АGONY

12. Part 2.

Всю дорогу до школы я жутко нервничала, потому что не могла дозвониться до Лотти. Я не хотела опоздать и сорвать ее с пар, потому как, если у меня сегодня был внеплановый выходной из-за организованной поездки в Оксфорд, остальным еще приходилось вовсю грызть гранит науки. Я до сих пор не понимала, к чему было это показательное собеседование, если я еще даже не оканчивала выпускной класс и не имела за своими плечами ровным счетом ничего, ни одного нужного документа для прохождения на следующий этап и рассмотрения себя в качестве абитуриента.

Тем не менее, время поджимало, и я поняла, что не успею застать Шарлотту перед началом занятий, поэтому, с весьма грустным вздохом, пришлось просить Томми разворачиваться и ехать ко мне.

За это время я успела послать подруге смску с телефона Эванза, в которой кратко извинилась за вчерашний вечер, обосновав это тем, что плохо себя чувствовала и хотела побыть одна, а потом из-за жуткой усталости не заметила, как заснула. Конечно, это никак не оправдывало меня перед ней и не меняло в ее глазах мое странное поведение, но я еще была не готова говорить ей о Томе. Он был моим тайным миром, и я не хотела открывать его остальным. Звучит весьма собственнически, но я просто желала уберечь Тома от тех, кто мог бы ворваться и разрушить всю, понятную только нам двоим, атмосферу. И плюс, я просто не знала, как объяснить Лотти то, что происходило у меня с этим парнем, потому что я все еще встречалась с Армином и не могла просто так резко взять и порвать с ним.

Было 9:28 утра, когда мы подъехали к моему дому.

– Хочешь, я пойду с тобой и скажу им, что похитил тебя? – Том горько усмехнулся, когда мы остановились в паре кварталов от него, чтобы нас не увидели. Мы сидели молча несколько секунд, заглушив мотор и совсем не спеша покидать салон машины.

– Не думаю, что в таком случае, ты вообще сможешь выйти оттуда, – я слегка рассмеялась в ответ.

– Да ладно, признай, это была бы отличная история с врывающимся в окно разносчиком пиццы и похищающим прекрасную юную леди в картонном ланч боксе из-под острых крылышек.

– О, Господи, я надеюсь, ты не пробовался в сценаристы, потому что это звучит, как самая бредовая история из всех, которые я только слышала, – рассмеялась я.

– Не думаю, что она настолько ужасна, потому что мне удалось рассмешить тебя, – парень слегка улыбнулся.

– Ладно, твоя взяла. Признаю, эта история отлично подошла бы для комикса о Пиццемэне, – я со вздохом подняла руки, показывая, что сдаюсь.

– А я смотрю, наша вывеска сумела тебя привлечь.

– Еще бы! Этот парень настолько странный, что я не удивилась, если бы узнала, что дизайнером выступил ты.

Томми настолько заразительно рассмеялся, что я не удержалась и сделала то же самое в ответ.

– Ладно, думаю, мне действительно пора идти, – я вздохнула, когда мы немного успокоились.

– Да, – Том кивнул. – Как ты собираешься попасть в дом?

– Наверное, через окно. Не хочу попасться им на глаза в таком виде, – я пожала плечами и указала на свое до той степени измятое платье, будто я сделала из него папье-маше и всю ночь играла им в футбол.

– Ты действительно считаешь, что они не заметили твоего отсутствия?

– Буду надеяться, что они купятся на мою ложь, – я грустно улыбнулась.

– Тебе точно не нужна подстраховка в виде меня? – парень игриво подвигал бровями.

– О, нет! Спасибо, конечно, за предложение, но я за километр чувствую твои коварные мыслишки.

Томми снова рассмеялся.

– Хорошо. Я наберу тебя вечером, чтобы узнать, жива ты или нет, – короткий смешок вырвался из моей груди, когда парень продолжил. – Имей в виду, я тебя достану даже на том свете, – он легонько пихнул меня в бок, и я не сдержала искренней улыбки.

– Ох, нет! Только не это, – я сдавленно простонала и шутливо откинулась на спинку сиденья.

– Все, не доламывай мою машину! – Томми снова пихнул меня.

– Иди, дочь моя, и помни: «Да прибудет с тобой сила!» – Эванз сделал серьезное выражение лица и сложил руки рупором, чтобы голос приобрел глубину и стал больше похож на голос Верховного Генерала*. Раздался мой звонкий смех, прежде чем я все-таки покинула Форд Тома.

Я успела помахать парню рукой прежде, чем он скрылся за поворотом, и, глубоко вздохнув после, побрела к дому.

Успешно преодолев все препятствия в виде забора и клумбы соседей (Господи, прости меня за их оборванные и помятые настурции!), я перебралась на наш задний двор и вскарабкалась по дереву к окну своей комнаты. Приподняв ставни, я с легкостью не самой грациозной пантеры оказалась внутри. На мое огромное удивление, дверь в комнату не была выломана, значит, все действительно подумали, что я сплю. Для большей убедительности я подергала ручку. Заперто. Уж не знаю, как много святых есть в мире, но я уверена, что сейчас мысленно перебрала и поблагодарила абсолютно всех в своей голове, ведь это было, по истине, настоящим чудом. Впервые в жизни все забили на меня, будто меня и не существовало вовсе, и я ощутила окрыляющую свободу, как птица, наконец-то вырвавшаяся из клетки на волю. Благодаря Тому мне теперь казалось, что я смогу все, и мысль о том, что я собиралась сказать сейчас маме, уже не вгоняла меня в дикий ужас, как еще часом ранее.

Я быстренько переоделась в ночнушку, будто только что встала, и, накинув сверху халат, вышла в холл. В доме стояла абсолютная тишина, и я уже даже подумала, что никого нет, как услышала голос, доносящийся из кабинета мамы. Я прислушалась и заметила еще один, мужской голос, но он точно не был голосом отца. Мысль об этом даже заставила меня мысленно ухмыльнуться. Ну конечно, стал бы папа срываться из Лондона и приезжать только потому, что его дочь пропустила благотворительный вечер? Держу пари, что вчера он был занят очередным заключением сделок, и если кто и переживал обо мне, так это мама, Лотти и Армин, но никак не он. Я удивлюсь, если он удостоится приехать, когда я заявлю им с мамой, что не поеду на собеседование, так как не собираюсь поступать в этот долбанный университет.

Я все еще пыталась определить обладателя тихого голоса, когда внезапно открылась дверь, и я, в буквальном смысле, столкнулась носом к носу с мамой и Армином.

Моей семье можно было дать Оскар за создавшуюся немую сцену. Сквозь мертвую тишину я услышала звонкое биение часов в гостиной и громко сглотнула. Десять утра. Запомните эту цифру, потому что это время, когда я встречу свою смерть.

Армин молча закрывал и открывал рот, будто видел перед собой ожившего Птеродактиля, и не знал, что сказать ему, а на лице мамы отразился спектр всевозможных эмоций, прежде чем она прокашлялась и, прикрыв глаза, глубоко вздохнула.

– Бэб Элизабет Хетфилд, – ее холодный, посылающий по всему телу мурашки, тон, заставил меня испуганно зажмуриться. – Ты ничего не хочешь нам объяснить?

Клянусь, она сказала слово «нам» так, словно Армин был моим отцом.

– Детка, где ты была? – Армин сердито сверлил меня своими глазами. Я понимала, что ему давалось с трудом быть строгим со мной, но он действительно был зол и озадачен моим поведением.

– Я… мне было слегка нехорошо вчера вечером, и я не заметила, как уснула.

– Но ты на протяжении двух часов просто отказывалась выходить из комнаты – Армин прервал мой жалкий лепет, сделав шаг ко мне. Я дрогнула и чуть попятилась назад, но вдруг увидела, как ярость постепенно рассеялась в глазах парня, когда он понял, что напугал меня.

Теперь в его глазах было лишь огромное сожаление и дикое желание извиниться. Но ему не за что было извиняться, потому что из нас двоих была виновата только я. Я поступила как стерва и именно я должна была просить прощения у него.

– Я думала, что мне станет легче и действительно полагала, что смогу выйти к гостям позже. Мне просто не хотелось волновать вас. Простите.

Чертов стыд!

Я ничего не могла поделать с этим чувством, и только все больше разражалась из-за него.

– Простите! – мама истерично усмехнулась. – Ты уже второй раз за две недели совершаешь подобное! Что с тобой происходит? Сначала побег из дома, прогул школы! Теперь неявка на семейный благотворительный вечер! Ты думаешь, я поверю в твои отговорки?

– Но я и правда чувствовала себя плохо вчера, – я начала заводиться. Лучшая защита – это нападение, так ведь?

– Миссис Хетфилд, она, правда, сама не своя в последнее время. Так что, я думаю, она не врет, – Армин заступился за меня, посмотрев на маму тем самым своим взглядом, которым он привык очаровывать все старшее поколение. Конечно, ведь это же Армин! В прочем, ему действительно удалось чуть остудить пыл мамы, и за это я не могла не поблагодарить его.

Пока мама прикрыла глаза, я слегка кивнула Армину, и уголки его пухлых губ приподнялись в небольшой теплой улыбке. Он сумел чуть-чуть успокоить меня этим жестом.

– Обсудим это позже, – мама вынесла вердикт. – А сейчас собирайся. У тебя собеседование в два, – тон ее не дрогнул ни на секунду, оставаясь все таким же морозящим дух и не терпящим возражений.

Я набрала побольше воздуха в легкие, после чего выпалила буквально на одном дыхании:

– Я никуда не поеду.

– Что??? – мама и Армин так одновременно четко выразили свое удивление, будто за моей спиной была табличка с расписанными действиями. Не хватало только дружного закадрового аханья, чтобы понять, что мы находимся не в дурацком ситкоме.

– То есть, как это не поедешь? – неровно рассмеялась мама. – Прекрати свои нелепые шутки и иди собираться, – ее голос снова стал неподступным, словно айсберг в океане.

– Я не шучу. Я никуда не поеду по той самой причине, что не собираюсь поступать в Оксфорд.

– Детка, но это ведь неправильно…

– Разве это тебе решать, что правильно, а что – нет? – я огрызнулась.

– Бэб, что с тобой? – Армин ошарашено распахнул глаза и смотрел на меня, почти не моргая.

Я отвела свой взгляд от него и уставилась на свои голые ноги, одетые в одни лишь домашние тапочки-лапки, словно провинившийся ребенок.

– Мама, Армин, простите, но я все решила. Я не хочу поступать в Оксфорд, и никогда не хотела этого, – я снова подняла взгляд на них и максимально ясно отчеканила, как уже давно заученную фразу.

– Ты не можешь сама решать такие вещи! Вся твоя семья училась в этом университете, и ты обязана продолжить эту традицию! – мама изо всех сил пыталась сдерживаться, чтобы не накричать на меня, но тон ее все равно повышался вместе с каждым произносимым словом.

– Нет, мама! С меня хватит! Всю жизнь вы все решаете за меня! Решаете, чем я должна заниматься и что должна делать! Я только и слышу от вас: «Должна, должна, должна»! Или ваше любимое: «Ты обязана»! Но, хочу заметить, что я никому ничем не обязана, никому ничего не должна! У меня своя жизнь, и я хочу распоряжаться ей сама! Я хочу сама выбирать, куда мне поступать или не поступать.

Армин глубоко вздохнул, прежде чем влез в наш разговор, прервав меня.

– Бэб, твоя мама права. Оксфорд – первый университет страны. Нет ничего престижнее его в Англии.

– Серьезно? Так тебя престиж волнует? – мое удивление перешло все границы. Первый раз я увидела каким, оказывается, претенциозным был Армин. Как я раньше не замечала в нем этого? Он был совсем лишен простоты и всегда стремился произвести впечатление своей собственной значительности. И сейчас он сделал буквальный шаг к тому, чтобы оттолкнуть меня от себя.

Не знаю, что собирался ответить в свое оправдание Аддерли, но мама не дала ему сделать этого, заговорив первая.

– Бэб, не вынуждай меня звонить твоему отцу!

Я удивленно вскинула брови, посмотрев на нее, и засмеялась. Мне кажется, я походила на психически нездорового человека сейчас, потому что хохотала так громко и отчаянно, что из моих глаз постепенно начали скатываться слезы. Я понимала, что у меня начиналась истерика, но никак не могла остановить это.

– Отцу? – я вскрикнула сквозь смех. – Ты серьезно полагаешь, что это должно как-то напугать меня? Да он за всю свою жизнь почти ни разу не удосужился просто поговорить со мной! Господи, это так смешно! – я снова расхохоталась и почувствовала, что голос стал срываться, переходя в рыдания.

– Он зарабатывает деньги для того, чтобы вы с сестрой ни в чем не нуждались. Ты ведешь себя как глупый неблагодарный подросток! – мама в растерянности чуть понизила голос, но это не уберегло меня от новой волны истерики.

– Глупый неблагодарный подросток? Ты не понимаешь? Да не нужны мне его деньги! Мне нужен отец, мне нужен он! Его будто нет в моей жизни! – я закричала.

– Детка, – ошарашенный Армин попытался обнять меня, но я не дала ему сделать этого, оттолкнув от себя.

– Не трогай меня!

Гримаса боли отразилась на лице парня. Я была груба с ним, но мне были противны его прикосновения прямо сейчас. Сейчас я желала видеть рядом с собой только одного человека. И этим человеком был Том. Мне нужен был он и его объятия. Он бы обязательно сказал что-нибудь язвительное, за что получил бы от меня очередной подзатыльник, но это только подняло бы мне настроение, потому что с ним всегда было тепло и спокойно. С ним было как дома, он заставлял чувствовать себя в полном порядке. Он был как гармония, которой так не хватало моей душе.

Я попыталась взять себя в руки, когда прекратила истерить и заговорила ровным, твердым как камень, голосом.

– Можете лишить меня денег и наследства, но я все равно не стану поступать в Оксфорд. Вы можете запереть меня дома, под арестом, но я все равно сбегу. Отныне я буду сама распоряжаться своей жизнью, и вы не посмеете что-либо запретить мне.

Армин шумно сглотнул образовавшийся в горле комок и молча отвел от меня свой взгляд, наполненный обидой и горечью. Кулаки мамы сжимались и разжимались, пока она, из последних сил, пыталась не сорваться на меня. Я думала, что пройдет секунда, и она залепит мне звонкую пощечину, но она не сделала этого. Все, что я увидела после, это то, как она быстро кивнула, потерянно смотря куда-то сквозь меня, и, развернувшись, размашистой дерганой походкой зашла в свой кабинет. Мама не стала греметь дверьми или в приступе психоза бить посуду. Она просто, не сказав ни слова, ушла и закрылась у себя. И хотя я понимала, что моей вины не было в том, что я не оправдала ЕЁ надежд, мне было паршиво. Лучше бы она ударила меня или разнесла половину квартиры, чем молча согласилась и оставила меня одну. Но, по крайней мере, теперь у меня хотя бы появилась надежда на то, что она примет мое желание самой распоряжаться своей жизнью.

Я всхлипнула, стараясь унять все еще рвущийся из груди плач, и посмотрела на Армина.

– Я думаю, тебе стоит уйти, – я негромко попросила.

– Да, я тоже так думаю, – согласился он. – Позвонишь, когда будешь готова разговаривать.

Я кивнула. Не смотря ни на что, Армин не стал закатывать истерику и поступил достаточно мудро, позволяя мне отойти от всего, что только что произошло здесь. Он никогда не навязывался и не требовал от меня того же, и я всегда была благодарна за его умение соблюдать границы. Он все равно был идеальным парнем и человеком, которого я попросту не заслуживала.

Армин в последний раз взглянул на меня, и чуть тряхнул головой, будто не хотел запоминать меня такой, чужой, совсем не его милой и любящей Бэб, прежде чем развернулся на пятках и почти бесшумно покинул помещение.

Я глубоко вдохнула, чуть задержав воздух, и медленно выдохнула.

Неужели у меня получилось?

12. Part 3.

Я лежала на кровати и, не моргая, смотрела в потолок. На мое удивление, я не проронила ни слезы с тех пор, как ушел Армин, и я оказалась в комнате одна, предоставленная сама себе. Единственное, что я теперь чувствовала, было опустошение. По идее, я должна была радоваться, что смогла, наконец, высказать маме все то, что за столько лет накопилось у меня в душе. Но почему-то эта ситуация совсем меня не радовала. Я имею в виду, меня действительно волновали наши с Армином отношения, и сегодня они достигли переломного момента. Это стало началом конца для нас. Мы никогда не доходили до того, чтобы хотелось оттолкнуть друг друга. Все наши ссоры были, в основном, короткими перепалками минут на 5. И сегодня Армин увидел меня с другой стороны так же, как и я его. Он никогда не получал столь огромный поток агрессии от меня так же, как и я никогда не замечала тщеславия в нем. Полагаю, мы оба разочаровались друг в друге. Мы были на самом деле не теми, кеми мы думали, что мы были. И все иллюзии, выстроенные в наших головах нами же самими, оказались чем-то вроде вредных привычек, которыми мы стали в глазах друг друга. Я все еще любила Армина, и знала, что всегда буду любить, но наши отношения однозначно дали трещину с этого дня. И я не была уверена, что у нас получится залатать ее когда-либо после.

В такой позе я находилась до самого вечера, пока не услышала, что рядом разрывается от назойливого звонка мой телефон. Я встрепенулась, чуть подскочив на кровати, пока тянулась к нему, и сразу же улыбнулась, когда увидела, что звонил Томми.

– Ну что, как все прошло? – это было первым, что я услышала в трубке.

Я села, подогнув под себя ноги, и убрала выбившуюся прядку волос за ухо.

– Нууу, без истерик, конечно, не обошлось, но, думаю, могло быть и хуже.

Том фыркнул и чуть усмехнулся, прежде чем продолжил.

– Что, и это все? Так скучно? А как же: «Отныне ты не моя дочь! Мы лишаем тебя наследства!», и дальше твой отчаянный побег, многострадальные скитания и попытки начать самостоятельную жизнь в маленьком заброшенном доме в компании мышей и тараканов? – парировал он.

– Действительно, как-то совсем хреново вышло. Я подумаю, как можно исправить эту ситуацию, доведя ее до масштабов драматичного литературного произведения. В лучших традициях Английской классики, – я вымученно вздохнула и ухмыльнулась.

– Ладно, серьезно, ты в порядке?

– Не могу сказать, что в полном, но, вроде, в порядке. Кажется, я заставила маму задуматься, так что, можно расценивать это как маленькую победу.

– Это отличная новость, Бэбби, – я почувствовала улыбку парня на том конце провода, отчего улыбнулась тоже. – Ты быстро учишься. Боюсь, скоро сможешь превзойти своего учителя.

– Спасибо. Это так, я действительно способнее, чем ты думал.

– Да-а, и скромности тебе не занимать, Бэб, – смешок Тома эхом раздался в телефоне.

– Сегодня можно. Сегодня я уверена в себе, как никогда раньше, так что, даже не пытайся осадить меня, Эванз.

– Черт, Бэбби, нельзя быть такой дерзкой, это заводит!

Я рассмеялась.

– Но ты же даже не видишь меня.

– Скажи это стояку в моих штанах!

– О, Боже! Все, пока, Том, – я быстро прервала парня, усмехнувшись, после чего скинула вызов. У меня не было желания слушать монолог о степени возбужденности парня. Но, тем не менее, я растерянно заморгала и почувствовала, как щеки приобрели оттенок спелой вишни. Его шутка прозвучала довольно пошло, но это все равно не помешало запорхать стае бабочек у меня в животе. Сердце вмиг застучало с такой силой, что, казалось, могло разорвать грудную клетку и выскочить из нее после. Я закусила губу, стараясь скрыть счастливую улыбку, и смущенно опустила взгляд в пол, хотя знала, что в комнате не было никого, кто мог бы услышать наш разговор.

В дверь тихонько постучали, отвлекая меня от своих мыслей. Я тяжело вздохнула, прежде чем ответить.

– Войдите.

Дверь неслышно отворилась, и в проеме показалась пышная копна каштановых волос.

– Господи, Дейрлл! Я думала, это мама, – я схватилась рукой за сердце и облегченно выдохнула, жестом приглашая сестру войти.

– Мама в гордом одиночестве сидит у себя в кабинете, – она закатила глаза, падая на кровать рядом со мной.

– Очень даже в ее стиле, – язвительно отметила я.

– Что у вас сегодня произошло? – сестра перекатилась на живот и, подперев лицо руками, вопросительно уставилась на меня.

– Я сказала ей о том, что не буду поступать в Оксфорд, – тяжело выдохнула я.

– Что? – глаза Дейрлл удивленно распахнулись. – Но ты же так этого хотела, это ведь было твоей мечтой!

– Это никогда не было моей мечтой на самом деле, – призналась я. – Это было, скорее, мечтой мамы, но никак не моей собственной.

– Ох, а что сказал по этому поводу Армин?

– Он был на стороне мамы. Мы поругались.

Сестра недоуменно вскинула брови, убирая выбившуюся на лицо челку.

– И вы еще не разговаривали после этого?

– Нет, в этот раз все намного серьезнее, чем было раньше, – я устало закатила глаза и плюхнулась на спину вместе с подушкой, послужившей предметом для моих внезапных объятий.

В глазах Дейрлл вспыхнули огоньки любопытства, и она подползла поближе ко мне, ожидая дальнейшего рассказа. Сестра чуть понизила голос, будто собиралась сказать нечто запретное, и это нельзя было слышать даже стенам вокруг нас.

– А он знает про…

– Нет! – резко оборвала ее я. – Нет, он ничего об этом не знает.

Мне показалось, что Дейрлл в этот момент взглянула на меня так укоризненно, будто обвиняла меня во лжи. Я знала, что сестра, в действительности, не осуждала меня и никогда не стала бы этого делать, но мне все равно было неловко. Чувство вины сидело глубоко во мне, потому что я знала, что моральная измена еще хуже физической, а учитывая то, что я постоянно думала о Томми, я совершала самый непростительный поступок в мире. Я лгала Армину, и, чтобы у нас с ним не произошло в будущем, я знала, что всегда буду винить себя за это.

– Дейрлл, я знаю, что тебе хочется объяснений, но я пока не готова обсуждать эту тему. Давай, лучше поговорим о тебе, – предложила я. – Как дела в школе?

– Ну, у нас в классе новенький, Тим, – Дейрлл смущенно улыбнулась. – Он американец. Переехал в Англию с родителями из-за работы отца.

– Оууу, – я заулюлюкала и шутливо пихнула ее в бок. – И он тебе нравится?

Сестра еще больше смутилась и закусила губу, отводя взгляд в сторону. Она помолчала пару секунд, явно обдумывая, что сказать в свое оправдание, но, в итоге, не выдержала и со вздохом сдалась.

– Да. Да, это так.

Она выглядела такой стеснительной и робкой сейчас, что от этой картины у меня невольно сжалось сердце.

– Он хороший парень? – я тепло улыбнулась ей.

– Лучший из всех, кого я знаю, – мечтательно произнесла она, отобрав у меня подушку, и тоже легла на спину, чтобы наши головы могли соприкасаться. Сначала я собиралась возмутиться, но потом решила уступить ей несчастный кусок поролона.

– Тогда дерзай. Не бойся сделать первый шаг. Стать друзьями – уже хорошее начало.

– Ты думаешь? – сестра чуть развернула голову и с надеждой заглянула в мои глаза.

– Я знаю, – улыбка сразу же проступила на моем лице, заставляя Дейрлл улыбнуться в ответ.

– Спасибо. Ты лучшая сестра.

– И это я тоже знаю, – я хихикнула, за что получила тычок в бок от нее.

Мы пролежали молча до тех пор, пока Дейрлл не уснула под мое негромкое дыхание. Я была рада, что мы могли всегда просто так поговорить по душам. От этого мне стало капельку легче.

На секунду я представила себя на ее месте, и мне так захотелось обратно в 16 лет, когда все было хорошо. Когда все проблемы решались на раз-два. Когда был Армин, и наши трепетные поцелуи и робкие прикосновения. Когда все было очень просто. Но потом я подумала о том, какой я стала, и о том, что я имела в свои 18 лет. У меня появился Томми, который помогал мне открыться с другой стороны. Который показывал, какой прекрасной может быть жизнь со всеми ее минусами или неприятностями. Который открывал мне глаза на мелочи, которые я не смогла бы заметить в ней сама. И тогда я поняла. Я поняла, что ни за что на свете ничего не стала бы менять в своей жизни теперь, когда в ней появилась жизнь.

***

Несколько дней мы не разговаривали с мамой, передавая друг другу все наши просьбы через Грэга (бедный дворецкий настолько устал от наших выходок, что, кажется, собирался уже утопиться в бассейне на заднем дворе). На третий день она чуть отошла от потрясения и стала перекидываться со мной простыми немногословными фразами (и этот день Грэг отметил в своем календаре красным цветом). Я была безумно рада тому, что была в кои-то веки услышана. Мама даже не посадила меня под домашний арест, а это уже о многом говорило. Она, если и не желала признавать того, стала вести себя со мной на равных, и это послужило мне глотком долгожданного воздуха.

Об Армине по-прежнему ничего не было слышно. Он не звонил и не писал, предоставляя мне возможность самой сделать это, когда я захочу. Но я не хотела. Мне нужно было время, чтобы разобраться в переломе, который у нас случился ранее.

Тем временем, приближался конец года, и потому мы с Шарлоттой все время посвящали учебе, допоздна засиживаясь в библиотеке в компании огромной стопки учебников и книг. Подруга была в курсе произошедшей перепалки с Армином и мамой, но до сих пор ничего не знала о Томми, с которым я тоже давно не виделась по причине его занятости на работе.