скачать книгу бесплатно
***
Много еще бесцветных дней и темных ночей увидело это кладбище после захоронения нового мертвеца поверх старой могилы, прежде чем в рядом стоящий двухэтажный многоквартирный дом заселилась девушка с двумя детьми, а позже я. Там, где живут люди, есть кладбища. Но чтобы там, где были кладбища, жили впритык люди, удивилась я.
Тяжелая некротическая энергия душила даже в солнечные деньки. Здесь царили иные законы и обстановка. И хотя время на мертвом кусочке не остановилось, оно вместе с временами года менялось, сама среда здесь была мертва и умертвляла все живое, что задерживалось на ее территории. Особый магический шарм здесь ощущала только я. И получала исцеление тоскливой души за счет мертвой энергии. Здесь царствует смерть, ворвавшись в каждую травинку, в каждое дерево и кустарник, пропитав собою все надгробия и отравив землю. А смертные здесь только гости, не больше.
У моей соседки не переставая болели дети. Кладбище, скажу я. Все и так ясно! Но, помимо этого, нам с Кириллом предстояло выявить источник, не позволяющий выздороветь детишкам. Ведь дети не излечатся, даже если мы просто поможем сменить место жительства.
На пороге моей новой жилплощади, больше напоминающей одну небольшую комнату, где можно было разместить только спальное место и кухоньку, стоял Кирилл.
– Элла, прости меня, – звучно молил он. – Но что изменится от того, что ты здесь жить будешь?
– Дурацкий план, – нахмурилась я и, покачав головой, сложила руки на груди.
– Да ладно, тебе-то точно труда не составит скандал закатить, – шепотом настраивал меня коллега. – Мы же обговаривали все – выйдет соседка, попросит нас быть тише. А ты потом к ней с пирожными, и так познакомитесь. Ну! Давай!
– Видеть тебя больше не могу! – произнесла я артистично.
– Громче. У нас скандал!
– Видеть тебя больше не могу, – как надо возразила я, и в глазах моих застыла ярость.
Просто стоило вспомнить внезапное вторжение нового "члена" в наш с Ниной союз. И еще сон…
Кирилл одобряюще закивал и произнес следующее:
– Но это не выход, я люблю тебя…
Как-то слишком правдоподобно он это заявил, подметила я про себя.
– А ты вжилась, – хвалил Кирилл, как будто на мысли мои отвечал.
– А я тебя нет! Все! Прошла любовь. В понедельник поеду на развод подавать. Иди…
Открылась соседняя дверь, и спустя пару секунд в проеме показалась взъерошенная голова замученной соседки:
– Пожалуйста, можно тише? – вежливо попросила она. И таким тоном, словно сама боялась нам помешать, продолжила: – У меня детки спят.
В подъезд тоже открылась дверь. Вошла бабушка и, не успела ступить на первую ступень, как у нее порвался пакет, из которого упали на старый дощатый пол продукты.
– Чертовщина какая-то, – огорчилась бабулька.
– Баб Римма, – поспешила вниз моя молодая соседка.
Кирилл намекнул остолбеневшей мне, чтобы я тоже отправилась помогать бабушке. Да я как всегда и сама бы догадалась, но Кирилл стопорил меня своим присутствием рядом. Я начинала плохо соображать. С Ниной я точно бы догадалась кинуться к бабушке, которая, поблагодарив нас за помощь, пригласила к себе на чай.
В отличие от моей комнатенки, апартаменты бабы Риммы можно было назвать квартирой. Две комнаты, отдельная кухня, санузел не за шторкой, а прямо-таки за дверью. Цветные половички, связанные из остатков ненужной ткани на чистейшем полу. В меньшей комнате – старинная кровать с необыкновенными пушистыми подушками в белоснежных наволочках, сложенными друг на друге. Кровать вызывала желание непременно лечь спать, наслаждаясь комфортом. Не то что наши с Ниной постельные принадлежности из холлофайбера, которые скатываются и заставляют потеть. Покрывало с узорами, застеленное без единой складочки. И ковер со сложным рисунком на чисто выбеленной стене. В зале пузатый телевизор, накрытый накрахмаленной салфеткой. Божница в углу. Черно-белые портреты под потолком с наклоном. И старенький низкий диван, но тоже зазывающий посидеть на нем. Уютно, аккуратно и чистенько. По-бабушкински. Не хватает свежеиспеченных пирожков и внуков.
После экскурсии по квартире баба Римма увела нас на кухню.
– Сильно больно? – присела близко с ней моя соседка, которая представилась Верой.
Я же вызвалась поставить на плиту чайник – алюминиевый, с толстым покровом голубой эмали и нарисованными клубничками по бокам. Такой брутальный кухонный предмет без свистка.
– Может, скорую помощь вызвать? – волновалась Вера.
– Нет-нет, я выпила таблетки. Скоро давление упадет, и станет лучше, – отказалась бабушка.
– Ой, а у меня пирожные есть и печенье, – сделав вид, что спохватилась, я поспешила к себе.
И только я покинула порог квартиры добродушной бабушки, как мертвецкая атмосфера охватила меня холодом и слабым освещением. Как будто прямо в коридоре начиналось то самое кладбище. Особенно моя комната веяла небывалой пустотой. Да и сам-то дом со времен построек не ремонтировался ни разу – об этом говорили запах плесени, дощатые облезлые полы, потресканные стены с закругленными углами и черные потолки, затянутые паутиной.
Я открыла дверь в комнату, замерла и вгляделась в темноту, из которой вышел Кирилл.
– Ты чего так рано? – опешила я. – Мы только чай сели пить…
– Просто уже нашел, кому продать дом. Один ипэшник откроет здесь ритуальные услуги, и все пойдет по правилам. Для магазина здесь лучшее место, нежели для людского жилья.
– Ого, как быстро, я даже не ожидала! А квартиры он жильцам возместит?
– Естественно. Не хоромы, но вариант вполне себе подходящий.
– Ой, Кирилл, не торопись так. Нужно еще разобраться с нежитью и снять проклятие. Иначе они же так и переедут проклятые.
– Эль, все не так просто. Для начала ипэшнику придется выкупить дом у муниципалитета. Подготовить документы, это не за один день делается. Так что ты все успеешь. Иди, пей чай и не беспокойся о переезде своих новых знакомых, – Кирилл протянул мне пустую ладонь, на которой тут же образовался бумажный сверток со свежими пирожными и печеньем.
– Спасибо, Кирилл.
Да, он всегда на шаг впереди меня, призналась я сама себе. Но только в этом! А еще и молодец… Так, стоп! Хватит! Кирилл проворный молодец и точка. Кто знает, куда еще могут завести меня мои мысли.
Пытаясь сдержать свои внутренние изречения, что разом хлынули из каждой клеточки моей бедной головы, я все-таки согласилась еще и с тем, что наш союз созрел как спелое яблоко. Налился глянцевым блеском. Но больше всего меня стал нервировать вопрос – и как мы раньше без Кирилла справлялись?
Когда я вернулась к бабушке Римме, у нее на кухне уже горел свет. Окно было зашторено. Открытая форточка оттопыривала плотную темно-желтую шторку. А за окном стояла мертвецкая тишина. Ни пения птиц, ни шума крон деревьев. Только отдаленный вой кладбищенских собак и возникшие ниоткуда порывы ветра, тормошившие железо на старой крыше.
На круглом столике с клеенкой стояли три кружечки красного цвета, в крупный белый горох, наполненные чаем.
– Ну вот, – положила я сверток на стол. – Угощайтесь!
– Ой, Эллочка, спасибо, – широко улыбнулась бабушка с пустыми тревожными глазами. – Давайте пить скорее чай!
Мы с Верой устроились за столом по сторонам от бабушки.
– Как же мне повезло с соседями, – Римма вздохнула и пододвинула ближе маленькую красную коробочку с рафинадом. – Только не повезло нам с местом жительства. Надо же, парадокс. Бывает, люди грызутся друг с другом. Одному мешает плач или топот ребенка. Другому лай собаки. Не ценят хорошего места жительства и вида из окна. А мы так хорошо сдружились и вынуждены выживать в мертвом месте. Видимо, общее горе сближает. Неизвестно еще, как бы мы дружили, окажись все вместе в новостройке.
– Ну, баб Римма, – возразила Вера с улыбкой и, приобняв старушку, положила голову ей на плечо. – Я бы вас любила, даже если бы мы жили в коттеджах!
– В коттеджах! – мечтательно ахнула бабушка.
Решив вернуть тему в нужное русло, я задала главный вопрос:
– Почему выживать? Здесь утром не разбудит шум машин и остальные городские шумы. И транспортная развязка недалеко. Правда, нет детских площадок для ребятишек… Или вы про кладбище рядом?
– Да, Элла, – тяжело вздохнула Римма.
Я заметила, как милую старушку охватила волна беспокойных эмоций. Дышать Римма стала медленнее, казалось, что даже вовсе перестала, приоткрыв рот. Глаза расширились, отчего морщины в центре лба стали более выразительны. Сдавалось мне, бабушка сорвалась бы в любой момент со своего стула и бежала без оглядки из этой уютной квартирки.
– Ты что, Элл, – нарушила тишину Вера. – Жить на кладбище нельзя!
Кто бы сомневался, согласилась я молча. Застыла в одной позе и приготовилась, наконец, выслушать долгожданное продолжение.
– Но я не жалуюсь, – противоречиво добавила Вера.
Ветерок, ворвавшийся через форточку и просочившийся сквозь штору, развеял запах страха по светлой приятной кухоньке. И воздух стал вовсе не свежим, а спертым. У бабушки Риммы и Веры на лбу выступили капли пота. Бабушка уставилась в свою чашку безнадежными глазами, а сам страх исходил от Веры. Ощущение опасности терроризирует девушку каждую ночь, и с виду не понятно, что ему нужно от бедняжки. Кто управляет фобией, и что хочет забрать такого, чего девушка никогда не отдаст?..
– К сожалению, с такой пенсией, как у меня, я не могу позволить себе другое жилье, – вздохнула Римма. – Как и Верочка. Но что тебя толкнуло поселиться в забытом богом доме на кладбище?
Я остолбенела, уставившись на соседей округленными глазами, совсем не ожидая, что нить разговора так просто повернет на меня. Как бы пригодился в этот миг Кирилл со своим нудным планом. Пожав плечами, я замедленно перевела взгляд на полупустую кружку, а после, растянув губы в полосочку, снова посмотрела на вопросительные лица бабушки и молодой женщины, уставившихся на меня.
– Развожусь с мужем, – пожала я плечами. – По объявлениям в газете здесь самое дешевое жилье. Пока до зарплаты большее себе позволить не могу.
– Это с тем красавчиком? – с укором уточнила Вера. – Да он ангел! Ты моего не видела…
Красавчик, возмутилась я про себя и вдохнула.
– Здесь у нас редко обходится без происшествий, – сказала бабушка. – Мой сын работал на кладбище, что напротив, и вот недавно умер. Хотя и был здоров.
– Тогда какому идиоту пришло в голову построить дом рядом с могилами? – изумилась я.
– Дом построили не для постоянного жилья, а для работников кладбища. Что-то типа времянки, – пояснила бабушка. – Кладбище себя исчерпало, вокруг разросся город, работники съехали. Кто-то решил нажиться и стал сдавать эти чертовы комнаты. А что, недорого и сердито.
– Но я здесь месяц живу и все нормально, – шла вразрез с бабушкой Вера.
Со стороны девушка выглядела так, как будто больше спорила сама с собой и себя же пыталась убедить в том, что все нормально.
– Конечно, мало приятного, каждое утро слышать похоронный марш, – безнадежными глазами Вера бегала по кухне в поисках выхода из сложной ситуации. – И условия в этом доме не таунхаус, ну а куда деваться? Жизнь моя не задалась с самого замужества. Муж у меня Димка был. И тоже работал на кладбище за окном, а деньги проигрывал в карты, пил много, к тому же руки распускал. А свекровь во всем этом меня обвиняла. И тут он пропал без вести… Просто не вернулся домой и все! Свекровь до сих пор считает, что я любовников наняла, чтоб сыночка ее извести.
– Да как же так, – заохала бабушка и с сожалением посмотрела на соседку. – Я всегда мечтала о такой хорошей снохе, как ты, Верочка! Вот мы с тобой бы зажили, будь ты моей снохой!
Римма положила свою руку поверх руки Веры и сжала ее ладонь.
– Ты же ей внуков подарила… Таких прекрасных ребятишек! И за очагом следила, а не по клубам шлялась… Как же так можно?
– Вера, тебя выгнали, что ли, на улицу с детьми? – опешила я.
– Да ну не совсем и выгнали, – из груди Веры вырвался тяжелый выдох. – Свекровь разменяла трешку. Себе приобрела благоустроенную двушку, а нам с детьми комнату здесь.
– Вот мымра, – рассердилась баб Римма. – Справедливости в ней с гулькин…
– Да и ладно, – махнула рукою Вера. – А я и этому рада. Зато живем в спокойствии, и это все наше!
– А я вам помогать буду, – настаивала бабушка.
– Ой, да ну что вы, у вас и так пенсия маленькая!
Пришла и моя очередь попутешествовать по кухне глазами в поисках ответа. Из рассказов, что изложили мои милые соседи, ничего не было понятно! У одной сын умер, у второй пропал абьюзер муж, и оба они работали на кладбище…
Авантажно, одиноко и безлюдно кладбище ночью! В погосте хочется укрыться… Спрятаться… Раствориться! Здесь я могу быть сама собой, делать все, что хочу, и меня никто не осудит. Здесь влечет черное-черное небо с россыпью ярких переливающихся точек над сухими ветвями деревьев, полных воронов. Туманный мрак загородных кладбищ спрячет тебя и все мысли похоронит в себе навсегда. Ночное кладбище бесподобно и загадочно. В уйме венков покосившиеся кресты и мраморные памятники, с которых умершие встречают меня и провожают безжизненными глазами.
Я стояла у высокой сетки-рабицы, преграждающей путь к первой полосе могил, и ощущала, как кладбище зовет, желая втянуть в мертвецкую атмосферу и наполнить энергией. Вытащив руки из карманов кожаной куртки, я с легкостью преодолела преграду в один прыжок и поспешила вглубь мертвецкой тишины, виляя меж надгробий.
Ладонью тронув толстый морщинистый ствол старого клена, я закрыла глаза от наслаждения. Так же я прикасалась и к холодным оградкам могил, поглощая отрицательную энергию, переваривая ее в себе и наполняясь положительной. Когда вдруг заметила за собой слежку…
Я резко обернулась. Никого… В радиусе видимости все так же я была одна, окутанная туманом, средь холмиков и неприветливых памятников, заросших деревьями. И, вздернув голову, я медленно отправилась дальше, изучая каждую могилку.
Белая материя возродилась из тумана и последовала по тому же пути, развевая в воздухе длинные прозрачные волосы. Существо впилось мутными глазами в удаляющуюся кожаную куртку, вытянуло костлявые руки вперед, настигая все быстрее и быстрее. Сжимало длинные пальцы в предвкушении схватить…
Но тут я обернулась:
– Любка! – закатила я глаза. – Все пытаешься меня напугать? Когда, наконец, ты угомонишься и поймешь, что на меня не действуют ваши жмуриковские штучки?
– Элька! – расхохоталась неокрашенная материя. И выражение ее черепа стало радушным, но, тем не менее, все равно напугало бы любого смертного. – Я и не думала, что это ты.
– Ага! А кто еще решит шастать по закрытому кладбищу в такое время? – ухмыльнулась я.
Дружелюбная эфирная сущность обратилось в тело привлекательной девушки, медленно приземлившись на ноги. И мы обнялись.
– Какими судьбами к нам? – спросила Люба.
– Видишь тот дом? – я, не оборачиваясь, указала большим пальцем в сторону своего временного жилья.
– Вот тот единственный, где крутится призрак бабки? – уточнила Люба.
Я возмущенно обернулась, открыв рот от негодования. Вот блин! То есть, пока я ищу ответ на кладбище, отгадка прогуливается рядом с домом?!
***
Вновь очнувшись от скрежета в стекло окна с той стороны, Вера присела в кровати, вытирая со лба потоки холодного пота. Не успела бедная девушка прийти в себя, как новое, пробирающее до костей, скрежетание в стекло заставило Веру широко распахнуть глаза и руками впиться в перекладину кровати, сжавшись.
Придорожные фонари, освещая местность, заставляли увидеть, как за зашторенным окном квартиры на втором этаже кто-то суетился…
***
– Эй, женщина! – я, стоя у дома под окном Веры, окликнула бабку, вылизывающую длинным языком из гигантской многозубой дыры на лице стекло окна своей жертвы. – Твое место на кладбище!
***
На ватных ногах, проглатывая ком, вставший поперек горла, Вера, не моргая, медленно подошла к окну, дрожащими руками распахнув шторы. Но по ту сторону окна никого не было. Только памятники на могилках, озаренные ярким светом фонарей, тягостно смотрели на нее.
Поглаживая себя по рукам, покрытым мурашками, Вера глубоко вдохнула и спешно запахнула занавески снова.
