Энара: Тень сестры. Книга 3

Тишина отсутствия всего».

Времени, пространства, мысли, чувства. Долгая, беспробудная, абсолютная. Двадцать земных лет её сознание витало в ледяном, стерильном океане стазиса, где единственными островами реальности были петляющие, незавершённые кошмары. Кошмары, сотканные из одного и того же материала: ледяной голос отца, слово «ПРИКАЗ», яростные глаза короля Аргона, и – снова и снова – та ползущая, поглощающая свет тень на радаре.

Она была заточена в саркофаг собственного бессилия и роковой ошибки. И в самой сердцевине ледяной тишины, в остатках её «я», горела одна, отравляющая уверенность, кристаллизовавшаяся в абсолютную истину:

Это я. Это мой сигнал. Моя истерика. Моё непослушание. Я закричала в темноту, и темнота услышала. Я указала дорогу монстру прямо к нашему порогу. Я позвала гибель на свой дом.

И за это… мне нет прощения. Никогда.

ТРИГГЕР ИСКУПЛЕНИЯ

Ей снился один и тот же сон.

Она – девочка, ей шесть лет. Воздух в тренировочном зале густ от запаха озона и пота. Голос отца, лорда КайЛера, режет пространство, холодный и безжалостный, как луч лазера: «Усталость – сигнал слабости духа, Лирэн. Ты – инструмент Дома Теней. Твоя воля – песчинка в песочных часах истории. Твой долг – подчиниться».

Потом – кабинет, наполненный тяжёлым светом умирающего рубинового солнца. Чужая, могущественная фигура короля Аргона из Дома Понар. И приговор, вынесенный её жизни без права на апелляцию: «Союз с принцем Андером. Священное Сплетение ваших кровей. Это не выбор. Это – приказ».

И её собственный крик, отчаянный и детский, разрывающий горло изнутри: «Нет! Я не хочу! Я не буду вашей куклой, вашим сосудом!»

Побег. Паника, сжимающая горло туже отцовских жгутов. Панель управления маленького скифа «Арана-7», залитая аварийным багровым светом. Неловкий удар локтя. Резкий, пронзительный писк, впивающийся в уши, – сигнал аварийного маяка, который она задела в слепой панике. И затем – всепоглощающая, бархатистая тьма анабиоза, накрывающая с головой, с последними словами ИИ-поводыря: «Спи. Пока не найдёшь своих. Или пока твой мир не крикнет тебе о гибели».

Лирэн спала. Двадцать долгих земных лет её сознание витало в ледяном, стерильном океане стазиса, где единственной реальностью были петляющие, незавершённые кошмары. Кошмары, сотканные из обрывков: ледяной голос отца, слово «ПРИКАЗ», яростные, как расплавленная порода, глаза короля Аргона, и – снова и снова – та ползущая, поглощающая свет тень на радаре в последние секунды перед погружением в сон.

Она была заточена в саркофаг собственного бессилия и роковой ошибки. И в самой сердцевине этой ледяной тишины, в том, что оставалось от её «я», горела одна, неизбывная, отравляющая уверенность, кристаллизовавшаяся в абсолютную, неоспоримую истину:

Это я. Это мой сигнал. Мой истеричный крик в темноту. Я закричала, и тьма услышала. Я, как слепая и глупая птица, указала дорогу монстру прямо к порогу своего гнезда. Я позвала гибель на свой дом. На Энару.

За это… ей не было прощения. Никогда.

Пробуждение пришло не мгновенно. Оно пришло волной – чужой, далёкой и окончательной.

Сначала – не звук, а чистая вибрация. Глухой, мощный удар, прошедший сквозь ткань пространства-времени, сквозь толщу льда её сна. Вибрация смерти. Коллапса чудовищной, знакомой энергии. Энергии, от которой когда-то содрогнулась и умерла её планета.

Некрус.

Мысль-вспышка, острая и ядовитая, пронзила ледяную гладь её сознания. Инстинкты, вбитые годами дрессировки Школы Теней, сработали быстрее, чем успел оформиться ужас. Сканирование. Анализ угрозы.

Её ментальные щупы, дряблые и онемевшие от долгой спячки, рванулись навстречу источнику вибрации, как щупальца голодного глубоководного создания. И она почувствовала это. Гибель. Конец. Не просто разрушение, а тотальное, каскадное уничтожение того самого ужаса, тень которого она мельком увидела на экране в день своего бегства.

Внутри неё, в том месте, где должно биться сердце, что-то сжалось в ледяной, невыносимый ком. Не от страха. От леденящего, вселенского ужаса перед простой истиной: её кошмар был реальностью. Тот сигнал… её истеричный, случайный сигнал… Он действительно был маяком. Он действительно мог указать путь.

Она заставила себя «открыть глаза». Физические веки были склеены гелем, но её внутреннее зрение – тот самый дар считывания пространства – заработал, выжигая картину реальности прямо на внутренней стороне черепа. Перед ней возник голографический интерфейс корабельного ИИ – призрачные линии на фоне космической тьмы.

– Дей, – мысленно, с усилием произнесла она имя, которое в далёком детстве, ещё на Энаре, дала своему электронному спутнику и хранителю.

Интерфейс ожил мягким, успокаивающим синим свечением. Голос Дей, спокойный, лишённый эмоций и потому такой родной в этом хаосе, отозвался прямо в её сознании, минуя уши:

Сознание пилота активировано. Триггер пробуждения зафиксирован: каскадный коллапс квантово-биологической матрицы, обозначенной в архивах как «Некрус». Уровень угрозы: нейтрализован. Протокол «Глубокий Сон» прерван.

– Что это было, Дей? – её мысленный «голос» дрожал, как струна, готовая лопнуть. – Это была… её смерть?

Аффирмативно. Зафиксирован акт полного уничтожения паразитической планетоидной структуры «Некрус». Однако… ИИ сделал микроскопическую, но красноречивую паузу, будто обрабатывая противоречивые данные. …сенсоры дальнего действия фиксируют рассеянные, но устойчивые следы её энергетической подписи. Производные биомеханические формы, порождённые матрицей Некруса, сохраняют автономную активность.

– Кто? – мысль вырвалась острой, как отточенный клинок. – Кто уничтожил Мать?

Анализ остаточной энергетической сигнатуры указывает на смешанный источник: примитивные, но высокоэффективные технологии местной цивилизации третьей планеты системы… и мощные пси-эманации, чей спектр на 97.3% соответствует генетическому отпечатку королевской крови Энары.

Вывод: группа выживших энараийцев вступила в тактический альянс с аборигенами планеты «Земля» и нанесла координированный уничтожающий удар.

Земля. Выжившие. Союз.

Слова жгли её изнутри, как кислотой. Значит, они были. Они сражались. Они победили того монстра, на которого она, сама того не ведая, могла навести.

А она… она спала. Двадцать лет проспала в ледяной капсуле, заточённая в собственной вине и страхе.

Стыд вспыхнул в ней ярким, постыдным пламенем, тут же задавленным холодной волной ярости. Ярости не на отца, не на короля Аргона. На саму себя. И на тех, кто выжил. На детей Некруса.

Они были осколками её ошибки. Прямым следствием того рокового сигнала. И если они ещё живы, если они всё ещё охотятся… то их цель очевидна. Те, кто посмел уничтожить их Мать.

Намерение созрело мгновенно, кристально ясно и жёстко, как её тренировочные удары в далёком, ненавистном зале.

– Частичка Матери жива, – мысленно прошипела она. – И её щупальца… они всё ещё тянутся к тем, кто посмел её убить. – Она сделала ментальный «вдох», собирая волю, как когда-то собирала силу для прыжка. – Курс, Дей. Где мы?

Аварийный прыжок, инициированный 20.7 земных года назад, завершён. Мы находимся на динамической окраине Солнечной системы, в поясе малых планетезималей за четвёртой планетой. Третья планета, Земля, обитаема. Именно там локализован эпицентр атаки на Некрус и зафиксирована устойчивая активность выживших энараийцев.

Земля. Голубая точка на чёрном бархате. Новый дом для её сородичей. И новый фронт в старой войне, которую она когда-то бежала начать.

– Проложи курс на третью планету, – отдала она приказ, и в её ментальном голосе впервые за двадцать лет прозвучала не детская истерика, а стальная воля командира. – Всю оставшуюся энергию – на разгон. Я готова.

Предупреждение, – голос Дей стал на полтона строже, обретая оттенок почти человеческой обеспокоенности. – Структурная целостность корпуса снижена на 41% вследствие долгого дрейфа и микрометеоритной эрозии. Вход в атмосферу планеты с её гравитацией и турбулентными магнитными полями будет некорректируемым. Вероятность разрушения корпуса на этапе спуска оценивается в 73%. Посадка, если она состоится, будет жёсткой. Целевая область – обширная континентальная масса, обозначенная как «Евразия».

Лирэн мысленно усмехнулась – горькой, кривой усмешкой солдата, которому нечего терять. Жёсткая посадка? После двадцати лет в ледяном аду и с грузом вины, который тяжелее любого титанового корпуса? Это была не угроза. Это был вызов. И она его принимала.

– Активируй протокол «Последний рубеж». Заряди спасательную капсулу всем, что осталось. Всю доступную энергию – на щиты и грубое наведение. Мне не нужен целый корабль, Дей. Мне нужна одна точка входа. Одно место на этой планете, где я смогу встать на ноги.

Подтверждаю. Протокол «Последний Рубеж» активирован. Перемещение в капсулу жизнеобеспечения рекомендуется в течение следующих десяти минут. Приготовьтесь к перегрузкам, превышающим расчётные в 4.7 раза.

Лирэн ощутила, как густой, синеватый гель анабиоза вокруг неё начинает разжижаться, отступать, втягиваться в панели. В теле, невесомом, чужом и хрупком после долгой спячки, один за другим зажглись знакомые, почти забытые сигналы: леденящий холод, давящая тяжесть, животный страх перед неизвестностью. И что-то ещё, пробившееся сквозь лёд вины.

Ярость. Направленная, точная, холодная. Не на отца, не на короля Аргона. На саму себя. И на тех других – на выживших детей Некруса, на этих паразитов, этих отголосков её греха.

Они были живым напоминанием. И она должна была их найти. Искупить свою вину. Или уничтожить их вместе с последними воспоминаниями о своём провале.

Она мысленно дала последнюю команду, уже чувствуя, как спасательная капсула мягко, но неумолимо затягивает её внутрь своего тесного, пульсирующего подготовкой к броску, лона:

– Выполняй, Дей. Курс – на Землю. Пора просыпаться. Пора… зачищать свои грехи.

Снаружи, в ледяной пустоте пояса астероидов, маленький, похожий на раненую серебристую птицу корабль развернулся, едва заметно дрогнув. Его аварийные двигатели, фыркнув последними каплями ионного топлива, толкнули его по новой, роковой траектории – в сторону далёкой, беззащитной и такой яркой голубой точки.

А в своей капсуле, сжимая в крошечной, ещё не до конца слушающейся руке старый, тускло светящийся изнутри кулон – единственную вещественную память о Доме, о матери, о мире, которого больше нет, – Лирэн в последний раз закрыла глаза. Не чтобы спать.

Чтобы собрать себя по кусочкам. Солдата. Изгнанницу. Грешницу.

Она не знала, что найдёт там, внизу. Союзников или новых тюремщиков. Прощение или новое проклятие.

Но она знала одно: через несколько часов она упадёт с неба, как падала когда-то, спасаясь. Но на этот раз – не от судьбы, а навстречу ей. С одной-единственной, выжженной в душе целью.

Я иду. Чтобы найти тех, кого когда-то предала. Чтобы защитить тех, кому когда-то указала дорогу к гибели.

Искупление начинается сейчас.