АGONY

Сегодня стояла на удивление теплая майская погода. Слегка парило, но дождевые тучи еще не появились на горизонте, поэтому школьники не могли со спокойной душой отдавать предпочтение занятиям в то время, как их манило припекающее яркое солнце на улице. Кое-как отсидев последние уроки, ерзая на своей пятой точке от дикого нетерпения, они все разом подорвались, услышав долгожданный звонок и, даже не дослушав заданное домашнее задание, вприпрыжку выскочили из класса.

– Ну что, заманчивые посиделки в библиотеке сегодня снова в силе? – я игриво подвигала бровями, облокотившись руками о парту Шарлотты. Как бы мне не хотелось поджарить свой зад на солнце, учеба сейчас была на первом месте.

– Би, прости, но сегодня приезжает Нолан. Мы хотели сходить на пляж позагорать, пока хорошая погода, – подруга виновато закусила губу.

– Оу. Ничего, конечно идите.

– Ты не обидишься? – нотка надежды появилась в ее обеспокоенном голосе.

– Все в порядке, не волнуйся. Я все понимаю, – я кивнула, стараясь убедить ее в этом. Я была рада, что хоть у кого-то в отношениях все было хорошо, потому что подруга заслуживала этого, как никто другой.

– Спасибо, – яркая улыбка озарила лицо Лотти. Клянусь, ярче сейчас было только солнце на улице.

– Кстати, Бэб, – она прервалась на секунду и взволнованно вздохнула. – Поговорила бы ты с Армином.

– Что? – я недоуменно округлила глаза.

– Нолан говорит, он сам не свой в последнее время. И он…

Шарлотта перевела свой взгляд в сторону, чуть закусив губу. Ей было довольно неловко говорить со мной об этом, потому что подруга была слишком деликатной в плане наших с Армином отношений и никогда не лезла в них, если я не просила у нее совета на то.

– Что? Лотти, что он? – я не заметила, как дрогнул мой голос. Чтобы не происходило, и в какой бы сильной обиде я не была на парня, меня волновал он и все, что было связано с ним.

– Он снова начал курить, Бэб.

Сердце болезненно сжалось при одной мысли об этом, и я слегка дернулась, резко вдыхая воздух. Армин бросил эту дурную привычку пару лет назад, и с тех пор не прикасался к сигарете. Если он вновь взялся за это дело, без сомнений становилось понятно, что он серьезно переживал.

– Сама подумай, когда в последний раз такое было, – будто прочитав мои мысли, добавила подруга.

– Он же задыхается, ему нельзя, – отрешенно пробормотала я.

– Бэб, – рука Лотти легла на мое плечо. – Просто поговори с ним. Этого будет достаточно, – она ободряюще улыбнулась мне, когда я подняла на нее свой рассеянный взгляд и коротко кивнула.

– Не переживай, все наладится. Должно, по крайней мере, потому что иначе Нолан посадит себе всю печень со своей «братской поддержкой», – Лотти усмехнулась.

Отлично, он еще и пьет безостановочно!

Я почувствовала себя настоящей сукой по отношению к Армину, ведь именно я стала причиной его «никотинового запоя».

Я еще раз согласно кивнула подруге, прежде чем она покинула класс, послав мне воздушный поцелуй на прощание.

***

Я закончила около пяти часов вечера и вышла на крыльцо школы, безуспешно стараясь дозвониться до Армина. Когда в пятнадцатый раз автоответчик в трубке оповестил меня о том, что абонент недоступен, я разозлилась, топнув ногой от досады, и издала громкий нечленораздельный рык, устало задирая голову к небу. Солнце еще пригревало, и на улице было довольно жарко. В такую погоду совсем не хотелось идти домой, тем более, что и настроения сидеть взаперти, и мучить себя раздумьями об Аддерли у меня не было.

Видимо, судьба решила сегодня быть весьма благосклонной ко мне, и поэтому, словно по заказу, раздался внезапный гул мобильника, который я все еще держала в руках.

Увидев, что звонит Томми, я, не медля, подняла трубку.

– Хей, привет, красотка. Хотел бы я сказать тебе, что на проводе Зак Эфрон, но, к сожалению, это всего лишь я, обычный паренек из Уэймута.

– Эм, означает ли это, что я должна сейчас в разочаровании сбросить вызов, чтобы дождаться звонка Зака? – я вопросительно приподняла бровь. Ответом для меня послужил заразительный смех Томми.

– Может быть, но я уверен, что я намного лучше Эфрона. Во всех смыслах.

– Мне не нравится твой игривый тон, – я рассмеялась. – Что ты задумал на этот раз?

– У меня сегодня выходной. Сначала я хотел поехать в свое любимое место для долгих и томных раздумий (и, заранее предвидя твои мысли, я не имею в виду туалет), но потом подумал, что мне будет очень скучно там одному без твоего неумения ставить вопросы и убивания любой логики ими. Серьезно, даже подкалывать будет некого, можешь себе представить?

Я закатила глаза, борясь с желанием рассмеяться над чистейшей правдой.

– Почему бы тебе не взять кого-нибудь из своих друзей? – съязвила я.

– У меня их нет. Людям чертовски сложно общаться с такими умными и обаятельными засранцами, как я, – Эванз снова издал смешок.

– Оу, это звучит довольно грустно, – я мысленно уже двести раз ударила себя по лбу за свою неосторожность в словах. Серьезно, что со мной не так?

– Я одиночка, Бэбби. Для меня такой расклад – благословение Божье.

– Прикрепи себе белый воротничок и можешь ехать в Ватикан.

– Я обязательно подумаю над этим. Ну, так что, ты закончила с подробным разбором построения гипотезы своих исследований? Могу я, наконец, оторвать твой зад от стопки книг и канцелярских принадлежностей?

– Можешь, я с превеликим удовольствием «оторву свой зад от стопки книг и канцелярский принадлежностей», – я звонко рассмеялась. Как бы мне не хотелось иногда стукнуть Тома, он всегда умел поднять мне настроение. Мне необходимо было разгрузить свой мозг от мыслей об Армине, и потому я была очень рада звонку и предложению Эванза.

– Хорошо, буду у твоей «тюрьмы» через десять минут.

– Стоп. Ты уже едешь? – я удивленно вскинула брови.

– Да. Поэтому готовься делать ноги. Устроим тебе побег из Шоушенка.

Я снова рассмеялась, прежде чем Томми скинул вызов. Клянусь, я могла видеть, как в этот момент он улыбнулся и медленно покачал головой.

Эванз приехал ровно через десять минут, как и обещал, и мы вместе выдвинулись в путь. Ехать до пункта назначения было около получаса, и я блаженно откинулась на спинку сидения, приоткрыв окно.

По радио негромко играла Gabrielle Aplin со своей знаменитой песней «Salvation». Фортепьянное вступление в сочетании с ее мягким ангельским голосом всегда доводили меня до мурашек. А когда в конце вступали ударные и тихие отголоски синтезаторных фильтров, заполняя собой тот самый недостающий пазл, мне хотелось плакать от переизбытка чувств, от того, как музыка проходила через все мое тело, затрагивая даже самые потаенные уголки моей души. Музыка такого жанра была совсем несвойственна Тому, но я была рада, что сейчас мы могли наслаждаться чем-то подобным.

Мне всегда нравилась эта песня. Она олицетворяла наши с парнем отношения. Девушка пела о человеке, ставшим ее спасением. Она не хотела влюбляться в него, но не смогла препятствовать зову сердца, когда окунулась в это чувство с головой. Оно не погубило ее, как бывает со многими влюбленными, рассказывающими об этом в своих песнях, оно открыло ей светлое будущее, в которое они смело шагнули уже вдвоем.

То же самое было и у нас с Томом. Я не знала, что ждет нас впереди, и куда нас приведет то, что у нас есть, но я знала точно, что он стал моим спасением и заставил влюбиться в него. Мне было страшно, но не так, что от этого страха хотелось бежать прочь, сломя голову. Мне хотелось пойти навстречу своему страху.

Когда мы добрались до холмов, солнце постепенно скрылось из вида, и небо потихоньку заполнили маленькие тучи. Они не были грозовыми, поэтому мы решили, что маленький дождик не сможет испортить нам настроения, и двинулись по направлению к лесу.

Очень скоро мы оказались около обрыва, с которого открывался все тот же невероятный захватывающий вид. Только теперь, при свете дня, все выглядело совсем по-другому, но от этого не менее прекрасно.

– Томми, – негромко окликнула парня я, когда мы уселись на мягкую невысокую траву.

Парень заинтересованно посмотрел на меня, негласно призывая продолжать.

– Помнишь, ты тогда сказал о мелочах?

Он согласно кивнул, продолжая внимательно слушать меня.

– Что за мелочи? Я имею в виду, что скрывается под этими «мелочами» в твоем понимании?

Шатен поджал губы, на секунду задумавшись.

– Нуу, например, дуб на заднем дворе вашего дома. Держу пари, судя по твоей реакции, когда я забрался по нему в твою комнату, ты даже не подозревала, что он там есть. Так вот на нем выцарапано сердце с буквами «J» и «O», я разглядел их, пока забирался наверх.

Имена моих родителей: Джоди и Оливер. Я действительно никогда не замечала этой надписи там, и была очень удивлена сейчас.

Том откашлялся пока я, завороженная, ждала продолжения.

– Или, ты не замечала, что на табличке, которая прибита к часам королевы Виктории на Эспланаде, в некоторых местах появилась ржавчина? Она там уже Бог знает сколько лет, но ее так никто и не собирается закрасить или заменить новой табличкой. Такие мелочи вроде одинокой чайки, что каждый день прилетает на пирс в одно и то же время, чтобы собрать крошки, оставшиеся от еды туристов за день. Вроде светофора на Кинг Стрит, постоянно мигающего лишь красным светом, потому что он сломан. Люди не задумываются об этом, потому что не привыкли видеть мир таким, какой он есть. Они вечно приукрашают его, не понимая, что он прекрасен таким, какой есть: со всеми его мелочами, которые они упорно игнорируют, принимая за вещи должные и вполне себе обыкновенные.

Я слушала то, что говорил Томми, и ясно понимала, что он имел в виду не только эти мелочи. До меня вдруг дошло, что, если парень не был для меня открытой книгой, для него была ею я. Он говорил, в каком-то смысле, и о людях, об их отношениях между собой. Я представила на этом месте нас с Армином. Мы ведь тоже стали друг для друга чем-то весьма обычным и должным. Мы знакомы с самого детства, и всю жизнь были вместе. Когда мне стукнуло 15 – стали встречаться. Мы знали друг друга слишком обыденными, из-за чего приукрашали наши отношения, не видя тех самых простых мелочей, из-за которых, очевидно, даже не подходили друг другу.

Разряд тока прошелся по моему телу, когда я все осознала. Я не хотела признавать этого, потому что все еще хотела думать, что люблю Армина, просто потому что не могла отпустить его.

Ветер усилился, заставляя тучи полностью обложить небо. Я поежилась и молча поднялась с земли. Стало довольно прохладно в школьной форме, состоящей из клетчатой синей юбки выше колена и белой блузки с коротким рукавом. Том последовал моему примеру и встал тоже, выжидающе наблюдая за мной. Я знала, что он ждал, что я что-то скажу в ответ, но я просто не могла, не хотела поддаваться атаковавшим меня раздумьям.

Парень стоял слишком близко ко мне, глядя на меня сверху вниз. Нас разделяло буквально несколько сантиметров, и от этого кидало в жар. Я обняла себя руками, стараясь унять внутреннюю дрожь, которая с каждой секундой становилась все ощутимее. Сердце бешено колотилось, пульс перевалил, кажется, за 120 ударов в минуту, из-за чего я стала учащенно дышать и жадно вдыхать воздух через нос.

– Ты любишь его? – словно раскат грома среди ясного неба прозвучал голос Тома. Не нужно было быть гением, чтобы понять, о ком он спросил.

Я старательно пыталась отвести свой растерянный взгляд от него, и потому с трудом заставила себя посмотреть в его пронзительные зеленые глаза, когда, как можно увереннее, произнесла:

– Да.

Я знала, что вру и что делаю этим самым больно Тому, но я не хотела признаваться самой себе в том, что, все, о чем я думала в последний месяц, был он. Я видела, как широко распахнулись глаза парня, когда он с силой стиснул челюсть, стараясь не показать той боли, что я принесла ему. Стараясь не подать вида, что я сломала его этими словами.

– Тогда почему ты сейчас со мной, а не с ним?

Я не знала, что ответить ему, потому что чувствовала, что могу разрыдаться в любую секунду, а я не хотела показаться слабой и разрушенной перед ним сейчас. Заморосил мелкий дождь, который с каждой секундой стал все отчетливее проявляться на нашей одежде.

– Я… нужно идти, начинается дождь, – я прохрипела. От напряжения пересохло в горле, и мне дико хотелось пить.

Томми ничего не ответил, несносно продолжая стоять на месте и прожигать во мне огромную черную дыру взглядом, жаждущим ответа.

Ничего не сумев сказать в итоге, я развернулась и быстро зашагала к мелколесью, миновав которое, хотела поскорее оказаться в машине Эванза, чтобы спрятаться от неминуемого дождя. Но Том не дал мне сделать этого, когда в два шага оказался около меня, разворачивая к себе за плечи и прижимая своим крепким телом к ближайшему дереву. Я сдавленно охнула, когда ощутила его тяжелое дыхание на ключице, где были расстегнуты пуговицы блузки. Мое сердце снова заколотилось от волнения, охватившего меня, от яростного желания быть с парнем максимально близко, и это заставило меня шумно сглотнуть.

– А говорила ли ты с ним о том, что тебя волнует? О чем ты переживаешь? – Том хрипло выдохнул в мои приоткрытые губы.

Мои щеки вновь вспыхнули, а по телу разлилась мучительная тянущаяся пульсация. Я шумно вздохнула, когда парень теснее прижал меня к стволу дерева.

– Знает ли он о том, какая ты настоящая, безо лжи и притворства?

Томми чуть опустил голову, проводя дорожку томительных поцелуев от линии подбородка по шее до самой ключицы. Мои ноги подкашивались, а в ушах начинало звенеть. Становилось слишком жарко, и мне казалось, что я теряю сознание от действий парня.

Услышав мой тихий стон, он довольный, продолжил.

– Знает ли он, как ты горишь, когда касаешься тебя здесь? – парень сделал акцент на последнее слово, прежде чем его рука рывком задрала мою юбку и чуть сжала верх бедра, заставляя меня простонать снова, чуть громче. Я не заметила, как зажмурилась и, слегка откинув голову назад, впилась руками в спину парня.

– Знает ли он, какая ты чертовски сексуальная в этой форме? – Том чуть отогнул ворот блузки, оставляя жгучий поцелуй на оголенном участке коже чуть выше груди. Я хныкнула и чуть заерзала под ним, измученная диким желанием овладеть парнем целиком и полностью.

– Чувствуешь ли ты с ним то же, что и со мной? – Эванз чуть отстранился и внимательно заглянул в мои глаза.

– Томми, – я устало прошептала, чувствуя, как наступающие слезы начали щипать глаза. Я прекрасно знала, что ответ на все эти вопросы – «нет», но я не могла признать это, так же, как не могла поддаться искушению и поцеловать парня. – Я не могу.

Шатен чуть отпрянул назад, словно обожженный огнем.

– Бред! – буквально прорычал он. – Я же знаю, что ты хочешь этого, Бэб!

Он снова приблизился ко мне, надавливаясь на меня всем своим весом, и пытаясь отыскать в моих глазах хоть малейший намек на ложь, и ему это удалось, потому что мои глаза полностью меня выдавали. Я хотела его. Всего.

– Ты не понимаешь! – я вскрикнула, с силой оттолкнув парня от себя. – Я уже изменяла Армину, я не могу поступить с ним так же снова! Он не заслуживает этого!

Я чувствовала, как поток соленых слез щиплет щеки. Накопленные эмоции больше не могли сидеть во мне и получили свой долгожданный выход.

Том, оглушенный моей внезапной истерикой, стоял, не шевелясь, не смея подойти ко мне хоть на шаг ближе. Боль отразилась в его прекрасных глазах, когда он увидел мои слезы, испугавшись, что стал причиной этому.

– Господи. Вся моя жизнь, словно агония, из которой я пытаюсь вырваться, но все только больше усложняю, – плакала я. – Я ужасный человек! Я не заслуживаю таких людей, как Армин. И я не заслуживаю тебя.

Дождь усилился, заставляя меня вновь обнять себя руками, чтобы немного согреться. Чувство всепоглощающей вины снова возросло во мне. Я понимала, что не люблю Армина, и мне было стыдно за то, что я дико желала Томми, а не его, и никак не могла остановить это.

Парень вдруг, словно отойдя от шока, приблизился ко мне, обхватив руками мое лицо и приподняв его.

– Хей, Бэбби. Ты хороший, самый прекрасный человек из всех, кого я знаю. Не вини себя за то, что не испытываешь к Армину прежних чувств. Это не твоя вина, ты же понимаешь это? Понимаешь, что сердцу не прикажешь?

Я согласно кивнула, шмыгнув носом. Он склонился так, чтобы мы могли соприкасаться лбами и, на секунду прикрыв глаза, выдохнул.

– Я влюблен в тебя, Бэб, по-настоящему влюблен. Я не сделаю тебе больно и не обижу. Я просто не позволю случиться этому, потому что испытываю слишком сильные чувства по отношению к тебе, – прошептал Том.

Он чуть запнулся, но продолжил, когда увидел, что я внимательно его слушаю.

– Может быть, я не тот, кого принято знакомить с родителями, ведь я никогда не стану принцем на белом коне, и не смогу подарить тебе шикарный особняк в какой-нибудь Франции. Но я подарю тебе всего себя, все моменты, что у нас есть: от всех наших ночных посиделок в кузове моего старенького Форда до полуночных разговоров на пляже Портленда. Я смогу сделать тебя счастливой такими мгновениями. Так что, если ты чувствуешь это, если понимаешь, как не безразлична мне, не бойся рискнуть.

Меня так тронули его слова, потому что, в действительности, все наши общие мгновения были самым ценным в моей жизни, самым огромным богатством, и о большем я не могла и мечтать. Мне не нужны были от него никакие подарки, потому что самый большой подарок он сделал в тот момент, когда появился в моей жизни. И в этот момент я решила рискнуть снова. Мне стало плевать на все. Я чувствовала только свое сердце в тот момент, когда притянула Тома за шею, позволяя его горячему языку проникнуть в мой рот и подарить мне самый страстный и желанный поцелуй на свете. Его руки слегка приподняли меня за бедра, позволяя моим ногам обвить его ягодицы. Я запустила свои руки в его пышные кудрявые волосы, и в этот момент громкий стон вырвался из моей груди. Это был стон отчаяния и дикого желания, которое, наконец-то, стало реальностью. Я наконец-то могла делать это: могла чувствовать жар его тела через футболку, могла обнимать его, прикасаться к нему. Руки парня крепко сжимали мои ягодицы, а губы лихорадочно исследовали оголенную кожу шеи и снова припадали к моим губам, покусывая и чуть оттягивая их. И мне до последнего не верилось в то, что это было реальностью.

Дождь превратился в ливень, но нам было все равно, мы были попросту слишком заняты сейчас для того, чтобы обратить на это внимание. Было безумно жарко, словно мы находились в раскаленной пустыне, и когда мы поняли, что не в силах больше дышать, задыхаясь, отстранились друг от друга, и попытались привести в прежний ритм биение наших сердец и чуть замедлить учащенное неровное дыхание.

– Ты нужна мне, Бэб. Просто помни об этом, – Томми прошептал, прежде чем оставил еще один невесомый поцелуй в уголке моих опухших искусанных губ. – А теперь пошли, малышка. Я не хочу, чтобы ты простудилась.

13.

«Без гроша в кармане, пусть будет что будет,

Давай разделим этот бокал дешёвого шампанского.

Так что либо сейчас, либо никогда – мы надеемся, это навечно.

Мы мчимся вперед по дороге, оставляя следы позади».

Lea Michele – «Getaway Car»

Есть люди, которые заставляют вас почувствовать себя живыми, наполненными всеми необходимыми компонентами для получения целой живописной картинки. С такими людьми ты чувствуешь себя чем-то особо важным и целым, словно вы – инь и ян.

Для меня таким человеком являлся Томми. Он так неожиданно ворвался в мою жизнь, но за то недолгое время, что мы знали друг друга, он успел по-настоящему оживить меня. Я больше не казалась себе бесхозной непристроенной половинкой, потому что мы были половинками друг друга, одним целым. Я понимала, что, оторви меня от Томми сейчас, я ни в ком другом не смогу найти той уверенности в себе и защищенности, которые дарит мне Эванз.

Я поймала себя на мысли, что все чаще стала сравнивать Армина и Томми, и не без удивления заметила, что с Армином у меня никогда не было столь ярких моментов, которые я хотела бы запомнить на всю жизнь, как, например, в случае с Томом. Они были абсолютными противоположностями, и каждый из них по-своему делал меня счастливой, но Томми заставлял меня почувствовать себя живой, и с ним я могла быть настоящей и неподдельной Бэб. В этом было его сильное преимущество.

Прошло несколько недель с того момента, как мы с Томом впервые поцеловались. Была почти середина июня и до конца учебного года оставалось рукой подать. Июля я ждала одновременно с трепетом и страхом. Вроде бы нужно было радоваться предстоящему шестинедельному отдыху от школы и уроков, но я знала, что в это время должен был вернуться из университета Армин, а вместе с ним вернулись бы нерешенные дела и наша общая недоговоренность, которая довольно напряженно висела между нами, и с которой нам еще предстояло разобраться. Я по-прежнему безумно переживала за состояние его здоровья. У Армина была легкая форма астмы, но это все равно не мешало ему задыхаться во время курения. А, зная Аддерли, можно было сделать вывод о том, что курил он довольно много, когда сильно нервничал. Парень перестал приезжать на выходные, полностью изолировавшись от меня, в то время как я, не теряя надежды, старалась дозвониться до него, но так и не смогла сделать этого в итоге. В конце концов, плюнув на все свои несчастные попытки выйти с парнем на связь, я стала записывать ему голосовые сообщения с просьбой прекратить губить себя и подождать момента, когда мы сможем, наконец, все обсудить. Не знаю, прочел ли он хоть одно из них, но мне бы очень хотелось, чтобы прочел.

Погода сегодня выдалась на удивление не летняя. Весь день шел сильный порывистый дождь, из-за которого меня дико клонило в сон на уроках. После занятий мы с Шарлоттой снова задержались в библиотеке, предварительно выпив по стакану крепкого американо, надеясь, что это хоть немного взбодрит нас. Но вместо того, чтобы искать нужную информацию для предстоящих экзаменов, все два часа, что мы с подругой провели вместе, мы проговорили обо всем на свете, только бы не учиться. Лотти по-прежнему не знала о Томми и потому была уверена, что наши отношения с Армином еще можно было спасти. Она заверила меня в том, что с Аддерли все будет в порядке, потому что Нолан постоянно находится рядом с ним, не давая тому совершить какую-либо глупость. Я была благодарна ей и Кеннету за то, что они всячески поддерживали Армина в ситуации, в которой, по сути, я была виновата, и поэтому снова ощутила дикий стыд перед друзьями. Они были искренни по отношению ко мне, в то время как я безобразно лгала им, не договаривая того, что происходило на самом деле, поэтому я как можно быстрее попыталась направить разговор в другое русло, чтобы остановить нарастающее чувство «самоедства».

Когда мы с Шарлоттой в очередной раз над чем-то громко рассмеялись, библиотекарша не выдержала и, возмущенно зашикав нас с подругой, велела нам сейчас же покинуть помещение, чтобы не мешать другим ученикам заниматься. Нам стало безумно смешно от ее в раздражении раздувающихся ноздрей, что мы еле удержались, чтобы не рассмеяться перед ней в голос. Прикусив щеки, мы сделали самый виноватый вид, на который только были способны, прежде чем бросили короткие извинения и вышли за дверь, где уже дали себе волю и звонко расхохотались.

– Стоит признать, актеры из нас хреновые, – Шарлотта выдохнула и схватилась за бок, который разболелся из-за невозможности вдохнуть воздуха от дикого смеха.

– Это точно. Интересно, она уже занесла нас в свой «черный список»? – я рассмеялась в ответ.

– Кажется, она пожелала нам сгореть в аду.

– Эй, ну это, конечно, слишком, – я усмехнулась.

– Да ладно? Она нас чуть взглядом не поджарила.

Я улыбнулась в ответ на возмущение подруги, но оспаривать ее точку зрения не стала, потому что… да, стоило признать: в библиотеку нас больше не пустят.

Мы вышли на улицу. Дождь стих, но все еще накрапывал, создавая отчетливые брызги на лужах. Водитель Лотти уже ждал ее с огромным широким зонтом у крыльца, чтобы в машину она могла сесть абсолютно сухой. Подруга без раздумий предложила подвезти меня, но я вежливо отказалась, чтобы не задерживать ее. Кое-как я смогла уверить ее в том, что сейчас же наберу Грэга, и он приедет за мной. Тогда Шарлотта со вздохом сдалась и села в машину, предварительно помахав мне рукой на прощание. Я помахала ей в ответ, и машина тронулась с места, отъезжая от здания и постепенно скрываясь на горизонте.

Как только она окончательно скрылась из вида, к школе неожиданно подъехал Форд Тома. Я облегченно выдохнула, стараясь даже не думать о том, что было бы, появись он секундой раньше. Лотти бы потом весь мозг мне проела своими расспросами.