скачать книгу бесплатно
Судорожные попытки дворянина оправдаться ни к чему не привели – скорее раззадорили гостя.
– Ну, удружили, ребята, честь имею! – он кивнул сразу всем, резко отбросил бокал, со звоном разбившийся о стену, и при полном молчании Ильсоров (правда, у Уин радостно горели глаза) направился к выходу.
Лёд тишины разбил старший сын оплошавшего аристократа.
– Мастер, простите нас, – поспешно вмешался Эйтр. – Очевидно, насчёт магии Лиаса – это глупость, но если дело не в нём, а в артефакте?.. Может, народ не зря холм Ведьминым называет? И потом, с нами был тот мальчишка…
Волшебник, как вкопанный, остановился у двери. Последующие фразы он говорил не поворачиваясь, упёршись взглядом в дорогую картину, изображавшую то ли охоту, то ли рыбалку.
– И ты с ними… Ладно, собирайтесь, едем. И Каха зовите.
– Куда? – не понял Инвварсен.
– На холм, гоблин его унеси, а не то вы меня в гроб вгоните своими догадками и подозрениями и сами в беспокойстве рядом ляжете! Едем!
– Да куда же? Ночь на дворе! – всплеснула руками Альдарина. – Утра дождёмся, и все…
Но разбушевавшийся гость решительно отверг робкие возражения.
– Утром протрезвею и забуду – для такого дела лихость нужна. Ну, ребята, идёте? Или мне вести вас силой?
Лиаса, давно мечтавшего о такой поездке, дважды приглашать не пришлось. Ученик неоднократно упрашивал своего покровителя посетить холм, тем более что было это по дороге в Ильр, куда Этчеверрия наведывался всё чаще и чаще. Мольбы не приносили успеха – маг высмеивал его:
– В округе существенной Ауры нет.
Впервые за много лет подвернулась такая удача, и юноша, любопытный от природы, никак не хотел упускать синицу из рук. Он тихо, чтобы лишь они двое могли слышать, сказал:
– Не бойся, так лучше.
Эйтр поднял голову и впервые за долгие годы встретился с Лиасом глазами.
А во дворе творилось нечто невообразимое.
Выйдя из дома первым, господин Этчеверрия проследовал на середину двора, где, заняв удобное место, торжественно произнёс заклинание животной покорности. Только вот спьяну он что-то напутал, и домашняя скотина рванула из сараев, спеша на эзотерический зов, как на цирковое представление. Скрипели затворки, в воздухе вращались, описывая замысловатые круги, перья, наседки бежали, клювами подталкивая редкие уцелевшие яйца… Действо напоминало падение наковальни на курятник.
Вслед за этим, не к ночи будь упомянуто, нашествием, с удивительной быстротой вынырнув из тени, явились и крестьяне. Они шли в тишине, явно испытывая неприязнь по отношению к старику в белом, и тащили на всякий случай кто косу, кто вилы, а некоторые могли похвалиться даже странными орудиями, напоминающими палицы. Достигнув границы дозволенного, то есть пункта, откуда было безопасно смотреть на пьяного мастера, они пока что ничего не предпринимали.
Этчеверрия нетерпеливо ожидал прибытия неосёдланной конницы. Завидев, помимо собственной Маиры, каких-то посторонних скакунов, целый табун, несущийся от перелеска, маг зычным голосом заорал:
– А ну, стоять, отродье!
«Отродье» проигнорировало устный приказ и как ни в чём не бывало продолжало мчаться, чтобы поступить в услужение разгорячившегося колдуна.
Затуманенный разум принял единственно верное решение: виновник беспорядка воздел руки к небу и со словами:
«Сейчас я вам…» – метнул в лошадей сноп огня, к которому приревновала бы добрая сотня драконов. Это помогло. Животные погибали десятками.
Инвварсен, опомнившись, бросился к Этчеверрии, умудрился обхватить его сзади и повалить, чем отвёл беду от двух-трёх кобыл. Из дома выбежали наконец Эйтр с Лиасом.
– Что случилось?
Маг, отрезвлённый не столько приёмом Ильсора-старшего, сколько появлением своего ученика, вскочил на ноги. Он оглянулся вокруг, пробормотал что-то про извинения, дряхлость, ту, что хуже гоблина, и громогласно пообещал кому-то привести всё в порядок.
Обыватели конюшен и загонов отреагировали незамедлительно: прекратили бесцельно носиться и, построившись в ровные ряды, народным фронтом отправились восвояси. Направляли это шествие, конечно, свиньи и петухи
– кому же ещё?
Толпа крестьян после лёгкой потасовки, оставшейся вне поля зрения благородных, выплюнула на первый план переговорщика. Он, явно не по своей воле получивший должность оратора, робко обошёл Белого и, остановившись на подчёркнуто уважительном расстоянии от присутствующих, промямлил, обращаясь к Ильсору:
– У вас всё хорошо?
– Кажется, да, – неуверенно ответил владелец замка.
– Я Джил, плотник. Мы… это… за скотинкой.
– Вон! – подал голос отдышавшийся маг. – Позже, дорогой, завтра. Уезжаем!
Экипаж выкатила на середину двора Маира, ошалевшая оттого, что неожиданно и без посторонней помощи оказалась в него впряжена. В её глазах светилась вся глубина лошадиной философии.
– Прошу всех, – волшебник поклонился, указывая на приоткрытую дверцу, и первым занял лучшее место.
Как же удивился Этчеверрия, когда обнаружил, что карета не пуста! Не был бы он Посвящённым, испугался бы. В правом углу, ковыряясь в носу, восседал Ублизнюкавру Ках, заметно выросший. Прежний невзрачный подросток исчез – на лице его читалась решимость защищать своё мнение, если надо – жёстко. Он ростом на голову обогнал Этчеверрию, волосы чёрные, давно не стриженные и не мытые, большой нос, который словно вот-вот сорвётся с лица и упадёт, мускулистые руки, скрещённые на груди, веснушки…
– Быстро, – присвистнул мастер и, не получив ответа, шлёпнулся на сиденье.
Следом, по очереди изумляясь столь скорому прибытию Каха, в карету вошли и прочие путешественники. Альдарина и Уин остались дома. Эйтр, перед тем как сесть в экипаж, обернулся и крикнул оратору:
– Не, переживай, завтра разберёмся. Не обидим! Крестьянин кивнул и неторопливо побрёл в темноту. Карета мчалась по извилистой сельской дороге. Рыжая Маира, не доевшая всласть овса в конюшне, уже десять раз скопытилась бы, если бы не подкрепляла силы эманациями Этчеверрии. Получив порцию волшебной здравицы, лошадь весело ржала, и деревья вокруг неслись как декорации в плохом театре. Таким образом вся компания добралась до холма менее чем за час.
Уже у пункта назначения случился курьёз. Этчеверрия вбил себе в хмельную голову намерение поразить попутчиков резким торможением. Неизвестно на что он возлагал надежды, отправляя по ветру соответствующий импульс, но Маира, всеми четырьмя копытами выполняя команду «стой», не стала рассчитывать массу и инерцию.
Под визг, крики и торжественные взмахивания магическими руками, которые на этот раз не смогли победить законы физики, экипаж занесло. Лошадь превратилась из движущей субстанции в движимую и увенчала собой место кучера.
– Живы? – раздался глухой голос Этчеверрии, вдавленного в дверцу кареты.
– Да вроде!
– Цел!
– Вот это класс! – кто как отозвались по очереди пассажиры.
Отчётливо слышались и недовольные высказывания кобылы.
– Тогда прошу, – прокаркал Этчеверрия и, ударив что-то локтем наугад, буквально вывалился наружу.
За ним на свободу выползали остальные.
Поверхностный осмотр показал, что никто серьёзно не пострадал. Эйтр отделался ушибами, Инвварсен озадаченно поглаживал здоровенную шишку, обозначившуюся в районе затылка. Сам же маг излучал здоровье и бодрость.
Лиас смахивал с правой щеки капли крови – след конфликта с острым углом кареты. Что касается Каха, то Этчеверрия предпочитал его не замечать.
Впрочем, мастера нельзя упрекнуть – разве что в излишней эмоциональности: он настолько увлёкся предстоящим разоблачением подопечного, что не мог думать ни о чём другом.
– Ну что, опять лечиться? – Белый заговорщицки подмигнул и сделал движение, напоминающее недавние манипуляции с кинжалом. Ученик отвернулся и, нахмурившись, отрывисто бросил:
– Не-а. Ерунда, пройдёт.
– Ну, хозяин – барин своего барства. А вы, ребята?
– Всё в порядке, не о чем беспокоиться. Правда, сын? – спросил Инвварсен и, хлопнув Эйтра по плечу, добавил: – Ну, пошли, что ли…
– Погодите, – неожиданно вставил Ках, – а мы… это… зачем туда?
Участники эксперимента остановились, глядя на Этчеверрию. Тот и сам толком не понимал, каким методом будет разоблачать суеверия семьи Ильсоров, но нашёл наконец повод пристально взглянуть на загадочного крестьянского подростка.
– Надо разобраться, кто тут маг.
Он властно вытянул руку в сторону холма, и все пошли к возвышенности, одиноко застывшей посреди неменяющегося пространства.
Эйтру шагалось тяжело: он ещё не окончательно избавился от хромоты. Впереди уверенно протаривал тропу подвыпивший Белый, за ним, как кузнечик, почти прыгал Лиас.
– Я ночевал у дяди и почувствовал, что должен быть в этой карете, зов какой-то услышал, – почему-то шёпотом доложил Ках, стоявший рядом с Эйтром. – Как всё совпало… Эти маги…
Он не договорил.
Низкородный (Эйтр с трудом узнавал в нём того самого странного парня: Каха сразу после «освобождения» отправили в его родную деревню, с глаз долой) внимательно смотрел в землю и молчал.
Чуть отставая, замыкал шествие глава рода. Он глубоко вздохнул. Холодный ночной воздух манил к высотам и обещал хороший сон одновременно – он освежал, бодрил и пьянил. Мятлик, лапчатка и лютики цеплялись за ноги, предупреждая путника о грозящей ему опасности. Или нет?
Инвварсен вздрогнул. Старик о чём-то вещал, похоже, его никто не слушал. Лиас тщательно вглядывался в сумрак – уже не единожды он хотел обогнать мага, но постоянно сдерживал себя. Осталось недолго. Ещё пара минут подъема, и вот они уже на вершине холма.
Все словно воды в рот набрали. Эйтр заложил руки за спину и, подойдя к краю площадки, изучал глазами невыразительную линию востока. Глава рода Ильсоров присел у обрыва рядом со своим первенцем – Эйтром, нашарил сочный стебелёк лапчатки и принялся неторопливо откусывать маленькие сладкие кусочки.
Мастер и Лиас вдвоём приблизились к камню. Юноша впервые за много лет смог взглянуть в глаза своим воспоминаниям. Почва оказалась скользкой и влажной.
– Этот? – заговорил Этчеверрия.
– Он, родимый, – подал голос Ках.
Маг явно тянул кота за хвост, задумавшись. Наверное, трезвел: хитрец отлично знал, что это именно тот самый камень.
– Поедем обратно или?.. – спросил Инвварсен, поднимаясь.
– Обратно?! – зычно крикнул Этчеверрия. – Да вы что!
Какого гоблина мы тогда припёрлись?! Так, Эйтр, иди сюда.
Он с неожиданной для столь солидных седин ловкостью заставил старшего брата занять позицию на середине площадки.
– А ты, Лиас, карабкайся. Будем проверять Сопричастность. Да, точно, именно её. Вдруг огромный бесполезный голыш – ключ к Силе… Ха-ха!
Конферансье собственного шоу захихикал, но сумел вовремя остановиться, как делают учителя в школе, получив нелепый ответ.
– Мы сейчас будем колдовать? – заинтересованно спросил Инвварсен. – И Лиас тоже?
Этчеверрия среагировал на вопрос так, словно очнулся от длинного сна:
– Лентяй, ты ещё не наверху? А ну, живо!
– А мне что делать? – осведомился Ках.
– То же, что и раньше: стой там, где стоял, говори то, что тогда говорил…
Ублизнюкавру не стал возражать. Он поискал глазами удобную позицию, занял её, стараясь выглядеть как можно более вдохновенным, и повёл речитативом:
– Колдуны – коварнейшие существа на планете. Вся их мысль работает на то, чтобы разрушать наше людское счастье. Не заискивайте перед колдунами, молодые господа. Вы, с точки зрения этой публики, игрушки, способ повеселиться поздно ночью…
– Но-но!
– Вы же просили всё, как тогда… Старик растерянно посмотрел на Каха.
– Ладно, потом разберёмся, неси свою ерунду. А что, это было ночью?
– Нет, – хором ответили Лиас и Эйтр, – днём.
– Тогда при чём тут ночь?
– Простите, перепутал, – оскалился Ублизнюкавру. – Они нас используют для развлечения днём.
Инвварсен оценил шутку и засмеялся бы, однако маг не дал времени.
– Да лезь же, чтоб тебя гоблины съели! – обернувшись, устроитель эксперимента заметил, что приказы до сих пор не выполнены и его ученик не сделал ни шага.
«Как тогда, – подумал Эйтр, – только в тот раз Ли подгонял я».
Лиас одарил второго своего мучителя укоряющим взглядом: зачем при родных, мол, но дольше тянуть не стал. За годы Ведьмин холм ничуть не изменился. Изменился «маг»: если раньше ему приходилось подпрыгивать изо всех сил, чтобы приземлиться на живот на гладком камне, то сегодня он слегка опёрся на руку и сразу оказался наверху.
– Молодец, – оценил Этчеверрия. – А теперь рассеем тьму!
Над поляной с лёгким треском возникло голубое сияние. Оно разогнало шторы сонной ночи, сделав пёстрой тихо дремавшую высоту. Все, кроме мастера, прищурились.
– Ладно, пока ничего, – сам с собою толковал председатель Гильдии.
– Попробуй вспомнить, – бросил он Лиасу, – что ты делал тогда: говорил, соображал. Хотя, в принципе, неважно, главное – эмоциональное состояние, воплощение ирреальности в твоём душевном мире, поэтому мы подождём.
Добившись сложными манёврами некоего подобия научности, пьяный, в том числе и от всевластия, хитрец впал в транс, по привычке запустив вокруг себя любимые светящиеся шарики, летающие по правильным спиралям.
Каху, как раз принявшемуся декламировать наиреволюционнейшие из своих речей, повезло, что никто в них не вслушивался. Хотя разве таков рай бунтаря?
