скачать книгу бесплатно
В школе я её не замечал, три класса разница. С Ириным кузеном, Сашей, мы не один год ходили вместе на шахматы. Выросли, отмечали какой-то праздник, это могло быть всё, что угодно, например, отъезд его родителей на дачу. Зашёл спор о кино, тогда спорили яростно. Неожиданно пришла Ира, одна. Она напоминала осаждённую крепость, которая не сдаётся. Лет с четырнадцати у неё был роман с одноклассником, быстрое замужество. Дальше – коммуналка, мужа отчислили из института, после армии он не проявил желания ни учиться дальше, ни толком работать, и мир её возвышенных чувств начал разваливаться. Видимо, отношения испортились. Здесь она отражала нападки Сашиных друзей на фильм, не помню на какой, и привела цитату Фасбиндера. Этим оружием их отбила (кто такой?), а я сумел продолжить цитату, чем её удивил, – надо же, Сашин приятель, а знает Фасбиндера. Дело в том, что зарубежные фильмы шли в единственном кинотеатре – «Спартак», и туда было не попасть. За всем житейским – очередь, но вот чтобы отстоять за билетами на фильм пять-шесть часов, – одних усилий недостаточно.
Мы стали встречаться, разумеется, не часто, у каждого своя жизнь. Моих стихов Ира не любила, что нас связывало – страсть к литературе. Это было бегство от действительности. Мы вспоминали стихи любимых поэтов, обменивались книгами, которые не достать на чёрном рынке даже за большие деньги, которых, конечно, тоже не было. Вместе нам казалось, что жизнь продолжается. Она лучше знала Ахматову, Цветаеву. За чаем, не за вином, устраивали соревнование: один начинал стихотворение какого-нибудь поэта, другой должен был продолжить, или назывался третьестепенный герой серии романов – нужно назвать сюжеты, где он участвовал. Сравнивали сонеты Шекспира, Киплинга в разных переводах. Ире ближе Пастернак, одинаково относились к Маршаку, я считал Финкеля волшебником.
Я не мог понять, как она успевала следить за тем, что выходит? Бориса Виана я, знаток, даже не слышал, а она уже прочитала «Пену дней»! Достала и мне, книга не просто понравилась, а вызвала восторг. И так она во всём.
Как-то сидели в «Сайгоне», тогда он уже стал другим, книгу, что хотели достать, не удалось, разговор не клеился. Дома у Иры тоже, наверное, расклеилось, и я пытался её ободрить (истинно правдой):
– Ты такая красивая и умная – грех унывать.
– Ошибаешься, во-первых – умная, а потом остальное.
– Что поставишь на первое место, так жизнь и сложится.
Неожиданно Юра замолкает, что не свойственно, у стола вырастает Лена:
– Знаю, где искать.
– Хорошо, что не «у кого».
– Моей тёте отвечал по домофону?
Лена здоровается со мной и поясняет: «Юра не очень с ней ладит, был дома один, увидел в окно, что тётка направляется к нам. Подъезд заперт, та звонит по домофону».
– И что, интересно, можно ответить? – удивляюсь я.
– Никого нет дома.
– Как я ей объясню? – возмущается Лена.
– Объяснять можно тому, кто способен понять, – Юра всегда логичен.
Конверсия оборонки – второй большой проект. В Казани находится «Международный фонд Конверсии», отделение в Москве. Почему у нас нет? Столько предприятий, ресурсы, как говорится, не ограничены. О фонде сказали не менее важное – у руководства исторические связи в министерствах. Организовали мы отделение в Питере, Ира занималась логистикой. Загрузили у нас один завод переработкой боеприпасов, средств для расширения производства не хватает. Решение очевидно, Татарстан – это прежде всего – нефть. Подключился к заманчивому ресурсу и фонд. Всё пошло отлично, фонд получил республиканские награды, в питерском офисе принимали даже вице-президента Татарстана Лихачёва.
Темп жизни не позволяет останавливаться. Принимаем с Ирой делегацию из Ирана, ответный визит. Четыре человека, придерживающиеся традиционных ценностей, иначе там быть не может. Любопытен состав. Два специалиста, третий – сын руководителя, четвёртый – из органов, как у нас. Чем удивить людей из страны с многотысячелетней историей? Один из них учился в Сорбонне и предложил Эрмитаж – дома такого нет. Экскурсовода, сколько мы ни просили, не дали, Ира его вынужденно заменила. Часа два музей терпел озабоченных экскурсантов: красота – посмотреть хочется, а религия не позволяет. В итоге, не особенно задерживались в залах, где преобладает обнажённая натура. По ходу присоединились другие посетители, получилась большая группа, пришлось вести на двух языках, все потом благодарили: как интересно (решили, что специальный маршрут – Ира так строила рассказ). Я попытался представить себя на её месте – не сумел бы, хотя считался знатоком. Мы упросили сделать приятное гостям – открыть Иранские залы (были закрыты): ковры, изделия из серебра и бронзы, керамика, декоративный орнамент. По «Европе» они ходили, а тут, увидели своё, обрадовались, норовили потрогать, забегали и вдруг встали – опять портреты женщин, да ещё в откровенной одеже. Не знают: можно смотреть или отвернуться. Ира сообщает им «новость»: в XVIII и XIX веках, в Тегеране, писать портреты считалось естественным, эволюция страны делает иногда непредсказуемые повороты. Который из Сорбонны добавляет уже нам: «Учтите это в своей перестройке».
В общественной жизни мы тоже не на обочине, в офисе места достаточно, выделили и питерскому отделению партии «Яблоко». Днём обсуждали пути развития страны, вечером зажигали камин. За столом переубеждать некого. Явлинский предлагает нам вступить в их партию. Ира отшучивается:
– Ваша эмблема многозначна. На голову Ньютона упало яблоко – озарение, Адам и Ева откусили – познание. Чем оно для них закончилось? Основоположник теории искусственного интеллекта Алан Тьюринг тоже откусил, а там цианид.
– Будем вместе бороться, чтобы у наших Тьюрингов были другие возможности.
– Спасибо, Григорий Алексеевич, мы подумаем, – и улыбается.
Он тоже:
– Не могу возразить, чтобы вы не думали. В нашей партии это обязательное условие.
Моя семейная жизнь, теперь она стала нашей, тоже наладилась. Сын наконец-то осознал, что паршиво быть балбесом, и после армии решил добить «Бонч». Стройный, симпатичный, хвастаюсь: «Весь в меня». Поступил на заочное, работает в Перми по специальности, приезжает на сессии. Дочка – в университете, думает об аспирантуре, когда она не в экспедиции, то успевает сходить с Володькой в театр. Мои родители довольны больше всех – наконец-то идёт так, как они рассчитывали.
Ирина приятельница, которую я высматривал у «Европейской», добилась своей цели – выходит замуж за финна. По статистике пьют, в смысле выпивают, итальянцы и французы больше финнов. Это по статистике, а те, кто ездят сюда, они для этого и приезжают.
– Вы к нам за водкой ездите.
– За всем остальным, вы – к нам, – парирует, и справедливо, новобрачный, – я вот ещё за женой.
В сквере, на Петровской набережной Невы, стоит первый домик Петра 1, он поражает простотой до преклонения, его площадь меньше нашей стандартной трёхкомнатной квартирки. Не случайно, наверное, рядом с ним здание ЗАГС, скорее похожее на дворец, то самое «Окно в Европу». Мы с Ирой – свидетели на регистрации. Ставим подписи и едем в Зеленогорск отмечать, финн объясняет, откуда знает русский: «Здесь, в Териоках, у родителей, был дом до войны, сейчас его нет, что осталось – язык».
Необходимую для страны тему продолжили, но убавили свой пыл. Завод «Арсенал» делает спутники серии «Космос». В США для изучения земной коры используют спутники. Почему у нас нет? Ира разыскала нужные контакты, получили от американцев интересное предложение. На заводе довольны: не нужно самим возиться с разработками. Я лечу в Академгородок не только к друзьям выпить, но и в институт геологии и минералогии, показать им новые возможности. Там ухватились двумя руками – давайте быстрее. Подписали письмо у председателя СО АН СССР о необходимости такой аппаратуры. На заводе подготовили документы по установке на наши спутники американской электроники. Пытаемся получить разрешение в министерстве, ездим туда.
3 октября 1993 г. Я в Москве, вечером по телевидению показывают события: Белый дом, толпа штурмует Останкино, разъезжают отряды с оружием, кое-где стреляют, неспокойно и небезопасно, есть убитые и раненные. По плану должен был ночью уехать, чтобы утром, как обычно, быть дома.
Днём приезжает к нам Игорь: «Где Борис?» – не знаем. Они с Ирой на вокзал, в милицию. Может быть меня задержали (не дай бог, что-то случилось, или лучший вариант – подписали и выпили лишнего). Игорь – уважаемый человек, не дожидаясь трёх дней, стали разыскивать. Повели их в «обезьянник»: решётки, соответствующая публика требует к себе уважения. Не нашли, Ире уже стало плохо. Проверили списки: среди убитых нет, запросили Москву. И там нет. Успокоили – данные ещё не полные. Лучше ей не стало. Вернулись домой – что делать? Игорь ходит на почту, звонит в Москву своим, те не в курсе.
Ближе к вечеру я возвращаюсь – никак было не уехать. Ира лежит, глаза мокрые, рядом сидит мама, пичкает сердечными лекарствами. И тут я, весь в белом:
– Что случилось?
– Обещал приехать утром – там стреляют… а ты вечно лезешь туда, куда не следует… я же знаю.
Получаю от Игоря (на кухне): «Телеграмму почему не дал?! Не о себе пора думать».
В скучную, вернее, в скученную прозу быта добавили нам поэзию. Когда друзья собирались отметить какой-нибудь праздник у нас, то за столом усаживались в два ряда, место не хватало. Фонд сделал подарок – купил в Питере несколько квартир и одну выделил нам. Тянуть с переездом в «новую жизнь» не стали – зачем терпеть неудобства (из второго ряда не дотянуться, чтобы чокнуться рюмками). Диван оставили в старой квартире – не хотим везти с собой прошлую жизнь, первые ночи спали на полу. А первая мебель, купленная нами, – большой стол, места за ним хватит всем.
Через несколько дней звонок в дверь, мы проводили очередных гостей и решили, что они забыли какую-нибудь мелочь, например, поцеловать на прощание. Но на пороге незнакомые люди, здороваемся.
– Простите, вы здесь живёте?
– Да.
– Мы из Новгорода, наша фирма купила в этом доме квартиру, в справке написано, что эту.
Ира приносит наши бумаги (мы ещё не прописались) с тем же номером.
– Извините ещё раз, пойдём разбираться у себя.
Ирина мама слышала разговор, выходит расстроенная:
– Хорошо, что не успели продать нашу.
Следующим утром я сижу в милиции, жду следователя.
– Вы второй из этого дома.
– Что делать?
– Ждите решения суда.
До сих пор мы не знали, кто такой юрист. Познакомились:
– Нужно проверить все ли документы на квартиру в порядке, желательно – быстро. Скорее всего посредническая фирма от строительного треста продала их по нескольку раз, могут быть сложности. Я помогу.
Прошло два дня. В девять часов утра звонок в дверь. Никогда звонок не вызывал дурного предчувствия.
– Простите, вы здесь живёте? – успокаиваюсь. Хорошо, что это очередные пострадавшие (не в смысле «хорошо», что они пострадали, а то, что это не милиция).
– Да.
– У нас документы, – я перебиваю: «В номерах квартир допущены ошибки, обратитесь в фирму, где вам их дали, пусть исправят».
Мама после их ухода не выдерживает:
– На фронте год считали за два, у меня сейчас – за три.
– Зато какая была репетиция новоселья, – находит полезное зерно Ира, – Станиславский пришёл бы в восторг и не один раз кричал бы: «Верю!»
Мошенников арестовали. Ошиблись они, забыв классику, – «жадность фраера сгубила». Но я не о них, а о тех, кого воспитали. Не одному поколению внушали: у нас общие ценности, помогая друг другу мы строим светлое будущее. Дом двенадцатиэтажный, официально ещё не сдан в эксплуатацию, но практически весь заселён. В «нашем будущем» лифт не работает. Чтобы включить его на пару часов для поднятия вещей, нужно найти электрика и оплатить. Можно заплатить сразу за ввод лифта в эксплуатацию. С этим предложением активный сосед обошёл всех: «Давайте жить дружно». Кто поселился внизу, отказались – нам не нужно, мы так поднимем.
Юристу звоню по два раза в день, наконец он – мне:
– Идите в жилищную контору, прописывайтесь.
Квартирные мошенники признались в подлоге, а с оценкой нашей действительности ошибся я. Каким приличным словом её назвать? Выбирал, выбирал, подсказала Ира – «непростая». Мошенников отпустили до суда. Понятно ведь, что они сделают, – уедут за границу. Так и вышло, в итоге суда не было.
Через несколько дней засорилась канализация (связано ли это – не знаю). В подвале лопнула труба. Оттуда пошёл, мягко выражаясь, как и про действительность, запах, нужен срочный ремонт. Сосед обежал всех, чтобы собрать деньги: «У нас же всё общее… в том числе и то, что в подвале». На этот раз отказались верхние – у нас не пахнет.
Ребята из фонда пригласили нас на недельку (не в «Комарово») – на Селигер, но тоже до второго числа: «Отметим наше награждение и ваше новоселье». Пели там песню «На недельку до второго», наслаждались долгожданным отдыхом, общением. Говорили друг другу: «Живи и радуйся». За радость жизни поднимали бокалы. Расстались друзьями.
Конкурентов в борьбе за лакомый ресурс, нефть и её переработку, много, нужно везде успеть. Расстояния большие, выручает вертолёт. Утром звонят, вызывают меня в Казань.
– Сегодня не успею.
– Летим без тебя, но завтра – обязательно.
Беру билет. Поздно вечером приносят телеграмму. Вертолёт с руководством разбился. Лечу уже на похороны.
Возвращаюсь, Ира утыкается в меня со слезами: «Если бы ты был там… я бы не пережила». Утешаю её, а сам думаю: всё равно ведь когда-то я буду «там», а она останется. Причины аварии не установили. «Исторические» связи остались в истории.
Звонит Саша, двоюродный брат Иры, из Израиля, он всегда пытается отвлечь чем-нибудь забавным, сейчас – анекдотом, чёрным юмором. Что бы ни случилось, Изя всегда говорил: «Могло быть ещё хуже». Встречает его Фима. – Ты знаешь, что случилось? – Нет. – Хотел-таки Абрам сделать жене сюрприз и вернулся на день раньше из командировки. – Ну и шо? – Застал Сару в постели с любовником. Убил его, жену и потом себя. – Ужасно… но могло быть хуже. – С ума сошёл! Что может быть хуже? – Если бы он вернулся на два дня раньше, он убил бы меня.
Не повезло и с третьим большим проектом, по космосу, в министерстве не разрешили работать с американцами, мотивируя секретностью. Мы с Ирой не захотели больше «сворачивать горы», спустились вниз и подготовили такой, который не зависит от высоких разрешений. У Игоря после выставки завязались хорошие контакты с датчанами. На «Арсенале» есть подходящее оборудование для выпуска аналогичной продукции. Договорились организовать производство в Питере. Опять же нужны деньги. На этот раз удалось подсуетиться мне. Приятель работает в правлении банка в Перми, под гарантии завода обещает выгодный кредит. Лечу (без приключений!), привожу деньги, начинается спокойная работа.
От неё всегда можно отвлечься, чем – застольем, тем более, что Володя приехал. Сидим у нас за большим столом, поём. Я аккомпанирую на гитаре, подпеваю, разумеется вторым голосом и не потому, что баритон. Ира тонко чувствует музыку и подстроиться к её ощущению не просто приятно, а необходимо, иначе испортишь.
«Не сольются никогда зимы долгие и лета:
у них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайны на земле две дороги – та и эта,
та натруживает ноги, эта душу бередит».
Допели песню Окуджавы, и Виктор у меня спрашивает:
– Почему не пел куплет про «слёзы в разлуке»?
– К мужчинам это не относится, – и рассказываю о песне.
Я отлучался в командировки, и дома тут же дома появилось розовое платье. Возвращался с приятелем вечером, проболтались по делам целый день. Он смотрит на наши окна:
– Ира в розовом, чтобы издалека видно было?
– «Утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез».
– Да, чёрт возьми, не зря тебе завидуют. Правда, тут не чёрт, а ангел, но ведь не говорят «ангел возьми», а было бы кстати.
Заходим в квартиру и хором: «Потому что на Земле две дороги та и эта». Дальше продолжаю один, слова песни мы с Ирой опровергли: «Эти разные дороги к тебе обе привели». Получаю поцелуй от неё и аплодисменты от приятеля:
«Вам обоим, но больше Ирочке, на ней всё держится».
– Лучше расскажу об авторе и не только о нём, – Виктор показывает на четыре тома «Антологии самиздата» в книжном шкафу.
С Марком Барбакадзе я долго занимался этой «Антологией». По писательским делам часто бывал в Центральном доме литераторов, там мы с Ирой как-то обедали. В слабо заполненный зал входит невысокий мужчина и оглядывает посетителей, отличительная особенность – большой лоб. Его знают, и не только здесь. Увидев меня, направляется к нашему столу, я встаю поздороваться. Он удерживает мою руку в ожидании ответа на немой вопрос: «Кто это со мной?» – смеюсь:
– Булат Шалвович, не завидуй, – жена моего друга, Ирина, они сумели изменить свою жизнь.
– Не завидую, а радуюсь чужому счастью.
Булат склоняет голову в Ирину сторону. Молчит. Потом голос понижается и ещё больше располагает к себе, может быть, от того, что мы нуждаемся в его песнях, или, скорее всего, от того, что именно в этот момент он подумал о себе, о своих не исполненных намерениях: «Особенно за тех, кто решается на перемены».
Разговор о поэзии я перевожу на прозу – на жизнь, на то, чем сейчас занимаюсь, той самой конверсией. Для меня она – поэзия, а для страны – единственная возможность в перспективе выбраться из того, в чём сейчас находимся, в этом я был почти уверен. Пытаюсь убедить Иру и Булата. Но поэтическое ощущение будущего у Окуджавы, как бывает у таких людей, оказалось прозорливее. Странно, что у Иры с техническим образованием берёт верх не столько аналитический склад ума, сколько интуитивное понимание действительности. И она поддержала не меня, а его предсказание о нравах следующего поколения.
«Зависть, ненависть и вражда
Взойдут над просторами их полей».
Время опять стало плоским. Удивляет ранний звонок Виктора:
– Обнаружил, что слово «родить» применимо и ко мне. Ночью родилась заманчивая идея по датчанам, нужно кое-что изменить, вечером буду.
Как обычно расположились на кухне, и не за чаем, Луна смотрела на нас, смотрела и ушла.
– Наверное, искать трезвенников, – Ирина мама намекает, что и нам пора.
– Где она их ночью найдёт? – с Виктором никто не спорит.
Игорь задержался в Новгороде, звонит оттуда, извиняется. Подыскал он там хорошую базу отдыха, не для себя, естественно, а для рабочих завода, хотя, в то время это было совсем не естественно, впрочем, и в наше время тоже. Мы обсуждаем на кухне, а Игорь перезванивает и перезванивает, дополняет предложение Виктора. Говорит, что новой идеей, как радостью, хочется сразу же поделиться с друзьями. В шутку попросил:
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: