Эксплеты. Совет Девяти

– Но верно ли оно? – спросил Даррит многозначительно, и Омарейл снова увидела, как его синие глаза превратились в черные.

От разговора все отошли не сразу. Первое время гости ели молча или негромко переговариваясь с соседями. Даррит, заметив это, поспешил вернуть прежнюю атмосферу.

Второй день весны застал Омарейл в хорошем расположении духа. Даррит уже приготовил кашу, когда она пришла завтракать.

– Знаешь, мне кажется, можно что-то сделать, чтобы упростить жизнь людей в Успаде.

Норт вопросительно поднял бровь, откладывая в сторону газету.

– Например, здорово помог бы водопровод. Почему Бордора до сих пор не провел его?

– Вы представляете, какие это затраты? Только недавно в городе были отстроены дороги. Еще два года назад Центральная улица не была мощеной. Пять лет назад сюда проложили железную дорогу. Десять лет – создали квартал для работников тюрьмы. В Успаде постоянно что-то меняется, улучшается, за что все и любят Бордору. Он действительно заботится о городе.

– Да, я это понимаю, но есть, казалось бы, менее значительные вещи, но также требующие внимания. Хорошо, водопровод стоит дорого, но почему бы не запустить общественный транспорт по основным направлениям? Дилижанс ходит из центра в Кострище, но посмотрите на этих женщин, что вынуждены носить тяжелые сумки с продуктами с рынка. Уверена, городской бюджет потянул бы несколько повозок. Тем более если сделать такой транспорт платным, это может означать не только отсутствие затрат, но и дополнительные средства в бюджет. Я разговаривала с Волной, нашей соседкой, и она сказала, что за один соль лучше бы пользовалась транспортом, чем шла пешком.

Даррит склонил голову набок, оценивающе глядя на собеседницу.

– Эти идеи пригодятся вам, когда вы вернетесь в Орделион, – многозначительно ответил он.

После завтрака они вместе пошли в центр города, чтобы разойтись: Даррит – в управу, Омарейл – в «Таверну». Она привыкла ходить туда, болтать до обеда с Лисой, затем встречаться с Вереском. Все это за неделю стало привычной чередой событий, и было что-то уютное в том, чтобы проводить так день за днем. Ей было немного жаль, что скоро это закончится.

Когда во время обеда в «Таверне» появился сам Бордора, Омарейл несколько секунд колебалась: дождаться ли Вереска или присоединиться к Норту и его начальнику. Но понимая, что не может идти на поводу у своих желаний и не хочет, чтобы все за нее делал Даррит, она подошла к их столику. Мужчины коротко ей кивнули и продолжили разговор:

– У тебя смелые суждения, Даррит, – заявил Бордора, глядя на Норта светлыми глазами.

Откинув белые волосы за мощные плечи, он отломил кусок мяса. Но прежде чем отправить его в рот, добавил:

– Так недолго заработать еще пару шрамов.

– Мы все – цивилизованные люди, – мягко отозвался молодой мужчина, чуть прищурив лисьи глаза.

– Все, да не все. Только пару дней назад разговаривал с заключенным, который убил своего друга за оскорбление дамы.

– Что ж, женщины иногда заставляют нас совершать безумные поступки…

– …а потом убил и даму, так как она «слишком громко кричала».

За столом повисла тишина. Бордора с аппетитом ел бифштекс, а у Омарейл застрял кусок в горле.

– То, о чем я говорил во время ужина, – это не только моя позиция, – заговорил Даррит спустя минуту. – Вы должны были видеть газеты: многими поднимается вопрос о состоятельности предсказания. Думаю, не ошибусь, если предположу: скоро это дойдет и до Совета Девяти.

Он взглянул в глаза седобородому мужчине. Было что-то магнетическое в этом пристальном взгляде.

– Да, возможно, – кивнул Бордора.

– Вы понимаете, какой это шанс? – Даррит чуть поднял бровь, будто призывая собеседника увидеть какой-то тайный смысл.

Но тот лишь вопросительно посмотрел в ответ.

– Шанс все сделать правильно. Признав предсказание недействительным, мы получим возможность провести все ритуалы и возвести принцессу Омарейл на престол по всем правилам.

– Ты забываешь об одном, парень. Не Совет Девяти сделал предсказание. Не нам его и отменять.

Сердце Омарейл затрепетало: она не слышала в голосе Патера воинственности. Если ей не показалось, в нем были даже нотки сомнения. Даррит, видимо, тоже это почувствовал и решил не отступать. Долгий зрительный контакт, и он заговорил:

– Но указы, связанные с ним, подписаны Королем и Советом. Юридически именно Совет может отменить их, если примет единогласное решение.

Бордора рассмеялся низким грудным смехом:

– И развязать гражданскую войну? Я так не думаю.

– Противостояние и так назревает. Почитайте газеты. Поговорите с людьми. Это уже везде. И знаете что, – Даррит чуть наклонился вперед, – я уверен, скоро последуют действия со стороны Орделиона. Они не станут молча смотреть на то, что происходит, будут вынуждены отреагировать.

– Вот тогда и посмотрим. – Патер взял хлеб и начал задумчиво отламывать от него кусочки, рассеянно отправляя их в рот.

– А если бы такое голосование объявили? – спросила Омарейл, до сих пор молчавшая. – Если бы Совет Девяти собрали, чтобы принять решение: объявить предсказание недействительным или нет. Как бы вы проголосовали?

Бордора взглянул на нее, и Омарейл позволила себе поделиться острым желанием снять со всех бремя пророчества. Она снова ощутила, как невидимый плотный шар перешел от нее к мужчине. Он чуть вздрогнул.

– Я хотел бы отменить предсказание, – ответил Патер, сглотнув. – Оно доставляет слишком много неудобств уже сейчас, а когда Ее Высочество примет титул Королевы, это будет просто противоестественно. Это предсказание, оно… тяготит. Мешает.

Даррит бросил на Омарейл короткий взгляд, но она и сама поняла, что перестаралась. Она еще не научилась аккуратно передавать сильные эмоции.

– Прошу меня простить, – Бордора резко встал и ушел в уборную.

– Что делать? – досадливо вздохнув, спросила Омарейл у Даррита.

– Все нормально, – сдержанно отозвался он. – Он почти принял для себя решение. Нам нужно закрепить его.

Принцесса не представляла, как это сделать.

– Кто-то еще должен высказать нужную нам точку зрения. Кто-то, важный для него.

Она чуть нахмурилась, а затем увидела за спиной Даррита Вереска, разговаривающего с Лисой. Кивнув, она вынудила Норта обернуться и проследить за ее взглядом.

– Почему бы и нет… – прокомментировал он, поворачиваясь обратно, и Омарейл встала из-за стола, чтобы присоединиться к своему приятелю.

Молодой человек широко улыбнулся, увидев принщессу. Она чувствовала радость и волнение, исходившие от него. Зеленые глаза искрились, и ей так хотелось утонуть в этих ощущениях! Опустив веки, Омарейл постаралась отстраниться от чужих эмоций.

– Твой дядя так решительно настроен, – со вздохом присаживаясь, сказала она. – Только что они с Нортом полчаса спорили насчет принцессы.

Картинно закатив глаза, она убрала прядь за ухо.

– Да, ему трудно что-то доказать, – Вереск кивнул.

Если собеседник Омарейл и считал, что на этом разговор был окончен, он ошибался. Она продолжила говорить о проблеме заточения принцессы в башне, описывала тяжелую судьбу девушки, вызывала сострадание. Затем отметила, что предсказание напрямую влияет на его, Вереска, судьбу, ведь, скорее всего, не Бордоре, а именно ему предстоит узнать, что это такое, когда страной управляет Королева в заточении. Омарейл дала понять, что это очень волновало ее, а вот реакция Патера – печалила.

– Хотела бы я, чтобы он понял, – в очередной раз вздохнув, сказала она, – что предсказание нужно отменить. Принцессу нужно выпустить из башни. От этого зависит жизнь каждого из нас!

Внимательный взгляд глаза в глаза, и Вереск испытал желание проявить себя. Омарейл чувствовала, что он и так был готов на подвиг, и намеренно подводила его к этому. Он должен был во что бы то ни стало порадовать ее, поддержать, что-то кому-то доказать!

– Пойдем, – он решительно встал и протянул руку.

Принцесса осторожно вложила свою ладонь в его. Ощущения были приятными. Длинные пальцы держали ее нежно и в то же время уверенно.

Они подошли к столику, за которым сидели Даррит и Бордора. Те увлеченно о чем-то говорили и не сразу заметили подошедших.

– Вереск, – поприветствовал молодого человека дядя.

Тот, в свою очередь, попросил разрешения сесть с ними.

– О чем спорите? – спросил приятель принцессы.

Даррит, стараясь не допустить, чтобы Бордора завершил разговор незначительной фразой, быстро ввел Вереска в курс дела.

И, о, как тот ответил! Горячо, со всем своим максимализмом и верой. Он говорил так убежденно, что Омарейл почувствовала, как запылали ее щеки. Как принцессе, которую сейчас защищал этот юноша, ей было приятно, если не сказать больше.

– Я не знал, что для тебя это так важно, – заметил Бордора.

– Я считаю, это касается каждого из нас, – отозвался Вереск, пожав плечами.

Даррит взглянул Бордоре в глаза, а затем едва заметно кивнул.

Когда Омарейл и Вереск вышли на улицу, чтобы попрощаться и разойтись по своим делам, принцесса задержала его, взяв за руку.

– Спасибо, что так высказался перед дядей.

Он скромно улыбнулся, безразлично пожав плечами, но Омарейл чувствовала, какие эмоции бурлили в его душе. Им было трудно сопротивляться. Ее живот скрутило спазмом волнения. Она понимала, что состояние передавалось от молодого человека, и тем не менее позволила себе податься вперед и осторожно коснуться губами его щеки.

– Думаю, могу уверенно заявить, что это «спасибо» не только от меня, но и от принцессы.

Вереск ухмыльнулся и ответил:

– Ее благодарности мне ни к чему, а твои приму с радостью.

Он склонился и поцеловал девушку в ответ, не менее нежно, но в губы. Когда кто-то проходил мимо и задел плечо Вереска, они неловко отстранились друг от друга.

Омарейл обернулась и увидела две удаляющиеся спины – одна в черной фуфайке, контрастирующей с длинными белыми прядями до лопаток, другая – в темно-синем сюртуке с полоской белоснежной рубашки на вороте, почти скрытой непослушными черными волосами.

Вряд ли толкнул Бордора. И вряд ли Даррит сделал это случайно. Вереск тоже это понял, потому что, потерев плечо, сказал:

– Кажется, твой брат не очень рад нашему общению.

Омарейл закатила глаза. То, как Норт оберегал ее, порой выходило за рамки разумного.

Но вместо того чтобы сказать, что все это не важно и что Даррит просто сложный человек и не стоило обращать на него внимание, она завела беседу совсем о другом. Она объяснила, что они с «братом», кажется, продвинулись в поисках мамы и им предстояло ехать в другой город.

– Мы можем уехать в любой момент, – пояснила она, в самом деле опасаясь, что придется покинуть Успад без предупреждения.

Вереск был огорчен, его тоска и нежелание принимать правду, надежда что-то изменить рвали душу Омарейл на части.

– Ты знаешь, – сказала она шепотом, – мы все равно не смогли бы быть вместе. Но я хочу, чтобы ты запомнил мое лицо, и мою благодарность, и этот самый момент. И, поможет небо, однажды ты все поймешь, и у тебя на сердце станет светло и радостно.

Она искренне желала ему добра. С грустной улыбкой она брела домой, запоминая серые улочки Успада. Интуиция подсказывала ей, что если они и увидятся вновь, то не скоро.

Вечером все ее предположения подтвердились. Даррит, весьма довольный, заявил, что Бордора был полностью убежден в необходимости отмены указов, касающихся предсказания.

– Мы уезжаем сегодня же. У нас есть час, чтобы собрать вещи и успеть на вечерний поезд.

Всю дорогу до вокзала принцесса была молчалива и грустна.

– Вы знаете, что принцесса Севастьяна и господин Советник тоже едут в Нортастер? – спросил вдруг Даррит, когда они уже вошли в здание вокзала.

Тоска быстро сменилась возбуждением. Она не знала, от чего волновалась больше: от мысли, что ее могли узнать и раскрыть, или от осознания, что она вновь могла увидеть сестру и Советника.

Вдвоем Омарейл и Норт подошли к кассе. Через небольшое окошко они увидели миловидную темноволосую девушку со сложной прической.

– Привет, Ветер, – поздоровался Даррит и одарил ее самой обаятельной улыбкой, которую принцессе доводилось видеть.

Глаза молодого мужчины быстро сделались черными, и лицо продающей билеты девушки изменилось, приняв глуповатый вид.

– Вот мы и уезжаем, – вздохнув, произнес Норт.

– О-о, – ротик Ветер сложился в трубочку, а брови – домиком.

– Да, все хорошее когда-то кончается. Дай, пожалуйста, два билета до Нортастера.

– Ах, если бы я могла, я не продала бы их тебе, – вздохнула девушка.

На мгновение лицо Даррита окаменело, а затем он чуть склонил голову набок. Омарейл готова была поклясться, что видела, как пульсировал его зрачок.

– Знаю, что ты говоришь не всерьез, ты ведь хочешь помочь мне.

– Да, конечно, – кивнула она, став похожей на куклу.

Принцесса легонько ткнула спутника в плечо – ей не хотелось, чтобы он перестарался.

– Дайте, пожалуйста, ваши паспорта, – попросила Ветер, взяв два бланка для билетов.

– Разумеется, – широко улыбнулся молодой человек и просунул в окошко свой.

Ветер заполнила первый бланк.

– Второй паспорт? – произнесла она.

– Ах, прости, я залюбовался… – Даррит изобразил смущение, и Омарейл невольно закатила глаза.

Ветер захихикала и начала заполнять второй бланк.

– Мирра, дай, пожалуйста, твой паспорт.

Он не смотрел на принцессу, и тон его был таким, будто бы он и вправду ожидал, что сейчас она протянет ему документ. Но он ведь не ожидал получить паспорт Мираж Селладор?

– Мирра Даррит, – продиктовал он, пока Омарейл пыталась заглянуть ему в глаза и понять, что делать.

А затем он сообщил номер – номер выдуманный, так как и человека по имени Мирра Даррит не существовало. Принцесса начала делать вид, что ищет что-то в карманах, а Ветер в это время выжидающе уставилась на Норта.

– Послушай, я хотел спросить у тебя, – начал тот, неловко поглядывая на «сестру». – Тебе понравился букет?

Ветер выдохнула:

– Это был ты?

– Да, если ты про еловые ветки, украшенные сушеными ягодами и шишками, – он прочистил горло. – Тебе наверняка дарят каждый день, и не по одному…

– Как бы не так! – воскликнула девушка, ее щеки залились румянцем. – Ты считаешь, местные додумаются до такого? Все, на что у них хватает фантазии, – это угостить меня взваром.

Она фыркнула, а затем внимательно посмотрела на мужчину. Омарейл против воли восприняла эмоции Ветер и почувствовала себя так, будто ее ударили в солнечное сплетение, а затем скрутили внутренности в тугой узел. Эти ощущения были для нее новы, и принцесса не могла точно интерпретировать их. Одно можно было сказать наверняка: Ветер влекло к Дарриту, и Омарейл пришлось постараться, чтобы отделить собственные эмоции от чужих.

– Сколько с меня? – уточнил Даррит, доставая мешочек с солями.

Ветер назвала цену. Норт оплатил, взял билеты и попросил свою спутницу пойти подождать его у скамеек.

Оттуда Омарейл наблюдала, как он еще пару минут любезничал с темноволосой девушкой. Отчего-то ей было неприятно видеть это, но она не могла оторвать взгляда. Наконец Даррит отошел от окошка.

– Какая низость, – не смогла смолчать Омарейл.

– Разумеется, стоило воспользоваться вашим примером и просто поцеловать ее в знак благодарности, – язвительно ответил Даррит и, подхватив обе сумки – и свою, и девушки, – пошел к перрону.

Она сжала зубы и отправилась следом.

Видеть подъезжающий поезд во второй раз было не так страшно. Когда состав остановился, Омарейл и Даррит открыли одну из множества дверей и вошли в свое купе.

Два широких диванчика со столиком посередине смотрели друг на друга, блестя кожаными пуговицами и лакированным деревянным каркасом. На противоположной от входа стене было зеркало в деревянной раме. Справа за диванчиком скрывалась небольшая дверь. Сверху Омарейл заметила широкие полки – Даррит убрал на них багаж.

Они сели друг напротив друга и синхронно повернулись к окну. Там, за железнодорожными путями и забором виднелись знакомые серые крыши успадских домов. Необходимость уезжать из города вызывала грусть. Было тяжело думать, что им предстояло все начинать сначала – теперь уже в Нортастере.

Что же ждало их там?

VI

Астрар

Чугунные ворота с надписью «Свет знаний» были приглашающе открыты. В Астардаре, лучшей школе столицы, вовсю шли уроки, поэтому и внутренний двор, и коридоры пустовали, ученики и учителя находились в классах.

Директор, Дан Дольвейн, в свою очередь, работал у себя в кабинете, что позволило Пилигриму без труда добиться личной встречи. Секретарь попыталась избавиться от него, но мужчина просто показал свое удостоверение агента королевской гвардии, и поведение секретаря резко поменялось с грубовато-безразличного на чрезмерно-любезное.

На господина директора, впрочем, удостоверение не произвело должного впечатления. Тот спокойно поздоровался и предложил сесть, а затем поинтересовался, что привело Пилигрима в Астардар.

– Мне необходимо поговорить с учеником. Мне известно, что он был в дружеских отношениях со студенткой Мираж Селладор, объявленной в розыск, – на этих словах на лице Дольвейна появилось понимание. – Я знаю его имя: Май Джой. Скажите, он в школе?

Дан кивнул:

– Я понимаю, о ком вы говорите. Вы сможете встретиться с ним после урока. У вас есть ордер на допрос, я полагаю?

Пилигрим нахмурился. Он не любил таких всезнаек, как Дольвейн. С ними всегда были проблемы.

– Это неофициальный допрос, – отозвался он, продолжая надеяться, что все разрешится быстро.

– О, боюсь, в таком случае вы не сможете встретиться с учеником, – директор изобразил сожаление, но отчего-то Пилигриму показалось, что оно было фальшивым.

Вздохнув, гость сказал:

– Послушайте, господин директор, мне нужно просто выяснить кое-какие детали, касающиеся Мираж Селладор. Это займет не больше пяти минут.

– Увы, мои руки связаны. Я не имею права выдавать кому бы то ни было учеников школы без официального документа.

Дан развел руки, ладонями кверху, желая продемонстрировать честность и открытость, но Пилигрим понимал, что это была попытка манипуляции.

– Мы можем провести беседу в вашем присутствии, – сдался он, понимая, что директор настроен решительно.

Разумеется, Пилигрим мог просто дождаться окончания уроков и, сев у выхода, караулить, пока мальчишка не выйдет из школы. Но ему было жаль своего времени. Об этом он и сообщил Дольвейну.

Директор несколько мгновений сверлил Пилигрима взглядом.

– Я вас понял, – обронил он наконец холодно, а затем прошел к двери, открыл ее и обратился к секретарю: – Госпожа Туттерверк, будьте добры, найдите ученика по имени Май Джой и приведите его сюда. Спасибо.

– Как я это сделаю? – поинтересовалась женщина ворчливо. – Я даже не знаю, как он выглядит.

– Подключите воображение, – отозвался директор на удивление мягко. – Вы же недаром читаете столько книг, – он многозначительно посмотрел на томик в руках госпожи Туттерверк, – это должно было оказать свой благотворный эффект.

Затем он спешно закрыл дверь, догадываясь, что, если не сделает этого, услышит еще сотню жалоб и причин, почему выполнить задание было просто невозможно.

Господин Лодья вел урок, рассказывая ученикам старшего класса о роли Совета Девяти, о том, как двадцать семь лет назад на главной площади Астрара возвели стелу, посвященную ему и Ордору. В этот момент дверь бесцеремонно открылась, и в класс вошла женщина с замысловатой прической и очень недовольным лицом.

– Май Джой в этом классе? – спросила она мрачно.

Все начали удивленно переглядываться – хотя бы потому, что каждому было известно: госпожа Туттерверк лишний раз даже из-за стола не встанет, а чтобы уж искать по школе кого-то из учеников, это было похоже на сон. На очень дурной сон.

Май неуверенно поднялся.

– Да, в этом, – произнес он.

– Ну так передай ему, чтобы шел в кабинет директора. Не знаю, что он натворил, но его хочет видеть гвардеец.

С этими словами женщина развернулась и ушла. Все перевели свои взгляды на одноклассника.

– Что ж, ступайте, – Лодья ободряюще улыбнулся, – не переживайте, директор вас в обиду не даст.

Несмотря на успокаивающие слова учителя, Май слышал, как перешептывались другие ребята, и чувствовал себя не в своей тарелке. Идя по коридору, он пытался понять, что натворил, упрямо заталкивая мысли о принцессе Омарейл в дальние уголки сознания. Она была ни при чем. То, что он подсунул письмо принцессе Севастьяне, никак не могло стать причиной интереса со стороны гвардейцев. Никто не знал, что это сделал именно он.

– Пилигрим! – радостно воскликнул молодой человек, едва вошел в кабинет директора.

Какое облегчение он испытал, когда увидел знакомое лицо. Мужчина встал, заполняя пространство своей внушительной фигурой. Май отметил, что Пилигрим выглядел гораздо лучше, чем когда они виделись в последний раз: отросшие волосы были более или менее чистыми, подбородок – выбрит, одежда не потертая и не выцветшая. На длинном плаще почти не было грязи, вместо винтовки за спиной – аккуратный револьвер на кожаном поясе.

– Май, – Пилигрим подошел к молодому человеку и похлопал его по плечу.

– Я так понимаю, вы знакомы? – уточнил Дан Дольвейн, напряженно перекладывая бумаги на столе.

– Да, мы… – начал было радостно светловолосый юноша, но вовремя замолчал, – встречались… раньше…

– Могу я забрать господина Джоя и поговорить с ним наедине? – спросил Пилигрим. – Вы же видите, что я не представляю для него опасности.

– Исключено, – ответил Дан. – Не на территории школы. Не пока он находится под нашей… – он почти сказал «защитой», но вовремя заменил слово на более, на его взгляд, дипломатичное, – опекой.

Пилигрим раздраженно вздохнул, но сел и предложил Маю последовать его примеру.

– Как тебе известно, я занимаюсь делом Мираж Селладор, – сообщил Пилигрим многозначительно.

Май медленно кивнул. Ему не было известно ничего подобного.

– При последней нашей встрече мне стали известны факты, которые, я полагаю, могли быть доведены и до твоего сведения.

Молодой человек вопросительно поднял бровь. Пилигрим намекал, что знал, кем на самом деле была Мираж?

– Поскольку ее последний проступок стал простокоролевским провалом, – от Мая не ускользнул легкий акцент на слове «королевским», – я счел за лучшее вернуться в Астрар и встретиться с ее отцом.

Май вскинул на Пилигрима изумленный взгляд.

– Вижу, тебе тоже известна его личность, – многозначительно произнес мужчина и получил неуверенный кивок от собеседника. – Прекрасно. Значит, ты осведомлен обо всей ситуации в целом.

Еще одно неуверенное движение головой.

– Что ж. Могу сообщить, что отец Мираж высказал желание… оказать помощь дочери, но для этого необходимо выяснить, где она. Потому я и начал расследование. Я подумал, что госпожа Селладор познакомилась с тобой в школе, поэтому пришел к господину директору, – короткий жест в сторону Дольвейна, – и, к своей радости, узнал, что не ошибся, и больше того, ты вернулся в Астрар.

– Чего радоваться? – пожал плечами Май. – В последний раз я виделся с ней тогда же, когда и ты. Но сейчас не знаю, куда они отправились. Они не сказали мне ничего о своих планах.

– То есть сейчас она с Дар..? – начал было Пилигрим, но молодой человек внезапно вскочил на ноги и громко перебил собеседника:

– С даром небесным, благословенная наша Мираж, идет к своим целям с поддержкой друга иучителя.

Дан Дольвейн, который слушал весь разговор, удивленно взглянул на господина Джоя. Тот нес какую-то ерунду, но, как ни странно, гвардеец лишь протянул неопределенное «м-м-м».

– Ее спутник… он из этих мест? – спросил Пилигрим.

– Еще как, – отозвался Май охотно. – И он научил Мираж очень многому. О-о-очень многому. Он только и знает, что поучать.

Пилигрим понял намеки Мая. Даррит – был учителем. Учителем в Астардаре.

– Ну что ж, – проговорил Пилигрим задумчиво, давая себе время поразмыслить. – Если ты действительно ничего не знаешь…

Молодой человек уверенно покачал головой:

– Они решили продолжить путь самостоятельно и попросили меня вернуться в Астрар, – серьезно сказал он. – Они намеренно не рассказали мне о своих планах, чтобы у меня не было проблем.

– И ты согласился?

– Не то чтобы у меня был выбор. Я должен учиться, и родители начали бы волноваться.

Пилигрим задал еще несколько уточняющих вопросов, но был вынужден закончить разговор, который не дал ему ровным счетом ничего. Попрощавшись с директором, уже в дверях он обратился к Маю:

– Мираж нужна помощь. Немногие из нас способны ее оказать в силу обстоятельств. Поэтому если ты можешь сделать для нее хоть что-то, скажи сейчас.