скачать книгу бесплатно
– Да-а-а. Ой, да. Если бы я что-то знала, я бы обязательно рассказала. Но я не знаю. Богом клянусь.
Нервная усмешка, непроизвольная, смесь надежды и страха.
Входишь со свидетелем в тесный контакт, угадываешь его желания. Потом раздаешь желаемое щедрыми горстями. Я в этом мастер.
Орла хотела нравиться людям. Хотела, чтобы на нее обращали внимание. Чтобы любили.
Глупо звучит, понимаю, да так оно и есть. Но меня как будто обманули. Подманили, а потом вышвырнули, выплюнули, даже гаже – выблевали. От этого места я ожидал чего-то значительного, а как же иначе – под высокими сводами, в облаках золотистого света, благоухающего гиацинтами. Я ждал чего-то особенного, необыкновенного. Невиданного прежде загадочного мерцания тайны.
А тут обычная девчонка, такая же, как сотни других, рядом с которыми я вырос и от которых держался подальше, точно такая же дешевка, только акцент фальшивый да на зубы потрачены сумасшедшие деньги. Ничего особенного. Абсолютно ничего.
На Конвей оборачиваться не хотелось. Не мог избавиться от ощущения, что она прекрасно слышит, что творится в моей голове, и смеется надо мной. Не по-доброму смеется.
Широкая добрая извиняющаяся улыбка, от меня – Орле.
– Не волнуйся так. Просто я надеялся – а вдруг. Ну, просто наугад спросил, понимаешь?
И держал улыбку, пока девочка не улыбнулась в ответ: “Ага” – благодарно, искренне благодарно. Кто-то, вернее всего Джоанна, постоянно срывал на Орле свое дурное настроение.
– У нас есть несколько вопросов – обычное дело, ничего особенного. Можешь ответить? Поможешь мне?
– Да, конечно.
Орла улыбалась. Конвей пересела на стол. Словно ненароком достала свой блокнот.
– Ты умница, – доброжелательно продолжал я. – Давай поговорим о вчерашнем вечере. Первый учебный период, ты была здесь, в мастерской?
Испуганный взгляд на Хулихен:
– У нас было разрешение.
Единственное, что ее тревожило, – претензии со стороны администрации.
– Да, знаю, – успокоил я. – Расскажи, как вы получили разрешение.
– Обратились к мисс Арнольд. Она кастелянша.
– Кто с ней разговаривал? И когда?
Пустой взгляд.
– Это не я.
– А чья была идея заниматься здесь вечером?
Еще более тупой взгляд.
– Тоже не моя.
Охотно верю. Убежден, что Орла вообще редко подает какие-либо идеи.
– Ничего страшного. – Я улыбнулся еще радостнее. – Расскажи мне, как все было. Одна из вас взяла у мисс Арнольд ключи от двери в коридоре…
– Это я. Прямо перед началом вечерних занятий. А потом мы пошли наверх. Я, и Джоанна, и Джемма, и Элисон.
– А потом?
– Мы просто работали над своим проектом. Есть общая тема – искусство и что-то еще. У нас, например, искусство и компьютерные технологии. Вон, – ткнула она пальцем в угол.
Пяти футов в высоту, портрет женщины – кто-то из прерафаэлитов, я видел эту картину раньше, но сейчас не узнал. Готова наполовину, изображение слеплено из квадратиков глянцевой цветной бумаги; вторая половина – расчерченная сетка, в каждой клеточке мелкими цифрами код, какой цвет следует налепить. В итоге красотка с загадочным взглядом превратилась в косоглазую истеричку – жуткое зрелище.
– Ну, это, типа, должно демонстрировать, – пояснила Орла, – что из-за интернета и всякого такого люди воспринимают себя иначе. Ну, как-то так, точно не знаю, это была не моя идея. Мы на компьютере разделили картину на клеточки, а теперь вырезаем квадратики из журнальных страниц, чтобы наклеить, как мозаику. Времени уйма уходит, поэтому приходится доделывать по вечерам. А потом, когда наше время вышло, мы вернулись к себе, в пансион, а ключи отдали мисс Арнольд.
– А кто-нибудь выходил из мастерской, пока вы тут работали?
Орла попыталась вспомнить, от напряжения приоткрыв рот.
– Я в туалет выходила, – наконец произнесла она. – И Джоанна. А Джемма выходила в коридор, потому что звонила кому-то и хотела поговорить без свидетелей. – Сдавленное хихиканье. Понятно, парень. – И Элисон выходила звонить, только маме.
То есть каждая.
– Именно в таком порядке?
Тупой взгляд.
– Чего?
Господи Иисусе.
– Ты помнишь, кто выходил первым?
Мучительные размышления, работа мысли, открытый рот.
– Кажется, Джемма? А потом я, а потом Элисон, и после Джоанна – наверное, не помню точно.
Конвей заерзала. Я тут же умолк, но она ничего не сказала, просто вытащила фото записки из кармана и протянула мне. Уселась на стол, ноги поставила на стул и опять раскрыла блокнот.
Я вертел в пальцах фотографию.
– По пути сюда ты прошла мимо Тайного Места. И когда ходила в туалет, тоже проходила там. И еще раз, когда вы уже направлялись обратно в пансион. Верно?
– Да. – Орла кивнула. На фото не глядела. Не видела никакой связи с вопросом.
– Ты останавливалась посмотреть, что там?
– Ну да. Когда шла обратно из туалета. Проверить, не появилось ли чего новенького. Но я ничего не трогала.
– И как? Появилось новенькое?
– Не-а. Ничего.
Лабрадор и пластика груди, если верить учительнице физкультуры. Если Орла их не заметила, точно так же она могла не заметить и еще одной записки.
– А ты сама когда-нибудь прикрепляла записки на этой доске?
Орла жеманно состроила глазки:
– Может быть.
Я понимающе улыбнулся.
– Знаю, это личное дело. И не спрашиваю о подробностях. Просто скажи: когда в последний раз?
– Примерно месяц назад.
– То есть это не твоя?
И сунул фото прямо ей в руки, прежде чем она сообразила, что это такое.
Только бы не она.
Мне необходимо, чтобы Конвей увидела, на что я способен. Пять минут беседы и простой ответ не дадут ничего – разве что меня подвезут обратно в Нераскрытые, а не заставят тащиться на автобусе. Мне нужен поединок.
Да, надо признать, где-то там, в глухом темном углу сознания, детективы по-прежнему охотники-дикари. Убиваешь хищника – получаешь его душу, кровь его проливается в тебя. Заколол копьем леопарда – стал храбрее и быстрее. Весь этот блеск и роскошь Килды хлынут прямо на тебя сквозь старинные дубовые двери, станут твоими без всяких усилий. Да, я жаждал этого. И слизывал бы, слизывал со своих разбитых кулаков вместе с кровью врага.
Но эта дурочка, с ее запахом дезодоранта и мерзких сплетен… Нет, я не это имел в виду. Все равно что выкручивать лапки жирному хомячку, детскому питомцу.
Сначала Орла тупо пялилась на фото. А потом взвизгнула. Тоненький противный писк, такой издают старые резиновые игрушки.
– Орла, – резко оборвал я, пока она не довела себя до истерики, – это ты повесила в Тайном Месте?
– Нет! Ой, господи, нет, честное слово! Я ничего не знаю про то, что случилось с Крисом. Богом клянусь!
Я поверил. Она держала фотографию на вытянутых руках, отодвинув подальше, как будто та могла ее укусить; вытаращенные глаза метались от меня к Конвей, потом к Хулихен в поисках помощи и поддержки. Нет, это не наш клиент. Божества криминалистов подбросили мне для начала легкий вариант, чтобы запустить процесс как следует.
– Значит, это одна из твоих подружек, – сказал я. – Кто?
– Я не знаю! Я ничего об этом не знаю. Клянусь!
– А кто-нибудь из них высказывал предположения, кто мог это сделать?
– Никогда. Ну, мы все думаем, что это сделал садовник – он вечно пялился на нас и лыбился, гадкий такой, и ваши же его арестовали за наркотики, правда? Но всерьез мы ничего не знаем. Во всяком случае, я. А если остальные знают, то они мне никогда ничего не говорили про это. Их и спросите.
– Спросим, – сказал я. Добро и мягко. С улыбкой. – Не волнуйся. Тебя ни в чем не подозревают.
Орла постепенно успокаивалась. Теперь она с интересом таращилась на фото – ей уже нравилось держать в руках такую серьезную улику. Хотелось уже прогнать ее к чертовой матери. Но я позволил ей получить еще немного удовольствия.
Напомнил себе: те, кто тебе не нравится, очень полезны. Им не удастся надуть тебя так легко, как это сделают те, кто тебе симпатичен.
Над головой Орлы словно зажглась лампочка: ее осенила догадка.
– А может, это вообще не мы. Сразу после нас тут занимались Джулия Харт со своими. Может, это они.
– Думаешь, они знают, что случилось с Крисом?
– Да нет. Ну, то есть, может, но вряд ли. Хотя они могли просто всё выдумать.
– Зачем им это?
– Да просто так. Потому что они, ой, ну, такие, придурочные.
– Да ну? – Я наклонился вперед, сцепив ладони, весь внимание и готовность выслушать горячие сплетни. – Серьезно?
– Ну, раньше они были нормальные, очень давно. А сейчас мы, типа, такие “да вообще”, понимаете, да? – И Орла выразительно развела руками.
– А в каком смысле придурочные?
Слишком сложный вопрос. Мечущийся взгляд, как будто я попросил произвести сложные вычисления в уме.
– Ну, просто чокнутые.
Я ждал.
– Типа, они думают, что они такие особенные. – Первый проблеск осмысленности, даже в лице появилось нечто человеческое. Злоба. – Думают, что могут делать что захотят.
Я изобразил крайнюю заинтересованность. Подождал.
– Вот давайте для примера, да? Вы бы их видели на дискотеке в День святого Валентина. Ненормальные, честно. Ребекка приперлась в джинсах, а Селена – я вообще не знаю, что это было, она нарядилась как на карнавал! – Опять этот визгливый смех, уши режет. – И все такие, типа, аллё, на что вы вообще похожи? Там же были парни, вот я о чем. Весь Колм собрался. И все мальчики на них смотрели. А Джулия и все они вели себя, как будто это неважно. – Изумленно отвисшая челюсть. – Вот тогда мы и поняли, что они, типа, чокнутые.
Я еще раз понимающе усмехнулся:
– И это случилось в феврале?
– В прошлом феврале. В прошлом году.
Еще до Криса, значит.
– И клянусь, они с тех пор все хуже и хуже. В этом году Ребекка вообще не пошла на дискотеку. Они не красятся – ну, в смысле, нам в школе не разрешают пользоваться косметикой, – добродетельный взгляд в сторону Хулихен, – но они и в “Корт” не красятся, в торговый центр. И еще однажды, как раз несколько недель назад, мы там тусили всей толпой. И тут Джулия говорит, что она идет обратно в школу. И один из парней такой: “С чего вдруг?” И Джулия ему говорит, что живот дико болит, потому что…
Орла выразительно посмотрела на меня, прикусив нижнюю губу, и вся сжалась, будто прячась в собственных плечах.
– Потому что у нее месячные, – вступила Конвей.
Орла покраснела и залилась идиотским смехом, тихонько похрюкивая. Мы ждали. Она угомонилась.
– Ну, понимаете, она прямо так и сказала. Вот так, в лоб. И все парни такие: “Ой, фууууу! Какие подробности!” А Джулия помахала им ручкой и ушла. Понимаете, о чем я? Они говорят что им в голову взбредет, как будто так и надо. И ни у одной нет парня – удивительно, да? – и они ведут себя так, как будто это даже не проблема! – Орла набирала обороты. Лицо разрумянилось, губы поджались. – А вы видели прическу Селены? Мамадорогая. Знаете, когда она постриглась? Сразу, как Криса убили. Это как же надо выпендриваться, а, представляете?
Я чувствовал, что теряю нить.
