Князь Рус. Рождение нации

– Труби сбор! – приказал Рус, когда стало понятно, что дальнейшее преследование становится не только бессмысленным в плане результативности, но и опасным, ибо если делиться самим на мелкие группы, то можно попасть в засаду.

Разгром получился полный. Навскидку спаслась едва ли четверть прусской кавалерии, а это в лучшем случае тысяч пять. Пехоте и вовсе ничего не светило: тех, кого не добили, взяли в плен, а это тоже порядка пяти тысяч человек.

13

Собственные потери, несмотря на яростную сечу, оказались весьма умеренными, чуть больше трех сотен убитых всадников; раненых тоже насчитали немного, и все благодаря отменным доспехам. Рус отметил на своей кирасе семь сверкающих царапин и довольно глубоких вмятин, и будь на нем прежняя кольчуга, даже усиленная кожей и роговыми пластинами, то минимум половина из этих отметин обернулась бы для него в лучшем случае тяжелыми ранениями, пара так и вовсе, скорее всего, оказалась бы смертельными, особенно тот удар, что он получил по шлему в затылочную часть, но оружие соскользнуло по раковому хвосту, и это спасло шею от глубокого ранения…

Потери пехоты тоже оказались не самыми большими, из пяти тысяч слегло больше семи сотен, и то большую часть потерь голинды понесли под конец сражения, когда, что называется, потеряли голову в боевом угаре, кинувшись добивать пруссов, после того как по врагам сначала потопталась собственная конница, потом славяне. Ну и огребли.

Пленников собрали на пятачке, и сейчас большая часть народа занималась сбором трофеев. А они, что ни говори, оказались богатыми. Трофейных доспехов хватило бы на то, чтобы полностью оснастить ими всю пехоту голиндов, и еще осталось под тысячу штук. Плюс весьма неплохие кони. Не знаменитые фризы – рыцарские кони, но что-то близкое: порода еще не набрала достаточной мощи, и ноги коротковаты.

«Если этих скрестить с длинноногими аварскими, от которых, наверное, пошли ахалктекины, то может получиться весьма недурственная порода, способная носить тяжело оснащенных всадников. Осталось найти специалиста-селекционера», – подумал Рус.

Славяне поменяли своих израненных скакунов на целых трофейных, ну и осталось еще две тысячи относительно здоровых коней, местами попорченных стрелами, порезанных мечами, способных, однако, выздороветь при минимальном уходе.

Убитых врагов, раздев догола, спустили под лед, своих, как и полагается, сожгли, принеся часть тяжелораненых пленников в жертву Перуну. Что до пленников, то пришлось потратить время и тщательно их рассортировать. В первую очередь Рус выявлял представителей родов, оппозиционных нынешнему правящему роду в племени. Таковые, конечно же, имелись, вот их князь и выделил в отдельную кучку, чтобы было что предложить им в обмен на лояльность.

Потом выделял тех, кто являлся союзником этим оппозиционерам или же мог стать таковым. Ведь племена никуда не денутся, и нужно привлекать кого-то на свою сторону, пообещав не только вернуть пленников, но и дать доступ к янтарному бизнесу, что монополизировал правящий род племени.

Всех остальных пленников Рус разделил на две неравные части. В одну вошел здоровый молодняк и люди среднего возраста, а во вторую часть – люди старше сорока и получившие ранения. Последняя часть должна вернуться в свои поселения. Что до молодых и здоровых, то их судьба оказалась не слишком удачной. Ну да, их погнали на юг, ибо это будущие рабочие руки, коих потребуется просто очень много. Правда, после такого отбора пленников осталось меньше пятисот человек, но оно и к лучшему, легче конвоировать будет.

Дальнейшее продвижение в регион стало лишь делом техники. Рус разделил армию на отряды по две тысячи человек и направил их к столицам прусских племен. Этого количества было более чем достаточно для взятия городищ, тем более что никто такой глупостью, как штурм, заниматься не собирался. Да и штурмовать прусские городища, надо признать, затея не самая умная. Столичные городища представляли собой настоящие крепости. Чувствовалось римское влияние, это не поселения славян или балтов с частоколом на валу, эти сооружения были более массивными и капитальными.

В данном случае за основу взяли холм у реки, примерно половину его высоты стесали, направив стесанный грунт на возведение валов по периметру, подняв его на высоту в десять метров. Параллельно, видимо, ставили деревянную стену с продольным расположением бревен. В общем, ставили коробку-сруб с небольшим сужением кверху и заполняли его грунтом. Потом вырыли ров, а земля от него шла на внешний вал, на котором уже стоял классический частокол.

Вход в город шел через массивные ворота, встроенные в одну большую башню с балконом над ним, чтобы можно было всячески тиранить штурмующих, сбрасывая на них камни или поливая кипятком, ну и закидывая стрелами да дротиками.

Но имелась и у таких крепостей своя ахиллесова пята, то есть слабое место, что делало все это великолепие практически бесполезным в случае, если противник решил взяться за него всерьез и при этом не ставил целью именно захват материальных ценностей. А именно то, что все было построено из дерева. А дерево, как известно, горит. Хотя, конечно, не всякое, в том смысле, что если соблюдать технологию и пропитывать дерево специальными квасцовыми составами, то с горючестью у него возникнут определенные проблемы, бревна станут обугливаться, пока есть внешний источник огня, но самостоятельно гореть практически не будут.

Проблема в том, что составы эти не самое дешёвое удовольствие, процесс обработки требует много времени и сил, к тому же эти противопожарные составы сами по себе приводят к порче древесины, из-за чего стену нужно регулярно ремонтировать, что является еще более трудоемкой операцией. Фактически техническое обслуживание стены – это ее постоянное обновление, секция за секцией. Так что ничего удивительного, что люди хотят облегчить себе жизнь и заодно снизить затраты. Тем более что время достаточно мирное. Было мирным до сего момента…

Но сначала, конечно, провели переговоры с требованием покориться, и Рус отпустил несколько десятков пленников из числа стариков и раненых, чтобы порассказали ужасов о прошедшей битве на озере, дабы защитники дрогнули и сами открыли ворота, понимая, что сопротивление бесполезно. Наверняка в городище успела укрыться часть сбежавших с поля боя, но напоминание не помешает.

– От вас требуется всего лишь выдать род вождя и признать нашу власть со всеми вытекающими обязанностями по уплате налогов и выставлению людей в войско при необходимости. Ежели вы откажетесь, то в наказание за неповиновение порабощены будут все жители города. Думайте, время у вас до заката.

Но что-то пошло не так. Не дрогнули и не открыли.

– Думают, что их городище неприступно, и надеются на помощь западных соплеменников, – озвучил очевидную мысль Славян, когда солнце коснулось горизонта, а от жителей городища так и не последовало положительного ответа.

– Похоже на то. Что ж, придется учить… По-хорошему никто никогда не понимает. Вроде и хочешь быть милосердным, но… – Рус с досадой махнул рукой. – Пока устроим небольшой костерчик…

По его сигналу взятые с собой пленники стали таскать дрова в виде небольших деревьев к частоколу на валу. Защитники пытались обстреливать несунов, но их прикрывали щитами славяне, так что очень скоро возникла целая гора из деревьев. Часть дров была заранее полита смолой, и достаточно было несколько зажигательных стрел, чтобы вся эта куча жарко запылала. Тушить внешние ворота даже не пытались. Зато стали слышны звуки работы по дереву.

– Скорее всего, строят карман…

Так и оказалось. Когда костер и часть частокола сгорела, в свете все еще полыхающих бревен стало видно, что защитники из внутренних древесных резервов построили стену, так что если бы штурмующие сразу же вломились бы в пролом, то оказались в ловушке.

– Что ж, придется еще несколько костров запалить.

Сказано – сделано, и вокруг городища запылала еще дюжина костров. Теперь строить карманы стало просто бессмысленно, и защитники отступили в городище, что, собственно, и было необходимо.

Дальше было совсем просто. Утром построили самый натуральный сарай четырех метров шириной, десять длиной и три метра высотой. Если стены сделали чисто символическими из тонких стволиков, то вот крышу сбили из толстых стволов, чтобы она могла выдержать удар тяжелого камня с высоты. Чтобы тех, кто потащит этот сарай, не сварили кипятком, смолой или маслом, на крышу натянули несколько конских кож.

Далее этот сарай дотащили до ворот городища, поставив его впритык. Пока защитники не опомнились и не сделали вылазку, чтобы раздолбить сарай, пара воинов быстро вбила в створки ворот два штыря, на которые повесили цепь. Теперь ворота точно будет не открыть.

Далее все те же пленники под довольно жидким обстрелом, но под защитой голиндов и славян натаскали в этот сарай хвороста и дров; что не влезло внутрь, положили снаружи, снова все полили смолой и подожгли.

Полыхнуло просто зверски. Всю воротную башню (на полноценном противопожарном обслуживании явно сэкономили, да и ремонтировали ее не так давно) пламя охватило в считаные минуты, и горела она целый день. Башня рухнула под вечер, оставшуюся ночь все это остывало и на следующе утро. Городище можно было брать, что называется, тепленьким.

«В общем, городские стены надо строить из негорючих материалов. Это дольше и дороже, но зато вот такой неприятности не случится», – сделал вывод Рус.

Он и раньше не очень понимал смысла деревянного строительства городских стен именно как постоянного, а не временного быстровозводимого укрепления, а теперь и вовсе для него это стало загадкой. Ведь такая стена в принципе ни от чего не могла защитить, разве что от совсем уж каких-то мелких залетных банд.

Дальше стало легче. В столичные городища племен, блокированных отрядами, отправляли этих первых погорельцев, и племена, надо отдать им должное, решили учиться на чужих ошибках. Они открывали ворота, приносили присягу, выдавали рода прежних вождей.

Что до западных пруссов, то они так и не пришли. Собрать армию они собрали, но когда беглецы донесли до них известия, что восточные племена пали, армия распалась, и воины расползлись по своим городищам. Прусские вожди, осознав, что такого удара с запада и юга не выдержат (Лех тоже подвел армию, прикрывая со своей стороны третью волну переселенцев, намекая, что стоит им рвануть на восток, как по их племенам нанесут удар с юга), решили договориться мирно. Деваться им все равно было некуда, только склонить головы, признавая чужую силу, а значит, и власть.

Рус же с малым отрядом, оставив пленников на младшего брата, поспешил назад. Требовалось теперь отвести союз словенских племен на новое место жительства, в горы, к словакам. И следовало поспешить: март уже заканчивался, вот-вот, несмотря на Малый ледниковый период, начнется оттепель…

14

В первых числах апреля, когда природа уже вовсю дышала весной, этим неповторимым запахом свежести, которым просто невозможно надышаться, Рус с пятью сотнями воинов оказался в районе истоков рек Горынь, Случь (с переходом на Припять), Буг и Южный Буг, с которого, собственно, и переходили предыдущие волны переселенцев на иные реки-дороги по пути на север. Не зря же именно в этих местах в изначальной исторической последовательности возник город Львов, ибо этот район – транспортный узел, держа который в своих руках, можно контролировать пути на север, восток и юг, а через юг частично на запад.

Здесь уже находились как пленники из числа северных балтов-ятвягов в количестве примерно пяти тысяч человек (еще под тысячу невольников вел Славян), так и словенский союз племен под предводительством его старшего брата Беловода.

С визгом радости на шее Руса повисла младшая сестра Ильмера.

– Ну, как тут у вас обстановка? – спросил он, после того как поведал о своих трехмесячных похождениях на севере.

– Пока нормально, – сказал Беловод.

– Но?

– Да, есть «но»… Меня беспокоят степняки.

– Сначала думали, что просто разведчики, – влезла Ильмера.

Беловод, изображая вождя, говорил степенно, пытаясь выглядеть еще более внушительно, из-за чего говорил медленно и с раздражающими многозначительными паузами, одной из которых и воспользовалась непоседливая сестра.

– Ведь о том, что мы уходим на север, они не могли не узнать, вот и пустили в наши земли отряды разведчиков, чтобы понять, что, собственно, происходит и насколько всеобщ наш исход.

– Но вы заподозрили, что это не так?

– Может, и так… в своей основе, – снова взял слово Беловод, недовольно взглянув на Ильмеру, но та только задорно улыбнулась ему, хотя казалось, что еще немного, и язык покажет, но сдержалась, все-таки разговор слишком серьезен. – Так вот, нам кажется, что помимо обычных разведчиков есть и те, кто присматривает за нами… слишком пристально…

– В общем, стерегут нас, как стадо барашков, чтобы всегда на виду находились и никуда не делись до того, как придет основная стая и нас решат пустить под нож, – снова влезла Ильмера.

– На переговоры они, я так понимаю, не выходят?

– Нет.

– Захватить языков?

– Он не дает, – обвиняющее указала на Беловода сестра и все же показала ему язык. – Бе!

– Почему?

– Чтобы не спровоцировать нападение, тем более что оногуры могут и не иметь в отношении нас таких планов, а если захватим пленных, да еще со смертоубийством, то им не останется ничего другого, как напасть.

– А то, что на переговоры не идут, это как?! – буквально прорычала Ильмера.

«Похоже, это у них не первый спор по поводу соглядатаев из степняков», – подумал Рус.

Конечно, старшего брата он тоже мог понять, в данном случае худой мир лучше доброй ссоры, но, с другой стороны, поведение степняков прямо говорит о том, что войны не избежать. А ее, как известно, можно оттянуть лишь к пользе противника.

– Что наши разведчики?

– Ничего, – сказал Беловод. – В дне пути чисто, а дальше посылать опасно.

– Понятно…

«А как там говорил ВВП, да и не только говорил, но и сделал? – иронично спросил себя Рус. – Если драки не избежать, то надо бить первым. И даже ударил… Другое дело, плохо то, что вообще до драки ситуацию довел, он же, мать его, гэбист, должен был иными методами решить проблему, с помощью тайных операций! Если только возникшая ситуация не есть результат таких тайных операций… или, на худой конец, была выгодна президенту. Он просто не вмешивался в процесс фашизации, понимая, что, как все фашисты, они начнут войну с восточными недочеловеками-особями, как говорил их президент про своих сограждан (это при его-то национальности!), и воспользоваться подвернувшимся моментом. В результате юго-восток по сути откушен от сопредельного государства со смешным названием Окраина, если называть его русским словом».

Рус встряхнул головой, отбрасывая теперь уже несущественные мысли о том бардаке, что происходил в его времени.

– Нам кровь из носу нужна информация о противнике и его намерениях. Если степняки готовят атаку, то лучше встретить их здесь на хоть как-то подготовленных позициях, чем если они прихватят нас в пути. Может, удастся разбить их по частям, если они еще не все собрались, ну или собираются, но в разных местах.

– Мысль хорошая… Только как ты их поймаешь? Они ведь сразу ускачут, стоит только им увидеть хоть сколько-нибудь крупный отряд? – с удивлением спросил старший брат. – А засаду сейчас устроить не получится, местность не слишком подходящая, да и время года тоже против нас…

Тут Рус вынужден был согласиться, что местность тут такая, что с засадой ничего не выгорит. Как правильно сказал Беловод, весна хоть и началась, в низинах даже почки стали набухать, здесь, на продуваемой всеми ветрами возвышенности, особенно когда дул западный ветер, приносивший холод с еще заснеженных южных карпатских гор, все еще лежал снег.

Тут он обратил внимание на лукаво улыбающуюся сестру, что аж стала ерзать на своем месте в предвкушении.

– Говори уже, – засмеялся Рус. – Вижу же, что придумала что-то.

– Ну, не то чтобы придумала, но да, я знаю, как нам поймать несколько степных разведчиков.

– Вот как? И каким же образом?

– Напасть на их ночную стоянку!

– Вариант, – согласился Рус, кивая. – Только как нам выяснить, где они останавливаются на ночь?

– Так я знаю!

– Откуда? – хором спросили Рус и Беловод.

– Ну… мы как-то с девочками поохотиться ездили… собачек заодно потренировать… – делано смутилась Ильмера. – Ездили, ездили, и вот нашли… собачки наши.

– Может, это разовая стоянка была? – предположил Беловод, озвучив мысль Руса.

– Ну… – еще более показушно смутилась сестра. – Мы проверили. Так вот, степняки там регулярно ночуют. Очень уж место удобное, хорошо укрытое от ветров и чужих взоров.

– Отлично, Уголек! Покажешь нам, и я со сво…

– Нет, Финист…

На этот раз Ильмера действительно смутилась, но взгляд не опустила.

– Что?! Что значит «нет»?

– У меня одно условие, – сказала Ильмера, приняв максимально серьезный вид.

– И какое?

– Этих степняков нашли мы, и я со своими девами возьму их сама.

– Ты что это тут удумала! – взорвался Беловод, вскочив на ноги.

– Постой, брат… – поднял руку Рус.

– Чего это?! Она решила, что может…

– И она права.

– Что?!

Ильмера с надеждой посмотрела на Руса.

– Она и ее сподвижницы долго и упорно тренировались, и теперь пришло время показать все, чему они научились. Так сказать, сдадут экзамен на профпригодность.

– Это опасно и… слишком важно, чтобы так рисковать, поручая дело девицам, что не участвовали в реальном деле.

– Ильмера участвовала.

– Но остальные – нет.

– Вот и поучаствуют.

– Найди им что попроще… не столь ответственное.

– Нет… – после короткой паузы отрицательно мотнул головой Рус, действительно обдумавший такой вариант обкатки «на кошках».

Он бы и рад был отказать, ибо тоже беспокоился за сестру, но понимал, что может сделать только хуже.

– Это их добыча. Что касается того, чтобы дать им задачу попроще, то… зная, что от успеха этого захвата зависит столь многое, они подойдут к делу максимально ответственно.

– Делайте как знаете, – раздраженно махнул рукой Беловод и вышел.

– Спасибо, Финист. Это действительно важно для меня… и для моих девочек.

– Я знаю, Уголек. Готовьтесь. Выходим в полдень, я иду с вам, но в процесс вмешиваться не буду, просто посмотрю.

– И-и-и!!!

Ильмеру кинулась на брата в порыве радости, так что сбила его на землю и чуть не задушила в объятиях. После чего вскочила и убежала, созывая своих соратниц.

«Если ее и ее девушек сейчас прокинуть с захватом разведотряда степняков, который они сами выследили, показав им тем самым неверие в их способности и силу, они могут и сломаться психологически, а Ильмера мне нужна именно такая, пылающая, для чего она сама должна поверить в свои силы», – подумал Рус, кряхтя принимая вертикальное положение.

15

Поехали одвуконь, все же путь неблизкий, и тащить на себе все снаряжение всадника тяжеловато одному коню. Тем более что помимо снаряжения заводные кони несли на себе питомцев девушек – полуволков, приученных к такому способу передвижения (по подсказке Руса). Полуволки из милых игривых и неловких щенят вымахали в здоровенных лоснящихся, стремительных и проворных зверюг, что порвут любого волка на раз, ибо превышали их размерами раза в полтора. Хорошее питание и усиленные тренировки сделали из них поистине страшных монстров (даже на вид), ведь помимо волчьей крови в их жилах текла кровь зверя, похожего на бульдога.

Кожано-роговые доспехи с металлическими элементами для защиты головы, шеи и позвоночника (роговые пластины шли на защиту ребер и лап) превращали этих бойцовских животных в настоящие машины смерти. Чередование кожаных и металлических элементов доспеха делали броню практически бесшумной в движении.

– Это псы из одного помета? – спросил Рус.

– Нет, конечно! Многовато их для одного помета. Из трех. От трех волчиц и одного кобеля.

– Хорошо обучались?

– В общем, да, смышленые.

– Норов показывали?

– Иногда действительно не слушались, капризничали, но мы показали им, кто хозяин.

«Ну да, до защиты прав животных еще не додумались… Тут до защиты прав людей еще не дошли, так что если волкопес начинал поднимать лапу на хозяйку, когда давали знать о себе волчьи свободолюбивые гены, то, надо думать, били его смертным боем, пока не вправляли мозги и не начинали работать уже песьи гены», – подумал он.

– А что?

– На первый взгляд удачный результат смешения кровей. Если сделать еще несколько таких смешений, то можно вывести породу боевых псов. Лишними такие никогда не будут ни для охотников, ни для разведчиков, ни для дозорных, я уже молчу про обычных охранных псах. Мало того что предупредят о враге, так еще и в схватке подсобить могут. В один миг руку перекусят, я уже молчу про горло…

Ильмера кивнула и, указав на одну из своих подружинниц, деваху, которую легко можно представить с кузнечным молотом в роли молотобойца, сказала:

– Поручу это Румяне. Она сама говорила о чем-то подобном. Они ее особенно хорошо слушаются.

«Ну, это не удивительно, как ее не послушаться с такими-то пудовыми кулаками!» – мысленно засмеялся он.

Пока ехали, Рус поговорил с этой Румяной на тему вывода новой породы собак, высказав несколько предложений… В общем, рассказал ей все, что знал о генетике, на примере все тех же горошин; как этим можно управлять, выводя те или иные признаки, хотя, конечно, все это очень сильно зависит от удачи, ну или воли Велеса. А также предупредил об опасности близкородственных связей, что может привести к различным болезненным патологиям.

А вообще, проведя полдня среди дюжины девиц-подружинниц Ильмеры, понял, что больше половины из них… кхе-кхе… неравнодушны друг к другу. Лесбиянки, в общем, ну или би, потому как и на него с интересом посматривали. В общем, если подумать, то неудивительно.

С подозрением посмотрел на сестру. Воздыхательница у нее точно имелась, вот, трется все время поблизости, пытаясь как можно чаще попасться ей на глаза, оказать какую-то мелкую помощь, отгоняя других случайных помогальщиц. А вот как она сама?

«Собственно, не мое дело, главное, чтобы планам не помешало, – подумал он. – Хотя поговорить, наверное, все-таки надо, чтобы ее на этом не прихватили и не стали шантажировать…»

Вечерело. Отряд заехал в одну из рощиц.

– Подождем здесь до темноты, – сказала Ильмера.

Девушки действовали на удивление четко и слаженно, стараясь в том числе не ударить лицом в грязь перед князем, который в немалой степени способствовал образованию их отряда, пусть и в угоду сестре. В плане дисциплины они могли дать фору любому отряду, состоящему из мужчин: выставили дозорных, развели в овражке бездымный костерок из взятых с собой дров, чисто чтобы попить горячего взвара, а не холодную воду хлебать. Кострище, кстати, тоже не новое, вот только девушки его хорошо замаскировали, сняв кусок дерна где-то метр на метр единым пластом, и вот на этом оголенном участке земли устроили костерок. Потом дерн вернули на место, а сверху закидали его снегом и ветками. Позже природа сама зашлифует мелкие огрехи ветром или снегопадом. В этот раз, правда, маскировать стоянку не стали: уже не принципиально, больше они тут не появятся.

Облачились в доспехи. Они у девушек тоже претерпели некоторые изменения: все подвижные металлические детали были подбиты тонким слоем войлока.

– А вот об этом мы не подумали, – демонстративно громыхнул своими доспехами Рус. – Ну да ладно, обойдусь без войлока, все равно в бой мне не надо, так что…

– В данном случае лишний шум не страшен, – отмахнулась Ильмера. – У нас несколько другая тактика, так что и нам пошуметь придется…

Вот и ночь. К счастью, луны на небосводе не оказалось, ее закрыли облака, но при этом видно почему-то все было неплохо.

«А взварчик-то с подвохом оказался!» – подумал Рус, когда понял, в чем дело, из-за того что слегка заныло в глазницах.

Коней оставили в какой-то крохотной рощице. За ними приглядывала совсем мелкая пигалица, даже меньше Ильмеры, в бою от которой не было бы никакой пользы, ибо ей даже охотничий лук толком не натянуть. Но зато она являлась отличной разведчицей благодаря отличному зрению, поэтому почти все время провела в дозоре, ну и в случае опасности благодаря своей субтильности всегда могла легко уйти от преследования.

Дальше пошли пешком, благо идти недалеко, всего пару километров. Заходили, как полагается, с подветренной стороны, чтобы не учуяли лошади, хотя ветерок дул чисто символический. Немного углубились в лесок, что рос в распадке. До лагеря было где-то с полкилометра.

Степняки особо не скрывались, так что Рус видел отдаленные отблески от достаточно большого костра, а потом и запах дыма почуял.