скачать книгу бесплатно
Как раз в то время из-за угла вышел человек странного вида. То был взрослый мужчина, но бороды он не носил. Его высокие скулы рассекало несколько шрамов. Прямой и узкий нос, светло-серые глаза. Неизвестный рыскал своим взглядом, прежде чем увидел Басманова и направился к нему.
Алексей со мнительностью оглядел наряд гостя. Тот носил сапоги странного кроя, мантия его имела узоры, но то были точно не русские умельцы. Незнакомец был сухощав, но сложён хорошо. По летам он был младше Басманова – на вид шёл третий десяток, самое большее – четвёртый. Когда тот человек подошёл достаточно близко, Алексей разглядел его оружие. «Латин…» – подумал Басманов, глядя на шпагу, которые носили при себе заморские чужестранцы. Невольно та мысль насторожила Алексея, и сам опричник не заметил, как рука его опустилась на рукоять шашки.
– Доброго дня вам, – произнёс тем временем безбородый мужчина, снимая шапку из меха, – нынче я на службе Иоанна Васильевича буду. Велено мне было разыскать Басманова, не знаете, где он, сударь?
Алексей был удивлён не только тем, что латин этот искал его, но и речью иностранца. Хоть акцент и выдавал немца, языку он был выучен более чем сносно.
– Как звать тебя и на кой тебе этот Басманов? – спросил воевода, продолжая идти к конюшне.
– Андрей Штаден, сударь. В письме своём ваш светлый владыка велел Басманову истолковать порядок и уклад ваш, – ответил немец, доставая из внутреннего кармана своих одеяний конверт.
Приняв послание, Басманов начал вчитываться в те слова: «…как прибудешь в Александровскую слободу, разыщи опричника Басманова. Укажет он тебе порядок и уклад наш…»
Алексей с неудовольствием поджал губы и обернулся на конюшню, которую уже было видно за спиной немца. Лошадь Басманова уже была готова, и двое конюших держали её под уздцы. Она била копытами по снегу и с нетерпением рвалась на волю. Сам Алексей, под стать своей лошади, с нетерпением оглянулся на двор и лестницы. На улицу постепенно спускались опричники, звеня оружием и кольчугами. Одна за другой чёрные фигуры выходили из проёмов царских палат. И вот Басманов довольно улыбнулся, указывая на перила широкой белокаменной лестницы, где стоял сын его с Васькой Грязным.
– Видишь молодца? Вот того, безбородого, в красном кафтане под накидкой чёрной? – спросил Алексей у немца, возвращая Андрею его письмо.
Чужеземец кивнул, убирая письмо от снега.
– Тот, что сейчас глядит в нашу сторону, – добавил Алексей, видя, что сын обратил свой взор на них с немцем.
Андрей кивнул, чуть прищурив глаза.
– Вот он, кто нужен тебе. Басманов и изъяснит, что тут к чему, – объявил Алексей и поспешил к своей лошади.
Андрей направился к лестнице, проходя мимо опричников. Многие из них прятали лица под нависшими капюшонами, так, что не было видно ни лица, ни глаз – лишь ухмылки сквозь густые бороды. Фёдор же заприметил чужеземца ещё до того, как немец к нему обратился.
– Доброго дня вам, – произнёс немец. – Я Андрей Штаден. Ныне несу службу вашему светлому государю, Иоанну Васильевичу. Велели мне разыскать при дворе боярина Басманова, чтобы он изъяснил мне долг мой.
Юноша удивлённо вскинул брови. Васька Грязной хлопнул Фёдора по плечу и оставил их с немцем наедине. Андрей протянул письмо Басманову. Глаза его пробежались по строкам, после чего он цокнул языком с недовольством, но улыбнулся. Лишь бросил взгляд он на ворота, да то и видно было, как отец его умчался прочь.
– Так что же? – спросил немец, не понимая выражения смешной досады на лице Фёдора.
– Да что же изъяснять тут? – ответил встречным вопросом Басманов, оглядев немца с ног до головы.
Беглым взглядом изучил он не только фигуру немца и сложение его, но, видно с большею охотой, разглядывал крой заморского одеяния и эфес шпаги, что слабо поблёскивал от света, пробиравшегося сквозь пасмурно-молочные облака.
– Смотрю, недурно ты на нашем говариваешь, – произнёс Фёдор, спускаясь по лестнице и махнув немцу, дабы тот следовал за ним. – Откуда сам будешь?
– Из Алена, – кивнул мужчина.
– Значит… – Фёдор коснулся пальцами подбородка.
На секунду ясный взгляд Басманова заметался, точно улавливал мысль больно вертлявую, после щёлкнул пальцами и взором вновь устремился прямо на немца.
– От роду немецкому научен? – спросил Фёдор, вскинув бровь.
– Всё так, – вновь кивнул немец, не без удивления во взгляде.
– Как звали тебя в Алене твоём? – продолжал расспрос свой Басманов, всё ещё с охотой и пылким вниманием разглядывая заморские одеяния.
– Генрих Вольтер фон Штаден, – ответил немец.
Фёдор вскинул брови и присвистнул.
– Будем величать тебя… – Басманов вновь бросил взгляд на письмо, которое дал ему немец.
Пробежав вновь по строкам, Фёдор прочёл упомянутое в нём обращение:
– Андрей Владимирович.
Чужестранец вовсе не возражал – короткая усмешка на губах его точно дала на то согласие.
– И мой тебе совет, Андрей, – добавил Басманов, возвращая бумагу немцу. – Ежели хочешь послушать, что толкуют о тебе, да какого мнения бояре али сам царь-батюшка, ты помалкивай. Авось и сочтут, что не смыслишь ты речи нашей.
– Отчего же представать мне неучем, ежели не первый год я на Руси? – спросил Андрей. – Пущай толкуют обо мне, что в голову взбредёт. Мне платят за труд мой, и я несу свой долг честно перед государем, как перед Господом.
– Как знаешь, друже, как знаешь, – Фёдор пожал плечами и развёл руки в стороны. – Всяко я тебе истолковал это – ныне сам решай, как поступить.
– Ты мне, Басманов, истолкуй лучше, отчего к седлу закреплена метла да… – Андрей нахмурился, когда подошли к лошади Фёдора совсем вплотную.
Басманов дал разглядеть Андрею седло лошади и жуткий оскал. Едва приблизившись, немец сперва поморщился от отвращения, а опосля и вовсе назад отшагнул.
– Мы опричники, верные псы государевы, – произнёс Фёдор, касаясь собачьей головы, что болталась подле седла. – Выискиваем да выметаем весь этот сор.
– Диковинный обычай… – ответил Андрей, всё косясь на собачий оскал.
Морда разинула пасть с жёлтыми клыками. Падаль иссохлась, оттого и жуть пробивала немца, покуда глядел он на отрубленную башку. Тем временем Фёдор свистом подозвал к себе конюшего и отдал ему узды. Видать, сегодня Басманов занят будет внутри Александровской крепости. Фёдор коротко простился с лошадью, положив руку на её тёплую морду. Точно кутёнок, тыкалась она в хозяина, прежде чем её увели. Андрей молча наблюдал за той сценой, и мягкая улыбка оживила его лицо. Когда конюший увёл лошадь басмановскую, Фёдор вновь обратился взором к чужестранцу и жестом велел следовать за собою.
– И какие же права вменяют нам на службе сей? – спросил Андрей, когда вышли они с конюшни. – Доныне я нёс службу свою в земщине.
Слегка подтаявший снег хрустел от каждого шага. Погода грозила обернуться гололедицей.
– Ох, друже, тут государь нас не обидел доверием да щедростью своей! – произнёс Басманов. – Нет над нами власти, кроме царя нашего светлого да Господа Бога. Да сам Земский суд стоит не более гроша ломаного, ежели поперёк слова опричника будет.
Андрей дивился, притом не без радости, тому раскладу, который изъяснял Басманов.
– На родине, видать, и не поверят, – усмехнулся немец.
– Чудно, что упомянул ты о том! – Фёдор хлопнул в ладоши, сплетая пальцы свои замком. – Светлый государь наш не хочет, чтобы вести об опричнине перебегали границы, а уж тем паче переплывали моря.
– Не хочу вызывать гнев на себя, но слухи уже бродят, – заметил немец.
– Ну и пусть себе дальше бродят, да ты, главное, сам помалкивай. Того гляди – не сыщешь опалы, со славою и богатством вернёшься в свой Ален, – Фёдор мягко улыбнулся, точно сам радуясь счастливому раскладу.
Дворами шли они к оружейной, чтобы выдать немцу снаряжение. Сейчас Фёдор и Андрей переступали через широкий внутренний двор, усыпанный свежим снегом. Во мгновение Басманов замер, щуря свой взор. Взгляд его ясных глаз поднялся на арочные своды, что высились на втором этаже царских палат.
– Немало премудростей учинил царь московский! – с усмешкою произнёс Андрей, почёсывая затылок.
– Так можешь сам ему то и доложить, – улыбнулся Басманов, указывая плавным жестом на широкую каменную лестницу.
Пред взором опричников предстали две величественные фигуры. Царь со своею царицей спускались по лестнице. Шубы их, исшитые хитро золотом, волочились подолами по ступеням, стряхивая снежный покров. Фёдор и Андрей тотчас же низко поклонились. Царица, приблизившись к опричникам, подала свою руку, унизанную перстнями. Даже того мягкого рассеянного света, что пробирался сквозь снежные облака, хватало, чтобы одеяния супружеской четы переливались бесчисленными отблесками от золота да драгоценных камней. Младший Басманов широко улыбнулся, завидев, что государь с женою своей пребывают в добром расположении духа, и припал губами к перстням царицы.
– Отчего же, – улыбнулась она и устами, и взглядом своим, – не признаю я вас? – с теми словами глянула она на чужестранца.
– Никак иначе, как Андрей, немец мой, на службу с земщины явился к опричнине моей? – хитро прищурился Иоанн.
Фёдор в поклоне припал губами к царскому перстню. С живым любопытством разглядывал Басманов, как рубин играет на свету. Лучи солнца перескакивали с грани на грань, точно студёная вода по каменному источнику. За тем и не заметил Фёдор, как государь коснулся подбородка его да и отвернул в сторону. Юноша подивился, но противиться не стал – лишь взглянул на государя, пытаясь угадать его волю. Лицо же Иоанна не хранило ни мрачности, ни гнева. Взгляд глубоких голубых глаз скользнул по щеке Басмановой.
– От я, близорукая, гадала – кто ж это в мужицком платье да небритый? Басманова-то Федьку я уж признала, подле Федьки что за боярин идёт? – усмехнулась тем временем царица. – То-то говаривал Иван мне, будто бы и впрямь латин при дворе служить будет!
Она радостно всплеснула руками. Браслеты да кольца её вновь запереливались на свету. Глядела царица на немца, точно впервые увидала пред собою чудо какое.
– И в самом деле, мужчины не носят бороды на родине вашей? – добавила она с развесёлою улыбкой.
– Всё так, государыня, – кивнул Андрей. – Сызмальства приучаем отроков своих бриться.
– Так научи Федьку искусству тому, – приказал Иоанн, сохраняя тёплую улыбку на лице и в голосе своём. – Да сам выучись у него езде верхом. Лихой у нас наездник.
– Как велите, царь-батюшка, да лихих наездников и у нас сыскать можно, великий государь, – не без тихой гордости за родные края ответил Андрей.
На то Иоанн рассмеялся громко да беззлобно.
– Не видал ты ещё Федьку нашего в седле, то-то и всего, – ответил государь.
Фёдор приподнял брови да от похвалы разулыбался и ответил на слова государевы коротким поклоном. На том и разошлись государь со своей супругой да Фёдор с Андреем. Продолжили опричники путь свой и вышли к оружейной палате.
* * *
Тем вечером вернулся Фёдор в свои покои ранее, чем обычно заведено у него было. Весь день провёл он с немцем, разъясняя ему, где что расположено, к кому обращаться. То вымотало юношу много больше, нежели бой, а тем паче – езда верхом. Усталость, что охватила его, была иного толка. Зелёной тоской она вязко обрушилась на него, и Басманов желал уже отойти ко сну, чтобы скорее в новом дне приступить к занятиям ратного рода.
Подходя ко двери в свои покои, он увидел мальчишку, сидевшего на голом каменном полу. Прислонился к стене, голову свесил, закемарил. Фёдор опёрся рукой о колено, наклоняясь к холопу, громко щёлкнул пальцами прямо над ухом. Мальчишка подскочил точно ошпаренный. Выпучив заспанные глаза, он пару мгновений метался, не зная, куда и подать себя. Басманов ухватил парня за плечо, и лишь тогда холоп пришёл в себя. Увидев прямо перед собою Фёдора, мальчик сглотнул и тотчас же поклонился.
– Вам, сударь, передать велено! – пролепетал он, рыская руками у себя за пазухой.
Дыхание его было сбито тревогой. Басманов едва разобрал слова, что лишь поднимало в нём больше гнева от усталости.
– Вам, Фёдор Алексеич… – повторил мальчик, доставая вещицу, похожую на блюдце, завёрнутое в синий бархат.
Как рукой сняло всю тоску и досаду. Со вниманием и приятным волнением оглядел Фёдор предмет, принимая нечто в бархате. Не успел он развернуть роскошной материи, как мальчишка, зевая и переминаясь с ноги на ногу, пошёл по коридору прочь. Стоило Фёдору развернуть бархат, как взгляд его преисполнился трепетного восторга. То было зеркало, литое из серебра. Его обвивали диковинные чудовища, будто хотели сами увидеть свои неописуемые отражения в глади зеркальной поверхности.
– От кого? – окликнул Басманов мальчишку, не отводя взгляда от собственного отражения.
Жарко-красные отблески факела плавали по серебру, дрожа неровными каплями, как калёное железо. Фёдор глядел на отражённый свой лик. В зеркале видел себя, окутанного полумраком коридора. Тонкими пальцами коснулся он животных, да с таким трепетом, точно живыми были те твари и спугнуть их боялся.
– Дык от государя нашего, Иоанна Васильевича! – крикнул в ответ мальчик да и скрылся за поворотом.
На губах Фёдора засветилась мягкая улыбка. Хотел было дать ответ свой мальчишке, чтобы тот доложил царю, да холоп уже скрылся за поворотом. Мальчик спешно спустился по лестнице, едва не оступаясь от усталости. Глаза слипались сами собою, клоня мальчугана в сон. Холоп спрыгнул с последних трёх ступеней и чудом не подвернул ногу. Пройдя по каменному полу, далее он держал путь к небольшому холодному чулану. Отворя скрипучую дверь, он проник внутрь, нащупал старый полинявший заячий тулуп. Накинув его, он поспешил к конюшне. Во двор уж выехал всадник, но, лишь завидев мальчишку, туго натянул поводья. На седле болталась собачья голова да метла, облачение мужчины было полностью чёрным, под ним слабо звенела кольчуга.
– Всё сделал, как вы велели! – произнёс мальчик, откланиваясь пред опричником.
– Сказал, от кого дар этот? – спросил мужчина.
Холоп лишь мельком видел часть лица опричника, какую разглядеть можно было в том мраке. Особенною чертою были следы огня, застывшие ожогами по всей щеке. Неровная борода чернела на его лице. Весь облик припугнул мальчонку, и тот опустил свой взгляд в землю.
– Как вы и велели, сказал, будто бы подарок тот от государя, – ответил мальчик, сглотнув со страху.
– Всё верно! – усмехнулся опричник, кинул три монеты в снег пред мальчишкой да резким ударом хлыста погнал свою лошадь прочь.
Глава 2
За окном ещё не поднялось солнце, но Фёдор уже окончательно проснулся, оделся, умылся и теперь рассматривал зеркало, увитое чудищами. Он провёл кончиками пальцев по щекам и подбородку, глядя в отражение. Дрожащего пламени факела на стене да свечей на подоконнике хватало молодому опричнику для сборов. Порез на скуле уже начал затягиваться, превратившись в тонкую розовую полоску шрама. На мгновение Басманов отпрянул, а сердце его замерло от неописуемой тревоги. Фёдор вновь прищурился в полумраке, дабы развеять странное видение. Он потёр переносицу, зажмурив глаза и переведя дыхание.
«Не могли же они взаправду шевельнуться?» – твердил себе Фёдор, проводя рукою по змеиной морде из серебра.
Фигуры зверей оставались, как и полагается, – неподвижными. Лишь дрожащий огонь отбрасывал тени по их чешуйчатым спинам, по извилистым хвостам. Иной раз и в самом деле углядеть немудрено было, будто воистину ожили создания, что оберегали зеркало. Некоторое время Фёдор глядел в своё отражение, тонувшее в предрассветном полумраке. Мотнув головою, Басманов точно стряхнул с себя те образы, что померещились ему.
Фёдор прошёлся по комнате и бросил через плечо взгляд на зеркало. Не приметив ничего жуткого, он глубоко вздохнул и направился к выходу. Через несколько минут поднялся к покоям государя, где встретили его двое стражей. Секиры у рынд всегда были наготове. Хмурые глаза их одновременно уставились на молодого опричника.
– Бьёт челом Фёдор Басманов, – произнёс Фёдор.
Один из стражников опёрся рукою на секиру, точно на посох, да и отправился в покои доложить царю. Дверь отворилась перед Басмановым. Прошло несколько мгновений, прежде чем глаза приспособились ко мраку, в который была погружена опочивальня. Слабый огонёк лампады да пара свечей на столе – то был весь свет. Ныне стол был много боле завален бумагами, книгами и письмами. На жёлтые листы капал желтоватый воск. Крошки красного сургуча оставляли полосы-царапинки на посланиях и указах.
Сам государь медленно шёл к центру комнаты от красного уголка своей опочивальни, где располагались святые образа Богородицы и Спасителя. Иоанн медленно приподнял руку, и Фёдор склонился в поклоне и припал устами к царским перстням. Рука государя была холодна, точно вернулся он с мороза.
– С чем же пожаловал? – спросил Иоанн.
Государь не скрывал лёгкого любопытства в отношении гостя в столь ранний час.
– Никак иначе, как с благодарностью за любовь, за мудрость и щедрость вашу, великий государь, – произнёс Фёдор.
– Отчего же благодарность твоя не ждёт? Ещё заря не занялась, а ты уж явился, – спросил Иоанн.
То было нелегко разглядеть во мраке, но государь нахмурился да прищурил глаза, взглянув на Фёдора.
– Ежели благодетель ваша не знает счёту времени, то и благодарность моя будет являться посреди ночи, – ответил Басманов.
Повисло молчание.
– То отец тебя надоумил явиться ко мне ни свет ни заря? – спросил царь наконец.
Фёдор слабо усмехнулся.
– Что ж вы, государь великий, не считаете меня мужчиною? – спросил Басманов. – Батюшка мой, право, и не ведает, что явился я к вам.
Иоанн усмехнулся и отвернулся к окну, за которым всё никак не светлело небо. Хлопья снега медленно падали, кружась, точно силясь переменить свой путь. Но все пляски их в воздухе оканчивались, стоило коснуться им иных сугробов на земле, крыше, заборах али перилах лестницы. Вновь повисло молчание. Иоанн не хотел мыслить ни о чём, заняв разум свой снегопадом за окном. Фёдор стоял неподвижно, выжидая, когда владыка обратится к нему.
Не знал Басманов, сколько времени прошло, да и ожидание то не было невыносимо изнуряющим. Мрак, окутавший комнату, слабый огонёк лампадки, большие стопки бумаг и книг, которые, кажется, больше никто не тронет, – всё чудилось каким-то навеки замершим. Неподвижная фигура государя, обратившаяся к окну. Профиль его с длинным, но ровным носом, чуть склонился, точно государь вот-вот вновь задремлет. В комнате воцарилось спокойствие, холодное и не тихое. Лишь снег за окном летел да огонь свечей и лампад иногда вздрагивал.
