Ведьмин справочник по чудовищам. Книга 2. Черные ночи

Только это был вовсе не белоградский турист. Это была Роксана.

– Какого черта?

Косара попыталась захлопнуть дверь перед лицом Роксаны, но охотница на монстров оказалась быстрее. Ее кожаный сапог вклинился между дверью и косяком.

– Прошу, только выслушай!

И тут Косара заметила, что Роксана не одна. На ее плечо опиралась сгорбленная фигура. Темные волосы падали на лицо, но даже так Косара узнала этого человека. Маламир! Эти двое составляли неожиданную пару, если вспомнить их последнюю встречу, после которой Маламир оказался в больнице.

Одной большой рукой Роксана держала его за плечи, осторожно ведя за собой. Казалось, он спал, но, что более вероятно, – был без сознания.

– Гляжу, вы помирились, – выплюнула Косара и уже хотела спросить, не перебрал ли Маламир, но вдруг поняла, что ей все равно.

Она прислонилась плечом к двери, стараясь вытолкнуть сапог Роксаны.

– Косара. – Даже не шевельнувшись, Роксана громко вздохнула; ее следующие слова явно застревали в горле: – Мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь? – хрипло рассмеялась Косара. – После всего, что ты сделала? У тебя хватило наглости прийти сюда…

– Пожалуйста… Я не знала, к кому еще обратиться.

Косара закатила глаза. Попытка разжалобить точно не пройдет, ну уж нет.

– Не знаю, во что вы вляпались на этот раз, Роксана, но мне, честно признаться, все равно. А теперь уходи, пока я не превратила тебя в лягушку.

– Ты что, так можешь?

– Подожди – и узнаешь.

– Это не важно, – махнула рукой Роксана. – Не за себя прошу. За Соколицу.

Косара заколебалась, все еще держа дверь. Соколица спасла ее из клетки Змея. Соколица принесла спиртное и тряпки, чтобы Косара могла обработать раны Асена. Косара была ей должна, а ведьмы всегда платят долги.

– Пожалуйста, – повторила Роксана, – можно мы войдем? Всего на пять минут? Маламиру нездоровится, а снаружи чертовски холодно.

Косара глубоко вздохнула и отступила от двери. Роксана вошла, спотыкаясь, но поддерживая Маламира, – тот висел у нее на плече, как безвольный кусок мяса. Только быстрое дыхание давало понять, что он вообще жив.

Роксана оттащила его к дивану и бросила на кучу постиранного белья, которое Косара не успела сложить и убрать.

– Что с ним?

Все в Косаре кричало, что нужно проверить его самочувствие, но ни Роксана, ни Маламир не заслуживали ее помощи.

– Он искал для меня сведения.

– О чем?

– О Соколице! – Роксана теребила кончик своей косы, позволяя ему скользить между пальцами. – Слушай, вот в чем дело. Мы с Соколицей планировали сбежать вместе.

– Сбежать? Куда?

– Не знаю. В Месамбрию? Слыхала, там отличные пляжи. Или, может, в Иринополь…

Косара нахмурилась, представив себе пернатое тело Соколицы в купальнике, пока та загорает на пляжах Месамбрии.

– Роксана, Соколица ведь юда.

– Да знаю я! Но я нашла, кто может решить эту проблему.

– И кто?

– Ты слышала о торговце лицами?

– Не уверена.

Роксана наклонилась ближе, взглянула пристально:

– Говорят, торговец лицами знает магию, которая может полностью преобразить человека. Сделать его неузнаваемым.

Косара подняла глаза к потолку: Роксана всегда была готова клюнуть на очевидную аферу.

– Чушь. Не бывает такой магии.

– Это ты так думаешь. Веришь или нет, но ты не такая уж всезнающая.

Косара только усмехнулась. Она определенно знала о магии больше Роксаны.

– Как бы мило все это ни звучало, как ты собиралась вытащить Соколицу? Она заперта в мире монстров до Темных дней. А как только первый петух пропоет в День святого Иордана…

Тут Косара замолчала: если все так и продолжится, к тому времени в Чернограде может не остаться ни одного петуха.

– Я подумаю о гребаных петухах, когда надо будет! – отмахнулась Роксана. – Никто ведь не знает наверняка, смогут ли они докричаться до Соколицы, если та покинет Черноград?

– Главная проблема все равно остается: Соколица заперта в мире монстров до Темных дней. – Косара запнулась, чувствуя, как растет ее страх. – Ведь так?..

– Она нашла способ сбежать.

– Какой способ? – спросила Косара, хотя подозревала, что знает ответ.

– Помнишь Софию?

– Конечно же, я помню Софию.

Глупо было даже спрашивать: в Чернограде жило не так много ведьм, чтобы не знать друг друга.

– Ну так София нашла способ прорваться через барьер между нашими мирами. Она пообещала, что вытащит Соколицу. Но потом…

Косара мысленно выругалась. Вот круг и замкнулся.

– Но потом она умерла.

– Да. Только ее убили уже после того, как мы ждали Соколицу. Она уже несколько дней как должна быть в Чернограде. Сходила я в условленное место, чтобы встретиться с ней, но она так и не появилась.

– Может, задержалась?

– Я тоже так подумала сначала, но она бы нашла возможность связаться со мной, понимаешь? Она ведь знала, что я буду волноваться. А там уже и Маламир пришел, – Роксана бросила на него обеспокоенный взгляд, – который явно что-то знает, но не может рассказать.

– Почему?

– Этот чертов символ на его груди, знак Карайванова… Он мучает Маламира.

Косара вздрогнула, вспоминая, как такой же символ обжигал Асена.

Ее совсем не удивляло, что Карайванов в этом замешан. Если бы София каким-то образом нашла лазейку в барьере между миром людей и царством чудовищ, старый контрабандист наверняка был бы очень заинтересован в ее методе.

Косара вспомнила символ, вырезанный на груди Софии. Ведьма работала на Карайванова. Может, он заплатил ей, чтобы та перетащила монстров в мир людей? Сначала мратиняка, а затем Соколицу? Вдруг София вообще не собиралась привозить юду Роксане?

Или же София пыталась действовать за его спиной и поэтому ее убили?

– Знаешь, было время, когда Карайванов пытался заклеймить и меня, – сообщила Роксана. – Я всего-то выполнила для него пару заказов. В ответ на предложение – послала его к черту. И честно говоря, я не пойму, как Маламир согласился на такое.

– У него мама болеет, – рассеянно ответила Косара. – Он сейчас за что угодно берется.

– Да? А что с ней такое?

– Он мне так и не рассказал. Все, что я знаю, – это то, что ей нужна операция, а ожидание очереди в больнице растягивается на годы. Она умрет, не дождавшись операции, если он не сунет пару сотен грошей в нужную руку. И угадай, какой самый простой способ раздобыть пару сотен в этом треклятом городе?

– Вот теперь я его понимаю. – Роксана снова посмотрела на Маламира. – Я решила, ты сумеешь ему помочь. Ты же вроде разбираешься в проклятиях…

– Как раз в проклятиях у меня почти нет опыта. Тебе нужна Вила.

– Она прихлопнет меня, едва только увидит! Косара, прошу тебя, сделай что-нибудь.

Косара вздохнула. Ни Роксана, ни Маламир не заслуживали помощи, но она все равно помогала им, жалостливая дуреха. В конце концов, в этом состояла ее работа, не так ли? Помогать неблагодарным ублюдкам выбираться из тех передряг, в которые они впутываются.

Она опустилась на колени рядом с диваном. Глаза Маламира были закрыты, капельки пота скатывались по бровям и щекам. Рука стискивала кожу на груди в широком вырезе рубашки. Знак Карайванова светился под его пальцами, словно только что вырезанный на теле.

Вздохнув, Косара снова встала на ноги, повесила котел над огнем и выбрала несколько трав с потолочной балки.

– Что ты делаешь? – спросила Роксана.

– Для начала – колдую обезболивающее. А там посмотрим.

Щелчком пальцев и парой магических слов Косара взбодрила огонь, и вскоре вода закипела. Комнату наполнили запахи эвкалипта, ивовой коры и валерианы.

Сваренную смесь трав она разложила на отрезе ткани и около минуты обмахивала рукой, чтобы та быстрее остывала. Затем склонилась над Маламиром и медленно, с изрядным трудом разжала его руку на светящемся клейме. Когда она прижала к символу травяную смесь, тот запульсировал под пальцами.

Маламир резко вдохнул сквозь зубы. Должно быть, целую секунду боль была невыносимой. Но затем приложенные травы сотворили чудо, и Маламир расслабился. Его дыхание стало ровным, а потом глаза открылись.

– Косара? – прохрипел он. – Что ты здесь делаешь?

– Это ты в моем доме.

Маламир нерешительно приподнялся на локтях и огляделся. Его взор упал на Роксану.

– Роксана, что мы здесь делаем?

– Ты отрубился. Я не знала, куда еще податься.

Маламир посмотрел на свою грудь, туда, где Косара крепко прижимала ткань. Отрез быстро нагревался под ее рукой.

– Что это?

– Обезболивающее, – сказала Косара. – Самое крепкое из тех, что быстро варятся.

Он облизнул сухие губы:

– А что будет, когда оно потеряет силу?

– Видимо, тогда ты вновь потеряешь сознание.

Маламир застонал:

– Я клялся никогда не предавать его, когда он заклеймил меня… Представляете? Во я дурак!

– Предположу, что он не оставил тебе выбора.

– Он и не оставил. – Маламир снова посмотрел на Косару и прищурился: – Косара, куколка, а откуда вдруг зеленый глаз?

Косара, которая уже успела забыть об этом, мотнула головой, занавешивая глаз челкой:

– Долгая история. Так что, чары Карайванова теперь и такое могут?

– Он в восторге от них, можешь мне поверить. Старая версия жгла, лишь когда ты находился от него на расстоянии вытянутой руки.

– О, я верю. Видела своими глазами.

– А эта уже на большом расстоянии работает. «Настоящая инновация в сфере магии» – так он ее назвал.

– Итак, – нетерпеливо сказала Роксана, – ты можешь мне сказать, где сейчас Соколица, или нет?

Пальцы Маламира дернулись к символу на груди. Косара ухитрилась схватить его за руку и заставить надавить на компресс, чтобы самой от него отойти. От стояния на жестком полу у нее уже заболели колени.

– Карайванов держит ее в пустом складе у реки, – ответил Маламир. – Я тебя туда отведу.

– Ладно. – Роксана застегнула пальто и, полыхнув убийственным взглядом, бросилась к двери. – Бегом!

– Постой! – Косара встала у нее на пути. – Не можешь же ты в одиночку уложить всю банду Карайванова.

– А что, есть желающие помочь? Может быть, ты?

Косара пожевала нижнюю губу. Она очень хорошо помнила обещание, которое дала покойной жене Асена. Возможно, ей только что представился шанс наконец-то найти Карайванова…

– Может быть. Просто… Просто посиди минутку, ладно? Не будем пороть горячку.

– Кто знает, что они там с Соколицей делают, пока мы сидим и болтаем!

– Справедливо, но…

– Они ничего с ней не делают, – возразил Маламир. – Карайванов сам мне сказал: она слишком важна, и нельзя, чтобы и перо упало с ее головы. – Тут его лицо исказила гримаса. – Кажется, твоя припарка начинает терять силу…

– Уже? – Косара оттолкнула его руку: ткань на груди Маламира и впрямь обжигала. – Черт возьми!

– Выдохлись твои травы, – резко бросила Роксана. – А убрать его нельзя?

Косара бросила на нее ровный взгляд, зная, что Роксана всегда злилась, когда ей было страшно. Но все равно тон охотницы на монстров ей не понравился.

– Убрать что?

– Этот знак.

Косара рассмеялась:

– Умей любая ведьма стереть знак Карайванова, какой был бы смысл его вырезать?

– Но ты ведь теперь не то же самое, что любая ведьма, не так ли?

Улыбка Косары застыла на губах. Она знала, что имела в виду Роксана. Пальцы Косары сами нашли левый глаз – только это был не ее глаз вовсе. Даже на ощупь он казался чужим: слишком большим и круглым.

Но это же ерунда, не так ли? Глаз и глаз. Зеленый, коричневый, да хоть фиолетовый, какая кому разница?

– Я попробую, – произнесла Косара. – Но ничего не могу обещать.

Под измученным взглядом Маламира и встревоженным – Роксаны Косара повторила уже испытанный ритуал: одну за другой сняла бусины с цепочки и положила на стол. Затем она поперекатывала их между ладонями, пока все тени не пробудились. Их темные фигуры заполнили комнату, голоса ворвались в ее разум. Их видения застилали ее взор.

Все случилось так быстро, что Косара потеряла равновесие. Ей удалось уцепиться за край стола, чтобы не рухнуть.

– Косара? – Голос Роксаны доносился будто бы издалека.

Косара дала ей знак держаться подальше, не представляя, что могли бы сделать тени с охотником на монстров.

– Я в порядке, – сказала Косара с большей убежденностью, чем чувствовала. – Так всегда бывает.

Но на этот раз все было по-другому. На этот раз ее собственный глаз, карий, наблюдал призрачные видения, сквозившие мимо нее. А зеленый глаз видел что-то еще, более материальное. Знакомую фигуру с золотыми волосами. Косара крепко закрыла зеленый глаз, чтобы не тратить и минуты на Змея.

Она должна была спросить тени, могут ли они снять проклятие с Маламира. Но сначала, поскольку в ней жила уверенность, что все происходящее связано, она задала другой вопрос:

– Вы можете сказать мне, кто убил Софию?

Бормотание теней зазвучало громче, но ответа не последовало.

– Кто убил Софию? – повторила Косара.

Она не могла уловить ни единого слова, зато уловила их общее замешательство. Ее собственная тень повернула к ней свое чернильное лицо и пожала плечами.

– Софию, ведьму с двумя тенями, – уточнила Косара: вдруг это поможет? – Софию, призывающую мертвых. Вы ведь знаете ее! Софию, которая призвала мратиняка!

Никакого ответа.

Раздраженная, Косара вынула из кармана колоду игральных карт и бросила на стол, совсем как раньше. Почти все легли на столешницу, пара мягко спланировала на пол. Насколько Косара могла видеть, они не выстраивались ни в какие узоры.

Она поймала взгляд Роксаны между тенями. Охотница на монстров выглядела искренне обеспокоенной душевным здравием Косары, и Косара вздохнула. Ее кожу покалывало, будто тени толкали ее: им не терпелось творить магию, для которой она их призвала. Ее виски пульсировали все быстрее, в ритме шепота теней. Пульсация была весьма болезненной.

Возможно, она зря тратила время. Тот, кто убил Софию, теперь владел двумя тенями ведьм, и они могли скрыть убийцу от непослушных двенадцати теней Косары.

– Ладно, ладно, – сказала она, словно обращаясь к беспокойному псу, ожидающему своей утренней прогулки. – Пора заняться настоящей магией.

Ей не требовалось ничего больше говорить. Тени бросились на нее, стали дергать за руки, потащили к Маламиру. Толкали ее, пока та не опустилась на колени рядом с диваном. Затем они схватили ее руки и подняли их к его груди.

Они были вокруг нее, но также – внутри ее головы, облепив ее череп изнутри. Ее вены полнились их магией. Они проплывали под ее веками всякий раз, стоило ей моргнуть. Когда ее карий глаз открылся, он увидел какое-то помещение.

И Косара на мгновение рискнула открыть еще и зеленый. Неудивительно, что он видел странности, будь то зал из белого мрамора – нет, поправила себя Косара, зал из расплавленных костей – или его хозяин. Змей.

Ее собственная реакция удивила ее. Что-то в животе затрепетало, чего она годами не ощущала, думая о нем.

Косара снова крепко зажмурила зеленый глаз: все же отвлекаться было нельзя.

Она позволила теням направлять ее руки, которые рисовали магические символы на груди Маламира. Они взяли под контроль ее язык, который скручивался, произнося заклинание. Косара понятия не имела, что́ говорит, даже не знала, на каком это языке, – звуки казались чуждыми ее рту. Ее тело больше не принадлежало ей. Им распоряжались тени.

Во многих отношениях, размышляла она, наблюдая, как ее пальцы плетут заклинание, которое она раньше считала невозможным, это было полной противоположностью тому, как обычно работала теневая магия. Сейчас не ведьма укрощала тени, а тени полностью поглощали ведьму.

Маламир закричал, сдавленно, уродливо завизжал, и впервые Косара подумала, что, возможно, это была не самая умная затея. Тени жаждут творить магию, но им все равно, исцеляющую или вредоносную. Для них Маламир всего лишь орудие.

Затем одна тень потянулась к лицу Косары, и тут она убедилась, насколько плохой была эта затея. Пальцы тени впились в зеленый глаз, схватились за ресницы, заставили веки открыться.

Косара выругалась: комната перед ней расплылась. В следующий раз, когда она моргнула, она уже находилась не у себя в доме. Она вернулась во дворец Змея.

8

Косара

Все кругом было так знакомо… Зал из сплавленных воедино костей, закаленных в змеином огне. Люстры высоко над головой, сделанные из крыльев юды, что трещали и хлопали, качаясь на цепях. Окна в обрамлении человеческих зубов, которые стучали от каждого сквозняка. Небо снаружи, темное и полное звезд.

Стоял холод, свет был приглушен, что означало, что Змей находился в определенном настроении. Когда он был счастлив, залы всегда хорошо топились, огонь потрескивал в каждом очаге. Слишком жарко во дворце? Тоже нехороший знак. Обычно это означало, что он злится, отчего камины горели слишком ярко, угрожая спалить любого, кто по неосторожности к ним подойдет.

Косара знала все это, потому что провела месяцы в этом дворце, хотя в человеческом мире минуло лишь несколько дней. Она изучила каждую особенность дворца, научившись идеально считывать настроение Змея. Знала она все это еще и потому, что тем же знанием обладала Смирна Колева – а именно ее ярко-зелеными глазами Косара в настоящее время наблюдала за залом.

Она – Смирна или Косара – сидела на одном конце длинного стола и усыпанной веснушками рукой придерживала бокал лунного вина. Ее пальцы дрожали, из-за чего ножка бокала постукивала о вышитую скатерть. Спелые ягоды, алые яблоки безупречной формы и крупный темный виноград громоздились высокой горкой в позолоченных чашах, но тарелка Смирны была пуста.

Змея здесь не было, но она чувствовала его присутствие в каждом порыве морозного воздуха, бьющего по голым рукам и змеящегося под льняной рубашкой. Он пребывал в ярости – холодной, жестокой ярости.

Смирна поднесла было бокал к губам, однако передумала и поставила его обратно. Ее сердце частило, отчего кровь зашумела в ушах, и Косара подумала: о, как же это забавно! Чужое тело, чужие руки – и точно такое же сердцебиение, как у нее самой.

В этом звуке тонули его шаги, пока он не подошел слишком близко. Она слышала, как стучали каблуки его сапог по костяному полу, слышала и глубокие, рьяные вдохи, – и тут его запах ударил в ноздри, составляя знакомую смесь из дыма, магии и чего-то сладкого и первобытного. То, как скрутило ее желудок, тоже было знакомо.

Будь Косара в своем собственном теле, она бы бросилась к двери. Но, застряв в разуме Смирны, она могла лишь молча умолять ее бежать.

Но Смирна бежать и не думала. Вместо этого она обернулась и посмотрела на него.

Змей не старел. Но Косара все равно ожидала, что за сорок лет, разделявшие ее и Смирну, он как-нибудь да изменится. Однако – нет. Волосы того же оттенка темного золота, а глаза – такие же синие, какими их помнила Косара. Кожа совсем без морщин, хотя он был достаточно щепетилен в своих попытках казаться человечнее, чтобы допустить пару внешних недостатков: крошечный шрам на переносице, тонкие гусиные лапки в уголках глаз…

Он был одет в то же самое пальто, которое Косара украла у него прошлой зимой, и именно оно шуршало краем по полу. Под пальто виднелась рубаха, украшенная сложной вышивкой. Сквозь панику Косара почувствовала чужую мысль, исходящую из разума Смирны: как было бы жаль, если б в гневе он принял свою чудовищную форму и разорвал прекрасное пальто на куски.

– Она снова попыталась, – сказал Змей с оттенком обвинения в голосе.

Бокал в руках Смирны задрожал так, что вино едва не расплескалось.

– Кто? – сладко спросила Смирна.

Это только усилило чувство дежавю Косары: хотя голос был не ее, тон легко узнавался – вкрадчивый, осторожный, тщательно подготовленный, так как одно неверное слово могло привести Змея в ярость.

– Твоя подруга Вила. – Он выплюнул это имя, словно занозу. – Я чую ее, ты знаешь. Чую, как она пытается пробраться сюда и украсть тебя у меня…

Сердцебиение Смирны гремело в ушах, но голос оставался спокойным:

– Вот же глупая! Она знает, что я никогда тебя не оставлю. – Размеренная улыбка, трепет ресниц. – Ну же, присядь. Давай отужинаем.

Змей потянулся к ее лицу и обхватил подбородок бледной рукой. Его прикосновение вызвало дрожь по спине; и как бы Косаре ни хотелось прикинуться, что ее реакция была вызвана исключительно страхом, в животе все-таки шевельнулось что-то еще. Что-то теплое и приятное. Ведь он был так нежен.

Косара ненавидела это. Ненавидела каждую секунду, поскольку все это было слишком знакомо.

– Смирна, ты же моя? – спросил Змей, и Косара вздрогнула от незнакомого имени, на секунду совершенно забыв, что это не ее прошлое.

– Я твоя, – тут же сказала Смирна, наклоняясь навстречу его прикосновению.

Его хватка усилилась. Ногти больно впились в ее кожу.

– Я хочу, чтобы ты мне это доказала.

– Я сделаю для тебя что угодно, – ответила она, глубоко вдыхая, и даже Косара могла различить ложь в ее голосе. – Только попроси.

– Ты знаешь, чего я хочу.

На нее нахлынула волна паники. Косара снова могла бы поклясться, что находится в своем собственном теле: она помнила, как покалывало ее кожу, как немели губы, как кровь отливала от них. Она помнила быстрый грохот своего сердца, и ощущение, что ее желудок наполнился свинцом, и этот ужасный, горький привкус в горле.

– Тебе нужна моя тень, – тихо сказала Смирна.

Змей, должно быть, почувствовал в ее ответе нерешительность: подошел ближе и теперь возвышался над ней. Он поднял ее подбородок, чтобы та продолжала смотреть на него, хотя ей в шею вступила боль из-за неестественного наклона. Слезы Смирна сдержала.

– Зачем тебе твоя тень, когда у тебя есть я? – вопрошал он. – Разве меня недостаточно?

Слова быстро слетали с ее губ:

– Достаточно, конечно достаточно…

– Тебе хоть чего-нибудь недоставало с тех пор, как ты встретила меня? Я чего-то тебе недодал?

«Понимания. Сострадания. Любви».

Косара знала, что Смирна ничего этого не скажет. Что понимал Змей в сострадании или любви?

Она попыталась отодвинуть свой стул, но он держал ее цепко.

– Ты дал мне все, чего я могла желать, и даже больше. Прошу…

– А разве я когда-нибудь просил чего-нибудь взамен?

«Все. Ты требовал всю меня, и я отдала себя добровольно, как дурочка».

– Нет. Ничего. Никогда.

– Теперь я прошу тебя об одной простой вещи. О бесполезной безделушке, которая тебе, моя женушка, больше никогда не понадобится. Отдай мне свою тень. Я смогу о тебе позаботиться.

– Если я отдам тебе тень, я умру…

Змей рассмеялся, и от этого резкого звука решимость Смирны дрогнула.

– Смирна, моя Смирна… Поверь мне. Я никогда не позволю тебе умереть.

Желудок Косары скрутило от лживости его слов. Смирна не знала этого, могла только подозревать, но Косара была уверена: Змей лгал. Он позволит. Смирна, как и все его предыдущие жены, уже умерла от его рук.

Теперь его прикосновение вызывало еще и тошноту.

– Я должна подумать, – осторожно сказала Смирна. – Дай мне время.

– Хорошо. Мне не чуждо понимание, ты знаешь. Три дня. А потом я убью ее.

– Кого? – нахмурилась Смирна.

– Вилу. Я же сказал тебе, что застал ее за вынюхиванием чего-то во дворце?

Кровожадная ухмылка Змея заполнила ее поле зрения, когда он наклонился для поцелуя, и Косаре захотелось только одного: бежать. Она не могла пошевелиться. Она оказалась в ловушке чужого тела, чувствуя, как знакомый язык раздвигает ее губы и скользит вдоль зубов. Крик застрял у нее в горле.

«Косара?» – услышала она родной голос.

Это было невозможно. Невены не могло быть здесь.

Она никогда не бывала во дворце Змея. И кроме того, она мертва. На этот раз – наверняка. В ловушке человеческого мира не осталось ни частички ее души. Она ушла навсегда, Косара сама позаботилась об этом.

И все же ее голос звучал так реально!

«Косара, тебе нужно проснуться».

* * *

– Косара?

Этот голос она тоже узнала, но не осмелилась сразу открыть глаза. Это мог быть еще один трюк Змея, как, вероятно, и голос Невены. Косара все еще слышала жестокий смех Змея, эхом отдававшийся в глубине ее сознания. Все еще чувствовала вкус его языка.

Если она поднимет глаза, то увидит его, нависающего над ней, верно же?

– Косара? – За плечо ее трясли осторожно, что заставило ее удивленно замереть: осторожным Змей никогда не бывал.

Косара открыла глаза. Она лежала на полу собственной гостиной, переделанной под мастерскую. Это был не первый раз, когда она просыпалась на скрипучих половицах, хотя, надо признать, обычно это случалось после парочки лишних стаканов ракии.

За нею наблюдал не Змей и не ее сестра, а растрепанный Асен с огромными встревоженными глазами. На нее нахлынуло такое облегчение, что сердце защемило.