скачать книгу бесплатно
Двенадцать стрел потрачены. В воздухе тянет остро-солёным, терпким… Кровью. Отвлекаться недосуг, я накладываю очередную стрелу и жду.
Голубой обод портала содрогается от раздражённого рыка по ту сторону. Гигантская мохнатая нога в бесформенном кожаном сапоге перешагивает и через нижний обод проёма и через трупы ламий, походя с хрустом расплющив одну и оставив после себя жуткую красную лужу. Вослед за нижней частью ноги и коленом вырастает заросшее редкой бурой шерстью бедро толщиной со старый кладбищенский тополь. Когда появляется сам корпус, я машинально задираю голову, чтобы разглядеть одноглазую уродливую башку. В ручищах циклоп сжимает окованную железом шипастую дубину – оно и понятно, ни один оружейник не скуёт для такой образины меч по руке.
Вопреки игровым вариантам, он не в набедренной повязке, а в панцирном доспехе. Руки наружу, шея голая, но плотную, серую как у слона кожу не пробьёшь, стрела, которую я запускаю на автомате, чиркает и рикошетом отлетает от толстенной жилистой выи. Значит, и его бить в глаз. Это уж точно уязвимое место.
Прицелиться не успеваю. Волосатому громиле не нравится, что его царапнули; он запрокидывает уродливую голову, вздымает руки-клешни, будто и не замечая тяжести палицы, и издаёт оглушающий рёв. Набычившись, ищет меня единственным оком, злобно кривя бесформенный рот с торчащими в разные стороны жёлтыми зубами, принюхивается, втягивает воздух вывернутыми ноздрями. А у меня стрела отчего-то всё ускользает из-под пальцев и, зациклившись, я никак не догадаюсь взять любую другую из колчана, упорно пытаюсь нащупать и вытащить именно эту… Наконец, сбрасываю временное отупение, и в это время гигант меня замечает.
Взрыкивает ещё раз – и словно в замедленной съёмке вижу, как поднимается, сгибаясь в грязном колене, ножища, как обрушивается на брусчатку ступня с мой диван величиной, чувствую, как содрогается и корчится в ответ земля, бьёт в подошвы с такой силой, что невольно подгибаются ноги. От монстра, вспахивая булыжники, мчится ко мне сейсмическая волна, рождая крупную рябь, как на воде, а поверх – поток визжащих вихрей, что искажают и скручивают в штопоры пространство, парализуют, оглушают. Я не в силах не то, что бежать – пальцем пошевелить.
Навстречу Волне Искажения, упруго оттолкнув меня в сторону, летит чистый морозный вихрь. И сшибается со скопищем маленьких злобных смерчей. Хватаю воздух ртом, трясу головой, пытаясь справиться с оглушением, когда меня хватают за плечи и тащат назад.
– Сюда! Скорее!
Рорик волочёт меня к самому крыльцу ратуши и там бесцеремонно прислоняет к стене, поскольку я всё ещё нетвёрдо держусь на ногах, а сам, взвесив посох на руке, энергично им встряхивает. Только на этот раз не бьёт оземь, а словно перезаряжает на ходу помповик, как Сара Коннор в финальной схватке с Терминатором. Направляет навершие на циклопа, который, хоть и помят слегка, но уже топает в нашу сторону. От его чугунных шагов площадь содрогается.
– А ну-ка… Огонь! – тихо и со вкусом командует Рорик. И в тот же момент между великаном и нами вырастает стена огня, полыхающая жаром. Несколько секунд уходит на то, чтобы понять: пламя извергается не посохом, тот лишь оживил обережный круг. Он успел его замкнуть, этот отчаянный парень, он это сделал! О, теперь я понимаю, как рождаются Герои!
Поперхнувшись горячим воздухом, герой просит жалобно:
– Давай отойдём, что ли…
По стеночке пробираемся к повороту на ближайшую улицу и остаток зрелища досматриваем оттуда. Подозрительно близко пахнет палёным, что-то сухо потрескивает над ухом. Торопливо хватаюсь за голову: так и есть, с левой стороны волосы укоротились и словно спеклись. Но это ещё терпимо, прихожу к выводу, косясь на компаньона: у того шевелюра тоже подпалена, но самую малость, значит, и с моей всё не так плохо. В одном месте, как-никак, побывали. А вот лук нагрелся сильно, но это ещё полбеды…
Бдзиннь! Чего я и опасалась. Тетива лопнула, больно хлестнув по руке в последний раз. Побочным эффектам от огневой магии в играх явно не уделяется должного внимания.
Машинально лезу в карман за запасной. Вот досада… Я ж левша наполовину, сунула моток в левый карман, а этим же боком стояла к барьерному огню. Вот и имею, что имею: бесформенный клубок спутанных спёкшихся жил. С полминуты обречённо смотрю на него. Это не по правилам. У меня же лутовое оружие, именное, оно должно быть наипрочнейшим, бессмертным, можно сказать, и вдруг такое!
Ничего удивительного. Никаких побочных эффектов здесь нет, вдруг доходит до меня. Игрок бонус дал – Игрок и отобрал. За то, чтобы не лезла, куда не надо. Ещё немного – и я начну истерически смеяться.
– Как ты думаешь, – говорит меж тем Рорик, пытаясь что-то высмотреть за трёхметровыми языками пламени, – ещё кто-нибудь полезет?
И вдруг он, зардевшись, быстро целует-клюёт меня в щёчку. В смущении отступает.
– А-ага. Пожалуйста, – невпопад говорю, оторопев. – Надо понимать – ты мне так «спасибо» сказал?
И снова мы глядим туда, откуда пришли. В небо уходят клубы чёрного дыма, несёт чадом и гарью, но что отвратительнее всего – палёным мясом. Не знаю, как справляется со своим желудком ведун, а моим внутренностям скверно, я едва сдерживаю приступ тошноты.
– Сейчас утихнет и надо будет вернуться, посмотреть, – говорит Рорик, сглотнув. Похоже, и ему несладко. – Ты, главное, подальше от барьера держись, вдруг снова зажечь придётся.
Дождавшись, когда огонь спадёт, возвращаемся на площадь, перепрыгнув круг. Булыжник под ногами печёт даже сквозь подошвы. Борозда от ножа заметно расширилась и теперь выглядит, как след от колеса легковушки, присыпанный рдеющими угольями. Всё вокруг в жирной копоти: стены и окна домов, черепичные крыши, мостовая. Фонарные столбы торчат обугленными спичками, стеклянные шары на них полопались от жара. Трупов нет, ни одного. На миг представляю себе, что это они летают сейчас вокруг, оседая хлопьями пепла… и снова еле справляюсь с тошнотой. А как ты хотела? Лучше подумай, каково приходится тем, кто сейчас в настоящей битве. Сколько там подобных тварей? А сколько магии и файерболов носится в поисках жертв? Это только в игре снаряды и пульсары бьют точнёхонько по врагам, своих не задевая, а тут, если подставился – пеняй на себя, получишь по полной.
Нам с Рориком досталась жалкая горстка врагов. Кто это был? Разведка? Или чьё-то сопровождение? Или зачищали дорогу тем, кто следом подойдёт?
Кто там ещё следом?
Ответ не заставляет ждать. Из разверстой пасти портала стремительно вылетает нечто узкое и длинное и вонзается прямо в тлеющую полосу барьера перед нами. Крошечные языки пламени, снующие по всему обережному кругу, одновременно опадают и гаснут, словно их выключили. А перед нашими глазами вибрирует от удара охвостье тяжёлого копья.
– Не может быть, – не веря глазам, бормочет Рорик. – Дедова посоха работу погасить никто не должен! Если только…
Сросшуюся было портальную перепонку вспарывает хищная, сжатая с боков, тупорылая зубастая морда. От носа куда-то к основанию длинной шеи тянутся ремни. Тварь свирепо крутит чешуйчатой бугристой башкой с прижатыми к затылку рогами и упирается в нас взглядом. Ядовито-жёлтые глаза наливаются злобой. Чудовище делает мощный рывок в нашу сторону, продирается через проход, высвобождая перепончатые, как у летучей мыши, крылья и, пригнувшись, выпускает в нашу сторону длинную струю пламени. Не сговариваясь, мы с Рориком прыгаем в разные стороны и отделываемся обожжёнными боками. Ведун, опомнившись, поспешно встряхивает посох и встречает очередную атаку направленным водным потоком. Сразу становится душно, влажно, как в бане, из клубов дыма доносится фырканье дракона; слышно, как он откашливается и хлопает крыльями, разгоняя клубы раскалённого пара.
– Рорик, – хватаю напарника за руку, – мы против него не потянем. Бежим!
Кольцо огня, казалось бы, потухшее, возрождается сзади нас с новой силой, отрезая дорогу. Слышится язвительный смех, словно специально усиленный, перекатами уходящий по крышам. Не выдержав, зажимаю уши.
Пар концентрируется и крупными каплями оседает на землю, приглушив пламя совсем немного, но хотя бы искры не прижигают. Тем не менее, чтобы не спечься, мы вынуждены даже сделать пару шагов навстречу зверю, который довольно бьёт по земле шипастым хвостом. В глазах у него чистая незамутнённая радость от вида загнанных мышек.
– Всё, ведун, кончилась твоя сила, – слышится холодный голос. Отвлекшись на дракона, мы, оказывается, не разглядели седока…
Ремни, закреплённые на морде ящера – не что иное, как упряжь, хвосты которой в крепкой руке всадника. Боже ж мой, такой мускулатурой не может похвастаться даже Васюта! Неимоверной ширины плечи кажутся раздутыми, гипертрофированные бицепсы столь отчётливо демонстрируют своё достоинство, что по ним, а так же по боковым и косым мышцам живота, по пресловутым кубикам пресса, словно прорисованным тушью, можно изучать анатомию. Лица всадника не различить под костяным закрытым шлемом, виден только мужественно выдвинутый подбородок и полные чувственные губы.
Увесистый посох, с виду неподъёмный, снабжённый богато украшенным навершием наконечником, обитым металлом, смотрится в его ручищах ореховым прутиком.
– Н-ну, – сексапильные губы кривятся в усмешечке, – прочухались? Ты, мелкий, можешь сваливать, от тебя вреда уже никакого, так что убирайся. А вот с Обережницей мы поговорим.
Жар за спиной спадает. Невольно обернувшись, мы с Рориком видим прогал в огненном кольце.
– Н-никуда я не пойду, – тихо говорит парень. – Женщину не брошу. Сам убирайся.
И крепче сжимает посох.
– Как знаешь, – насмешливо отзывается всадник.
Его рептилия меж тем нетерпеливо бьёт хвостом, пыхтя, как паровоз, из ноздрей вылетают струйки пара.
– В общем, не буду я на вас больше время своё драгоценное тратить. Я тебя предупреждал, дрянь, чтобы ты под ногами не путалась? Так получи!
Он театрально вздымает свой посох к небу и в центре навершия загорается солнце, окученное сетью молний. Приблизительно догадавшись, что сейчас будет, бросаюсь к Рорику и сгребаю его в охапку. Тот и рыпнуться не успевает, а в нас уже летит целый сноп молний, готовых то ли пронзить, то ли поджарить заживо. Не знаю и знать не хочу, что они сделают. Мне надо успеть развернуть ауру и расправить своё Зеркало. И я успеваю. Последнее, что вижу – это кокон крупных антрацитовых чешуек, смыкающийся в плотную защитную сферу над нами.
– Тихо, – шиплю на ведуна, не выпуская из объятий. – Ещё не всё!
Зеркало содрогается от мощного удара. И ещё. И ещё. Не знаю, чем атакует рассвирепевший Игрок – я давно узнала его по голосу – но добром он от нас не отстанет. А у меня ведь ресурс ограничен, ещё немного и… Я уже замечаю, что при очередном сотрясении в стройных рядах чешуек образуются единичные бреши.
– Ага-а! – доносится до нас торжествующий вопль. – Ну, всё, хана вам, смертные!
Мы с Рориком невольно прижимаемся друг к другу крепче, и я чувствую, как он пытается влить хоть немного остаточной энергии из своего посоха в мою сферу. В отчаянии он глядит на Зеркало, потом на меня… и неожиданно тычет навершием прямо мне в лоб.
Мир вокруг взрывается белым. Где-то неподалёку слышится звериный вой, смешанный с криком боли и звуком падения на мостовую чего-то тяжёлого. Рорик трясёт меня за плечи.
– Эй! Ива! Да очнись скорее!
Жмурюсь и одновременно пытаюсь разлепить глаза. У меня всё болит, обожжена спина и левая сторона тела, ноет исполосованная тетивой рука – и в довершении ко всему нестерпимо чешется лоб. Но надо приходить в себя.
– У тебя тут… – невпопад и как-то растеряно говорит Рорик и осторожно указательным пальцем чуть касается моего лба, – пятно было белое, и луч он него шёл, и в твою защиту упирался, вот я тебе и… засветил. Поддержать. Не подумай плохого. Сработало ведь!
– Что? – Я не понимаю. – Какой луч?
– Белый, – повторяет он, не сводя с меня преданных глаз.
Невдалеке слышится стон. Дракон, распластав крылья, лежит, завалившись на бок, с виду – в полной отключке. Из-под него, постанывая, поскуливая, выбирается Игрок, резко сдавший в размерах. Сейчас это всего-навсего высокий угловатый вьюнош, правда, достаточно широкоплечий, но растерявший прежнюю богатую мускулатуру. Маска с него свалилась, и в тот момент, когда он поворачивается к нам, страдальчески и капризно морщась…
… я узнаю его. И от неожиданности замираю, но совсем ненадолго.
– Ах ты, сукин сын, – шиплю точь-в точь как ламия, потому что от злости аж горло перехватывает. – Ты, значит, ещё тогда всё это задумал? Да ты знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? Да я тебя в клочья разнесу!
С меня уже сыплются зелёные искры. И в ушах стоит тот самый гудёж тысячи пчёл, который я слышала однажды, когда мы с Магой обоюдно друг друга припечатали. Теперь я знаю, что это. Это проклятье набирает силу.
Лицо Игрока искажается. Поспешно оглянувшись, он хватается за посох и чуть не роняет его себе на ногу – силушку-то, видать, растерял! Уперев древко в мостовую, пытается направить его на меня и слепить какое-то заклинание… Я злорадствую. Что, голубчик, не выходит? А соображать надо, когда Зеркало атакуешь, что весь твой удар рикошетом к тебе и вернётся!
– Гарм! – У Игрока ничего не выходит и он в страхе пятится. – Гарм!
Тычет посохом в свою зверушку.
Я настораживаюсь.
Он с размаху бьёт наконечником по сгибу кожистого крыла и, должно быть, попадает в болевую точку, потому что дракон, коротко взвыв, приподнимается и оседает на задние лапы.
– Гарм!
Ещё один тычок, уже в брюхо.
– Взять её! Сжечь!
И снова колет.
Рептилия, очнувшись окончательно, переводит на меня осмысленный взгляд и замедленно расправляет крылья. Теперь уже пячусь я. Ну всё, капец, живое пламя – не магия, его Зеркало не отбросит. И удрать не успеем… Рорик хватает меня за рукав и мы с ним уже перепрыгиваем через канавку обережного круга, когда мир темнеет, словно большая непроницаемая туча наползла на солнце.
– Не-ет! – внезапно визжит Игрок. И мы невольно оборачиваемся.
С неба на Гарма камнем падает огромная чёрная масса, и сразу же вслед за тем ударяют по ушам визг, отвратительный хруст костей, бульканье крови, предсмертные хрипы, удары о брусчатку длинного извивающегося в конвульсиях хвоста. Из пропоротой грудной клетки дракона выскакивают белые обломки рёбер. Огромный, вдвое крупнее ящер, придавив зверушку Игрока к камням, приподнимается – и одним махом перекусывает жертве шею.
Опять кровь, отмечаю в полнейшей прострации, глядя, как натекает под обмякшей тушей тёмная лужа. Тут и без того набрызгано, сколько же можно… Не могу я больше. Не хочу.
Чёрный как уголь ящер неторопливо сползает с мертвого тела и поворачивает к Игроку голову, играя солнцем в отполированной чешуе. Демонстративно, точно так же, как и его сплоховавший противник всего минуту тому назад, расправляет могучие крылья, покрытые колдовским, чересчур правильным, словно рукотворным узором. Когти пятипалой передней лапы многозначительно постукивают о мостовую. Жест настолько человеческий, что и угадывать не надо: что, мол, с тобой, мелочью, прикажешь дальше делать?
Игрок отступает.
– Ты-ы не посмеешь, – неуверенно говорит он. – Слышишь? Ты не сможешь мне навредить!
И, не рискуя далее, кидается в зев портала. Огненная струя, метнувшая вслед, успевает разве что подпалить ему зад. Переход схлопывается.
Ящер в досаде щёлкает зубами и переключается на нас. И… и меня знакомо примораживает к месту.
Рорик пытается воздеть посох, но получает по рукам сильным гибким драконьим усом и шипит от боли.
Огромная голова придвигается вплотную. Для того чтобы заглянуть мне в глаза, ему приходится наклониться и сильно согнуть шею, тем не менее, несмотря на неудобство, он не торопится.
На расстоянии полуметра от меня пасть, усеянная ровными крепкими клыками, каждый из которых в два раза длиннее и толще моего пальца. Мелькает раздвоенный язык. Янтарно-медовые глаза насмешливо щурятся. Голова чуть наклоняется, меня словно обнюхивают… От звука, похожего на щёлканье хлыста, невольно вздрагиваю: это дёрнувшийся ко мне на выручку ведун снова осаживается усом.
В этот жуткий момент мне приходит в голову совершенно неподходящая мысль о том, что ящер… – нет, Ящер! – просто непозволительно красив. Благородная голова идеальна, никаких бугров, ямок и шишек, не то, что у простака Гарма; изящно вырезанные ноздри, из которых долетает жаркое дыхание; раскосо поставленные глазницы. Лоб и щёки покрыты костяной бронёй. Он не просто хорош – он изящен в своей мощи, и даже костяной воротник смотрится украшением, а не грозной окантовкой из дополнительных шипов.
И кто сказал, что из драконьей глотки должно смердеть и нести падалью? Его дыхание освежено ароматом мяты и дорогих сигар.
Раздвоенный язык не спеша прикасается к моей щеке. Медленно, словно дегустируя, скользит вниз, к шее, к круглой горловине футболки… этаким интимным, я бы сказала, жестом. Мне даже слышится мысленный смешок. Я широко открываю глаза от внезапной догадки.
Ящер шумно выдыхает, снова обдавая запахом мяты и каких-то трав. Распрямляется. Видимо, дискомфортно ему так долго сидеть, согнувшись в три погибели. Протянув лапу, небрежно щёлкает когтем по оставленному Игроком копью и отбрасывает в сторону; оно приземляется с сухим стуком, как простая палка, после чего огни освобождённого круга медленно занимаются. Ящер внимательнейшим образом изучает обережную линию, переводит взгляд на Рорика, на его посох… и, развернувшись боком, подставляет ему крыло.
Жест достаточно красноречив: забирайся. Садись.
– Иди, – одними губами говорю напарнику. – Ты там будешь нужнее… там, куда он тебя отнесёт.
Он топчется в нерешительности.
– Иди, – повторяю. – Там каждый человек… каждый маг дорог. Тебя признали. Защита твоя работает, прорывов больше не будет. За меня не бойся.
– Он кто? – одними губами спрашивает ведун.
– Родственник, – усмехнувшись, отвечаю.
Он порывисто меня обнимает – Ящер при этом недовольно постукивает хвостом – и лезет на кожистое крыло, которое, согнувшись, само подталкивает его дальше на спину; там он и устраивается между двумя хребтовыми зубцами. Его посох сияет, напитываясь солнечным светом. Пока долетит – зарядится, думаю. Особенно, если солнце в тучу не уйдёт.
– Спасибо! – спохватившись, кричу вслед.
Ящер, насмешливо пыхнув огнём, кивает на соседнюю улочку и дожидается, когда я отбегу, но даже на таком расстоянии меня достаёт воздушной волной от его почти вертикального взлёта. Заложив крутой вираж, чёрный, как уголь, дракон с Рориком на спине улетает.
Вот и ещё один ушёл на войну.
Дождусь ли я хоть кого-то? Игрок, конечно, подрастерял силы, напугался, ослаб, но и разозлён порядком; и как бы, вернувшись на поле боя, не наворотил он дел. Ведь прочухается и как возьмётся искать виноватых! А ведь это я его довела до такого цугундера! И если до меня ему пока не дотянутся – он хорошо знает, кто мне дорог. Вот за кого надо бояться.
Я смотрю вслед улетающему Ящеру и думаю: домой. Теперь остаётся только ждать.
И в этот момент шею мне захлёстывает петля.
***
Невольный крик застревает в горле вместе с воздухом. Меня резко дёргают назад, откидывая голову и одновременно упираясь в спину чем-то твёрдым, не давая упасть. Неправда, что при удушении отключаешься сразу, в лёгких ведь остаётся немного воздуха, за счёт этого я ещё дёргаюсь… Задыхаясь, пытаюсь подсунуть пальцы под широкую петлю. Страх придаёт силы: крутанувшись на пятках, я оказываюсь лицом к лицу к нападающему, давление петли ослабевает и мне удаётся вдохнуть. Одновременно я вижу кулак, летящий в лицо, а дальше следует такая вспышка боли, что перехваченное горло в сравнении с ней просто ничто.
Боль вгрызается под бровь и увязает в голове, искры разлетаются и гаснут, остаются мрак и заложенные уши. Я теряю ориентацию. Не могу понять, что со мной, где я, день сейчас или ночь, потому что перед глазами непрестанно клубящееся серое марево. Над головой глухо бухают, как часы, мужские голоса, распадаясь на отдельны звуки, меня потряхивает, в висках тяжело стучит кровь, словно я умудрилась заснуть вниз головой. Совсем рядом – конский топот. Нос и подбородок упираются во что-то жёсткое, пропахшее лошадиным потом. Марево колышется, и рвётся, как туман, в клочья.
Копыта стучат мягче, сквозь ресницы я вижу проплывающую где-то внизу подо мной колею грунтовой дороги, комочки сухой глины, летящие из-под лошадиных ног, чахлую траву на обочине… Я лежу поперёк седла? Что-то мешает поднять голову. Чуть позже понимаю: это же мои собственные руки, заведённые за затылок и связанные. Пытаюсь ворохнуться, но кто-то, подъехав совсем близко, молча перехватывает мне горло жёсткой мозолистой ладонью. Опять? Нет, не душат, на этот раз просто пережимают сонную артерию. Окончательно выпадаю из реальности.
При очередном возвращении снова первым включается слух. Доносится лязганье железа, скрип петель. Меня стаскивают и куда-то переносят бесцеремонно, чуть ли не сложив пополам, и опять голова, руки и ноги болтаются. Так и вишу тряпкой, похоже, на чьём-то плече, не в силах пошевелиться. Снова мужские голоса. Лечу вниз, как кулёк, ударяюсь затылком и спиной. Короткий приказной возглас, резкая боль, пронзающая руку, чей-то вскрик. И опять пальцы на шее… Да что же это такое? – мысленно воплю остатками разума. Не хочу! Что происходит? Кто это надо мной измывается, в конце концов?..
***
Наконец-то! Хоть какой-то свет.
Мир вокруг формирует контуры предметов, заполняя их красками и объёмом. И почему-то я оказываюсь в Магином доме.
