес, для нас обоих. Каждая сцена должна быть отрепетирована до автоматизма, никаких «проскочим»…
Зашел к флористу. Опять тюльпаны? Черт, забыл отследить ее реакцию. Впрочем, какая там реакция? Дитё не знало, пысать ей или кричать «Караул!». А теперь я был в одном месте. Куда вообще тюльпаны делись?
– Не сезон, – сказала женщина в фартучке. – Чем-нибудь еще я вас могу заинтересовать?
«Не сезон, – подумал я. – Как-то не по-американски».
– А это что за розовая фигня?
– Mums, – сказала она. – Правда, симпатичные?
Да все они симпатичные, но что это еще за mums такие? Звучит несерьезно.
– Стремное название, – сказал я. – Это типа маме на 8 марта?
У нее была приятная улыбка. Я никогда не видел неприятных женщин в цветочных магазинах. Даже если вам цветы пофиг, как мне, в этом есть какая-то связь. Короче, цветы красят женщину.
– Можно и маме, – сказала она. – Почему нет? Но полное название – «хризантемы».
Ну так это совсем другой колер. Японский Хризантемовый трон. Это нормально. Все японское нормально.
Не перебрал ли я с подготовкой?
– Подготовки много не бывает, – сказал JC по телефону.
Я позвонил ему из автомата через дорогу от «Ла пицца».
– Я собрал опергруппу, – добавил он. – Если тебя попытаются похитить.
– Меня не так легко похитить. – Я обнадежил его. – У меня желтый пояс в «согту», монгольском единоборстве, которое идет от Чингисхана.
Мы прошли друг мимо друга в фойе ресторана. Он был бледнее смерти. «Стряхни мел с лица», – хотел я сказать.
THIRTY-ONE
О! Когда я увидел Аню на подходе, я аж встал – манеры, да, но еще и от удовольствия. Куда делась толстая макси-юбка в жирную клетку! На свалку истории полетел чопорный кардиган! На ней была та же самая алая юбка-карандаш, которую я видел на ней в «Метелице»! И шерстяной жакет, и блузка, расстегнутая на одну – нет, аж на две – пуговицы! Для приличной советской девочки это вообще был сплошной канкан! Кабаре! И волосы она распустила, хитрыми узелками – как будто только что вышла из-под душа! КГБ должны были истратить пару баксов на ее гардероб, но они были такие же жадные, как их противники… ничего, Анюта, мы им еще покажем! Льюис знает, как тебя разодеть в пух и прах!
Мгимошный курс в западных светских манерах не включал воздушные поцелуи, так что мы весьма неуклюже пожали руки, как пара президентов на саммите. «Ох и протоколы мы сегодня подпишем», – подумал я, пожимая ее лапку, чистую и гладкую, вкусно пахнущую мылом.
– Вот и я. Давно ждете?
