Формальность

– Иди за мной.

Они спустились на этаж ниже и Женя вошла в небольшое помещение, только что отремонтированное и всё заваленное какими-то большими тюками.

– Здесь будет студия звукозаписи, вот лежат материалы…, ну…, не знаю, в общем всё что необходимо для стен, потолка…, я слышала, что ты мастер на все руки, так вот сделай студию, ну и всё, что нужно…, тогда поговорим.

Игорь стоял посередине комнаты и рассматривал комнату по сторонам.

– Может эту стену убрать вообще, а здесь углубить, да и эту стену можно убрать, получится намного просторнее и лучше, звук будет глубже, да и воздуха больше….

– Просто сделай, что тебе сказали, мне не нужны твои советы, а если не хочешь или не можешь просто так и скажи…, чтобы я не тратила времени.

Женя повернулась собираясь уйти, когда в дверях появился Олег.

– А я тебя ищу повсюду, нам же надо с тобой на сцене всё посмотреть, – он остановился видимо не сразу сообразив, что Игорь здесь делает, – Игорь, идём…

– Вы идите, а я чуть позже подойду.

Олег и Женя детально обговорили, что необходимо на сцене для их ансамбля.

– Мы последними выступаем, потому вероятней всего останется треть зала или меньше.

– Олег, но звук, что принципиально для вас, за кого мне держаться, кто основной голос…, или как там у вас?

– Сейчас сюда обязательно придёт Игорь…, он всегда заранее приходит и что-то вроде как пробует акустику зала, он её как бы через себя пропускает…, вслушивается в его тон, и всегда проверяет, устраивает некий ураган, цунами, как он говорит, чтобы сбросить отрицательный потенциал, так вот, постарайся настроиться в этот момент для нас по максимальному его звуку, какой сможешь получить, даже если от этого потолок рухнет или стены обвалятся. Вот это и будет ориентиром для тебя, когда мы начнём.

Женя вошла в операторскую и увидела, что Игорь ходит по сцене с гитарой, потом он подключил её и зал как будто ожил, завибрировал, как некое дыхание огромного животного. Неожиданно он очень жёстко и резко заиграл свой вчерашний мчащийся железнодорожный состав, наполнив зал звуком скрежещущего метала и вдруг прорываясь сквозь этот хаос Женя услышала еле слышно его голос, он запел, громко, можно сказать что даже истошно заорал сколько есть силы во всё горло:

Пасмурное небо, залит дождём газон,

И шлёпая по лужам идёт домой пижон.

Закрыли танцплощадку, в бумажнике сквозняк,

Под глазом металлисты поставили синяк.

Эй ты, пижон, куда идёшь?

Скажи, пижон, где ты живёшь?

Ну где же твой пижонский рай?

Держись, пижон, не умирай.

От холода и ветра дрожит его спина,

Порвалась на гитаре четвёртая струна.

И как назло сломался опять магнитофон,

Промокший и несчастный идёт домой пижон.

Эй ты, пижон, куда идёшь?

Скажи, пижон, где ты живёшь?

Ну где же твой пижонский рай?

Держись, пижон, не умирай.

Делая жёстко-нарочитый акцент на сильную долю, Игорь голосом изо всех сил старался выйти из-под прессинга всё усиливающегося звука состава, потом ещё одного, и ещё, пока рёв несущихся поездов не слился в какой-то единый пульсирующий вой в туннеле, уже больше напоминавшее рычание и завывания огромного количества диких зверей. Женя похолодела от ужаса от этого воя, она изо всех сил старалась, как могла быстро настроить аппаратуру под этот леденящий душу вопль из самой глубины бездонной пропасти и вдруг всё разом прервалось невероятным по красоте аккордом, как будто далеко и неожиданно вторгся мужской хор в пространство только что до этого заполненного животными и вагонами. Женя в изнеможении опустилась на стул с трудом понимая, что же сейчас происходило.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Ты жаждал лишь того что в жизни нету

Достиг ли ты того иль нет

Напрасно всё и вот забыт невольно человек

Пусть он живёт своим уныньем

Своим умом и радостью своей

На что оно мне зачем Тебе?

Он господин себе – и раб страстей!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

К полудню всё было готово, зал уже был полон, когда Женя заметила Олега, который разговаривал в фойе с девушкой. Значит Люба была права, вспомнила Женя. Нельзя сказать, что она была яркая или запоминающаяся, но как отметила про себя Женя она была очень хорошо одета, вообще хорошо выглядела. Заметив Женю, Олег окликнул её и познакомил с Олей. Потом подошла Люба: «Мама приехала посидеть с детьми, в кой веке ещё удастся послушать ребят. Я же помню ещё их самое первое выступление». Ребята сидели все вместе в зале, что-то с интересом обсуждали, Люба от души как всегда смеялась, а Оля только тихо улыбалась. Женя из операторской смотрела на них и опять у неё было это острое ощущение постороннего наблюдателя, она думала о том, что вот за столько месяцев она так и не стала своей для них. Она видела, как Игорь, размашисто жестикулируя, что-то увлечённо рассказывает Оле, а та, понимающе кивая ему что-то говорит, тоже рассказывает. Костя с Олегом смеясь видимо что-то вспоминали, от того, что Люба заливалась смехом им говорила. Они естественны, а ты только наблюдаешь за ними – слышался немой голос в её сознании, – выбрось это из головы, всё пройдёт и это тоже…. Что пройдёт? Женя, наблюдая со стороны за своими, как она считала друзьями, ещё острее ощущала свою бесполезность, бессмысленность и второстепенность всего того, что она делает, о чём мечтает, ждёт.

На четвёртое отделение, в зале осталось не больше четверти слушателей от начала. Ребята ушли готовиться на сцену, а Женя позвала Олю и Любу к себе в операторскую, где было слышно и видно лучше всего. Она исподволь поглядывала на Олю, на её умное лицо, благородную осанку, всё в её фигуре, взгляде, каждом жесте или слове говорило о незаурядной сильной личности, внутренней красоте и доброте. Как они красивы! – она вспомнила, что это было первое непроизвольное её впечатление, в тот момент, когда только она их увидела вместе.

Занавес был закрыт, на сцене уже всё было готово для выступления ребят. Публика пока ещё бродила туда-сюда, выбирая места поближе к сцене. Оставалось минуты три до начала, когда в зале вдруг неожиданно разом наступила некая неестественная напряжённая тишина. В операторскую вбежала взволнованная билетёрша: «Женя… там, там…», – прошептала она и убежала. Женя выскочила из операторской, прямо перед ней по коридору, ведущему к лестнице на балкон, друг за другом шли девять Академиков. Женя в оцепенении застыла, она раньше никогда не видела их и сейчас почему-то они казались ей огромными бесплотными призраками, бесшумно и неторопливо проплывающими мимо неё. Академики поднялись на пустой балкон и расселись в ряд, посередине был Главный. Женя вернулась в операторскую, у неё тряслись от волнения руки, она открыла занавес. Сразу появилось странное ощущение, что пол куда-то исчез и под ними бездонное чёрное небо, или бездна, и повсюду стоял тяжёлый неслышный, но отчётливо ощущаемый низкий гул или рокот. Из далека послышался напевный голос корнета, который стал приближаться и когда уже достиг полного звучание, резко был оборван жёстким, вторгнувшимся аккордом гитары, который сразу рассыпался на множество отдельных голосов и зал накрыл далёкое эхо раскатов грома. Корнет казалось, что не играет, а напевает, подбирая мелодию, интуитивно, передавая её гитаре, а та в свою очередь клавишам, и так по кругу началась разработка какой-то немыслимой гармонии, буквально за научной, как казалось Жене, такой, какой и нет вовсе. Она не понимала, что с ней происходит, вдруг исчезло всё: и зал, и пульт, и слушатели, и Академики, и она сама, только кто-то рядом с ней, а точнее вместо неё сам управлял этим звуком, а она только понимала, что всё происходит само собой и в этот момент Женя запела, беззвучно, в ней запел голос и грудь наполнилась теплом, радостью, кто-то самый близкий, дорогой, чудесный жил сейчас в это момент в ней. Женя украдкой посмотрела на Олю – та, выпрямившись, вся подалась вперёд, и она просто светилась от внутренней улыбки. У Любы по щекам текли слезы. И вдруг разом зазвучала мелодия, но нет это была не мелодия, поняла Женя, это был звук, тот, который даст жизнь мелодии, любой, это Абсолют, это начало, а всё только потом – от Него!

Женя сидела у себя в комнате в темноте, в кресле, поджав ноги и смотрела в аквариум.

– Ты помнишь слова: как пел твой отец, совсем уже старенький был, голоса нет, а как пел – от души? Ты помнишь это?

– Конечно помню, это видимо сегодня произошло со мной, можно петь и не имея голоса, совсем, это и есть распев, о котором говорил Олег.

– Ты думаешь, что ты пела, скажу тебе, что нет…

– Но я же слышала, как я пою, внутри себя конечно, но пою, раньше со мной такого никогда не происходило, а потом ведь всё каким-то образом само настраивалось, как будто неведомый мастер управлял всем в этот момент.

– Это был не твой голос, просто ты настроилась на него, и он зазвучал в тебе, но это не ты звучала.

– Не Я? А так хотелось, чтобы это была я. Что же делать? Не дано?

– Не знаю, ты сама должна понять, что делать, только сама, никто не может тебе помочь.

Олег с Олей шли по ночному городу, было тихо и гулко.

– Это бесподобно красиво, знаешь я раньше не предполагала, что такая музыка может быть настолько красивой, да и музыка ли это вообще.

– Всё Костя сделал, это его наработки, мне иногда кажется, что он волшебник, маг, чародей, наверное, он родом от тех, кто раньше ходил по Земле и пел о Человеке, Творце, Земле.

– Почему?

– Ну сама посуди, вот лежит чистый лист нотной бумаги, он пишет на нём что ни будь, а потом я или Игорь берём этот материал и такое ощущение, что это я сам написал, настолько близко, понятно, даже больше чем понятно, он как будто открывает перед нами необъятный мир звуков, мелодий, просто всё вокруг наполнено музыкой, и само поётся, играется, это же волшебство какое-то. Знаешь, есть такие музыканты, от первого звука которых сразу хочется самому взять инструмент и играть…, играть до бесконечности, даже от одного его звука.

– Да, мне тоже знакомо это чувство, я даже думаю, что это происходит не от нас, а дано нам по праву, мы носители какого-то Истинного знания или свойства, Глобального, Фундаментального, это всё заложено в нас изначально…, редко, но некоторым удаётся услышать в такие моменты, как сегодня, этот голос…. Ты говорил, что первым был звук, который дал Творцу Создатель, наполнив всем разом, ещё не существующий Мир – Твори! Но что…, что творить: зло и мудрость или смерть, а великие начала или конец нашей эпохи, ведь не дано же это, а на самом деле – это мы сами творим, своими мыслями, звуками, словами, действиями, порождая тем самым этот самый Мир Творца – буквально… – Оля волновалась и говорила скороговоркой как-то быстро и напевно.

– Ты права, конечно, даже больше чем права, но есть вот вопрос, который меня мучает, подавляет и не даёт так смотреть на вещи, о которых ты сейчас говорила.

– Ты очень изменился за последнее время, что-то очень важное видимо у тебя произошло, но ты всё держишь в себе, скажи мне, может я смогу понять и помочь тебе…? – Оля осеклась и покраснела, отвернувшись от Олега, но тот похоже даже не заметил этого, погрузившись в тяжёлые раздумья.

– Мир разделён, и я не могу понять, что делать, как быть…, такая беспомощность, такое состояние близкое к отчаянию и всё из-за того, что невозможно ничего изменить. Почему мы так мучаемся, разве это наше дело понимать замыслы, поступки, действия тех до которых нам даже в фантазиях не дотянуться, не постичь. Вот ты говоришь, что нам дано изначально, это, наверное, действительно так, но вот возьмём насилие – оно тоже нам дано или это мы его породили? Откуда оно появилось, кто принёс его в наш Мир, где его источник…?

– Природа ради нас чем-то жертвует для себя, порой даже всем, как во время войны или эпидемий…

– Да, это жертва, но оправданна ли она, почему именно ради нас? Чтобы выжили? Но мы не понимаем этого, всякое без исключения наше действие для выживания выливается в насилие над природой, как с этим жить? Мы убиваем её своим «развитием» …, знаешь, как Творец управляет, нет…, не знаешь? Я тебе скажу – с помощью времени! Да – только одним временем. Оно над нами, не мы, а оно управляет нами, и его вспять не повернёшь, не заставишь себе подчиняться. Нам дана сила – сила природы, а насилие – это наш поступок во времени. Совершив его, мы деградируем – неминуемо, со временем. В начале всё кажется правильным, вполне безобидным и на пользу, а проходит время и видишь последствия всего того что ты натворил в начале…, а как изменить…, никак, поздно уже.

– О чём ты говоришь, я не очень тебя понимаю…?

– Я условно говорю, вообще, ну к примеру, возьмём так называемую Западную цивилизацию, ведь это не сегодня и не вчера пришло в голову, что есть отличная от всего человечества некая обособленная, сама в себе, некое достижение отдельной группы людей в своём развитие…, но это только фашизм и ничего другого…, это с самого начала понятно, но нет, человечество подобострастно, даже с неким вожделением стремится в концлагерь…, потому, что он проповедует культ насилия!, выдавая его за силу нового сверхчеловека. Или, как многие считают, что высший путь развития лежит в противоположной ей – Восточной цивилизации?! Ты думаешь они различны в чём-то? Нет, просто вторая несколько более опытна в управлении рабами, потому молча в стороне наблюдает за делом своих рук…. Всё это извращённое порождение больной психики, а не путь в развитии человека. Они борются между собой за овладением генетического кода, данного первому человеку Творцом – за абсолютную власть, данную только Творцу! Но времени нет, не осталось его для нас в игрушки играть, изображая из себя недоразвитых сверхлюдей. Маятник качнётся вправо – «развитие» запада, потом качнётся влево – «развитие» востока…, так вот и живём между маятниками, и ни шагу ведь не сделали, ни шагу, только ресурсы делим, для «счастья избранных».

– Ты хочешь сказать, что цивилизация людей едина, с самого начала так было положено Творцом на Земле?

– Да – Едина! И Он не ожидает от нас иного понимания этого, а если не понимаем, значит так тому и быть… остановит маятник, тогда нечего будет делить и некому, как себя не называй. Только это дано Создателем и передано Творцу для свершения, чтобы человек стал Человеком – равным Творцу, Он сам себя создал через Творца – это и есть Человек.

– Но Олег, как же это можно исправить, ведь и исправлять по сути нечего, каков есть человек на сегодня и его уже не изменишь?

– Не изменишь, но можно хотя бы что-то самому сделать, что-то такое, что останется тайной, но будет самым Главным, ведь он через одного действует, а не через всех, каждому дано, но не каждый это понимает.

– Что, скажи, ты ведь знаешь?

– Через Советника, только он может всё изменить, я почему-то до последнего уверен, что он придёт… Я знаю где его дом, он и сейчас там стоит, представляешь, стоит, как будто он просто вышел ненадолго.

Олег проводил Олю до её дома и уже под утро вернулся к себе в комнату. Вдруг неожиданно зазвонил телефон:

– Олег, это Игорь, не разбудил…, слушай мне очень нужна твоя помощь, здесь в студии звукозаписи очень тяжёлые есть некоторые детали, мне никак одному их не поднять, ты не мог бы сегодня заглянуть, ненадолго?

– Ты сейчас, что ли, работаешь?

– Да, понимаешь я обещал Жене всё сделать, а здесь такое…

– Ты что в самом деле, почему именно сейчас, у тебя же конференция на носу, это нельзя перенести?

– Да я понимаю…. Ну уже обещал, только очень тяжёлые есть некоторые…

– Я сейчас приеду, ты не надрывайся там один, я еду.

В понедельник Женя с Настей подошли к кабинету, до танцев ещё было больше часа, но они приехали пораньше. Дверь в комнату ребят была приоткрыта. Женя стояла на пороге и смотрела на примостившегося на самом краю дивана Игоря. Из-за её спины выглянула Настя и тоже смотрела на него.

– Игорь, – громко позвала Женя, – Игорь, проснись.

Игорь вскочил от неожиданности как ошпаренный, совсем не понимая, что случилось, он был ещё в полусне, стоял не твёрдо, покачиваясь. Женя смотрела на его осунувшееся бледное не выбритое лицо, какие-то жёванные джинсы, стоптанные кеды, вылинявшую футболку.

– Ты, что пил? Я же кажется ясно сказала, что здесь не ночевать, ты посмотри на себя, на кого ты похож…, ты же как бомж…, проходимец какой-то…, значит так, не надо мне ничего делать, просто уходи и всё… уходи….

Игорь молча быстро засуетился, стал собирать какие-то вещи в сумку. Женя отошла в сторону от двери, пропуская его, вдруг неожиданно Настя взяла Игоря за руку и они вместе пошли по коридору к выходу. Женя хотела окликнуть её, но голос не слушался, она только смотрела на их удаляющиеся фигуры.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Я в разум посвятил его движенье

Начало ж было в замысле твоём!

– Я не живу – я исполняю Волю

Что Ты хотел во мне узнать

Причины нет отныне мне желать

Лишь смерть Твоя меня заботит

Не вижу я значения во всём!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Женя сидела у себя за столом и равнодушно смотрела в закрытую дверь. Ощущение было таким, как будто она только что проглотила что-то очень склизкое и мерзкое. Ноющее чувство опустошённости охватило её. Она как изваяние сидела, не шелохнувшись очень долго, потом встала, равнодушно и медленно пошла в студию звукозаписи. Женя стоял посередине студии и не верила своим глазам, всё было сделано, новенькая идеально смонтированная студия, не доделаны были только мелкие незначительные детали. Но как это возможно, у неё же был почти заключён договор на работу четырёх человек в течение недели, а здесь всего за сутки, даже меньше. Он один работал или кто ни будь ему помогал…, но какое это теперь имеет значение, у неё теперь есть великолепно сделанная своя студия звукозаписи, а что ещё ей было нужно?

Ребята больше не приходили, их комната изо дня в день теперь всегда была закрыта. Женя даже не ждала никого и просто сама себе говорила, что скоро всё забудется и пойдёт своим чередом. К Любе с Костей Женя почему-то боялась заходить даже за Настей. Но вот недели через две в кабинет заглянула неожиданно Настя.

– Женя, а ты можешь меня проводить до дому, а то мне одной нельзя, папа позвонил, сказал, что задерживается, а мне скучно здесь одной сидеть.

– Конечно…, Настюшь…, пойдём.

Дверь открыла Люба, Женя была вся в напряжении, ожидая чего-то.

– Ну наконец, Женя, куда ты пропала, совсем все заняты так, что просто как растворились, проходи скорей.

У Жени отлегло от сердца, как будто она неожиданно почувствовала облегчение после продолжительного недуга. Они сидели, как обычно на кухне, пили чай, болтали о всяком.

– Женя, что с тобой, такая молчаливая, вся просто на себя не похожа, тебе нездоровится?

– Да, Люба, мне очень нездоровится, – Женя вдруг покраснела, в глазах стояли слезы, – я обманула его, предала, Люба что мне теперь делать, я боюсь Люба, боюсь…

– Да что случилось, не плачь… хотя лучше, как раз поплачь, это помогает.

Но Женя взяла себя в руки, вытерев глаза платком и уже уверенно посмотрела на Любу.

– Нет, нет ничего, так, что-то не складно всё у меня, даже не знаю…, пока не знаю, что и думать, но само как ни будь пройдёт и наладится…, да всё нормально, на самом деле, просто раскисла что-то, всё хорошо Люба….

– Ну, наверное…, а у тебя правда всё нормально…?

– Да, да всё нормально, не беспокойся.

Вечером, когда ДНТ уже закрывался, Женя спускалась по лестнице, размышляя о том, что, пожалуй, сегодня она пройдётся пешком до дому по вечерним улицам, когда неожиданно по коридору быстро навстречу ей вышел Олег.

– Олег, ты что так поздно?

– Да, понимаешь, опять свою педаль для микрофона куда-то подевал, хочу посмотреть, может где-то здесь лежит…?

– Ну только быстро, а то я уже закрываюсь.

Они шли неторопливо по пустым улицам, горели фонари, было тепло и тихо.

– Вы совсем перестали играть я смотрю…

– Жень, – Олег замялся, – Жень мы больше не будем у тебя работать…

– Почему это? – у Жени от его слов сжалось всё внутри.

– Ну, Игорь почему-то решил, что больше не будет сюда приезжать, далеко ему ехать, с другого конца города, потому мы переедем куда-нибудь… к нему поближе.

– Ну, как знаете, – произнесла она еле слышно, – но Игорь же не закончил работу…, не доделал… – совсем еле слышным голосом прошептала Женя.

– Он сейчас, наверное, никак не сможет, очень занят, – Олег с сомнением смотрел на сникшую Женю.

– Чем, интересно, он так занят? – отвернувшись сама себе язвительно спросила она.

– Конференция же, очень много работы…

– А причём тут он, что конференция ему мешает? – Женя с сомнением посмотрела в упор на Олега

– То есть, как это причём тут он? – Олег даже не понял, что спросила Женя, – он же главный специалист по теме конференции, ведущие учёные со всего Мира, приехали, чтобы выработать единую концепцию по его исследованиям.

– Он… главный специалист? – Женя не верила Олегу, – ты говорил же, что он просто лаборант?

– Нет, ну что ты…, лаборантом его прозвал Главный, когда Игорь ещё студентом писал диплом. У Главного есть одна черта, он часто, раньше, по ночам бродил по пустым коридорам главного корпуса, и вот один раз заметил свет в одной лаборатории, а там Игорь, что-то для себя, какую-то свою идею проверял и сидел как раз на месте лаборанта. Главный зашёл в лабораторию, ну и у них с Игорем была научная дискуссия на всю ночь. Как правило, после таких бесед, собеседник Главного вылетал из Академии, без разговоров, а здесь всё наоборот, он ни то что не выгнал Игоря, а сказал, что сам лично будет наблюдать за работой Игоря. Месяца три прошло после той ночи, вот Главный вызывает к себе Игоря, а кто такой Игорь он не знает, только сказал помощнику, что мол там есть один сотрудник, вроде как лаборантом работает, найдите и что он его ждёт. Долго искали этого «лаборанта», пока не сообразили вообще о ком идёт речь. Вот с тех пор за Игорем и висит прозвище не иначе как лаборант, в память о тех поисках, хотя он руководитель большого сектора – целого направления в Академии. Я бы даже сказал, что сейчас на Конференции идёт речь о выделении его направления исследований в отдельную самостоятельную область что ли в науке. Особенно в последние месяцы, просто гигантский прогресс, как прорвало, готовили, готовили и на тебе результат, сразу, полностью завершённый Тор, как взрыв прямо. Хотя, как говорит Игорь, Тор именно так только и мог проявить Себя…

– Олег, а можно мне прийти на Конференцию?

– Ну, я тебе выпишу пропуск, если хочешь, завтра правда уже последнее заседание, потом все разъедутся, приходи, это интересно.

Женя долго не решалась войти в Башню, где располагался большой конференц-зал, всё ходила по улице и уговаривала себя подняться по лестнице. Наконец она вошла в фойе, он был забит народом, все галдели что-то громко обсуждали, перебивая друг друга, смеялись. Видимо заседание только что закончилось и учёные ещё не желая расходиться, пытались пообщаться в последние минуты перед отъездом. Игорь стоял в центре большого скопления людей и немногословно отвечал на вопросы. Он был в великолепно сшитом по нему костюме, аккуратно подстрижен и побрит, прямо как с картинки. Как же он сейчас отличался от того мрачного бродяги, которого она выгоняла со сцены и из студии. Он был очень бледен, сутулился, Женя физически чувствовала, как он устал. Она села в углу в глубокое и мягкое кресло, буквально спрятавшись в нём и смотрела из своего укрытия только на Игоря. К нему без конца подходили, жали руку, что-то показывали, спрашивали, пытались доказать и со всеми он был внимателен, старался ответить, посмотреть, быстро прочитать, он рассеянно еле заметно улыбался и немного щурился.

Вечером Женя сидела, по обыкновению, в своём кресле, смотрела в аквариум и даже не пыталась разговаривать сама с собой, она просто молчала. Диалог был остановлен.

– Не пытайся уйти от себя, некуда тебе больше пойти, признайся себе во всём, – голос был неумолим, он настойчиво напоминал о себе, хотя она всеми силами пыталась защищаться от его назойливого присутствия.

– В чём признаться, в том, что я оскорбила человека, унизила его и ради чего, просто ради своих принципов, а скорее ради своих комплексов? Все пройдёт, и это тоже пройдёт, забудется со временем.

– Нет, не об этом ты думаешь, не о том, что ты его оскорбила…

– Конечно не о том, да как мне себе признаться то в этом, ведь всё же было ясно с самого начала… – Женя закрыла лицо руками, она видела осунувшееся, усталое лицо Игоря, которому хотелось уйти куда-нибудь, посидеть, а ещё лучше полежать, отдохнуть, – да какое я имею право кому-то приказывать, требовать…, да даже просто просить о чём либо, кто я такая, что я в конце концов сама-то могу!? Вот он стоял тогда в студии и так просто – давай стену уберём, а здесь отодвинем…, ты понимаешь это, да нет для него никаких преград или трудностей…, захочет стену уберёт или новую поставит, может дом, город, страну, да всё что хочешь может снести или заново построить, он всё может, да даже не он – Они, Они всё могут…, а я? Что я могу? Нет, это не унижение, это насилие, вот что это такое – Насилие! И именно из таких мелочей рождаются самые чудовищные преступления против человечества, против жизни, против природы, вот из таких, казалось бы, незначительных мелочей…, вот что страшно, и я оказалась способна на это…, мне даже не плакать хочется, а выть от отчаяния, но что я могу теперь изменить, что?