Соседи

скачать книгу бесплатно


Следуя совету академика Льва Давидовича Ландау: «Надо постоянно стремиться к счастью, это обязанность человека, его долг!», полетела я «исполнять свой долг» в Техас. Ну, что ж, Техас так Техас! Салат так салат! Для начала неплохо!

Глава 2

Моя судьба – Нью-Йорк!

Невероятно вкусный и терпкий воздух в апреле, насыщенный весной, цветами и приветливостью, я не имела счастья вдыхать до этого момента. Оттого, только ступив на американскую землю, я слегка опьянела. Даже немного закружилась голова. Нужно сказать, подобное случается со мной после хорошего шампанского. А, как известно, пьяному море по колено, поэтому крайне смутные представления о том, как у меня здесь все сложится, стали предельно ясными: все у меня здесь сложится зашибись (знаю, слово жаргонное, не литературное, но заменять его не собираюсь).  А по-другому и быть не может!

Упиваясь воздухом, я испытала необычайное душевное облегчение, подобно измученному страннику, который наконец-то вернулся домой после долгих скитаний. Несмотря на физическую усталость от длительного перелета, испытывая предельное нервное напряжение от неизвестности, меня охватило непередаваемое чувство легкости. Как это объяснить, не знаю. Приятный климат? Погодное благоденствие? Нет, что-то тут было еще. А что именно, невозможно описать словами. А вот интуиция убеждала в том, что я там, где мне следовало быть!

Америка буквально покорила меня. Наверное, это сродни любви с первого взгляда. Правда, со мной такого не случалось, чтобы вот так взять и воспылать трепетным чувством к мужчине с первого взгляда на него, но слышала, как люди рассказывали об этом чувстве. Что от первого взгляда на объект тело внезапно охватывает то ли озноб, то ли возбуждение, то ли что-то еще, очень напоминающее удар электрическим током. Поди объясни законом физики, отчего тебя так шарахнуло. У меня же любовь к Америке с первого взгляда вызвала чудно?е сладострастное щекотание под ложечкой.

Ну, в общем, вынуждена повториться: как ни старайся, не получится красиво и точно описать словами охватившие чувства, все равно будет не так живописно и живо. Надо ощутить лично. Да и у каждого человека это может проявиться по-разному. Глянь на пример со мной: зарождение любви к Дикому Западу отозвалось в моем теле в районе солнечного сплетения.

Итак, ступив на красную землю техасских ковбоев, я ничем особым не отличалась от остальных эмигрантов, прибывших задолго до меня и продолжающих прибывать по сей день. Всех эмигрантов, оказавшихся в Америке, объединяло и объединяет одно: все мы, в своем роде доведенные до края, являемся отважными охотниками за счастьем. Вот только у каждого из нас свои представления о счастье и путях его достижения.

Мой путь был нелегким, наверняка как у многих других иммигрантов. Изрядно помотав по стране, со временем судьба определила мне оседлое место в Нью-Йорке, которое я приняла, не раздумывая, наконец-то, сведя счеты со всеми своими неудачами, неприятностями, несчастьями, провалами и поражениями прошлого. Безмерно рада тому, что нашлось укромное местечко в этой великой и удивительной стране для такой маленькой и скромной особы, как я.

Любовь к Америке началась с Далласа, а вот расцвела, окрепла и окончательно завладела мной в Нью-Йорке.

Тут пришел мне в голову интересный факт. Всем известно прозвище Нью-Йорка – «Большое яблоко». Поражаюсь невероятному совпадению фактов о тесной связи моей жизни с яблоком, что, на мой взгляд, было неосознанно предопределено мамой.

Перед моим появлением на свет божий мама высадила яблоневую рощу. Я росла и развивалась среди яблонь. Яблоко, а точнее яблоко сорта «Белый налив», – до сих пор мой самый любимый фрукт. (И сейчас, в Америке, наряду с изобилием разнообразных экзотических фруктов на моем столе неизменно присутствуют яблоки.) Так вот, высаженная мамой яблоневая роща долгое время была камнем преткновения между соседями-родственниками в установлении консенсуса (так ими и не достигнутого), кому принадлежит роща. После раздела дома между родственниками основная часть рощи оказалась на «вражеской» территории, в том числе единственное дерево сорта «Белый налив». И это было самое печальное для меня. Доступ к дереву был мне заказан. Хочется думать, что не жадность родственничков заставляла гнать малое дитя из-под яблони, а «военное положение» в семье. Но не было такой силы, которая могла бы противостоять моей смелости заявиться в «тыл неприятеля» с целью сорвать свежее сочное яблоко и тут же его слопать. А если яблоки оказывались спелыми, то поступить так же со вторым и третьим.

Далее. Первое весьма дальнее путешествие, положившее начало моей сумасшедшей страсти к странствиям, было совершено в город Алма-Ата[1 - Алма-Ата – прежнее название города Алматы], название которого в переводе с тюркского означает «местность, богатая яблоками». Эта дальняя поездка в гости к дяде не прошла для нас бесследно. В те далекие времена столица Казахстана была довольно обеспеченным городом. Через несколько лет по настоятельному приглашению маминого брата мы решили переехать на постоянное место жительства к нему в город яблок. Несмотря на то что этому не суждено было осуществиться, это было мое первое и очень серьезное вовлечение в переезд. (О смене места жительства я мечтала с детства.) Во время подготовки к переезду мы с мамой настолько измотались морально и физически, настолько живо и глубоко прочувствовали всю тяжесть переезда, изрядно перенервничали из-за того, что не смогли собрать требующуюся денежную сумму, что все это вполне может восприниматься в качестве реального жизненного опыта переезда.

И наконец, Нью-Йорк! Вот он во всей своей красе! Город, который, в конечном счете, дал мне покой, счастье и успех, называется «Большим яблоком». Это ж надо!

Нью-Йорк! Нью-Йорк! Нью-Йорк! Это целая вселенная – уникальная, великая, могущественная и деловая. В пресловутой «медали» человечество усматривает две противоположные стороны – хорошую и плохую. Нью-Йорк и есть та «медаль», которая имеет две стороны. Его история изобилует случаями, когда город проявляет свое коварство и опасность. Но здесь не об этом. Здесь о том, как город влюбил меня в себя.

Да-да, а вы не знали? Города, как и люди, могут влюблять в себя. Нью-Йорк со своей сердцевиной Манхэттеном – именно такой город. Нет, это не город! Это объемнее, значительнее и лучше! Город окутывает тебя, как пушистый плед в холодную погоду, теплой атмосферой радушия, вызывая романтические чувства, которые глубоко залегают в душе. (Сравнение с пледом довольно банальное, но точное). Так вот, у тебя нет никаких сомнений – это самые крепкие чувства. И ты понимаешь: ваш «брачный» союз с городом навсегда!

Когда влюбляешься по-настоящему, как говорится, сильно и навсегда, то любишь в предмете своего обожания все и порой восхищаешься даже тем, что многих может раздражать. «Голос» Нью-Йорка многогранен! Это синтез звуков: громкий рэп из открытого окна машины, перебивающий китайских зазывал, торгующих сувенирами; бибиканье на все лады спешащих авто; беспрерывный скрип шин резко тормозящего транспорта, уступающего дорогу нетерпеливым водителям; пронзительный свист швейцаров гостиниц, ловящих такси по требованию; лязг подземки под разговоры туристов на всех языках мира, остановившихся на краю платформы.

Современные здания, небоскребы различной высоты и формы, с мириадами разнообразной геометрии ячеек по поверхности мирно соседствуют с почтенными церквями, синагогами, музеями, театрами, построенными в предыдущие столетия, что приумножает неповторимость города.

Как различные группы музыкальных инструментов создают богатое звучание симфонического оркестра, так и архитектурный ансамбль Нью-Йорка прекрасно исполняет свое предназначение «застывшей музыки» – вызывает головокружительный восторг и мурашки по коже от созерцания его. Меня никогда не перестанет восхищать то, на что способны человеческий разум и руки.

Улочки аккуратно и ровно уложены между железобетонными глыбами-сооружениями, предположительно сталкивающимися лбами где-то высоко в поднебесье. Они берут начало и заканчиваются в небесно-голубых просветах, что создает иллюзию «света в двух концах тоннеля». Действительно, многие люди нашли здесь настоящий, не иллюзорный «свет в конце тоннеле», у многих здесь мечта стала реальностью, сказка – былью.

Чтобы сказка стала былью, чтобы мечты сбывались или, другими словами, чтобы удовлетворить свои высокие амбиции (у кого они имеются), надо постараться, чтобы город принял тебя и оценил. В противном случае может произойти непоправимое. Город подомнет тебя под себя, а затем может и вовсе раздавить. Где куются деньги мира, где есть возможность в одночасье стать очень богатым или враз очутиться на самом что ни на есть грязном дне, нужны острое чутье, интеллектуальная гибкость, предельная осмотрительность. Если ты не в состоянии в себе это развить – пиши пропало и настоящим ньюйоркцем тебе не стать во веки веков. Так и будешь прозябать на «задворках великой империи», считая себя лузером. У Фрэнка Синатры есть замечательная песня. В моем переводе смысл песни таков: хочу стать частью Нью-Йорка, начать все с нуля, хочу проснуться в городе, который никогда не спит, и обнаружить, что я номер один, во главе списка, на вершине холма, если я смогу добиться этого в Нью-Йорке, то смогу добиться этого где угодно, все зависит от меня.

Города, как и люди, имеют свои биографии. В прошлом Нью-Йорк имел репутацию едва ли не самого опасного и криминального города в США. Современный Нью-Йорк – другой, словно возродившийся из пепла, подобно мифической птице Феникс. Сегодня Нью-Йорк может гордиться самым низким показателем преступности среди двадцати пяти крупнейших мегаполисов Америки.

Местами Нью-Йорк сказочно богат и безумно красив, местами просто красив, а местами… местами черные районы, китайские районы, районы, о которых, пожалуй, лучше не упоминать!

Лучше упомянуть людей, благодаря которым Нью-Йорк так красив, величественен и уникален, благодаря которым биография города столь богата, интересна и неповторима! Как не вспомнить людей, некогда родившихся здесь и оставивших неизгладимый след в жизни города, или тех, кто приехал сюда для того, чтобы творить во имя его процветания, во имя людей и будущих поколений. Ой, возможно, скажете вы, при капитализме люди думают только о прибыли. А на мой взгляд, думать о прибыли – значит думать правильно! А как же может быть иначе, если желаешь осуществить грандиозные задумки!

И, приумножая свое состояние, они развивали, застраивали, улучшали этот город. Без них Нью-Йорк не стал бы таким, каким мы видим его сегодня. Процветая сами, они способствовали процветанию города, да и страны в целом. Ставя мировые рекорды во многих сферах деятельности, они влияли на умы других людей и двигали человеческий прогресс вперед. А мы, следующее поколение – избалованное и эгоистическое, пользуемся плодами трудов людей прошлых времен, воспринимая все как должное, как будто так было всегда, зачастую не задумываясь над тем, насколько наша жизнь легка и комфортна лишь потому, что задолго до нас здесь плодотворно творили гении, иногда не щадя живота своего (в буквальном смысле слова).

А сейчас, друзья мои, некоторым из вас потребуется терпение и только терпение. Я собираюсь обратиться к сухим историческим фактам. Постараюсь особо вас не нагружать и пронесусь галопом по некоторым незаурядным событиям Нью-Йорка с упоминанием лиц, без которых Нью-Йорк не был бы Нью-Йорком.

Тем же, для кого эта тема будет совершенно неинтересной, даю совет пропустить эту часть и перейти к чтению следующей главы. А для тех, кто все же решит идти со мной в ногу до «конца», точнее до последней страницы, я с удовольствием назову несколько имен, вошедших в историю не только США, но и всего мира и имеющих самое непосредственное отношение к Нью-Йорку.

У каждого из нас свои кумиры, я же преклоняюсь перед людьми умными, смелыми, решительными и щедрыми. Щедрость – особая черта Соединенных Штатов, делающая страну исключительной. Благодаря этой черте США заметно выделяются среди других стран на земном шарике. Вряд ли вы найдете страну, кроме США, которая могла бы похвастаться огромным числом благотворителей.

Давайте посмотрим правде в глаза: алчность к деньгам повелевает многими людскими душами. Филантропы – это люди, которым либо неизвестно это чувство, либо они сумели победить его в себе. Поэтому я ставлю благотворителей на первое место и в основном буду говорить о них.

Ставлю их на первое место даже перед деятелями культуры и искусства, а уж тем более перед звездами Голливуда. Разве можно сравнить красиво сыгранную роль какого-нибудь пожирателя женских сердец или благотворительный фонд, за счет которого сегодня выживает нищий или прибывший в поисках лучшей доли иммигрант или спонсируются научные исследования в поиске нового лекарства от какого-нибудь страшного недуга? Вполне возможно, для многих это звучит кощунственно, ну что поделаешь – я так мыслю и так чувствую.

Поэтому в благотворительности я усматриваю настоящий подвиг (не побоюсь преувеличения), а людей, делающих благотворительные взносы, строящих за свой счет различные учреждения для общественного пользования, причисляю к героям мирного времени, независимо от того, чем они руководствуются – желанием прославиться при жизни или оставить вечную память о себе. Ни в том, ни в другом не нахожу ничего предосудительного. В любом случае потомки только выигрывают от этого.

Итак, представим, что если бы я поселилась на этой земле лет этак сто пятьдесят тому назад, то могла бы по праву назвать себя землячкой делового гения, миллионера Александра Тёрни Стюарта. Для преобразования и модернизации пригорода Нью-Йорка им был куплен участок земли площадью более семи тысяч акров и назван Garden City (Город-сад). Но при жизни у него не дошли руки до упорядочивания этой земли.

После смерти Александра Тёрни Стюарта в 1876 году его вдова, Корнелия Клинч, пожертвовала 50 миллионов долларов коммуне для воплощения мечты мужа в реальность: сделать пригород соответствующим его названию – цветущим садом. Нужно отметить, что и вдове не довелось дожить до того момента, когда запущенный участок Garden City благодаря внушительным денежным вливаниям и содействию приверженцев их идей (потомков), превратится в один из самых роскошных ухоженных пригородов Нью-Йорка.

Если бы я появилась в здешних местах еще раньше, лет этак двести тому назад, я бы могла по праву назвать себя соседкой хваткого грубияна, увальня-красавца (он был ростом под два метра), американского магната и филантропа Корнелиуса Вандербильта. Рожденный в Статен-Айленде и начавший свою трудовую деятельность в двенадцать лет с лодочника на просторах Нью-Йоркской гавани, он заработал свой первый миллион на речных перевозках, на парусных баржах, опустив цену на билеты до смехотворной.

Впоследствии, благодаря своему уму, смелости и крепким ребрам, которые не раз пытались переломать ему конкуренты, он стал успешнейшим предпринимателем США в XIX веке в области железнодорожных путей. Он затевает строительство грандиозного по тем временам сооружения – Grand Central Terminal, который украшает город и поныне. Это вокзал с рекордным числом платформ и путей, которым сегодня ежедневно пользуются миллионы людей, приезжая на работу в Манхэттен и покидая его. В 1873 году он основывает университет, который сегодня является лидером в стране по подготовке медицинского персонала, исследовательской работе и лечении пациентов. Чудовищно разбогатевший Корни, для которого учеба ничего не значила, не скрывал своего убеждения, что все, кто учится грамоте в школе, попросту зря теряют время.[2 - Корнелиус Вандербильт бросил школу в 11 лет. Журналисты высмеивали его безграмотность, говоря, что в своей подписи он делает четыре ошибки.] Я бы поспорила с ним на этот счет, нет, пожалуй, только привела бы один пример, доказывающий его неправоту. Очень даже возможно одновременно быть грамотным, образованным и миллионером, каким был Эндрю Карнеги, который придерживался диаметрально противоположной точки зрения и в своей образованности, которую, кстати, он приобрел самостоятельно, видел преимущество перед другими людьми.

Скажу несколько слов и о нем. Эндрю Карнеги – мультимиллионер, один из крупнейших благотворителей в истории человечества. В своем знаменитом эссе «Богатство» он написал: «Человек, который умирает богатым, умирает опозоренным». Все свое состояние он отдал на нужды благотворительности. Кроме многочисленных благотворительных фондов им было учреждено три тысячи публичных библиотек. С именем Эндрю Карнеги связано культурное наследие Нью-Йорка. Знаменитый Карнеги-холл, построенный на деньги Э. Карнеги, является одним из главных концертных залов мира[3 - Карнеги-холл был открыт в 1891 году концертом Нью-Йоркского симфонического оркестра, которым дирижировал П. И. Чайковский. В 1997 году главный зал знаменитого холла был назван в честь Айзека Стерна – крупнейшего, всемирно известного академического музыканта XX века, американского скрипача еврейского происхождения, родившегося в Украине, в г. Кременец.].

Еще одно имя. Маргарет Оливия Слокум Сейдж – вторая жена довольно нечистоплотного в зарабатывании денег миллионера Рассела Сейджа, прославившегося своей невероятной скупостью. Будучи несметно богатым, он умудрился украсть вентилятор из зала заседаний Western Union. Но речь не о нем, а о его жене. В 1906 году после его смерти она стала одной из самых богатых женщин США, унаследовав огромное состояние мужа, значительную часть которого раздала на благотворительные цели. Маргарет Оливия Слокум создает фонд Рассела Сейджа, который в 1909 году приобретает у Корда Меера участок площадью 142 акра, что послужило рождению Форест-Хилса, впоследствии получившего международное признание в качестве самого раннего города-сада в Америке. Форест-Хилс тесно связан с историческими событиями. Здесь на Станционной площади 4 июля 1917 года Т. Рузвельтом была произнесена знаменитая речь «100% American». В 1923 году теннисный стадион в Форест-Хилсе, первый бетонированный стадион в Америке, был преобразован в Теннисный клуб Вест-Сайд – место, где рождается первое национальное первенство по теннису (US Open). На протяжении десятилетий Вест-Сайд становится центром теннисной жизни всей страны.

Помимо многочисленных денежных взносов на развитие образования, строительство школ, церквей, обустройство парков, библиотек, пожарного департамента Маргарет Оливия Слокум Сейдж делает баснословные пожертвования на поддержку иммигрантов, больниц, музеев, спонсирует создание самолета первой женщине-авиадизайнеру Лилиан Тодд по ее собственному проекту.

Кстати, несколько слов об авиации. Совершенно излишне говорить о роли авиации в нашей жизни и насколько мы должны быть благодарны пионерам предыдущих поколений, смело покорявшим небесные выси. Представьте, что бы мы сейчас делали, если бы не они, смелые и дерзкие! До сих пор неделями болтались бы по морям-океанам ради достижения берегов Америки, например. А так вжух – и ты в Америке! Вжух – в Японии, в Украине! Я снимаю шляпу перед мужеством и бесстрашием первых пилотов во всем мире, но в особенности перед женщинами-пилотами. Наравне с мужчинами они постигали эту сложную науку, пожинали плоды успехов, славы и, естественно, разделяли с ними и поражения – наравне с мужчинами они часто гибли.

Их, смелых и сильных духом женщин, было немало по всему свету в то время, когда человечество делало первые шаги в авиации. Интернациональный клуб женщин-авиаторов (другое название «99»), насчитывающий сегодня 6500 членов из 30 стран, помогающий женщинам получить авиационное образование, да и в целом способствующий улучшению положения женщин-авиаторов, был создан в 1929 году в Нью-Йорке. Это было потом, а поначалу… Куимби Гарриет, переехавшая из Сан-Франциско в Нью-Йорк работать театральным критиком в журнале Leslie’s Illustrated Weekly, автор семи сценариев, по которым были сняты фильмы в стиле немого кино, стала первой женщиной в Америке, получившей в Нью-Йорке удостоверение пилота, и первой в мире женщиной-пилотом, самостоятельно перелетевшей через Ла-Манш. Она же стала дизайнером уникальной формы для женщин-авиаторов: при необходимости брюки превращались в юбку (в то время брюки в обыденной жизни были для женщин недопустимы). Куимби Гарриет погибла в 1912-м в возрасте 37 лет, неожиданно выпав из самолета вместе с пассажиром. Ее смерть заставила задуматься о безопасности в воздухе (в то время кабины самолетов были открытыми, а о ремнях безопасности никто слыхом не слыхивал).

Элинор Смит, уроженка городка Фрипорт, расположенного неподалеку от Нью-Йорк-сити, стала самым молодым в мире профессиональным пилотом. Права на вождение самолета она получила в шестнадцать лет. В своих мемуарах Смит вспоминает, как ее наставник (довольно крупная фигура в авиации – летчик-испытатель, летный каскадер, барнстормер, демонстрирующий трюки в воздухе как доказательство прочности самолетов) привязывал к педалям блоки, чтобы ноги десятилетней ученицы могли достать их. Сохранился в памяти и день ее первого самостоятельного полета. Сделав три взлета и посадки, воодушевленная, она выскочила из кабины самолета и стремглав побежала на уроки в школу.

Элинор Смит стала первой женщиной летчиком-испытателем в Fairchild и AviaBellanca (американские компании по производству самолетов). За смелость и дерзкие выходки в небе Элинор получила прозвище Летающая хлопушка. Упомяну здесь об одном курьезе. Очередная попытка установить новый рекорд в высоте полета едва не закончилась катастрофой. Летчица потеряла сознание, и самолет стал резко пикировать. Но все обошлось: Элинор вовремя пришла в себя и благополучно посадила летательный аппарат. У сотрудников редакции авторитетной газеты The New York Times сложилось мнение, что летчица может погибнуть в авиакатастрофе в любой момент, поэтому они заблаговременно подготовили некролог (это было в 1931 году). Он пролежал в отделе некрологов невостребованным 80 лет, ровно до 2010 года, когда знаменитая летчица умерла естественной смертью в возрасте 98 лет.

С 1926 года Элинор Смит устанавливает многочисленные рекорды на летную выносливость, на выносливость с дозаправкой в воздухе, а также рекорды в скорости, высоте и во времени полета.

В 1927 году семнадцатилетняя Элинор по примеру Берта Акоста совершает хулиганский полет под четырьмя мостами Нью-Йорка – Куинсборо, Вильямсбургским, Манхэттенским, Бруклинским. За это мэр города наказал ее изъятием прав авиапилота на десять дней. Кстати, в письме о временном изъятии прав была приписка с просьбой об автографе.

О, кстати, несколько слов о мостах Нью-Йорка! Следует напомнить, что Нью-Йорк – островной город с многочисленными реками и бухтами. Только в самом Нью-Йорк-сити шестьдесят мостов, а может уже и больше. (А в штате Нью-Йорк их более двух тысяч.)

Давным-давно жил-был один еврей. Звали его Роберт Мозес. Родившись в городе Нью-Хейвен, штат Кентукки, всю свою жизнь он посвятил Нью-Йорку. Если верить писателю и журналисту Роберту Каро, еврей Роберт Мозес не хотел быть евреем. По мне так это беспрецедентный случай: еврей и не хочет быть евреем. При этом он не хотел быть евреем не из-за каких-то внешних обстоятельств или угроз, а по собственному желанию. Не без удовольствия Роберт слал друзьям открытки с пожеланиями счастливого Рождества и получал в ответ такие же. Впоследствии он принял христианство.

Роберт был очень важным и гордым человеком. Ну а почему бы им не быть, если ты родом из богатой аристократической семьи и незаурядно умен. Сам президент Рузвельт жаловался на него, называя высокомерным, но в деньгах ему не отказывал. Поясню. Речь идет о программе Рузвельта New Deal, которая предусматривала федеральное финансирование штатов для налаживания жизни американцев после Великой Депрессии. Чтобы получить деньги, нужно было убедить правительство в полезности представленных планов, проектов, перестроек. Отказы были нередки, но Мозес не раз удостаивался такой великой чести. Хитрый Роберт умышленно занижал сумму затрат на строительство объектов в Нью-Йорке. Для чего он это делал? Мозес рассуждал так: попросишь много денег, правительство может отказать, а когда строительство уже идет, правительство не допустит остановки проекта и обеспечит необходимыми финансами для его завершения. Ведь не порядок, когда в центре столичного города царит разруха, стоят недостроенные объекты. (Хотя в странах СНГ подобное не такая уж редкость.)

Получив финансирование, Мозес как одержимый принялся строить, строить, строить и еще раз строить. Ломать старое и возводить новое. Хлебом его не корми – дай только возможность что-нибудь построить, куда-нибудь врезаться дорогой, где-нибудь разбить парк, обустроить площадку, стоянку. Он возводил мосты, строил тоннели и железные дороги, сооружал скоростные магистрали, значительно облегчающие движение автомобилей в настоящее время. Также на его счету жилые дома, стадионы, бассейны, театры, парки, детские площадки.

Вот чем отличается эта великая страна от других – наличием таких вот гениев-«маньяков». Дай денег какому-нибудь руководителю нашей страны и тут же недосчитаешься половины.

Под руководством Роберта Мозеса были построены мост Трогс-Нек и самый протяженный в мире на то время подвесной мост Верразано, мост Трайборо (сегодня он известен как мемориальный мост имени Роберта Кеннеди), стадион Ши, крупнейший комплекс театров и концертных залов Линкольн-центр[4 - Продажа билетов на спектакль «Щелкунчик» П. И. Чайковского, начиная с 1954 года и по сей день, составляет около 40% годового дохода Линкольн-центра.], комплекс зданий штаб-квартиры ООН. В 1937 году Мозес берется за облагораживание территории, отведенной под городскую свалку, затем, в 1939-м, становится одним из организаторов проведения на этом месте всемирной выставки под названием «Мир завтрашнего дня». Площадь выставки составляла 4,9 кв. км, что является рекордным по сей день, ее посетили более 44 млн человек[5 - На этой выставке СССР были представлены памятники И. Сталину и В. Ленину.]. По окончании работы выставки на этой территории был разбит один из крупнейших парков – Флашинг-Медоус. Популярнейший у ньюйоркцев парк Джонс-Бич – шестнадцатикилометровый пляж на юго-западе Лонг-Айленда с автомобильными дорогами, обеспечивающими удобный доступ к новому парку, – тоже дело рук Мозеса.

Роберт Мозес умер в 1981 году, но по сей день некоторые старожилы считают его бессердечным, хотя и непревзойденным гением, не могут простить ему резкое врезание скоростных дорог в их жилые кварталы, но мы, нынешнее поколение, низко кланяемся ему и говорим огромное спасибо. Сегодня множество различных объектов и дорог в штате Нью-Йорк названы именем Мозеса.

Идеологическая пропаганда в СССР была направлена на то, чтобы вызвать у простых людей презрение и ненависть к богатым людям Америки (а как могло быть иначе?). И, надо сказать, это удалось: нетрудно вызвать у неимущих патологическую озлобленность к имущим. Имена богатейших капиталистов были нарицательными и ассоциировались с врагами не только трудящихся, но и всего человечества. В отрочестве я часто слышала реплику: «Что я тебе, сын Рокфеллера?!». К этой фразе прибегали молодые люди, когда у них не было либо денег в складчину, либо желания давать деньги в складчину. И произносилась эта фраза непременно с презрением к богатству. Как мы были далеки от истины! Тогда мы не могли знать, что имя мистера Джона Рокфеллера ассоциируется не только с несметными богатствами, но и с великой филантропической деятельностью.

Мистер Джон Рокфеллер, человек крайне набожный, ни при каких обстоятельствах (даже во время путешествий) не позволявший себе пропустить воскресную службу в церкви, внешне был неэмоциональным человеком. На самом же деле он был чрезвычайно чутким и чувствительным. Будучи ребенком, он очень тяжело перенес смерть своей сестры, пролежав ничком на траве вдалеке от дома в течение 12 часов. Черствый, крайне жесткий и беспощадный в бизнесе, Рокфеллер был нежным отцом четверых детей. Любящий папаша не считал зазорным подниматься в детскую спальню к плачущим малышам. Он трогательно и нежно заботился о больной жене (до самой ее смерти в 1915 году). Преданно любивший Лауру, он прожил с ней 50 лет душа в душу. В память о ней Джон Рокфеллер создал благотворительный фонд, действующий и поныне.

Первый долларовый миллиардер в истории человечества, великий филантроп, основатель фонда, жертвующего колоссальные суммы на образование, науку, здравоохранение, содержание домов престарелых, на разрешение глобальных экологических проблем, служил примером здорового образа жизни, не употреблял алкоголь и не курил.

Возможно, скептики поспешат меня заверить, что, мол, миллионеры, участвующие в актах благотворительности, преследовали меркантильные цели – снизить подоходный налог (напомню, что закон о понижении федерального подоходного налога в связи с благотворительностью был принят в США в 1917 году). Между тем задолго до появления этого закона в 1892 году Рокфеллер учреждает Чикагский университет, в 1901 году – Медицинский институт имени Рокфеллера, в 1902 году – Всеобщий образовательный совет, в 1913 году – Фонд Рокфеллера.

История большой благотворительности США и в частности Нью-Йорка не ограничивается перечисленными именами, их обширный список пополняется современными людьми-легендами.

Напоследок хотелось бы назвать еще одно имя, причем огласить его стоя. Имя нашего современника, мэра города Нью-Йорка – Майкла Блумберга. Согласно рейтингу Forbes он занимает одиннадцатое место в списке самых богатых людей планеты. А много-много лет тому назад, чтобы оплатить учебу в университете, Майклу приходилось брать кредиты в банках и подрабатывать парковщиком.

В период с 2004-го по 2011 год Майкл Блумберг входил в десятку лучших американских филантропов.

В одном из интервью Блумберг заявил, что заслужил место на небесах. И я думаю, он имеет право так говорить, поскольку созданный им Фонд филантропов помогает людям беднейших стран на Земле. Благотворительные пожертвования фонда Блумберга распространяются на пять областей: окружающая среда, здравоохранение, искусство, государственные инновации и образование.

Не буду озвучивать цифры щедрых пожертвований на развитие искусства, образования и охрану окружающей среды. Приведу лишь несколько примеров благотворительности в области общественного здравоохранения. Геродот писал: «Когда нет здоровья, молчит мудрость, не может расцвести искусство, не играют силы, бесполезно богатство и бессилен ум». В общем, жизнь не жизнь, если нет здоровья!

Посмотрим, что в этом направлении сделал и делает Блумберг для нас – людей всего мира, кроме внушительных пожертвований на улучшение дорог[6 - Совместно с Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) фонд Блумберга жертвует сотни миллионов долларов на мероприятия по сокращению смертности, связанной с дорожным движением.] и искоренение полиомиелита.

Майкл Блумберг создал и возглавил Фонд филантропов, который является 12-м по величине в США. Данный фонд жертвует фантастические суммы на борьбу с таким злом, как табакокурение. В марте 2012 года фонд выделил 220 млн долларов на борьбу с употреблением табака, к 2016 году на меры по сокращению употребления табака, особенно в странах с низким уровнем доходов населения, в общей сложности был пожертвован 1 млрд долларов.

Фонд Блумберга поддерживает инициативы, направленные на улучшение здоровья женщин. В июле 2012 года фонд выделил 50 млн долларов на глобальную инициативу по планированию семьи, программу Фонда Билла и Мелинды Гейтс, нацеленную на оказание акушерской помощи и доступности контрацептивов для женщин развивающихся стран.

В октябре 2012 года фонд пожертвовал 8 млн долларов на «Программу материнского здоровья», цель которой – сокращение материнской смертности в Танзании.

Огромные пожертвования поступают на предприятия для улучшения здоровья работающих женщин, на предоставление услуг по охране репродуктивного здоровья женщин из стран Африки и Латинской Америки.

С 2012 года Фонд филантропов Блумберга выделил 16,5 млн долларов на трехлетнюю программу по профилактике ожирения в Мексике в поддержку политики общественного здравоохранения[7 - Мексика имеет один из самых высоких показателей в мире по ожирению.].

23 марта 2015 года Фонд филантропов Блумберга совместно с правительством Австралии запустил четырехлетний проект «Данные для здоровья» на сумму 100 млн долларов. Цель заявленной инициативы – помочь 20 странам с низким и средним уровнем доходов населения улучшить сбор данных в области общественного здравоохранения для более эффективного решения проблем в этой сфере.

Ладно, ладно! В курсе, разошлась не на шутку! Понимаю и уже представляю, как некоторые из читателей начинают прикрывать рот рукой, тактично пряча зевоту. Думаю, пора остановиться, не хочу злоупотреблять вашим терпением. Да, вряд ли у меня когда-нибудь иссякнет желание говорить о достойных людях, но рассказ-то мой не из серии ЖЗЛ Америки, а о простых людях – моих соседях.

Глава 3

«Встречают по одежке…»

Оглядываясь назад, думаю, что мой пример не так уж плох для подражания. Пример того, как можно сильно желать стать счастливым человеком и таки им стать. Думаю, когда закончу рассказывать о соседях, немного передохну, а затем засяду и напишу книгу для желающих пойти по моему следу. Нет, пожалуй, лучше подробную инструкцию о том, что делать, а чего лучше не делать при первых шагах по неизведанным для вас тропинкам в поисках такого сокровища, как счастье. А пока только заявлю: «Терпение и труд все перетрут!»

Время работы в Далласе, хочу подчеркнуть, тяжелейшей работы, пролетело незаметно. Я так ничего и не увидела (посещение нескольких интересных музеев, в том числе Дили-плаза, где было совершено убийство Джона Кеннеди, в счет не принимается). Среди овощей, овощерезок, грязных вилок и ножей, крошек на полу и швабр-веников я так и не разглядела, что происходит вокруг. Я так ничего и не поняла, как живут здесь люди, чем они дышат, и что бы делала я, решив остаться здесь навсегда. Но произошло нечто более важное: я глубже поняла саму себя, более обстоятельно разобралась в своем характере. Оказалось, человек я совершенно незлопамятный, все обиды на кого бы то ни было бесследно испарились, словно их и не существовало. Я стала испытывать сильные чувства к своей малой родине – как любящая старшая сестра к младшей (чего раньше не было). Я поняла, что я практичная и сильная, что с таким чертами характера – жуткой боязливостью и одновременно долей смелости, которая толкает меня вперед, чтобы доказать самой себе, что я непременно смогу преодолеть трудности и добиться много чего достойного. При наличии денег и знании языка для меня не было бы никаких проблем приспособиться к жизни хоть на Луне (конечно, утрирую и ограничусь территорией англоязычных стран). Но вопрос состоял в другом: как при таких расчудесных качествах характера приспособиться к новым условиям жизни, когда денег в обрез, а владение английским на так себе уровне.

Также мне стало предельно ясно, что природа создала меня не для физической работы. Хотя я не из кисейных барышень, не понаслышке знаю, что такое физический труд, но все же, должна сознаться, что я баба не «кровь с молоком», далеко «не кровь с молоком». Словом, не очень крепкая и выносливая физически. «Рубить» овощи по десять часов, а если нужное количество овощей уже нашинковано, то быть постоянно на подхвате, убирать посуду со столов, складывать ее в посудомоечную машину, поднести клиенту поднос с едой, подмести, вытереть, вынести – это крайне тяжело физически. Даже если бы это длилось восемь часов – как для служащих у меня на родине, или шесть часов – как для медработников у меня на родине, честно скажу, мне не под силу. Говорят, Бог дает человеку столько испытаний, сколько он сможет выдержать. В случае со мной он ошибся, несколько переоценив мой физический потенциал.

Вставать приходилось с «первыми петухами», чтобы приезжать со всей командой поваров – на час раньше. Для поваров ресторанным менеджментом была организована машина, бесплатно доставляющая их на работу.

– Могла бы поспать подольше! – советовали сердобольные коллеги.

– А как же добираться-то самой? – интересовалась я.

– Общественным транспортом, или пойди сдай на права, возьми машину в аренду и вперед!

– Так за все надо деньги платить! – возмущалась я. – Да и с английским у меня туговато!

– А ты можешь сдать экзамен по вождению и на русском.

– Я – на русском?! Куда же это годится!

Гордость моя была уязвлена. На русском? Не бывать этому! Столько лет учить английский и не уметь применить его. Где такое видано?! И я приобрела брошюру по подготовке к экзамену на английском. Едва сумев прочитать название глав, я улетела с ней в Нью-Йорк. Я улетела в Нью-Йорк с ней и с Марией.

В ресторане Далласа, среди многочисленных новых знакомых, которыми поневоле довелось обзавестись, как говорится, «прям у домны», была большеглазая, коренастая, с низко посаженной попой Мария из Львова. Познакомились, разговорились, подружились и вместе уехали из Далласа. Она навсегда убегала от мужа скряги-миллионера к родному брату, работающему на ударных стройках Нью-Йорка, я же – поглазеть на Нью-Йорк и, возможно, найти работу полегче. Когда она позвонила мне и сообщила о своем намерении совершить тайный побег, ее короткий и решительный вопрос «Ты летишь со мной? Да или нет?» не оставлял мне времени на размышления, сомнения и колебания. Мы отправились в аэропорт вместе.

Как гласила народная молва на Родине, проложить начало к своему «взлету» неквалифицированным трудом не составляло сложностей и в Нью-Йорке. Выяснилось, что и здесь нет проблем с местами для ночлега в шелтер-отелях и, судя по объявлениям, всегда есть нужда в официантах, сиделках, грузчиках, продавцах, уборщиках. Что-что? Нужда в сиделках, продавцах, уборщиках… Как можно определиться с этим шикарным выбором рабочих мест, если ты, то есть я, оказавшись в Америке, понимаешь, что английским не владеешь вовсе. Ну а как еще можно это обозначить, если ты и слова не понимаешь, когда к тебе обращаются, и более всего боишься сказать что-то в ответ. (В Далласе при резке капусты на задворках ресторана или сборе посуды со столов приобрести опыт общения на английском было весьма затруднительно.) Господи, как мне было невыносимо жаль всех тех лет, отданных на упорное изучение английского (школа, институт, самообразование). Мне тогда думалось, что все эти годы брошены коту под хвост. К великому счастью, это оказалось не так. Как говорится, всему свое время. Но тогда я решила: надо взяться за английский по-новому.

Наверное, все же судьба – это нечто такое, что тобой повелевает, захочет – поможет, а захочет – подставит подножку. В Нью-Йорке мне везло изрядно. По соседству с моим временным местом обитания оказался русский магазин, которому требовались помощники грузчиков – раскладывать товар по прилавкам. Русский магазин был частной собственностью пакистанца, и, естественно, все продавцы были земляками босса, которые разговаривали на английском так, что я только к концу второй недели своего трудоустройства поняла, что они общаются на английском. Среди русских покупателей иногда попадались и американцы. Как тут можно было «подхватить» английский?!

Работать физически здесь было легче, чем в Далласе. Другой режим работы, да и сказывалась закалка, приобретенная в более суровых условиях. И что там говорить: мужской коллектив – коллектив не женский! Несмотря на то что пакистанцы мусульмане (нам хорошо известно бесправное положение женщин в их обществе), за границей они другие. О своих традициях и укладе жизни здесь они не хотят помнить. Здесь они мужчины-джентльмены. Возможно, мы, белые женщины, для них и вовсе не женщины. Но работать с ними было одно удовольствие. Они оказались приветливыми и доброжелательными коллегами, готовыми помочь в любую минуту. Кто знает, может, за мое доброе отношение к ним они платили мне той же монетой.

Но морально все же было тяжело. Перестала радовать возможность тут же с прилавка схрумкать свежую морковь или яблоко и всегда иметь на столе свежую редиску. Охватывала смертельная тоска по родным и близким. Я страдала до исступления.

Уехать одной и так далеко – это, бесспорно, смелый поступок! Ну а как быть с прилагающимся к этому комплектом из трех «С» – сложно, страшно и стрессово. На этапах моего личностного и духовного становления как гражданки вселенной (потому что, начиная с Нью-Йорка, а затем через последующие путешествия я встану на великий путь познания мира, и вся вселенная станет мне домом родным) иногда возникали ситуации, подталкивающие к… к… не то чтобы расстаться со всеми своими мечтами и надеждами на светлое будущее, а к тому, чтобы забраться в самый дальний уголок подсобки магазина и там без промедления взять и помереть. Слышала (или сама придумала – не уверена!), что счастье нужно либо выстрадать, либо заслужить. Если принять это за аксиому, я была на правильном пути.

Опять все случилось по Соломону – прошло и это. Человек ко всему привыкает. То, что было непривычным, наводило грусть и тоску, стало обыденным.

Через месяц-другой меланхолия стала потихоньку отступать. А потом незаметно и вовсе исчезло подавленное настроение, хандра и желание помереть в подсобке! Ну, потому что как это – взять и умереть в подсобке в полной безызвестности! На Родине будут говорить, вот дура, не ведала, что творит, уехала, чтобы помереть на чужбине, так и не испытав счастья. Нет, так не годится! Надо взять себя в руки.

Постепенно втянулась в ненавистную работу, стала высыпаться и испытывать приливы счастья, когда удавалось сэкономить и по Western Union отослать деньги маме. Кафешка, в которую я каждое утро забегала за чашкой кофе и круассаном, уже не казалась такой «перенаселенной» черными. Среди них стала замечать симпатичные и приветливые лица. Распробовала вкус манго и папайи, полюбила сырых устриц. Лысый, без деревьев, вдоль и поперек исчерченный столбами и проводами пейзаж стал меньше раздражать. Я стала увереннее заходить в разного рода организации, разговаривать с людьми.

В Нью-Йорке наши с Марией дороги разошлись на почве того, что ее больше всего в жизни волновало количество банкнот в кармане, а меня – качество моего английского. О, я ни в коем случае ее не осуждаю и не считаю ее стремления низкими или пошлыми. Напротив, я ее за это уважаю. Мое отношение к деньгам вполне адекватное. И я стремилась заработать больше, и мне хотелось безбедной жизни. Но мы разные, и у каждой свои жизненные цели, ресурсы и «удельный расход топлива». Мария была счастлива присоединиться к брату и разделить с ним тяжелейший труд на стройке. Мне же были близки способы добычи денег на изнурительном умственном поприще. Просто на другое я не способна.

Могу с полной уверенностью сказать, что если бы тогда в Нью-Йорке мне не суждено было встретить моего героя… моего принца, который оказался совсем голым… причем… на белом… нет-нет, не на белом коне, а на белом в полосочку пляжном покрывале и, разумеется, не совсем голым, а в плавках, на одном из популярных нью-йоркских пляжей Лонг-Бич (что не менее романтично!), то я непременно что-то придумала бы что делать со своей жизнью… Ну, например, можно было бы взять у государства ссуду на учебу, пошла бы в какой-нибудь колледж, скажем, на учителя математики средней школы. До получения диплома продолжала бы «карьеру» подсобного рабочего, а там стало бы видно! Дороги назад у меня не было! Не люблю оглядываться! Только вперед! Только вперед!

Вот сказала это и задумалась. Как бы так с учетом описанных выше обстоятельств отредактировать русскую пословицу «Встречают по одежке, а провожают по уму». Но в любом случае «провожают по уму» осталось бы неизменным!

Опять судьба распорядилась по-своему. «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь!» – слова из любимой песни моей старой тетки, жившей с нами в одном доме, за стенкой. Кажется, кроме этой песни она ничего другого не слушала.

Да, так вот, нет моей вины в том, что хотела самостоятельно встать на ноги, добиться всего без посторонней помощи, но пришлось повиноваться судьбе – добровольно и не без удовольствия стать женой американца. Доброго, умного и интересного. Затем присоединиться к его бизнесу и всецело посвятить себя и тому и другому.

Уверена, что и в этом месте повествования требуются некоторые разъяснения, чтобы читатель не слишком бурно ликовал, радуясь за меня и, возможно, воспринимая мой брак как брак с американским толстосумом. Когда на моем жизненном горизонте появился мой голый герой, статный как Аполлон, красивый, с соблазнительно величественной, неспешной и мягкой походкой (да-да, мужчины тоже умеют красиво ходить, и, как сказала бы моя мама, поступь у него интеллигентная), сам он в то время едва опомнился от «татаро-монгольского» разорения после развода. Кстати, когда я увидела его издалека, лежа на своем пляжном покрывале, я подумала, до чего же красивый мужчина, а жене его явно не повезло, потому что такого рода мужчины не могут быть верны одной женщине – сами женщины не дадут ему быть верным. Тогда я встретила человека «по одежке».

Так же, как и я, он начинал свою жизнь с чистого листа, бодро, оптимистично, полагаясь только на свои силы, ум и упорство. Был гол как сокол во всех смыслах, о чем сразу же поспешил меня оповестить, чтобы я не питала на сей счет никаких иллюзий.

– Одного понять не могу, зачем тебе мои трусы, носки и костюмы? Неужели недостаточно моей фирмы? – поинтересовался он у своей бывшей в последнем телефонном разговоре. Затем, послушав ее еще некоторое время, заключил: – Я дико устал от твоего вранья! Одним моим «Ролексом» ты можешь погасить долг за машину. Да и денег будет достаточно, чтобы на первых порах заплатить аудитору за помощь в ведении дела. Все, проехали, мне ничего от тебя не надо! Гуд бай фо гуд! И удачи тебе в моем бизнесе!

Повесил трубку и обратился ко мне:

– Не переживай, мы вылезем из этой ситуации. Я даю тебе гарантию – мы разбогатеем. Я умею зарабатывать деньги. Только дай мне время. Немного времени. Но ты можешь мне в этом помочь.