banner banner banner
Книга Герцогини
Книга Герцогини
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Книга Герцогини

скачать книгу бесплатно

Так будет хорошо для ученой женщины
Но почему никто как будто бы не замечает
остроту и необычность моего ума?
А только нежность груди из корсета,
когда такое платье я надену…
И всё же я понимала,
чуть надувая губы в легком раздражении,
что хороша, красива…
Приглашенный мною собеседник-гость
он выглядел вполне благопристойно скромно
Отложной широкий воротник на нем был
усы бородка
волосы мышиного цвета до плеч
и глаза навыкате печальные…
Мне нравился его широкий белый воротник
с такими острыми уголками
такими треугольными…
Расположились мы на креслах друг против друга
на креслах, щедро резных
с изогнутыми прихотливо ножками
и спинками и подлокотниками,
обитыми плотным шелком и сукном
И на столике между нами бокалы
потому что кувшин кипрского вина
и в миске фарфоровой фламандские вафли
и на блюде гроздья винограда
как раз было время сбора винограда
А собеседник мой из Англии
и вот я буду по-английски говорить
с испанским привкусом на языке и нёбе
как будто это привкус апельсинов
и привкус андалузского шербета
– Я с вами побеседовать хочу, –
обратилась я к его глазам навыкате печальным –
о ваших сонетах, –
сказала я.
И он ответил скучным голосом таким:
– Да, о сонетах.
Ну, давайте о сонетах…
Ему уже стало скучно
И я вижу, то есть слышу:
он меня ни в грош не ставит
ломаного гроша, мелкой монеты за меня он не дает
Ведь я женщина
ценить меня следует лишь за красоту
а мыслей интересных занимательных быть не может у меня
А мою красоту кто не захотел бы купить
но купить никто не может
а только даром, как подарок,
если я отдам.
И вот мне захотелось гадостей наговорить ему
– Ведь вы не дворянин, – сказала я
Он подался со своего кресла чуть вперед
и что-то там забормотал такое,
мол, королева даст ему дворянство…
Я продолжала,
не обращая внимания на его бормотанье:
– А правда, что вы русский, московит?
– С чего вы взяли?
О! О вежливости он забыл…
– Так. Ходят слухи, – издевалась я.
– Неправда, – он ответил коротко и напряженно.
– Как жаль! – мой голос издевательский звучал так мелодично, –
Мне говорили, с московитами бывает интересно –
издевалась я над ним…
Я разозлилась
Пальцы растопырила немножко,
как будто прямо вдруг ему в глаза
ногтями длинными, окрашенными в красное,
как кровь.
Но я не стала пальцами ему в глаза
Я указала только на картины на стене
И меня он понял наконец-то
Пробормотал «Простите»…
Ну а я сказала так,
ему сказала,
смутным полукругом легким комнату рукою обмахнув,
я говорила об одной картине
– Здесь так тепло, – сказала я, –
и кипарисы вдоль дороги
и ветерок в двусветном солнечном окне…
картина неизвестного художника
А там в Голландии –
смотрите на картину – другую,
там катанье на коньках, на толстом льду
на льду ужасном в Дантовом аду
Нет, мы об этом после будем говорить
Сейчас я просто быстро вспомнила,
как я люблю кататься на коньках,
катиться медленно – большие рукава
и руки в пышной муфте –
кисти рук…
Он глянул на голландскую картину, и уверенно, так по-мужски
сказал:
– Конечно, Брейгель; только я не помню –
Старший или Младший…
Я прервала его:
– Что думаете вы о символах?
– Что думаю? Что символы важны
для веры в Господа…
– Для веры? Я согласна.
Короткую историю вам расскажу сейчас.
Слыхали о французском вы поэте
по прозванью Франсуа Вилон?
– Слыхал.
– Тогда, конечно, вы слыхали, читали
строки грустные о том, что он иссох и почернел, бедняга,
и фиников и фиг давно не ест.
Так что случилось? В Париж не привезли сладкие плоды?
У бедного поэта денег не было для их покупки?
Нет.
Суть в символах.
Вилон не жалуется, он гордится!
Ведь многим известна эта символика:
финики – мужское, фиги – женское,
А кушать означает еще и совокупляться.
Отказавшись от совокупления и с женщинами и с мужчинами,
поэт обрел облик истинного аскета – почерневший, исхудавший…
Но я о другом поэте вспомнила –
о прекрасном принце Шарле де Валуа,
владетеле Орлеана и Блуа
Я подумала о его поездке через лес –
по дороге, проложенной в чаще
Повозки гуськом одна за другой
и всадники и пехотинцы
и запасные упряжные лошади
и озабоченные квартирьеры
А вот и обширный постоялый двор – пора немного отдохнуть
Я и сама так ездила сколько раз…
Но стихотворение, где описана эта поездка,
принц озаглавил: «Лес долгого ожидания»…
И что он хотел сказать, какими символами воспользовался,
даже я не разгадала…
Я и в другом стихотворении не разгадала символов,
увидела только живое зрелище;
время сбросило одеянье снегопадов и дождей
гобелены вынесли в большой внутренний двор
пыль взлетает солнечным облаком
парча сверкает нитями…
Как я хочу весну! –
проговорила я, чуть растягивая слова
Это был как бы возглас красавицы,
чуть капризной внезапно,
которая может себе позволить отвлечение от серьезной беседы…
Но я вернула серьезность на свое лицо
и продолжила говорить уже серьезно.
– Посмотрите снова на эту голландскую картину, –
сказала я, –
Вы думаете там веселость Рождества?
Нет. Нет.
Вы думаете, толстый лед?
А он на самом деле хрупкий.
Смотрите, смотрите!
Зимний холод, коньки, полынья…
и ловушка для беззаботных птиц!
О люди! Беззаботная планета
Земля
Смотрите, зачернела полынья
А люди на коньках как будто бы ее не видят
Смотрите, вот они все, вот они –
птицы, беззаботные как люди
Вот-вот, вот-вот
ловушка дьявола убьет их!..
Он посмотрел на меня, мой гость
Я видела, что он удивлен
Он, должно быть, не думал,
что я, женщина, умею рассуждать.
Он быстро произнес:
– Я понял.
Я понял, вы поймете всё, что я хотел сказать в сонетах
Но я начну сначала
посчитайте это предисловием.
Я родился в год смерти великого Микеланджело…
– Ах, этот Микеланджело! – я перебила звонко –
Он, кажется, преследует меня как будто.
И все мужчины, едва на меня взглянув, о нем вспоминают.
А я его так мало видела,
то есть я не имела с ним особенных любовных дел…
Мой гость склонил голову почтительно,
думаю, он улыбнулся
и принялся дальше рассказывать:
– Я с детства знал, я слышал о чернодушной правительнице-ведьме,
мужеубийце
гнусной католичке
распутнице
Но ведь и вы…
Простите…
– Что я? Распутница и католичка?
Мне всё это смешно. Рассказывайте дальше.
– С детства я слышал об этой отвратной паучихе,
о том, как она плела сеть интриг ужасных.
Я говорю о Марии Стюарт,
о той, что недостойна была носить Марии имя пресвятое.
Убийца мужа, смуту в своей стране Шотландии поднявшая,
От возмущенного народа своего она бежала в Англию,
где наша королева с дивной добротой
гостеприимство оказала ей
как родственнице дальней.
Но злонамеренная ведьма не унималась
И вся Англия ужасно трепетала