Бьет – значит убивает

В ответ судья, настаивая на медиативном соглашении, оглашает:

– Я разводить вас не буду: у вас трое детей. Договаривайтесь между собой.

Для меня этот вердикт прозвучал как гром среди ясного неба. Как такое могло произойти? Смотрю на Кайрата – тот сияет. Я же была в полном ступоре, в ужасе, потому что не знала, что делать, и одновременно уже понимала, что мой муж был неадекватен. Как оказалось, Кайрат каким-то образом выяснил, какой именно судья ведет наше дело (даже я этого не знала), раздобыл номер его телефона и за моей спиной обо всем договорился с этим «жрецом» правосудия.

Ты только никуда не уходи…

После неудавшейся процедуры развода мы с Кайратом на его машине выехали в сторону Актобе. Официально мы еще были мужем и женой. И Кайрат считал, что у него есть на меня соответствующие права. В дороге завязывается ссора из-за его очередной необоснованной вспышки ревности. Помимо оскорблений он, совсем взбешенный, начинает мне угрожать тем, что я получу по заслугам за все, что сделала, за то, что подала на развод. Вдруг он резко тормозит. Вынимает ключ зажигания и начинает его лезвием мне угрожать. Напуганная, я выбегаю на трассу. Пытаюсь остановить проезжающие машины, но тщетно. Кайрат, повалив меня на землю, и, приставив к моему горлу острие ключа, совершенно спокойно произносит:

– Я сейчас прямо здесь этим ключом тебя зарежу.

Я ору что есть мочи. При этом ни одна машина не останавливается. Все видят, как здоровенный бугай повалил женщину на землю, но никто даже не пытается узнать, в чем дело, и помочь. Наша схватка длится минут пять или десять. Не помню, как именно, но каким-то чудом мне удается его успокоить. Мы садимся в машину и уже спокойно добираемся до нашей съемной квартиры в Актобе.

Проходит день-два. Дети играли в зале. Мы с Кайратом были в детской комнате, и опять началась потасовка. Недавняя ситуация повторяется. Он, повалив меня на пол, приставляет к моему горлу детский карандаш и будничным голосом произносит:

– Я сейчас этот карандаш в тебя воткну.

Я пытаюсь с ним бороться и успокоить его, но все бесполезно. Вдруг он меня отпускает:

– Ты только никуда не уходи. Я сейчас за ножницами схожу. Отрежу тебе волосы.

И в этот момент я понимаю, что у меня есть лишь какие-то доли секунды на размышления и действия. Молниеносно, босая, вся в ссадинах и синяках, вылетаю из квартиры и с нашего первого этажа взлетаю на четвертый. Стучусь к соседям и прошу о помощи. Они, охая, впускают меня и вызывают полицию.

Я вернулась в нашу квартиру только тогда, когда приехал полицейский. Как оказалось, Кайрат оставил детей одних и куда-то ушел. Я дала показания. Когда Кайрат вернулся, его увезли в полицию. В его отсутствие я съездила в морг, зафиксировала побои и получила заключение судмедэкспертизы. Кайрат трое суток не появлялся дома. Я думала, что он в полицейском участке, потому что по закону его должны были задержать на этот срок. Но, как выяснилось позднее, его отпустили уже через три часа, взяв предписание о том, что он не будет ко мне прикасаться. Кайрат бравировал:

– Это называется мужской солидарностью. Дорогая, что бы ты ни делала, меня не посадят, имей в виду. Ты от меня так просто не отвяжешься.

Кайрат уже не сдерживал себя, пребывая в иллюзии, что я никуда от него не денусь. Он откровенно глумился, принижая мою и без того низкую самооценку: «Куда ты пойдешь? Да еще с тремя детьми! Забудь! Я единственный, кому ты нужна. Ты в зеркало-то себя видела?» При этом муж, как я уже рассказывала, постоянно меня ревновал. Доходило до смешного.

Когда второй дочке был годик, я, наняв нянечку, вышла на работу. Я устроилась помощником директора аксайского филиала одного ТОО, связанного со светотехнической продукцией. Мне нужно было купить деловую одежду для офиса, и Кайрат на эти цели мне выделил скромные 17 тысяч тенге. На них я купила рубашки, юбки, какую-то обувь, чтобы более-менее прилично выглядеть.

В мои функции входили обязанности секретаря-переводчика, приемщика товара и частично бухгалтера. По контрактам мы поставляли крупные партии светотехнической продукции компаниям корпорации ABB (Asea Brown Boveri – шведско-швейцарская транснациональная корпорация, специализирующаяся в области электротехники и энергетического машиностроения). Проходит неделя. Вторая. Со всеми обязанностями я прекрасно справляюсь. Работа мне нравится.

Однажды утром собираюсь в офис, как Кайрат, покосившись на меня, подозрительно спрашивает:

– А для кого ты так наряжаешься? Для своего шефа?

– В смысле наряжаюсь? Я иду в офис.

Его подозрения были очень смешны, потому что в офисе в тот момент я сидела абсолютно одна: у нас был маленький филиал. А директор находился совсем в другом городе – Уральске. Но тем не менее могли зайти посетители, наши поставщики, поэтому мне следовало выглядеть достойно. Кайрат обо всем этом прекрасно знал, но все три месяца, что я там работала, доводил меня ревностью к шефу, который в офисе почти не появлялся. .

«Примирение»

Спустя некоторое время после того, как Кайрата задержала полиция, хитростью мне удалось уговорить его на то, чтобы он сам подал на развод. Не помню, что я ему тогда пообещала, но из той ситуации другого выхода я не видела. Муж, подав заявление на развод, уезжает на вахту. Началась процедура развода, назначают дату слушания. Кайрат в этот день в суд явиться не мог, поскольку был на вахте, но и не предупредил об этом суд. Я, предъявив заключение судмедэкспертизы о побоях, настояла на решении вопроса немедленно:

– У нас уже были две попытки развода. Все десять лет совместной жизни он меня бьет. Пожалуйста, на основании этого заключения (можете не подшивать его в дело) разведите нас. У нас трое детей, и я так больше не могу. Я не хочу с ним жить. Судья, посчитав неявку моего мужа неуважением к суду и войдя в мое положение, после первого же слушания нас развела. Это было большой удачей, потому что при наличии детей бракоразводный процесс может затянуться до полугода. Кайрат, согласившись на развод, на эту волокиту и рассчитывал. Он никак не ожидал, что нас могут сразу же развести, тем более с учетом его неявки.

Естественно, когда теперь уже почти бывший муж (закон вступал в силу через пять недель) об этом узнал, он пришел в ярость, считая этот развод недействительным. И между вахтами продолжал приезжать к нам, обосновывая это желанием видеться с детьми. Все это время он против моей воли настаивал на выполнении супружеского долга. Отпор я ему дать не могла, потому что очень его боялась.

Закон о разводе еще не вступил в силу, когда Кайрат в свой день рождения предложил помириться. У него был «чудесный» план:

– Я покупаю нам с тобой билеты в Дубай. Там мы с тобой миримся, а по возвращении заново сыграем свадьбу.

Это звучало словно бред, но Кайрат клятвенно заверил меня в том, что на этот раз все будет не просто хорошо, а идеально. Я не знаю, что мной тогда двигало. Может быть, страх. Возможно, желание ему верить и надежда на то, что все еще может наладиться. Или это был морок, наваждение. Но так или иначе, я соглашаюсь на эту поездку.

Мы должны были лететь ранним рейсом через Алматы, поэтому перед вылетом остановились в алматинском хостеле. У Кайрата неожиданно в очередной раз от ревности сносит крышу:

– Ты меня не любишь. Ты со мной развелась, потому что у тебя кто-то есть.

При этом его трясет, он набрасывается на меня и начинает колотить. Вместо того чтобы «включить» свои мозги и бежать со всех ног от этого кошмара, у меня активировалась программа жертвы – я начинаю плакать. Кайрат, в свою очередь, начинает меня успокаивать, заверяя в том, что этого больше не повторится.

В дьюти-фри аэропорта он покупает тональный крем, чтобы я замазала свои синяки. Мы прилетаем в Арабские Эмираты. Устраиваемся в шикарном отеле Rixos Bab Al Bahr в Рас-эль-Хайме. Солнце. Пальмы. Персидский залив. Золотой песок. «Ультра всё включено». Отдыхай да радуйся.

Но вместо примирения и наслаждения отдыхом меня ожидало ежедневное насилие. С издевательствами. Это был настоящий кошмар. Кайрат мстил мне за все. За то, что гулящая (по его мнению). За развод. За то, что разрушила нашу семью. На этот раз он не просто меня избивал. Кайрат применял насилие сексуального характера. В извращенной форме. Но этого ему было недостаточно.

Накануне отъезда он, придавив мои руки своими ногами, накрывает мое лицо подушкой и начинает меня душить. Я пытаюсь кричать, звать на помощь, на что он совершенно спокойно заявляет:

– Можешь орать сколько угодно. Здесь такие стены, что тебя никто не услышит. Тебя никто не услышит и на помощь не придет.

Кайрат убирает подушку и произносит:

– Ну что, хочешь со мной жить? Отвечай!

Затем снова накрывает меня подушкой:

– Что, сука, самостоятельности хочешь, да?

Эти «воспитательные» меры продолжались не менее получаса. Таким «сладким» было наше примирение. «Таким макаром» мы «налаживали» наши семейные отношения. После подобных измывательств Кайрат впадал в другую крайность. Приглашал меня в Dubai Mall и в знак примирения покупал мне то айфон последней модели, то сумочку, то дорогие часы.

– Прости меня, пожалуйста. Я был не прав. Сорвался… Но это ты меня довела. Такого больше никогда не повторится. Гульмира, я люблю тебя! Жить без тебя не могу! – одаривая меня подарками, Кайрат раз за разом «заводил старую пластинку».

Тогда у меня в голове была только одна мысль: «Только бы выжить!» Я молила Бога о том, чтобы поскорее закончился этот «райский» отдых, и вынашивала план побега.

Глава 4. Побег

Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

«Отдохнувшие», мы возвращаемся в Казахстан. Кайрат уезжает на вахту на пятнадцать дней. Тем временем я планирую побег. Кайрат, словно чувствуя это, блокирует мне доступ к моему новому телефону. В техподдержке мне ответили, что от владельца поступило заявление о том, что этот телефон был украден. Но в итоге доступ мне восстановили. Я подготовила детей к отъезду и попросила у Кайрата денег на текущие расходы. Но на самом деле мне не хватало на билеты на поезд, чтобы уехать к маме. Он ответил, что сегодня же вечером его человек привезет мне нужную сумму. В 9 часов вечера я вышла на улицу покурить и заодно выглядывала этого человека. Краем глаза вижу, как во двор въезжает большая черная машина, но не придаю этому значения. Докурив, захожу обратно домой. Проходит буквально минут пять, как Кайрат звонит на телефон и говорит: «Тот человек подъехал и остановился возле магазина. Выходи». Я предупреждаю детей о том, что сейчас вернусь. Быстро одеваюсь и открываю дверь. За дверью стоит он… Кайрат. Я замираю. Он врывается в квартиру. Затем отталкивает меня и закрывает изнутри дверь. Как выяснилось позже, он уже знал о нашем отъезде: дочки проговорились. Узнав об этом, он тут же (раньше положенного времени) отпрашивается с вахты и из Аксая мчится на машине в Актобе.

Потащив меня в спальню, Кайрат велит детям сидеть в зале и не высовываться.

– Где твой телефон? Отдай мне свой телефон, – орет он.

Телефон как раз был у меня в руках. Но я его не отдаю – это моя связь с внешним миром. Кайрат валит меня ничком на кровать. Ложится мне на спину и, засунув два своих пальца в мой рот, начинает тянуть его уголки в разные стороны, чтобы от боли я разжала свои пальцы и выпустила телефон, но перестарался, порвав мне губу. Отобрав телефон, он начинает в нем рыться, читать мои переписки. Я корчусь от боли, но понимаю, что сейчас будет еще хуже. Потому что с подружками я обсуждала Кайрата, просила у них совета, как мне быть. Говорила им, что больше так не могу и что мне нужно как-то от него уехать.

Увидев эти сообщения, он угрожающе ревет:

– Ах ты шалава… Значит, вот так ты со мной… Я тебя, значит, в Дубай вывез, а ты меня кинуть хочешь?! Так не пойдет…

И начинается следующий этап его истерии. Убедившись в том, что мы уже собираем вещи, он хватает наши документы и начинает их рвать – свидетельства о рождении, мой паспорт, удостоверение, диплом, аттестаты. Делает это с той целью, чтобы я не могла никак подтвердить свою личность и мы никуда не уехали. Между делом он меня избивает: то пощечину даст, то ударит, то отшвырнет. Я ору. Даю сдачи. В ход идет утюг – Кайрат его швыряет о стену. Это «светопреставление» длится примерно до полуночи. Напуганные дети все это время сидят в зале. У меня даже возможности не было выйти к ним, потому что Кайрат изнутри запер спальню на ключ. При любом моем малейшем движении к двери он мгновенно меня отталкивал. В один момент он вручает мне машинку для стрижки волос и совершенно спокойно произносит:

– Бери машинку и брейся налысо, чтобы ты никому не досталась. Брейся!

– Ты зачем трогаешь мои волосы? Это неправильно – я как-то пытаюсь с ним договориться. Но и хитрить уже не могу – разговора не избежать. Я пытаюсь с ним объясниться, а у самой дрожит рука с этой машинкой:

– Мы же с тобой уже не муж и жена. Нас официально развели. У тебя – своя жизнь, у меня – своя жизнь. Неужели ты не понимаешь, что я тебя уже не люблю? Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! При этих словах глаза моего бывшего мужа наливаются кровью, и, видимо, что-то переклинивает в его голове. Он опрокидывает меня на пол навзничь. Сев на меня сверху, обезумевший Кайрат применяет прием, как в Эмиратах, зажав мои руки своими ногами, чтобы я не могла закрывать свое лицо. И начинает меня бить. Причем не ладонями. Своими кулачищами начинает буквально месить меня. После второго удара я вырубаюсь. Часа в два ночи я очнулась. И ничего не понимаю. На полу валяются пряди моих волос. Я в крови. Кайрат что-то орет. Я его спрашиваю:

– А что произошло?

– А ты что, ничего не помнишь?

– Нет, – я трогаю свое лицо – оно все в крови.

– Ты себя в зеркало видела? – смеясь, спрашивает Кайрат.

Я встаю. Подхожу к зеркалу и в ужасе шарахаюсь от него. Вместо своего лица я вижу сине-красно-фиолетовое месиво. Там нет ни одного живого места. Вместо глаз узкие щелки и два синяка. Левая часть полностью в гематоме. Кровь течет из глаз, носа, отовсюду. Вместо моего каре – неровный «ежик»: Кайрат подстриг меня, пока я была в беспамятстве. Выхожу в коридор и вижу, что дети еще не спят. Два часа ночи. Мои дети в ужасе сидят на полу в темной комнате. Ко мне начал возвращаться разум. Первой моей мыслью было: «Нужно бежать!» Но как? Ключи от входной двери он куда-то выкинул или спрятал. Я не хотела пугать своим видом детей, поэтому, взяв из морозильника кусок замороженного мяса, приложила его к лицу и вернулась в комнату к Кайрату.

– Ты понимаешь, что ты от меня никуда не уйдешь? Что ты до последних своих дней будешь со мной. И что бы ты там ни делала, ты от меня никуда не уйдешь, потому что я тебя люблю. Ты должна быть со мной, ты моя жена, нас развели неправильно, – Кайрат был абсолютно неадекватен.

Я понимаю, что будет только хуже, если начну дальше объясняться, уговаривать, защищаться. Срабатывает инстинкт самосохранения, я начинаю ему поддакивать:

– Да, конечно, жаным. Да, конечно, ты меня любишь. Я тебя тоже люблю. Прости меня, пожалуйста, я была не права. Я сделаю все так, как ты хочешь.

И одновременно в голове крутится мысль: «Как сбежать?» Я понимаю, что Кайрат должен быть уставшим после дороги, потому что от Аксая до Актобе он проехал порядка 400 километров. То есть рано или поздно он захочет спать. Так и произошло. Я укладываю его на кровать, сажусь рядом. Мне очень плохо. Но сквозь слезы я ему поддакиваю: «Да. Да, Кайрат. Да. Все будет хорошо. Мы заживем новой жизнью. У нас все будет по-другому». В какой-то момент он вырубается, начинает храпеть. Засыпает крепким сном. Я медленно, тихонечко встаю и лихорадочно начинаю искать ключи посреди этого хаоса – разорванных документов, остриженных волос, луж крови. Ключи нахожу в спальне за оконной занавеской. Достаю их. И в этот момент Кайрат начинает шевелиться. Думаю: «Все, конец». Я аккуратно прячу ключ под свою подушку, а он просто переворачивается и храпит дальше. Это был идеальный момент, чтобы сбежать. Я иду к детям в комнату, которые не спали эту ночь. Единственное, спит Даник, ему всего 3–3,5 годика. Младшая дочка Камила, увидев меня, пришла в ужас. Она видит, что это не мама, а какое-то месиво. Я шепчу: «Тихо, тихо. Сейчас одеваемся. Молча выходим из дома». Тихонько бужу сына, беру его на руки. Дочки натягивают кофты. Я достаю ключи. На цыпочках мы пробираемся к двери. Открываю входную дверь и убегаем с детьми прочь. Мы даже квартиру не закрыли.

Пожалуйста, сделайте что-нибудь…

Первое мая. Почти 5 часов утра. Прохожие и водители мимо проезжающих машин, вытаращив глаза, смотрят на меня, женщину с окровавленным лицом, бегущую со всех ног с тремя детьми. Но ни один человек даже не остановился и не спросил, нужна ли помощь. Ни один! Около часа мы добирались до дома моей подружки Светы. Звоню ей по домофону – не отвечает. Звоню по телефону – не берет трубку. Кто-то выходит из подъезда, и мы забегаем в него. Поднимаемся на самый верхний этаж. Ждем, когда моя подруга перезвонит.

Тем временем Кайрат проснулся, увидел, что нас нет, и пытался до меня дозвониться. Но я поставила другую симку. В 7 часов утра Света мне перезванивает: «Что случилось?» Оказывается, у нее телефон был на беззвучном режиме. Она открывает нам дверь и не узнает меня. У нее в это время еще одна подруга Аим. Они обе в ужасе от моего вида. Детей отводят в другую комнату. Меня усаживают на кухне. Вызывают «скорую». Фотографируют на телефон. Говорят, что мне надо ехать в больницу. А у меня шоковое состояние: «Я не могу бросить детей. Они в шоке. Я не лягу на госпитализацию. С кем останутся дети?».

Приезжает «скорая». Аим берет меня за руку и едет со мной в больницу. Хорошо помню косые взгляды посетителей, пациентов больницы. Мне хотелось убежать, спрятаться ото всех. Медсестра врача, который меня принимал, записала мои данные. Направили на рентген, к окулисту. Тот назначил мне лекарства. Врач выписал заключение, выдал результаты рентгена, рецепты на лекарства. Сотрясения не оказалось. Врач сказал пить коагулянты и антибиотики, но, если что-то вдруг пойдет не так, сразу приехать в больницу. Аим тем временем сообщила нашему с ней коллеге о том, что у меня экстренная ситуация и нужна помощь. Он приезжает, мы едем в аптеку. Они покупают мне все выписанные лекарства, таблетки от гематом. Мы возвращаемся к Свете домой. Вечером того же дня звонит тетя Лена, жена маминого брата, и спрашивает:

– Гульмира, я слышала, что с тобой произошло. Ты где?

– У подруги.

– Послушай, твои дети сейчас в шоке. Им будет комфортнее у меня дома, нежели у подружки. Приезжайте. У меня дочки. Они будут вместе играть, отвлекутся. Я вас накормлю, напою. Все будет хорошо.

Мы с детьми приезжаем к тете. Она, охая и ахая, нас встречает, кормит и говорит:

– Примите душ, ложитесь, отдыхайте, высыпайтесь. Завтра утром мне нужно в больницу. Вы дома одни останетесь.

– Тетя Лена, спасибо вам за поддержку. Вы не представляете, как мне сейчас тяжело, – в тот день я излила ей всю душу и просила не рассказывать Кайрату то, что мы у нее.

На следующее утро я просыпаюсь от того, что тетя кому-то шепчет:

– Иди, она спит в той-то комнате. А я пошла.

Я вся сжалась от дурного предчувствия. Заходит он. Я в шоке. Как он здесь оказался? Как выяснилось позднее, тетя и Кайрат вместе придумали этот план, чтобы выманить меня. И она его впустила. А я поверила в ее искреннее желание мне помочь. Я настолько была в шоковом состоянии, что накануне даже не сообразила, откуда тетя Лена знает о случившемся. Я же никому не рассказывала, кроме подруг, коллеги и врачей. Но ее даже не смутил ни мой внешний вид, ни просьба не выдавать нас. Видимо, тетя искренне считала, что с Кайратом мне будет лучше.

Кайрат говорит мне:

– Одевайся. Поехали домой.

– Я с тобой никуда не поеду. Останусь здесь.

– Нет, ты поедешь со мной, – он поднимает детей и начинает их выпихивать на улицу.

– Идите, садитесь в машину. Она открыта.

Затем он вытаскивает меня из комнаты. В коридоре мы начинаем драться. А пол в нем выложен керамической плиткой и постелен коврик. Мы с Кайратом на нем и сцепились. Каким-то образом коврик соскальзывает. Я падаю на пол. Кайрат всем своим весом падает на мою ногу. Боль невероятная. Я ору:

– Встань. Ты сломал мне ногу.

– Дура, не ври. Я не мог сломать тебе ногу. Ты все врешь, симулируешь, – орет он, вытаскивая меня в тамбур подъезда.

На наши истошные крики выходит соседка, которая, увидев меня, ужаснулась. Она говорит Кайрату:

– Что ты делаешь? Как так можно? Неужели нельзя решить все по-человечески?

– Она разрушила семью. Развелась со мной. Забрала детей. Она меня оставила. Она проститутка, шалава. Бухает, гуляет. Посмотрите на ее лицо. Это она пьяная в баре подралась с девчонками, – безбожно врет Кайрат.

– Все равно так нельзя. Попробуйте решить это по-другому.

Я, еле удерживаясь на ноге, в истерике умоляю соседку:

– Вы же видите, в каком я состоянии. Теперь и ходить не могу – он сломал мне ногу. Не отдавайте меня ему, пожалуйста. Вызовите полицию. Сделайте что-нибудь.

Она смотрит на меня, но ничего не делает. Кайрат зловеще произносит:

– Ходить, говоришь, не можешь? Окей, я тебе сейчас помогу, – он хватает меня за капюшон спортивной куртки и тащит по лестнице вниз с третьего этажа.

У меня расквашенное полностью лицо. Практически лысая голова, а теперь еще и сломанная нога. Кайрат открывает подъездную дверь, швыряет меня на асфальт и говорит:

– Вставай!

– Я… я не могу встать.

– Вставай, вставай! Вон джип стоит, садись, поехали.

– Я не могу.

Он поднимает меня и запихивает в машину. И это все происходит на глазах наших детей. Кайрат заводит машину:

– Вот теперь мы едем домой.

Почти детективная история

Полтора месяца я лежала с гипсом и заново переосмысливала свою жизнь. У меня словно глаза открылись – я поняла, что все эти годы находилась в беспросветном состоянии жертвы. С подачи моих ближайших родственников и при моей низкой самооценке я постоянно думала: «Ну куда я пойду с тремя детьми? Кому я нужна? А он хоть и такой, но все-таки отец, муж, обеспечивает. Без него мы с голоду умрем». За эти полтора месяца в моем сознании происходят колоссальные изменения. Я в который раз не только понимаю, что не хочу больше жить такой жизнью и с этим тираном, не хочу подвергать опасности своих детей, но и ясно осознаю это. И я решаюсь на второй побег – осталось только дождаться, когда с моей ноги снимут гипс.

Когда его сняли, при помощи костыля я уже более-менее могла передвигаться, и одновременно у меня родился план побега. Кайрат как раз был на вахте. В то время с нами временно жил его отец (он развелся со свекровью), который контролировал меня, когда мужа не было. На следующий же день я сказала свекру, уходящему на работу, что выйду на свежий воздух, посижу на лавочке. На улице я сразу же забираю своих детей, играющих во дворе, и мы идем на автовокзал. Там я арендую минивэн Sharan, курсирующий по маршруту Аксай – Уральск, на котором мы добираемся до автовокзала Уральска. Это было моей главной ошибкой: бывший муж без труда вычислили меня. Но я еще об этом не подозревала.

Приехав на автовокзал Уральска, мы сразу же пересаживаемся на другую машину, которая ехала в Актобе. Там мы снимаем небольшой номер в гостинице при ж/д вокзале. На следующий день мы с детьми на поезде выезжаем в Актау к маме. Это была почти «макушка» лета.

Кайрат тем временем забил тревогу: свекор, вернувшись вечером со смены, увидел, что дома никого нет, и понял, что мы сбежали. Аксай – город маленький, и почти все друг друга знают через друзей, знакомых. Мой бывший муж обратился к водителям автовокзала и с легкостью выяснил, когда и куда выехала женщина с костылем и тремя детьми. Они тут же связались с водителями междугородних автобусов автовокзала Уральска и узнали, что далее мы отправились в Актобе. Он традиционно начал обзванивать всех моих родственников и допытываться, где я. В том числе позвонил моим брату и невестке, которые жили вместе с мамой, заверив их в том, что хочет восстановить семью, потому что любит нас. Те и признались, что я в Актау, можно сказать, сдали меня ему. Узнав от них о том, что Кайрат собирается выезжать за нами, я, испугавшись, впопыхах беру билеты на поезд в Астану. Мама поехала с нами.

Приехав в Астану, мы задержались на ж/д вокзале, подыскивая подходящую съемную квартиру и предполагая снять ее примерно на неделю, – мы планировали погулять по столице. Мы подбираем жилье недалеко от вокзала, берем такси и подъезжаем к нужному адресу. Нас уже ждала соседка хозяйки этой квартиры, расположенной на первом этаже. Каково же было мое удивление, когда мы, заселившись, не обнаружили постельного белья. Я поднимаюсь к этой соседке, которая обещает чуть позже занести все нужное.