АGONY

Я поджала колени и уткнулась в них головой. В моих мыслях, помимо Томми, было это дурацкое предстоящее собеседование в Оксфорде, в который я совсем не хотела поступать. Я снова думала о том, что не жила своей жизнью, что за меня все вечно решали другие. Осознание этой безысходности так угнетало и расстраивало меня, потому что я, в силу своего характера, ненавидела чувствовать себя беспомощной. Я терпеть не могла ограничения, в которых существовала с пеленок, но и поделать с этим не могла ничего тоже. Любая попытка начать распоряжаться своей жизнью, заканчивалась, даже не начавшись. Впервые в жизни я почувствовала себя живой, когда делала то, что хотела сама, будучи в обществе Тома. И куда, в итоге, это меня привело? Я снова чувствовала себя несчастной и виноватой перед родителями и Армином. Я снова возвращалась к тому, что обрекало меня на заточение в своем теле без возможности распоряжаться им, по сути. Попытки вырваться из него только убивали меня. Пора было давно смириться с тем фактом, что я не являюсь хозяйкой самой себе. Даже мысли в голове, абсолютно все, о чем я думала, могли оставаться только мыслями. Мне не разрешалась говорить о том, чего хочу сама я.

Пытаясь спастись от разъедающих мыслей, которые уничтожали меня с каждой чертовой секундой все больше, я сходила в душ и умылась. Когда я подняла лицо от раковины, над которой склонялась, задерживая ладони с холодной водой на нем, и вытерла его сухим полотенцем, я вдруг обратила внимание на себя. Никогда прежде я не выглядела так плохо, как сейчас. Мои прямые волосы казались тоньше, чем раньше, и их будто стало в разы меньше; в огромных карих глазах больше не было того яркого огонька, что обычно исходил из них, когда я была в компании Армина и друзей. Мое тело было довольно истощенным для того, чтобы начали выпирать даже ребра, а болезненный цвет кожи только лишний раз подтверждал всю сущность плачевного состояния. Не знаю, как Армин еще не заметил очевидного, но я ужаснулась, потому что действительно выглядела слишком нехорошо. Я просто не понимала, как довела себя до такого состояния.

Глубоко вздохнув, я последний раз глянула на себя в зеркало, прежде чем вышла из ванной и стала наматывать круги по комнате.

Ближе к 4 часам утра стало светать и послышалось пение первых проснувшихся птиц. Я сидела на подоконнике, поджав под себя ноги и облокотившись спиной об откос. Мои глаза были закрыты, а тело расслаблено. Я распахнула их, когда услышала неожиданный звук будильника Армина, и поспешила лечь рядом с ним, чтобы он не узнал о том, что я, на самом деле, не сомкнула глаз.

Как только моя голова коснулась подушки, я почувствовала шевеление рядом с собой и сонный вдох парня, пытающегося проснуться, пока искал источник звука.

– Сколько времени? – я притворно зевнула, будто только что проснулась, и, чуть потянувшись, потерла глаза.

– 5:30, – Армин пробормотал.

– Ох, так рано. Что-то случилось? – я поинтересовалась, удивленная столь ранним подъемом парня.

– Ничего, детка. Прости, я не хотел будить тебя, – он виновато взглянул на меня.

– Все в порядке. Тебе нужно куда-то идти?

– Да, работа, – Армин как-то горько улыбнулся, пока я, округлив глаза, продолжала смотреть на него.

– Ты серьезно? – не смотря на то, что происходило в наших жизнях, я всегда любила Армина и продолжала любить сейчас. Меня очень беспокоили чересчур большие нагрузки парня. Он учился и работал на отца практически без выходных, и такие ранние подъемы точно не шли ему на пользу. Его отец был излишне строг с ним, особенно, когда дело касалось их бизнеса. Мне стало безумно жаль его, потому что именно Армин, как никто другой, имел право на отдых. Хотя бы в законные выходные для половины населения в этой стране.

– Да, Бэб, – Армин тяжело выдохнул, заглянув в мои озадаченные глаза.

– Малышка, я бы с удовольствием остался тут с тобой хоть до конца жизни, но мне, правда, нужно идти, – он нежно прикоснулся своей ладонью и провел ей по моей щеке.

– Чрезмерные нагрузки могут убить тебя, – я прошептала, устало прикрывая глаза.

– Не волнуйся обо мне. Я привык к этому, – он тепло улыбнулся, – а вот тебе не мешало бы отдыхать чуть больше. Мне совсем не нравится твой вид.

Армин перестал улыбаться, когда внимательно оглядел мое лицо.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Какая-то бледная, – он обеспокоенно приподнял мою голову за подбородок.

– Я просто плохо спала. Все в порядке, – я постаралась улыбнуться, успокаивая его. Мне не хотелось заставлять Армина волноваться обо мне. У него и без меня забот хватало.

– Хорошо, тогда спи, – парень оставил легкий поцелуй в уголке моих губ и стал одеваться, пока я плотнее закутывалась в одеяло.

– Мы же в любом случае увидимся завтра вечером? – Армин спросил, будто уточняя.

– Завтра вечером? – я удивленно вскинула брови.

– Ну, да. Ежегодный благотворительный вечер твоих родителей, помнишь? – парень приподнял одну бровь, посмотрев на меня, и легонько ухмыльнулся.

Черт! Ну конечно! Очередной ежегодный вечер показухи, который устраивают мама с папой вот уже который год подряд. Типичное светское мероприятие, на котором вся элита Британии снова будет мериться своим огромным состоянием, копейки из которого пойдут на важное дело, в итоге. Так вот для чего мама улетела в Лондон на встречу с отцом: чтобы еще раз обговорить все вопросы, касающиеся подготовки.

– Оу, да… да, точно, я помню, – я чуть запнулась и прикусила губу, отводя взгляд от Армина.

– Это хорошо. Я уверен, что ты снова будешь неотразима, – парень нагнулся, чтобы завязать шнурки на кедах и озорно подмигнул мне.

– Уверена, что и ты тоже.

Армин снова приподнял уголки своих губ, прежде чем поцеловал меня напоследок и вышел из комнаты. Я шумно выдохнула и упала на подушки, и, как только моя голова коснулась их, моментально провалилась в долгожданный сон.

***

Я сидела на полу в своей темной комнате, изо всех сил стараясь заставить себя выйти в зал. Я пообещала родителям, что буду самым милым и послушным ребенком на Земле сегодняшним вечером, а теперь не могла и шага сделать, чтобы переступить порог своего укрытия.

Все гости и друзья нашей семьи уже давно прибыли, но я наотрез отказалась выходить и разговаривать с кем-либо, даже с Шарлоттой и Ноланом. Армин, прибывший одним из первых, совсем не понимал, что могло произойти за то недолгое время, что мы не виделись и на пару с Дейрлл пытался выманить меня любыми уговорами из-за закрытой двери, но все его попытки были тщетны, потому что я каждую минуту придумывала новые отговорки. В конце концов, прекрасно понимая, что ничего не сможет добиться от меня сейчас, парень отступил, предоставляя мне возможность остаться наедине с четырьмя стенами.

Я просто не могла объяснить ему и друзьям, насколько сильно я устала от всей этой фальши, от притворства, которое было присуще людям с высоким статусом в обществе. Я ненавидела это до такой степени, что у меня начиналась самая настоящая истерика, когда предстояло снова притворяться той, кем я не являлась, а мне надоело притворяться и угождать всем, кроме себя самой.

Я снова пыталась выровнять дыхание и прекратить непрерывные потоки горьких слез. Меня жутко колотило, и я не знала, было ли это из-за открытой форточки или потому, что я довела себя до состояния, близкого к нервному срыву. Панических атак мне только не хватало!

Непонятный звук, ударивший по стеклу, заставил меня испуганно подскочить и молча уставиться в сторону окна. Не знаю, какие эмоции были на моем лице в тот момент, когда я увидела Тома, внезапно появившегося в моей комнате, но, думаю, это совершенно точно было похоже на то, будто я увидела перед собой настоящее приведение. Сказать, что я была удивлена – значило не сказать ничего, потому что он действительно ошеломил меня, когда выпрямился в полный рост, отряхивая джинсы на коленках и убирая пышные кудри с лица.

Он, как ни в чем не бывало, ослепительно улыбнулся мне и неловко помахал рукой после. Я была похожа на рыбу в этот момент, потому что мой рот то открывался, то закрывался в попытке сказать хоть что-то вразумительное в данной ситуации.

– И тебе привет, – Томми усмехнулся.

– Ч-чт… но как ты это сделал? – я недоуменно указала рукой на парня, а затем перевела ее на окно, выстраивая в голове более или менее адекватную причинно-следственную связь и стараясь понять, как ему удалось забраться на второй этаж.

– Залез на дерево, а после перебрался сюда, – он невинно пожал плечами, будто делал это каждый божий день.

Я подбежала к окну и недоуменно высунула голову на улицу, с очередным приступом удивления за сегодня замечая огромный дуб перед домом, на который я прежде, за все свои 18 лет, не обращала ни малейшего внимания. Я даже не задумывалась над этим, воспринимая дерево как обычную должную вещь, и не более того.

Я резко выдохнула и схватилась руками за голову, отводя выбившиеся прядки с лица, когда меня вдруг осенило.

– Но как ты пробрался через охрану?

Казалось, родители решили нанять сюда всю королевскую гвардию Букингемского дворца сегодня, будто кому-то было дело до их вечера «помощи».

– О, все оказалось до безобразия легко, Бэбби. Твоим родителям следует быть внимательнее в вопросах своей безопасности.

Да куда уж больше!

Томми подмигнул, на что я только раздраженно закатила глаза.

– Мне ничего не стоило обвести их вокруг пальца. Так что, теперь я сын какого-то мистера Гаррисона, которого, увы, с возрастом все чаще стала посещать временная потеря памяти. Старичок просто забыл о наличии у него пятерых детей, одного из которых, о чудо, пригласили на сегодняшнее торжество, – он чуть поморщился. – Хотя я, на самом деле, вообще не в курсе, что у вас тут происходит.

О, Господи, это гениально! Наглость этого парня просто переходила все границы.

Я недовольно фыркнула и скрестила руки на груди, чем слегка рассмешила Эванза.

Не смотря на это, у меня дико дрожали коленки. Мы не виделись неделю, а сейчас вот он, стоял передо мной, такой прекрасный ангел, как и всегда, с его растрепанной копной кудрявых волос, искрящимися глазами и очаровательными ямочками на щеках, в которые хотелось просто провалиться, настолько чертовски милыми они были. Но я была сильно обижена на Тома за то, что он тогда разозлился и уехал, даже не постаравшись объясниться за свою выходку после, а сейчас вдруг снова ворвался в мой мир (и дом) и вел себя как ни в чем не бывало.

– Зачем ты пришел? – я вопросительно приподняла бровь и попыталась сделать голос максимально твердым, переводя тему.

– Хотел продолжить начатую драму, а затем пойти страдать под какие-нибудь слезливые попсовые песенки, – Томми виновато улыбнулся и пожал плечами.

– Как насчет Джастина Бибера? – секунду поразмыслив, он поинтересовался.

– Советую Селин Дион. Под ее песни Титаник мог бы затонуть дважды.

– О, черт, нет! Я так хотел Бибера! – Том театрально простонал.

Я закатила глаза в ответ на кривлянья Эванза, прежде чем и вовсе отвернулась от него, демонстративно громко вздохнув и скрестив руки на груди, словно обиженный ребенок. Хотя, постойте-ка…

– А если честно, – шатен чуть запнулся на секунду, – просто хотел увидеть тебя. Том глубоко выдохнул, прежде чем, наконец, произнес то, что хотел.

Словно окаменевшая я застыла на месте. Мои глаза широко распахнулись. Томми молчал, в ожидании реакции с моей стороны. Я шумно вдохнула воздух через нос и осторожно повернулась лицом к нему. Он выглядел таким потерянным сейчас, и в его глазах не было ни тени веселья. Он говорил серьезно. И мне хотелось довериться ему, хотелось обнять его, чтобы по-настоящему почувствовать его. Мне хотелось задержаться с ним в этой темной комнате на всю оставшуюся жизнь, но мои гордость и обида не давали сделать этого. Он не давал знать о себе всю чертову неделю, пока я плакала каждый день, убиваясь по нему, так отчаянно желая снова увидеть его. Он мог написать мне, в конце концов, ведь у него был мой телефон, но он не сделал даже этого, тем самым дав мне повод думать, что наша с ним история отныне закончена. И сейчас мне хотелось накричать на него или ударить, и в то же время впиться в его сладкие губы страстным поцелуем, чтобы быть максимально близко к нему, чтобы стать единым целым.

Я снова выдохнула, отрицательно покачав головой, и стараясь вновь не расплакаться.

– Это уже неважно, – я отвернулась от парня и уставилась в пол, прежде чем и вовсе опустилась на него, опираясь спиной об кровать, стоящую позади.

– Эй, – Том сделал размашистый шаг ко мне, садясь рядом, – что случилось?

Ты случился, черт возьми!

– Не знаю, – честно ответила я и глубоко вздохнула. – У тебя когда-нибудь было такое чувство, что хотелось все бросить и сбежать? Я имею в виду, насовсем, далеко-далеко, где тебя не знает никто. Начать все заново?

Томми внимательно слушал, понимающе сжав мою ладонь в своей, из-за чего я, чуть было, не сбилась с мыслей, когда продолжила.

– Мне так надоело, что за меня все вечно решают! – я вырвала свою руку из его теплой ладони, когда начала активно ей размахивать.

– Правда, буквально все, вплоть до цвета туалетной бумаги, которой мне пользоваться!

Том не удержался и хихикнул.

– Не будь таким противным, я серьезно! – я обиженно стукнула его плечу, в ответ на что услышала короткое «ауч» с его стороны.

– Прости, – я виновато потупила взгляд, пока парень потирал больное место свободной рукой. – Просто… Знаешь, я всю свою жизнь принимала это, но лишь после встречи с тобой решилась заговорить об этом вслух, не держать все в себе. Ты действительно меняешь меня, Том, учишь не бояться быть собой. Поэтому мысли о собственных желаниях теперь не кажутся мне такими абсурдными, какими казались прежде. Но я по– прежнему не решаюсь сказать родителям о своих желаниях. Например, даже о том, что не хочу поступать в этот чертов Оксфорд. И это действительно разрывает меня на части.

Уголки губ парня приподнялись, и он снова издал тихий смешок.

– Вплоть до цвета туалетной бумаги? – он вопросительно приподнял левую бровь.

– Не смейся! Я не шучу!

– По-моему, ты просто слишком драматизируешь.

– О, поверь, ты просто не знаешь моих родителей, – я хмыкнула, но тоже слегка улыбнулась ему.

– Я уверен, что все не так уж и плохо, Бэбби, – я раздраженно закатила глаза, потому что снова услышала это дурацкое прозвище. Он был невыносим!

– Все зависит от тебя и от того, как ты относишься к жизни и ее обстоятельствам.

Я отрицательно закачала головой, стараясь доказать парню свою позицию.

– Нет, ты не понимаешь!

– Бэбби…

– В прочем, забудь, я не знаю, зачем вообще говорю все это тебе, – я истерично перебила Тома, потому что чувствовала, что обида комом подступала к горлу, а плакать перед ним мне совсем не хотелось.

– Бэб, – его тихий хриплый голос послал мурашки по моему телу. Он буквально во второй раз назвал меня моим именем, не коверкая и не издеваясь над ним, и оно звучало так чертовски красиво из его уст. Я с трудом решилась посмотреть на него, боясь, что смогу утонуть в его волнующем взгляде. Парень чуть закусил нижнюю губу и нахмурил лоб, образуя складку между бровей.

– Я хотел сказать, что тебе непременно стоит сказать родителям об этом, постараться убедить их в своем желании. Поверь, если ты обоснуешь им свой выбор, они, возможно, смогут тебя понять. В конце концов, не попробуешь – не узнаешь, тебе ведь нечего терять.

Я вновь отрицательно покачала головой. Слишком упрямая.

– Господи! – Томми громко выдохнул, – Бэб, жизнь чертовски коротка, и нужно проживать каждый день, словно он последний. Не бойся рисковать!

Я молча уставилась на парня, слегка ошарашенная резким повышением его голоса.

– Ты сказала, я меняю тебя. Так воспользуйся этим. Покажи всем себя настоящую. Это твое тело и твои мысли, и они имеют полное право на выход из твоей головы, они имеют право быть, существовать за ее пределами.

Мои ресницы пораженно трепетали от частого моргания. Том был определенно прав, и я отлично понимала это, но ничего не могла поделать со своими внутренними страхами, которые полностью сковывали меня словно тяжелые железные кандалы.

– Скажи, чего ты хочешь прямо сейчас? – Томми внезапно спросил.

– Прямо сейчас? – я непонимающе переспросила.

– Да. Прямо сейчас.

– Находиться где-нибудь, где я смогу быть собой, а не притворяться кем-то, кем не являюсь, – я ответила, не на секунду не задумавшись.

– Отлично, – шатен поднялся с пола, протягивая мне руку, – идем.

Мои глаза удивленно расширились, и я недоверчиво посмотрела на парня.

– Куда?

– В это твое «другое место».

– Что? Нет, я не… я не могу… – я испуганно затараторила, чуть отползая от парня.

– Почему? – Том выжидающе посмотрел на меня, когда я встала в паре метров от него.

– Потому что, мне нужно быть на благотворительном вечере родителей.

– Тебе все равно когда-нибудь придется научиться рисковать, – он пожал плечами.

– Что, и мы просто так возьмем и уйдем сейчас? Сбежим?

– Да, Бэбби, сбежим.

Томми сделал шаг ко мне, но я снова подалась назад и отрицательно покачала головой.

– Ну же, пошлем всех к черту этим вечером. Ты же этого хотела?!

– Да, но… – я растерянно пробормотала, обняв себя руками и закусив губу, – я не знаю, смогу ли, Томми…

Эванз взял мое лицо в ладони, заставляя посмотреть на него. Я чувствовала, как душно стало в комнате, даже с открытым окном было нечем дышать. К щекам прильнула кровь, а дыхание стало еще более тяжелым, когда он не спеша заговорил.

– Послушай, ты можешь намного больше, чем думаешь. Ты можешь все. Просто доверься мне, хорошо? – его тихий голос убаюкивал и успокаивал, заставляя мое напряженное тело чуть расслабиться. Я хотела довериться ему, и в эту секунду я твердо решила, что сделаю это. Если и рисковать, то только с ним.

– Хорошо, – я прошептала в ответ.

Ямочки появились на щеках парня, когда он улыбнулся мне, одобрительно кивнув головой.

– Отлично. Думаю, мы останемся незамеченными, если выйдем через окно, – он подмигнул и озорно щелкнул меня пальцем по носу, тем самым вызвав у меня широкую искреннюю улыбку, прежде чем переплел наши пальцы, помогая мне выбираться из темной осточертевшей комнаты, словно рыцарь, который вызволял свою принцессу из тесной холодной темницы.

Я не была принцессой, которая жила в заточении у злого дракона, а Томми не был доблестным самоотверженным рыцарем, но он делал то, что не смог сделать никто прежде.

Томми был лучше любого рыцаря.

Томми спасал меня.

Спасал от самой себя.

11.

Маяк Портланд-Билл – главная достопримечательность Портленда. Обычно, когда люди спрашивают: «Откуда ты родом?», стоит только произнести слово Портленд, как все сразу начинают восторженно тыкать пальцем в воздух и наперебой кричать: «О, это там, где красно-белый маяк?». Думаю, что все и знают о графстве Дорсет только потому, что в нем находится этот город с его, пожалуй, единственной столетней достопримечательностью. Об Уэймуте многие слышали по той же причине, что он расположен рядом с Портлендом. Хотя нет, Британцы, как истинные патриоты, достаточно хорошо знают историю этого города для того, чтобы, не раздумывая, сказать, что это город-порт, через который проходили многотысячные колонны солдат перед высадкой в Нормандию и из нее в далеком 1944 году. Да, та самая знаменитая Дюнкеркская операция. Ну, и, как плюс, знаменитые Дорсетские белые скалы – настоящее художественное великолепие, созданное матерью-природой.

Я поняла, что мы на самом юге острова, когда издалека увидела круговое движение мерцающей лампочки. Сумерки сгущались и уже плавно переходили в темную ночь. Томми припарковался и, обойдя машину, как всегда, галантно подал мне руку, помогая выйти тоже. Пока я поеживалась от холода (ведь я, конечно же, по закону жанра не переоделась из легкого вечернего платья во что-то более или менее подходящее для вечерних посиделок на природе и, благо, оно было не в пол), Эванз запрыгнул в кузов и, порывшись в нем буквально с минуту, нашел два пледа. Он молча протянул мне их, прежде чем снял с себя ветровку, заботливо укрыв ею мои плечи и получив от меня еле слышное «спасибо» в ответ, после чего коротко кивнул и взял меня за руку, пока мы спускались вниз с холма.

Мы расположились на небольшом кусочке пляжа прямо под этим самым маяком. В вечернее время суток народа здесь не было, в отличие от жарких летних дней, когда здесь невозможно было протолкнуться из-за большого наплыва вечно фотографирующих сооружение туристов. Когда мы, наконец, уселись, я негромко спросила:

– Зачем мы здесь?

Том уставился на меня так, будто я совершила преступление века или, не знаю, котенка утопила, после чего чуть тряхнул головой, убирая выбившиеся кудри с лица.

– Ты же хотела оказаться вдали от фальши и притворства, – он сказал после, будто мой вопрос был полнейшим абсурдом.

– Да нет же, – я усмехнулась, – почему ты выбрал именно это место?

– Ох, верно, как это я забыл о твоем неумении формулировать вопросы, – я закатила глаза и цокнула языком, слегка рассмешив парня.

– Ладно. На самом деле, я просто где-то вычитал, что вода смывает все невзгоды. И если это действительно так, то лучше тебе высказаться здесь, у самого моря, чтобы оно унесло все твои печали подальше отсюда и навсегда похоронило их на своем песчаном дне. Что-то вроде твоего «начать жизнь заново». По крайней мере, мне это помогает, даже просто мысленно прокрутить здесь все неприятности и глубоко выдохнуть. Я часто бываю здесь. И если вода смывает все неприятности, то морской порывистый ветер дает мне почувствовать себя свободным, словно птица в полете. Он напоминает мне о том, какой я есть. Ну, и плюс в том, что это место находится за пределами Уэймута. Тут уж ты точно со спокойной душой можешь быть собой настоящей.

Я смотрела на Томми завороженная, будто полностью парализованная. Он снова говорил самые обычные вещи, но так искренне и так просто, что его действительно хотелось слушаться. Мне всегда было интересно: почему нельзя начать жизнь заново, будто перевернув страницу книги? Просто быть художником своей собственной истории, чтобы стереть все, что тебе не нравится и нарисовать новый сюжет, вроде приторной тошнотворной картинки сказочной страны с вечным солнцем, скачущими единорогами и радугой, где все кругом кричало бы о счастье. Но теперь я поняла, что, даже если нельзя заново родиться чисто физически, можно взять свою судьбу в свои руки. Прекратить свое вечное нытье, выговориться и отпустить все ненужные обиды. Да, начать жизнь заново, освобождая себя духовно. Это было настолько элементарным и очевидным, что я даже никогда не смотрела на жизнь под таким углом.

Том все еще смотрел на меня, и иногда я могла видеть еле заметную тревогу в его глазах, когда они резко освещались светом фонаря, падавшего на его прекрасное лицо, когда он делал очередной оборот вокруг своей оси. Я глубоко вздохнула и вдруг меня понесло.

– Седьмой класс. Олимпиада по алгебре. Этот предмет я ненавижу всей своей душой, и ничего не менялась с пятилетней давности, но, тем не менее, я заняла первое место среди 7 классов по всей стране. Все, что я услышала в свой адрес от родителей: «Ну, конечно, по-другому и быть не могло, это же обязательный предмет для Оксфорда!». Для Оксфорда, Томми! Хрен бы с тем, что они определили мою судьбу, когда меня еще даже в утробе у матери не было, но они сказали это так утвердительно, будто, займи я второе или третье место, стала бы отныне позором семьи.

Я чувствовала, как во мне просыпалась настоящая ненависть. Я всей душой ненавидела сейчас родителей за их распоряжение моей жизнью. Щеки постепенно принимали алый оттенок, а на коже по всему телу выступили красные пятна гнева, но я продолжала.

– Восьмой класс. Балетная школа. Показательный концерт в Лондоне. Мы ставили отрывки из знаменитых балетных постановок. Мне досталась главная партия в «Лебедином озере», роль Одетты. Я танцевала словно в последний раз. Кажется так, как никогда не танцевала до этого, и словно у меня не было бы возможности танцевать когда-либо после. Я отдала всю себя этому малюсенькому, в сравнении со всем масштабом балета, кусочку, ведь это было моей мечтой, не смотря на то, что мне было всего 13. С отрывком я справилась действительно отлично, даже попала в колонку светских новостей. Все, что я услышала от них в ответ – сухое «неплохо». Да я не спала ночами, почти ничего не ела и пальцы в кровь стерла, а у них – «неплохо»!

Слезы вовсю стекали по моим щекам, а кожу жутко покалывало из-за нервов, пока я бешено ее расчесывала.

Том обеспокоенно положил свою руку на мое плечо, придвинувшись ближе.

– Бэб… – он тихо произнес.

– Мне просто нужно было, чтобы они хотя бы раз в этой жизни похвалили меня. Мне так хотелось услышать это именно от них! – я прервалась, чтобы набрать воздух в легкие. – Я ушла из балета сразу же после этого, выслушав целую лекцию о том, что я безответственна и ленива, раз не смогла закончить начатое. Они несносно продолжали тыкать мне в лицо Армином. «Посмотри на Армина», «Армин такой молодец!», «Армин закончил школу с отличием и поступил в Оксфорд», какая честь!