Дай, картина, мне ответ

Аллен Гифт

Дай, картина, мне ответ

Глава 1

Открытие выставки в Старой Пинакотеке шло в самом разгаре. Посетители заполнили весь зал, и среди них было практически невозможно пробиться – ещё бы – всем не терпелось взглянуть на восстановленные творения Альбрехта Дюрера.

На реставрацию пострадавших от рук вандала произведений искусства ушло больше двадцати лет. Тогда, в далёком 1988 году, лучшие мастера поголовно отказывались от работы, с прискорбием объявляя, что серная кислота безвозвратно уничтожила картины. Для культурного наследия Германии это было настоящим ударом – лишиться сразу пяти шедевров мирового искусства. Директор музея уже готов был смириться с потерей, но в последний момент нашёлся герой, решивший взяться за их восстановление.

Смельчаком оказался Гельмут Рюдигер. Двадцать лет назад он был неизвестным миру, бедным студентом, в которого никто не верил, сегодня же этот мужчина, одетый с иголочки, сверкал в блеске фотокамер, приковывая к себе внимание публики. Если прислушаться, то из толпы можно было выцепить разговоры о том, сколько денег было пожертвовано на воссоздание картин, но эти обсуждения быстро терялись на фоне всеобщего восхищения и вопросов журналистов, которые летели со всех сторон.

– Мне приятна ваша признательность, но рассказать вам всего я не могу, ведь у каждого гения должен быть свой маленький секрет, – Рюдигер неестественно рассмеялся в микрофон, часть толпы подхватила поднятую им волну позитива. – Однако, я подготовил для вас презентацию, в которой вы найдете ответы на большинство вопросов. Прошу, Мэрилин.

Гельмут кивнул миниатюрной рыжеволосой девушке, что стояла по правую сторону от него и директора музея и отвечала за техническое оснащение. Мэрилин, получив знак, быстро набрала комбинацию, чтобы вывести изображение на проекционное полотно, но вместо презентации на экране открылся режим видеоконференцсвязи.

Гости переглянулись между собой, журналисты притихли в предвкушении. Сама девушка растерянно оглянулась на директора, поймав на себе его хмурый взгляд, и суетливо застучала по клавиатуре, попыталась исправить ситуацию, но система внезапно объявила бунт.

– Небольшая техническая накладка, – директор собрал руки в замок и натянуто улыбнулся. – Сейчас мы всё поправим.

– Не утруждайтесь, герр Мейерхольд, – на экране, сияя яркой хитрой улыбкой, появился белокурый юноша. Вокруг него раскинулся богато, но абсолютно безвкусно обставленный рабочий кабинет с сейфом, при виде которого Рюдигер почему-то нервно вспотел. – Лично у меня всё под контролем.

Вальтер, директор музея, торопливо подошёл к Мэрилин, тщетно пытающейся остановить конференцию, процедив сквозь сжатые зубы:

– Что ты копаешься? Выключи это немедленно.

– Я пытаюсь. Доступ заблокирован.

– Так разберись с этим! Это твоя прямая обязанность.

Мейерхольд старался говорить тихо, пытаясь скрыть нарастающее напряжение и раздражение, но гости быстро уловили перемены в его настроении, начали перешёптываться.

– Дорогие гости, пока нас не прервали, я хочу рассказать вам одну занимательную историю, – выждав, пока первая волна теорий в толпе утихнет, вновь переключил на себя внимание юноша, удерживая интригу. – Все вы знаете, какие события предшествуют сегодняшнему мероприятию. Для тех, кто не знает, объясню: много лет назад некий гражданин изуродовал несколько картин великого Альбрехта Дюрера, и глубокоуважаемый герр Рюдигер единственный взял на себя смелость спасти творения. Герр Мейерхольд, всем известный директор Старой Пинакотеки, любезно предоставил ему не только такую возможность, но и средства для её реализации. Пока всё верно?

Юноша с экрана усмехнулся – в глазах его искрами загорелся азарт. Названные мужчины, однако, его радости не разделяли, в их взглядах можно было заметить смесь страха и злости. Публика же пока не особо понимала, к чему относится разворачивающееся действие, но журналисты уже направили объективы своих камер в надежде заполучить интересный репортаж. Один из них даже подключил прямую трансляцию к федеральному каналу.

– Поговорим теперь о средствах? – продолжил юноша, подавшись слегка вперёд, ближе к камере. – Ни для кого не секрет, что герр Мейерхольд организовал благотворительный фонд, в который все вы на протяжении двадцати с лишним лет активно жертвовали свои капиталы на реставрацию. Но, увы и ах, – он развёл руками и поджал губы, наигранно изображая разочарование. – Спасти картины не удалось.

Волна негодования прокатилась в толпе, перешёптывания стали оживлённее, а на лицах людей заиграли новые эмоции. Гельмут отчего-то побледнел, а Вальтер раздражённо ударил по клавиатуре и грубо оттолкнул от компьютера Мэрилин, чтобы та не мешала.

– Вы спросите – что же представлено сегодня перед вами? Я с удовольствием отвечу, – юноша самодовольно ухмыльнулся. – Это копии, написанные мною собственноручно. Весьма искусные, не правда ли? Даже опытные эксперты не смогли отличить их от настоящих, – гордость в его голосе стала ещё ярче, когда кто-то из приглашённых специалистов кинулся к одной из работ. – Вон там, в левом уголке, под слоями краски Вы сможете найти мою подпись. Невооружённым глазом её не видно, так было задумано. Кстати, я совсем забыл представиться. Меня зовут Фрэнк Лэррисон.

Волнение среди гостей нарастало с каждым новым словом, а директор музея, кажется, уже был готов попросту разбить экран, лишь бы остановить трансляцию, но, пока этого не произошло, Фрэнк продолжал:

– Вам, наверное, всем интересно узнать, куда же ушли ваши деньги, – Лэррисон крутанулся в кресле, отодвинулся чуть в сторону и направил камеру на сейф позади себя. Дверь хранилища, заранее вскрытая рукой опытного мошенника, легко поддалась и открылась, являя взору публики плотно прижатые друг к другу пачки евро, заполнившие всё пространство. – Конечно, здесь не всё, многое ушло, например, на этот вот дом. Да, герр Рюдигер? Кстати, тут весьма уютно, хотя дизайн – полная безвкусица. Я провёл бы экскурсию, чтобы вы все оценили масштабы, но у нас на это нет времени. Мне ещё нужно успеть провернуть фокус с исчезновением, чтобы потом вернуть деньги вам. За вычетом небольшого процента себе за проделанную работу, конечно. Но всё остальное обещаю честно поделить между вкладчиками!

Шёпот толпы перерос в откровенное недовольство, кто-то из людей двинулся в сторону Рюдигера и Мейерхольда, который всё же нашёл способ выключить воспроизведение – догадался отключить системный блок. Правда, было уже слишком поздно.

***

Глава отдела по борьбе с экономическими преступлениями, старший комиссар Ричард Калленберг, сорвался на место происшествия, едва только получил сигнал. К несчастью для него, к этому времени информация уже успела просочиться и в социальные сети, и в СМИ. В связи с этим возрастала необходимость как можно скорее задержать наглеца, который, к слову, уже не первый раз демонстрировал общественности свои дерзкие методы «восстановления справедливости», и вернуть в город спокойствие, пока кто-нибудь не решился последовать незаконному примеру.

По правде говоря, сегодняшний инцидент стал для мужчины неожиданностью – он был уверен, что Лэррисона арестовали в Италии два месяца назад, и больше в Германии о нём не услышат. Для Калленберга было загадкой, как мошеннику удалось уйти от преследования, но из этой ситуации старший комиссар вывел для себя правило на будущее – не доверять итальянским коллегам.

Впрочем, сейчас качество работы итальянской полиции волновало Ричарда меньше всего – Фрэнк снова был во власти его государства, его города, а значит вся ответственность за его поимку ложилась на плечи мужчины, и он не собирался совершать ошибку. Не снова.

Калленберг бросил служебный автомобиль за воротами и последовал в дом. Действовать пришлось в одиночку – его напарник, Бернхард Моррис, вместе с Дианой Розельгерц отправились в Старую Пинакотеку, чтобы на месте разобраться в обстоятельствах дела. Нельзя сказать, что этот факт взволновал старшего комиссара: Лэррисон в число опасных преступников не входил – оружия при себе не имел и никогда не пытался применять силу – поэтому с его задержанием мог справиться кто-то один. Однако нельзя было забывать о хитрости и изворотливости юнца – эти его качества запросто могли сорвать весь план, но ждать подкрепления, объективно, было некогда.

Сами ворота оказались распахнуты настежь. Этот факт породил в голове Ричарда неприятную мысль о том, что Фрэнк уже давно скрылся с места преступления – всё же время у него на это было – а калитку в таком виде оставил специально в качестве издёвки. Но, даже если так, дом всё равно нужно было осмотреть.

Входная дверь поддалась также легко, впустив Калленберга внутрь. Мужчина миновал коридор, на всякий случай держа наготове пистолет – да, Лэррисон вооружённого сопротивления не оказывал, но меры предосторожности никто не отменял, да и пойти против отточенного до автоматизма алгоритма было не так просто.

Заглянув по пути в пару открытых комнат, Ричард добрался до кухни, дёрнул ручку двери и замер на пороге. Глаза его округлились, а брови взметнулись вверх от удивления, когда, войдя в помещение, он обнаружил там Фрэнка, который по-хозяйски копошился в чужом холодильнике, держа в зубах бутерброд с колбасой.

– Оуф, герр Кфомиссфар, – Лэррисон поставил на столешницу сливки и молоко и только после этого вынул изо рта бутерброд, проглотив большой кусок и широко улыбнувшись, словно старому знакомому. – Давно не виделись.

– Полгода, – мрачно напомнил Калленберг, всё ещё ошарашенный поведением мошенника. – Ты вроде говорил, что у тебя времени мало. Хотел, наверное, успеть убраться до моего прихода?

– Я проголодался, – Фрэнк невозмутимо пожал плечами и также спокойно стянул с полки банку с кофе, чем поверг Ричарда в ещё больший шок.

Вообще мужчину с его флегматичным темпераментом настолько сильно выбить из колеи было довольно сложно, но этот мальчишка! Из всех преступников он, наверное, был самым странным и противоречивым.

– Кофе хотите, герр Комиссар?

– Нет, – буркнул в ответ Калленберг, пытаясь разгадать поведение оппонента, который лишь повторно повёл плечами и, как ни в чём не бывало, залил ложку растворимого напитка кипятком. – Я вообще-то тебя арестовать приехал.

– Я заметил, – Лэррисон усмехнулся, лукавым взглядом указывая на оружие в руках мужчины. – А могу поинтересоваться, за что?

– А то ты не знаешь, – в голосе Ричарда послышалась лёгкая ирония.

Фрэнк состроил такое лицо, будто впервые сталкивается с подобным намерением в свой адрес, и отрицательно мотнул головой, повернулся к мужчине лицом и, облокотившись о столешницу, буднично глотнул кофе из кружки, закусывая бутербродом.

– Можешь заканчивать спектакль, зрители твои давно разошлись.

– А поподробнее?

– Лэррисон, не строй из себя дурачка, тебе не идёт, – Калленберг закатил глаза. – Ты задержан за незаконное проникновение на частную территорию, за создание подделок и за кражу денежных средств в особо крупном размере. И это я только сегодняшние твои подвиги перечислил.

– Незаконного проникновения не было. Ключи от дома Гельмут мне сам передал, – парировал Лэррисон с улыбкой. – Создавал я не подделки, а копии, а дальше уж не мне отвечать за то, что кто-то решил использовать их в своих нелегальных схемах. К слову, узнав о готовящемся преступлении, я, как честный гражданин, сделал всё возможное, чтобы предотвратить его совершение и поставить в известность общественность. Да мне ещё грамоту присудить должны за такой подвиг!

– А орден не выписать? – ирония в голосе Ричарда стала ярче. – На кражу у тебя тоже найдётся контраргумент?

– Какую кражу? – Лэррисон сделал ещё глоток кофе, исподлобья глядя на мужчину.

Калленберг повторно закатил глаза. Нет, раздражения он не испытывал, ситуация была скорее забавной, но эта игра отнимала слишком уж много драгоценного времени.

– Кражу денег из сейфа Рюдигера.

– Но содержимое сейфа на месте, – юноша улыбнулся самой невинной улыбкой, которая только нашлась в его арсенале.

– Неужели?

– Хотите проверить?

Ричард удивлённо вскинул брови. Чего добивается этот наглец? Просто тянет время, чтобы поиздеваться? Или надеется, что старший комиссар оставит его одного в комнате и бросится к сейфу, чтобы юноша успел ускользнуть? Ну нет уж, Калленберг не идиот. Да к тому же, у этого парня была возможность сбежать раньше. Почему он ей не воспользовался? А может он действительно ничего не брал? Но тогда к чему вообще был весь этот спектакль? Отвлекающий манёвр? Если да, то для чего?

В поисках ответов на свои вопросы Калленберг направился в рабочий кабинет, расположенный на втором этаже дома. Лэррисона под прицелом, разумеется, потянул с собой, игнорируя укоризненные заявления юноши о том, что он жестоким образом не даёт ему насладиться горячим кофе.

– Ну что, убедились? – Фрэнк привалился к стене.

– Убедился, – Ричард ухмыльнулся, кидая пачку купюр обратно в сейф. – Где деньги, Лэррисон? Кому ты уже успел их передать?

– Герр Комиссар, Вам бы зрение проверить, а то глазки совсем Вас подводят. Но оно и неудивительно, возраст-то уже не тот.

– Ты мне зубы не заговаривай.

– Даже не пытался, – Лэррисон поднял руки в примирительном жесте, а после указал на хранилище. – Вот же ж деньги, перед Вами.

– Они фальшивые, Лэррисон.

– Ну так, у богатых свои причуды. Может герр Рюдигер специально фальшивые купюры в сейфе дома хранит, чтоб грабителям в случае чего не достались. А настоящие у него в банковской ячейке где-нибудь.

– Издеваешься?

– И в мыслях не было!

Калленберг вздохнул – представление, конечно, было забавным, но уже начинало надоедать.

– Ты полчаса назад на камеру заверял, что в сейфе хранятся настоящие деньги, которые Рюдигер и Мейерхольд наворовали.

– Полчаса назад я и правда так думал, – Фрэнк многозначительно кивнул. – А оно, видите, как оказалось. Ошибся. Хотя может и не совсем ошибся. Просто здесь этих денег нет и никогда не было. Это ведь вам, полицейским, разбираться, что на самом деле произошло, и куда они все средства спустили.

Ричард усмехнулся, качнув головой, убрал пистолет в кобуру и расстегнул наручники:

– Продолжишь свою сказку в управлении. Бернхард с Дианой как раз везут туда твоих приятелей, – мужчина шагнул ближе к юноше, всё ещё несколько озадаченный его поведением. – Руки.

Лэррисон даже не попытался оказать сопротивление, послушно протянул руки вперёд, позволив Калленбергу защёлкнуть на его запястьях наручники. Так послушно, что подозрений стало ещё больше. Ну не могло всё быть так просто. Вот только что же задумал Фрэнк? В этом Ричарду ещё только предстояло разобраться.

Глава 2

– Ваши вещи, герр Лэррисон.

Молоденькая практикантка, по всей видимости новенькая в управлении – слишком уж любезно и открыто она вела себя с человеком, которого все считали хитрым преступником – мило улыбнулась и протянула юноше небольшой пакет с тем, что у него забрали при задержании. Фрэнк благодарно кивнул ей и принялся цеплять на руки снятые украшения, перекрывая браслетами следы от наручников.

– Как же прекрасно снова вдохнуть запах свободы, – нарочно громко, с привычной иронией в голосе объявил Лэррисон, возвращая на законное место свой перстень и оборачиваясь к стоящим чуть поодаль от него комиссарам. – Господа, а чего лица такие печальные? – лучезарная улыбка заиграла на губах юноши, отражаясь в его ясных голубых глазах лёгкой насмешкой. – Расстроены, что я так скоро вас покидаю?

Бернхард, по натуре мужчина вспыльчивый, сжал руки в кулаки и сделал шаг вперёд, полный решимости стереть эту нахальную ухмылку со смазливой мордашки Фрэнка, но Диана вцепилась в его локоть, стараясь удержать коллегу:

– Успокойся, Бернхард, – попыталась воззвать она к его благоразумию. Она тоже была не в восторге от происходящего и своего негодования, в общем-то, не скрывала, но и чрезмерную эмоциональность себе не позволяла. – Ты же видишь, он специально провоцирует.

– Не провоцирую, а проверяю вашу стрессоустойчивость! – невозмутимо парировал Лэррисон, разводя руками. – И у Вас с ней явно проблемы, герр Ворчун*.

– Моррис, моя фамилия Моррис, – скрипнув зубами, практически прорычал мужчина. – Вбей наконец это в свою пустую голову!

– Я так и сказал, – юноша сверкнул глазами и, продолжая ёрничать, повторил нараспев. – Ге-ерр Ворчу-ун.

Фрэнк шире улыбнулся – очень уж ему нравилось коверкать фамилию Морриса в созвучное немецкое «mürrisch*», по его мнению идеально подходящее под угрюмый характер комиссара. Забавно было наблюдать за тем, как этот брюзга закипает от злости, но сейчас агрессия Бернхарда достигла пределов. Лицо его побагровело, вены на руках вздулись от напряжения, меж бровей залегла складка, а в глазах вспухнуло желание выместить на Лэррисоне всю накопившуюся ярость, ведь, мало того, что юнцу удалось снова одурачить их, так ему ещё хватало наглости издеваться.

– Остынь, Бернхард, – Диана крепче сжала его локоть, продолжая выступать в роли голоса разума. – Иначе проблемы будут уже у тебя.

– Вот-вот, прислушайтесь к принцессе Диане, – Фрэнк перевёл взгляд на женщину и насмешливо добавил своё коронное. – Герр Ворчун.

Моррис больше не мог терпеть такое откровенное издевательство. Он вырвал руку из цепкой хватки Розельгерц, пресекая все попытки его остановить, и бросился на Лэррисона, но юноша, словно предвидя такой вариант развития событий, ловко отскочил в сторону и предусмотрительно нырнул за спину так удачно подоспевшего Калленберга.

– Что здесь происходит? – старший комиссар окинул своих подчинённых строгим взглядом, медленно переключая внимание на истинного виновника, спрятавшегося за ним. – Лэррисон?

– А чего сразу Лэррисон? – почувствовав, что мужчина взял всё под свой контроль, юноша без опаски выглянул из-за его плеча и шагнул вперёд. – Это Ваши подчинённые проявляют непозволительную грубость в отношении, между прочим, невиновного лица!

– Невиновного!? Да на твоём счету десятки афер!

– Бернхард.

Ричард осадил напарника, усмирив его взглядом. Бернхард сжал зубы и раздражённо выдохнул, пытаясь подавить в себе вспышку гнева. Сейчас ему ничего не оставалось кроме как бессильно отступить – доказательств против Фрэнка не было никаких, и он понимал это не хуже своих коллег, но не мог также как они сохранять самообладание в момент, когда всё выходило из-под контроля. Лэррисон тоже отлично осознавал положение дел, потому держался очень уверенно, не скрывая самодовольной улыбки.

– Это всего лишь ваши домыслы. Моя причастность ни по одному эпизоду не была установлена, и сейчас у вас на меня ничего нет, – он развёл руками и обратил взор на Калленберга, по-кошачьи хитро сощурившись. – Не так ли, герр Комиссар?

Ричард, проигнорировав провокацию, встретился глазами со взглядом юноши, оставаясь при этом абсолютно невозмутимым – нельзя было дать преступнику почувствовать ещё большее превосходство.

– Вы можете быть свободны, герр Лэррисон. Пока что, – подчёркнуто вежливо объявил он, сделав небольшую паузу между предложениями и особенно выделив голосом последнее из них, и протянул оппоненту подписанный пропуск. – Но я попрошу Вас не покидать пределов города. Вы ещё можете быть полезны следствию в качестве свидетеля.

Фрэнк забрал пропуск, на автомате зацепив взглядом чужую крайне разборчивую подпись с сильным наклоном в левую сторону – такую при необходимости он мог подделать за секунду – и, поджав губы, ответил с наигранной грустью, хотя глаза его по-прежнему излучали лукавую улыбку:

– Я бы рад оказать содействие, но, увы, через пару дней улетаю в Польшу. Там тоже требуется моя помощь, – юноша почувствовал, как Бернхард уничтожает его взглядом за такое заявление, и добавил. – Не расстраивайтесь, герр Ворчун, я пришлю Вам открытку.

Диана вновь придержала коллегу за локоть, чувствуя бушующую в нём ярость, хотя у неё самой терпение было на исходе. Спокойствие сохранял только Ричард, уверенный в том, что поражение – это ещё не повод слагать полномочия, и что череда неудач в конечном счёте обязательно приведёт к нужному результату.

– И всё же я советую Вам не торопиться с покупкой билетов, – Калленберг отзеркалил улыбку юноши. В его голове уже выстроилась новая стратегия, которая должна была привести расследование к логичному финалу. – Уверен, мы ещё встретимся.

– Возможно, – Лэррисон чуть склонил голову набок, усмехнувшись. – Где-нибудь ещё через полгода.

Завершив разговор ещё одной безупречной улыбкой и бросив насмешливое «счастливо оставаться, господа», юноша махнул на прощание рукой и двинулся по коридору к выходу, оставляя комиссаров наедине с их провалом.

***

* Примечание: mürrisch с немецкого переводится как ворчливый, угрюмый, брюзгливый. Произносится как «мюриш» и по звучанию в какой-то степени походит на фамилию Бернхарда – Моррис, поэтому предполагается, что в немецком варианте Фрэнк обращается к нему как Herr Mürrisch. Получается игра слов: Herr Mürrisch (в переводе на русский: герр Ворчун) / Herr Morris (в переводе на русский: герр Моррис)

***

Элен была замужем за Ричардом вот уже восемь лет и за время супружества успела привыкнуть к ненормированному графику мужа: к его поздним возвращениям со службы, к бесконечным дежурствам, к внезапным звонкам, которые заставляли его срываться среди ночи и мчаться на задержание. А иногда мужчина и вовсе мог не появляться дома по несколько дней, особенно с тех пор, как его повысили в звании и назначили главой отдела.

Сегодняшний вечер исключением не стал – когда Ричард вернулся, время уже приближалось к полуночи, а Элен готовилась ко сну, уверенная в том, что раньше завтрашнего дня супруга уже не увидит. Но, стоило ключу царапнуть замочную скважину, как женщина тут же выпорхнула в коридор, чтобы в следующую секунду заключить любимого в ласковые объятия.

– Ты как раз вовремя, любовник только что ушёл, – Элен прижалась к груди мужчины, запрокидывая назад голову, чтоб заглянуть ему в глаза, и тепло рассмеялась.

– Как жаль, а я так хотел с ним познакомиться – коротко улыбнулся в ответ Ричард, нежно заправляя прядь светлых волос за ухо возлюбленной и цепляя её наполненный любовью взор.

Он чуть наклонился, сокращая разницу в росте, ласково провёл кончиком носа по носу супруги и бережно коснулся её губ, сцеловывая её довольную улыбку, а после крепче прижал её к себе, уткнулся в её макушку, вдыхая аромат вишни, оставленный шампунем на ещё влажных локонах.

– Я соскучилась, – переключаясь на волну спокойствия, прошептала Элен, блаженно прикрывая глаза.

– Я тоже, – Ричард мягко погладил супругу по голове, согревая её в своих объятиях, наслаждаясь каждым мгновением, проведённым рядом с ней, и виновато вздохнул. – Прости, милая. Работа.

– Не нужно, – женщина чуть отстранилась и, тепло улыбнувшись, приложила палец к губам супруга. – Я всё понимаю.

Элен и правда проявляла поразительную терпимость, никогда не устраивала скандалов и не обижалась на мужа, всегда оставалась его верной понимающей спутницей и искренне радовалась каждый раз, когда им выпадал шанс немного побыть вдвоём. Она на личном опыте знала, какого это – трудиться ради общего блага и практически не иметь времени на личную жизнь – сама раньше сутками пропадала на сменах в больнице. Это и разрушило её первый брак, но взамен подарило второй – с Ричардом они познакомились, когда его раненого привезли к ним после перестрелки. В ту ночь она, молодая специалист, подающая большие надежды, ассистировала хирургу во время операции, а потом ещё долго выхаживала мужчину после выписки. Так и закрутилось – через год уже обручились.

Ещё через три года Элен уволилась и, сменив больничный халат на деловой костюм, ушла преподавать в Мюнхенский университет, потому теперь вечерами ждала мужа дома, даже когда тот задерживался или вовсе оставался ночевать в управлении. Ричард был ей за это очень благодарен и в свою очередь старался окружать любимую вниманием и заботой, первым рвался организовывать совместный досуг, когда появлялась возможность, и радовал супругу неожиданными сюрпризами. На этой гармонии и строилась их совместная жизнь.

– Мне определённо досталась самая лучшая жена, – Ричард бережно перехватил её руку, целуя тонкие пальцы.

– Льстец, – сощурив глаза, по-доброму усмехнулась Элен и нехотя отступила от супруга, чтобы наконец-то сменить локацию. – Иди переодевайся и пойдём за стол, накормлю тебя, а то ведь снова целый день голодный.

– Слушаюсь, мой командир, – ухмыльнулся в ответ мужчина, выпуская возлюбленную из своих объятий, и отправился мыть руки.

Через несколько мгновений они уже сидели за столом на кухне. Глядя на то, с какой жадностью Ричард поглощает сытный горячий ужин, Элен неодобрительно покачала головой, заметив с беспокойством: