скачать книгу бесплатно
Да, как раз на винтовой лестнице, будто только что спускалась со второго этажа. Почему я здесь? Я чего-то не помню? Странная лёгкость во всём теле, движения замедлены, словно сквозь воду идёшь… И отчего это Нора, гремя карабином поводка по ступенькам, трусит, меня не замечая, и хвост её просачивается, виляя на ходу, прямо сквозь моё колено?
От догадки становится дурно. Я умерла и превратилась в призрак? О нет!
– Подожди, псина, – слышу усталый голос Маги. – Рой, не мог бы ты с ней прогуляться?
– Конечно, – торопливо отвечает Рорик.
Его шаги вместе с цоканьем собачьих коготков удаляются, потом захлопывается дверь чёрного хода. Догадываюсь, наконец, что виток лестницы загораживает мне кухню, поэтому-то никого и не вижу. Оказывается, я ещё здорово торможу умом, хоть и привидение. Машинально берусь за перила и чувствую – что-то не так. Опускаю глаза…
Лучше бы я этого не делала. Отдёргиваю руку, в ужасе уставившись на кисть. У меня недостаёт двух пальцев – безымянного и мизинца.
– О нет-нет-нет, – причитываю, не сводя глаз с двух крошечных культей с торчащими белыми хрящиками и подтёками высохшей крови на коже. – Нет-нет, только не это!
Без сил опускаюсь на ступеньки и всхлипываю, поддерживая искалеченную руку, как младенца. Кто сотворил со мной такое? И за что? Хлюпаю носом минуты две, пока, наконец, не обращаю внимания на одно обстоятельство. Пока я плачу, рядом, на кухне несколько знакомых голосов ведут свой разговор, на меня совсем не реагируя, хотя могли бы и услышать… Значит, я всё-таки призрак.
Уныло лезу в карман в поисках носового платка и взвываю от боли. Забыла! Задела свою открытую рану! Наплевав на приличия, вытираю слёзы подолом длинной футболки. Снова рассматриваю кисть, угрюмо и даже с каким-то отвращением. Нет, что за сволочь это сделала? Знала бы, кто – убила…
А вот в фильмах и книгах, где говорится о жизни после смерти, обитатели потустороннего мира расписаны целёхонькими и свежими, как огурчики. И раны затянуты, и несть печалей и воздыхания, и руки-ноги на месте. Почему со мной не так? Потому что я непутёвая?
Выудив, наконец, левой рукой платок, высмаркиваюсь и делаю глубокий вздох. Начинает жечь шею, саднить в горле, заодно простреливает обожжённый бок. Может я всё-таки живая, если чувствую боль? Тогда почему меня никто не видит? Машинально сунувшись правой рукой к перилам, отдёргиваю, опираюсь с левой стороны. Пойдём уж, посмотрим, кто здесь, послушаем, а там по ходу дела определимся, кто я есть и что тут делаю.
Спускаюсь, прохожу виток. А на последних ступеньках так и застываю в изумлении, потому, что никак не рассчитывала застать здесь такое общество.
За столом, утомлённо откинувшись на спинку неизвестно откуда взявшегося председательского кресла, дымит сигарой ни кто иной, как Глава Клана некромантов, Архимаг и прочая и прочая, а по совместительству мой свёкор, благородный дон Теймур дель Торрес да Гама, в неизменном чёрном камзоле с серебром. По правую руку от него в потёртом кожаном доспехе попыхивает трубочкой сэр Джонатан Кэррол, странствующий паладин и Одиссей, старый приятель дона. Его наследник и мой наставник, Майкл Джонатан Кэррол-младший, в глубокой задумчивости меряет шагами кухню, он, как и отец, затянут в кожу и поэтому при ходьбе слегка поскрипывает. Чист, свеж и безукоризнен и как всегда, безмятежно спокоен, только нет-нет, да начинает теребить перевязь от тяжёлой шпаги.
Прямо на ковре перед камином, опершись спинами о диван, пристроились оба брата дель Торрес да Гама: Маркос и Николас. Впервые я вижу их вместе. Правда, не слишком хорошо различаю – они от меня в отдалении, да и в комнате полумрак. Что, уже вечер?
…Николас! – вдруг доходит до меня. Нет, я точно всё ещё торможу. Николас здесь! А где, в таком случае, дети? И Анна?
– Итак, Тимур, – нарушает тишину старший паладин, – ты нас собрал – мы здесь. Мы тебя слушаем.
Братья дель Торрес нехотя синхронно поднимаются и перекочевывают за стол: Ник, по старшинству, ближе к отцу. Вот теперь братья стали не слишком похожи, и от этой разницы мне больно. У Маги чёрная повязка через глаз, кудри сострижены накоротко, клоками, чувствуется – наспех, кожа на щеке и подбородке подозрительно розовая, как у младенца. Должно быть, восстановлена после ранения или ожога. Отрастающей бородки он тоже лишился. Хмур и мрачен, что, впрочем, для него обычно; но вот чтобы таким же был и Николас, вечно цветущий! Но у того хотя бы шевелюра сохранилась. Он не то чтобы прихрамывает, но пока подходил к столу, ступал на левую ногу осторожно.
Досталось ребятам. Чувствуется, подлечили их, подлатали, но – досталось. Тихо вздохнув, присаживаюсь на нижнюю широкую ступеньку, так и не решившись подойти. Похоже, занесло меня сюда именно послушать этот важный разговор.
Дон Теймур расстаётся с сигарой и извлекает из внутреннего кармана небольшой футлярчик, обтянутый нежно-зелёной кожей.
– Мне сегодня кое-что прислали, – сообщает он ровным тоном. – Не далее как час назад, при въезде в город. Собственно, это и есть причина общего сбора. Доставивший посылку был уполномочен сделать мне устное предложение, на которое я ответил отказом. Однако, господа, нам с вами крайне необходимо принять совместное решение о дальнейших действиях, поскольку возникшая ситуация достаточно сложна и затрагивает интересы всех присутствующих.
– Отец, – сдержанно говорит Мага. – Я думал, мы собрались для того, чтобы решить, как найти Иву.
Окинув его испытующим взглядом и не удостоив ответом, дон передаёт футлярчик сэру Джонатану. У Маги на щеках играют желваки. Я настораживаюсь – и в то же время ликую, несмотря на серьёзность обстановки: хоть кто-то обо мне волнуется! Сэр Джон открывает футляр, через его плечо склоняется Кэррол-младший – и оба слегка бледнеют. И смотрят почему-то не на главу, а тоже на Магу. Тот нетерпеливо дёргает плечом.
– Что там?
Сэр Майкл чересчур стремительно выпрямляется. Ноздри слегка трепещут, словно от сдерживаемого гнева.
– Николас, – игнорируя младшего племянника, обращается сэр Джон к старшему, – будь готов придержать своего брата, если он начнёт вытворять глупости. Маркос, друг мой, могу я надеяться на твоё благоразумие?
– Давайте сюда, дядюшка.
Мага требовательно протягивает руку. После некоторого колебания сэр отдаёт ему открытую коробочку. Николас, вытянув шею, присматривается – и плотным хватом за плечи удерживает брата на месте. Мага оттягивает ворот плотного свитера, словно тот мешает ему дышать.
– Омар? – только и спрашивает. И вдруг шарахает кулаком по столешнице. – Говорил же ей, просил, как человека – сиди дома! Куда она попёрлась?
– Мы это уже обсуждали, – сухо напоминает дон. – Вопрос закрыт.
Помедлив, добавляет:
– Маркос, сын мой…
Видимо, подобное обращение к младшему наследнику столь необычно для Главы, что вся компания взирает на председателя их собрания с изумлением. Даже Мага смиряет гнев и, аккуратно прикрыв коробочку, опускает её на столешницу.
– Теперь понимаешь, почему замолчало кольцо? Его срезали вместе с пальцем, чтобы оно не навело нас на след. Омар идиот. Он не знает нашей специфики. Кость тянется к кости, и теперь по этим пальчикам будет достаточно просто разыскать их владелицу. Джонатан, – обращается он к старшему паладину, – сколько дней ты сможешь продержать их в достаточно хорошем состоянии?
– Сколько нужно, – коротко говорит сэр Джон. Подумав, добавляет: – Но это, пожалуй, задача для Майкла. Регенерация – одна из лучших его аур и действует при нём постоянно.
Дон Теймур кивает. Передаёт футляр моему наставнику и тот, предварительно подержав его между ладоней и пошевелив губами, прячет на груди. И впервые я вижу, какими жёсткими могут быть голубые глаза паладина.
Ник до побеления в костяшках пальцев сжимает брату плечо. Спрашивает у отца:
– Что ты ответил посланнику?
– Что переговоров не будет, – всё так же сухо отзывается дон Теймур. Мага вскидывается и смотрит на него в упор, но молчит. Дон с достоинством встречает взгляд сына. – Омар не таков, чтобы отдавать. Он получит своё и от нас, и, если я правильно понял его замыслы, от Обережницы – и убьёт её. Поэтому пусть посылает к нам своих людей с новыми предложениями, пусть думает, что мы готовы торговаться, а мы тем временем будем вести поиски. Вот ты за это и возьмёшься, Маркос, вместе с Майклом. Он наставник, ты – наречённый супруг, у вас обоих сильная эмоциональная привязка; работа с костью твой конёк, так что вам и карты в руки. Пеленгуйте, ловите возможные сигналы, а мы будем собирать людей и информацию.
– Ты отпустил посланника, не расспросив? – неверяще уточняет Мага.
Сверкнув очами, дон на миг опускает веки, погасив в глазах огонь голодного Ящера.
– Я немного погорячился и убил его. Пришлось исследовать только голову. Но Омар сообразил заблокировать курьеру память, оставив только необходимое, поэтому взять след не удалось.
– Ты – погорячился? – словно не веря своим ушам, переспрашивает сэр Джонатан. – Ты?
Дон хмурится.
– Да, представь себе, иногда это случается даже со мной. Сегодня, знаешь ли, день был не из лёгких. Теперь уже поздно сожалеть, но всё, что мог, я сделал. Отправил парламентёра назад к хозяину, заставив вызубрить всего три слова: «Переговоров не будет!»
Дон сердито хлопает ладонью по столу.
– А как же он без головы? – встревает Николас.
– Как… – Глава усмехается. – Взял подмышку и понёс. Омар жаден, он непременно захочет получить с нас выкуп, а потому пошлёт другого парламентёра. Я послал вслед за первым Абрахама, но тот смог проследить лишь до ближайшего квартала, а там сработал одноразовый портал. Сектор возможного выхода просчитать реально, но разброс на местности будет слишком велик, да и погрешность… Во всяком случае, у нас есть с чего начать. Поэтому, господа, включаемся в поисковый режим.
Мага поднимается из-за стола.
– Схожу за картой.
Жмусь к перилам, но он проходит мимо, не заметив. Николас порывается пойти вслед за братом, но, передумав, остаётся на месте. А я, не утерпев, подхватываюсь наверх.
– Ох, Ива, – встречает меня возглас, и я готова заплясать от радости: неужели Мага меня видит? Но суженый мой, упершись лбом в оконное стекло, говорит с самим собой. – Что ж ты вечно влипаешь неизвестно во что? Ну почему я тебя не запер?
Яростно чешет бровь над повреждённым глазом. Идёт к одному из стендов с оружием, поворачивает как створку на петлях, из открывшейся ниши вытаскивает объёмистый бумажный рулон и уходит. С грустью смотрю вслед.
Они ещё долго обговаривают детали: порядок осмотра каких-то квадратов, возможность привлечь добровольцев со стороны, тактику общения с новыми посланниками от Омара… Я же в тоске сижу на своём посту и думаю: хоть бы деться куда-то или проснуться уже… Что толку здесь торчать?
Обсуждение ведётся в спокойных и сдержанных тонах, до тех пор, пока мой суженый внезапно не ломает с треском линейку, с помощью которой что-то определял на карте. Буркнув что-то, он сгребает щепки и уходит к очагу. Швыряет обломки в огонь и сверлит их взглядом единственного глаза, сунув руки в карманы. Мужчины замолкают.
Сэр Джонатан, подойдя, участливо кладёт руку на плечо моему мужу. Да, кажется, я привыкаю так его назвать. Надеюсь, мужу, не вдовцу. Надеюсь, это всё-таки сон или видение, а не мытарства моей неприкаянной души.
– Не могу забыть, – глухо говорит Мага. – Так и стоят перед глазами…
– Маркос, мальчик мой, это всего лишь пальцы. Мы регенерируем новые, а возможно, прирастим и эти, лишь бы найти её живой. Живой, всё прочее несущественно, ты понял? Но будь готов ко всему: такие, как Омар, не церемонятся с женщинами.
– Знаю. – Мага поворачивается к сидящим. – Отец, чего он всё-таки хочет? Что ему нужно кроме Ивы?
– Передела власти, – отвечает Глава. – Собственных сфер влияния. Похоже, он сделал ставку на поддержку Игрока – и прокололся. Почему, как ты думаешь, в самом разгаре боя одновременно из нескольких точек были проставлены несколько порталов в город, и как раз в те места, где совсем недавно была обесточена сеть? В сражении вместе с нами участвовало не более восьми Магистров Огня, остальные отсиживались здесь, и не по домам, а рассредоточились по всему городу по определённой схеме.
– Готовили прорыв?
– Не просто готовили. Обеспечили. Только вот под ногами у них кто-то запутался. – Дон тянется за новой сигарой и добавляет едко: – Одна бестолковая Обережница, которой велели сидеть дома и которая вечно влипает в неприятности.
Хлопает входная дверь. Покосившись в сторону вошедших, Глава довершает:
– И не менее бестолковый ведун, вчерашний выпускник магической школы.
Рорик робко подсаживается к столу, смотрит виновато, довольная же Нора лезет со всеми здороваться.
Дон Теймур пожимает плечами.
– Угораздило же эту зелень вмешаться… Мало того, что они выправили Сеть; они ещё и Игрока запечатали в его теле!
Он с нескрываемым удовольствием смотрит на ведуна, тот стремительно заливается краской.
– Запечатали? – обычно степенный сэр Джонатан так и подскакивает на скамейке. – Тимур, ты ничего не говорил об этом! Выходит, теперь…
– Теперь, господа, мы можем начать свою Большую Игру и показать, наконец, кто в этом мире хозяин. Маркос, сын мой, и ты думаешь, что мы позволим пропасть женщине, которая предоставила нам такую возможность?
Озадаченно смотрю на дель Торреса-самого-старшего. Это он обо мне, что ли? Какую это возможность я им предоставила?
Тянусь к перилам, чтобы подняться – за время сидения порядком затекли ноги. Но вместо гладкого дерева встречаю влажную шероховатую холодную стену. С удивлением наблюдаю, как она растёт вширь, заполняя всё видимое пространство, и почти сразу меня охватывает густой подвальный холод, пробирающий до мурашек, до гусиной кожи, до костей. Потому что вместо уютной тёплой кухни-столовой с двумя пылающими очагами я оказываюсь на топчане в каком-то каменном мешке, иначе не назовешь, с сиротливым крошечным оконцем прямо под потолком.
***
Озираюсь по сторонам, но всё вокруг тает во мраке, только играют на каменных откосах отблески пламени – должно быть, во дворе разведён костёр. Да какое там окно – щель в два-три кирпича; крыса пролезет, а я нет, да и не допрыгну, от пола метра три будет. Но насчёт подвала я не ошиблась, потому что снаружи в оконный проём переползли одуванчики и клочья пырея, значит, проём вровень с землёй. Порыв ветра кидает снаружи горсть песка. Попала…
Ох, я попала.
Тотчас становится нестерпимо жалко себя, любимую и несчастную. Болит всё… да и не переставало болеть. К шрамам на руке, к ожогам прибавилась ещё и порядочная припухлость над левым глазом, куда меня так хорошо гвозданули, чтобы вырубить. На правую руку мне даже не хочется смотреть, но я всё-таки скашиваю глаза. Ничего не изменилось, не отросло. Сволочи, думаю в бессильной злобе, тряпку пожалели – руку мне замотать! И как я кровью не истекла! То-то у меня голова «плывёт» – кровопотеря, должно быть, сказывается. Поёживаюсь, потираю плечи, чтобы согреться – куртку с меня стащили, по-видимому, чтобы помёрзла, как следует. Доски, на которых сижу, голые, нет даже намёка на подушку и на классическую охапку гнилой соломы, о которой любят упоминать в романах. Двинув ногой – хорошо хоть не разули! – слышу звяканье. Лодыжку охватывает железный браслет, от которого к заржавленной скобе в стене тянется цепь.
И вдруг, несмотря на весь трагизм положения, меня пробивает на хихиканье. Нервное ли это, начало ли истерики – но мне становится смешно. Мизансцена под названием «Несчастная бесправная узница» выдержана на совесть. По идее, сейчас я должна удариться в панику, завопить, зарыдать, кинуться к двери, в общем – выдать весь набор, ожидаемый от глупой бабы, изнеженной домашним воспитанием и получившей впервые в жизни по физиономии. Малость поднажать – и меня можно брать тёпленькой и заставлять делать, что угодно, лишь бы не били.
Вытираю проступившие от смеха слёзы. Не выйдет, Омар ибн Рашид.
Будь я одна, может, так и случилось бы, не буду хорохориться. Но хвала наследию Рика, от которого, должно быть, и осталась у меня способность к видениям: я точно знаю, что не забыта. Сейчас я готова расцеловать даже дона Теймура, явись он тут в полном блеске славы. Хотя, может, и не успеет, он сам говорил: сектор большой, погрешность при поисках значительна. Рахимыч мог утащить меня вообще за край мира, даже в другую локацию, ведь неизвестно, сколько времени я провела в отключке…
Минуту. Дон сказал, что парламентёр со зловещей посылкой перехватил его «час назад, при въезде в город». Значит, прикидываем: придушили меня… Ну, пусть около десяти утра, доставили сюда, чиркнули по пальцам… Ёжусь, понимая, чей вскрик тогда услышала. Приблизительно столько же времени затем ушло на то, чтобы посыльный разыскал старшего дель Торреса.
Это не другая локация, здесь не так уж далеко от Тардисбурга, в четырёх-пяти часах езды верхом. В моём случае – неспешной езды, потому, что везли меня, хоть и бесцеремонно, но не быстро. Разброс для поиска действительно большой, будем реалистами, мои спасатели могут не успеть. Я не знаю, что от меня нужно Омару. Я не знаю, какую тактику он выберет – жёсткого немедленного прессинга или взятия на измор. Сколько у меня времени?
И всё же… Честь и хвала моим мужчинам. С гордостью повторю: моим мужчинам. Не у каждой женщины наберутся такие защитники. Но только не следует мне сидеть, сложа лапки, в ожидании принцев на белых конях, это может оказаться непозволительной роскошью. Судьба, говорят, помогает тому, кто сам что-то делает.
В который раз пытаюсь оглядеться, но при скудном освещении почти ничего не вижу. А стоит заглядеться на мизерное оконце в скупых отблесках невидимого костра, ещё хуже: отведёшь глаза – и на чёрном фоне пляшет светлый прямоугольник, и нужно снова привыкать к темноте. Да уж, вот чем следует запастись, так это терпением.
Снаружи тихо. Прислушавшись, различаю знакомый звук – потрескиванье поленьев; значит, действительно костёр разведён. Должно быть, дрова хорошие, сухие, дым уходит сразу вверх, потому что до меня не доносится. И здесь, внутри, тоже тихо, и, слава богу, а то я бы с ума сошла, услышав по углам мышиное или, не ровен час, крысиное шебуршанье; только цепь звякает, когда я спускаю ноги с топчана. Осторожно иду вдоль шершавой стены. Руки нащупывают кладку, крошащие от сырости швы между крупными обтёсанными камнями.
Поднеся ладонь ближе к глазам, вижу влажные меловые следы. Известняк, скорее всего. Стена светлая, характерного оттенка, с желтизной – это я уже могу различить, поскольку свыкаюсь с темнотой, и запах от стен идёт своеобразный – мокрого щебня. В нашей местности известняка навалом: крутые берега Дона щедро усеяны проступающими из осыпей глыбами. Хорошо, что здесь именно этот камень, он пористый, впитывает лишнюю влагу, а окажись вместо него гранит или другая плотная порода – я бы давно оскальзывалась бы на плесени…
Угол. Поворот. Прутья решётки. Ага, это дверь. Через полметра ещё угол. Широко расставляю руки, касаюсь кончиками пальцев одной стены, и чуть сдвинувшись – другой. Ежели при моих ста шестидесяти сантиметрах размах рук тот же, то камера – около метра семидесяти. Прижимаюсь к решётке, улавливаю еле заметный сквознячок со стороны напротив – там, должно быть, тоже окошко типа того, что в моей камере, но я его пока не вижу. Потянувшись через прутья, шарю в разные стороны, но ни до чего не дотягиваюсь. И тихо, и глухо.
В результате дальнейших исследований выясняю, что жилплощадь, доставшаяся мне в личное пользование, невелика – метра два на метр семьдесят; что Рахимыч – жмот, поскольку для столь дорогой сердцу Обережницы мог бы и расщедриться хотя бы на подушку или соломку; что цепь, немалая по весу, начинает раздражать своим бряцаньем, и что я почти покрыта инеем. Не иначе как небольшое промораживание входит в воспитательную программу узниц. Думаю, что от меня уже с нетерпением ждут воплей и стонов типа: «Где я?», «Здесь есть кто-нибудь?» вплоть до апофеоза: “Я на всё согласна, только выпустите!»
Обломайся, Омарчик. Я тебе не жук на верёвочке, чтобы куда захотел, туда и дёрнул.
Опускаюсь на жёсткое ложе и усиленно думаю, стараясь не обращать внимания на трясучку от холода, а может и от воспалённой раны. Голос, ты где? Твой выход. Устраиваем домашний Совет.
…Я так понимаю, дорогуша, откашлявшись, подаёт моё Второе Я, что настал час Икс.
Это как? Скептически поднимаю бровь. Икс – в смысле, что полная зад… непонятка?
Икс – это час, ради которого с тобой и носились и цацкались твой любимый Васюта, сэр Майкл, Николас, Аркадий, Гала – все, кто принял участие в твоей судьбе, кто вбивал в твою непутёвую головушку всё, что сам знал, делился, чем мог. Кто-то опытом, кто-то кровью, кто-то упорством, жизнелюбием и чувством собственного достоинства… Что, как не их выучка и выручка позволяют сейчас держаться и верить в себя? Даже Рорик – разве не научил тебя кое-чему, из последних сил добивая защитный круг? Вспомни его глаза, упрямо закушенную губу…
Вот и покажи, что ты можешь. Работай, Ива.
Встряхнувшись и сжав зубы, чтобы не клацали от холода, составляю план действий. Перво-наперво – устранить самые сильные раздражители, чтобы не отвлекали, не мешали думать. Затем – просчитать тактику. Морально подготовиться. Пока меня не трогают – признаков жизни не подавать, пусть считают, что я всё ещё в отключке. А дальше… придётся импровизировать.
Конечно, мне страшно. Я же и до этого не в идеальном мире жила, знаю, что делают разные отморозки с похищенными и заложниками, – низкий поклон средствам массовой информации и интернету за леденящие душу подробности. Я хорошо понимаю, что давить на жалость, стараться понравиться, лизать пятки в моей ситуации бесполезно. Единственный козырь, который нужно обыгрывать – это какая-то необходимость во мне. Видать, очень я интересую Главу Клана Огня, если даже на связях с доном, на их старинной дружбе он поставил крест.
А вот как правильно со мной обращаться, он даже не задумывался. Действует по своей методе, по которой, вероятно, собственных женщин обламывал. Для него они все на один манер скроены, должно быть, поэтому он привык начинать с запугивания. Побеседовал бы со мной по-хорошему, глядишь, до чего-нибудь и договорились бы, зачем сразу душить и пальцы резать? Или он думает, что после этого я воспылаю к нему любовью?
Я вспоминаю дона Теймура и его ответ посланнику. Переговоров не будет, Омар. Всё закончится на втором посланнике. Поэтому и я должна придерживаться тактики дорогого дона – тянуть время.
У меня сводит челюсти от напряжения. Кстати, вот он, самый насущный вопрос – холод. Что можно предпринять? Костёр не разведёшь, нечем, да и жечь нечего. И даже если я до хрипоты наорусь через решётку – зуб даю, до утра никто и пальцем не пошевелит и не затопит гостеприимный очажок. А что бы, например, посоветовал мне сейчас Николас?
Родственница, сказал бы, придумай что-нибудь сама, ты же у меня такая умная… Не выдержав, фыркаю. Давай-ка прокрутим в памяти его уроки.
…Упорно не идёт из головы наша прогулка по парку. Допустим, пример с двойником дона Теймура мне пока не пригодится, для его использования нужен прямой, так сказать, контакт с объектом. Хотя бы визуальный. А ведь что-то было ещё интересное, промелькнувшее тогда же, в разговоре? Думай, Ива.
Стаканчик с лимонадом, закипевшим у меня в руках – вот что надо было вспомнить. А ведь кровь та же вода, с ней всегда можно договориться.
