Психея

Его зрачки расширяются, а губы превращаются в твердую полоску. Не просто слышать правду, еще хуже то, что он и сам об этом знал.

– С Грантом у меня ничего не было, один единственный поцелуй разбудил во мне миллион новых ощущений. Но он не может мне дать то тепло и уют, которым окружено наше детство. Это очень эгоистично с твоей стороны разрушать то, что я пытаюсь удержать, – тон моего голоса меняется. – Мне нужен друг, тебе надо услышать меня и усмирить гордыню и гнев.

– Значит, ты сделала выбор? – Это уже контрольный выстрел мне в висок.

Я отвлекаюсь и так понятно о чем я бесконечно твержу, громкий удар по скале, затем еще один, за ним еще, похоже на то, что Меллон решил разрушить все до основания.

– Вот черт, – громкий крик отражается в воздухе, и я выхожу из убежища, в который пряталась, донося свою точку зрения. – Андреа, Джаред.

Он завет нас, находясь почти в конце своего пути, как он преодолел его так быстро, одному богу известно. Но его грозный и в то же самое время растерянный вид не сулит ничего хорошего.

– Кидай веревку, ловелас, – кричит Джаред, приложив руки к губам для большей слышимости. Наивный. – Я надеюсь, тут не лавиноопасно.

– Ты не проверил перед тем, как орать во всю глотку. – Толкаю его в плечо, он начинает заливисто смеяться, как делал это раньше.

– Так это он так горланит, будь здоров, хотя, знаешь, я думаю, мое эго после нашего разговора требует разрядки напоследок. – Не успеваю я ответить ему вопросом, как он хватает меня за лицо, заставляя пятиться, и насильно целует в губы. Это поцелуй проигравшего, потерявшего все права на трофей. Поцелуй отчаяния и скорби, что больше этого не произойдет. Это поцелуй прощания.

– Я буду скучать по нам, – шепчет он в мои губы, когда сверху доносится грубый отклик, полный ненависти.

– Держи Энди! – орет Грант, и я вижу эту панику, он, кажется, собирается спускаться за мной. – Убери ее от края!

Сердце делает болезненный скачек, грубые каблуки утопают в пустоте, я, балансируя на краю, жадно ухватившись за куртку Джареда. Он делает шаги назад и возвращает меня на твердую поверхность. Стою напротив моего лучшего друга, страх медленно пробирается внутрь меня, отступаю еще дальше от обрыва. Может это предупреждение, что надо ценить жизнь и всех, кто рядом с нами, даже если они такие же темпераментные и нервные, как Джаред.

– Carpe diem, – проносится в моей голове, и я почему-то поднимаю голову, и смотрю на единственного мужчину, который меня действительно когда-либо интересовал.

То, что он не отводит от меня глаз и как взбешено вбивает ледокол в скалу, еще раз подтверждает мои догадки, я ему тоже нравлюсь.

Глава 23

– Он уже наверху, – предупреждаю Джареда.

– В таком случае, не забывай об опасности. – Он оставляет меня стоять в стороне, сам идет к тому месту, где уже свисает толстая веревка, только что сброшенная с высоты.

– Ты хотел сказать о безопасности, – говорю Джареду. – Иначе звучит не утешительно.

– Глупая оговорка. Ты знаешь, что я хотел сказать. – Отмахивается он от меня.

Я подхожу ближе к нему, беру веревку, протянутую мне, завязываю крепкие узлы на крепление, который мне уже присоединил Грант. Узлы очень прочные, им в свое время учил меня отец, то же самое делает мужчина, сосредоточенно распределяя нагрузку. В раскрытом рюкзаке вижу знакомую вещь.

– Ты стащил ее из моего дома. – Скептически поднимаю брови, заметив ржавую кирку, которая еще недавно была у меня дома. – Когда ты успел это сделать?

– У меня было достаточно времени позаботиться о тебе. – Он растягивает веревку, крепко сжимает в руках ледоруб и впивается металлическими крюками на обуви в скалу, делая огромный шаг.

– Это воровство, к твоему сведению. – Я жду, чтобы он поднялся на достаточно безопасную высоту, кручу руках древний артефакт и затыкаю ее за пояс, без особой надежды на ее помощь.

– Я бы так не выразился, начинай подъем, иначе мы так до завтра не управимся. – Он не так часто был в путешествиях, но от этого его действия никак не выглядят дилетантскими.

Задираю голову вверх, выглядываю Гранта, исчезнувшего из вида, он наверняка сейчас делает страховочный трос и закрепляет наш на всякий случай. Не думаю, что такой человек, как он, может полагаться на свои силы. Натяжка веревки сильная, и я впиваю ледоруб в плотное природное полотно. Я знаю, что малейшая оплошность на горе – стоит жизни, потому что в отличие от других, тех, на которых я была, эта очень крутая до самой вершины – угол ее наклона больше девяноста градусов. К тому же найти проем в скале было великой удачей или тщательно подготовленным ходом.

У меня нет особенных способностей дальнозоркости, чтобы увидеть, с такого расстояния это место. Но верить в Джареда и его подготовку, в которой он ни за что не сознается, хотелось больше всего. Даже если сложить все ситуации, которые происходили со мной в течение моей жизни, мне часто приходилось верить своему чутью, обычно оно меня не сбивало. Но только не в этой поездке. Судя по всему, в этом было нечто мистическое, разного рода подсказки и знаки, о которых никто из нас не мог знать заранее.

Повернув голову в сторону, я вижу очень сложный участок маршрута, приглашающий улететь по кулуару, который выглядит, как типичный трупосборник; у человека, который упадет туда, нет шансов выжить, да и достать его оттуда невозможно. Перевожу взгляд на Джареда, как он впивается ботинками в ледяные корки, и прищуриваю глаза от летящих мелких льдинок. Мне необходимо сместиться немного в бок, иначе весь остаток пути я буду осыпана крошкой. Вонзаю ледоруб, подтягиваюсь в сторону и слышу странный треск на своем поясе. Этот глухой звук предупреждения не похож на сход лавины или летящие камни. Как при плохой подготовке, кажется, у меня возникла горная болезнь, которая в основном проявляется галлюцинацией. У меня никогда до этого не было галлюцинаций, но я стала свидетелем многих таких случаев. Люди оставались в горах, и никто им не мог помочь, так как они были не адекватны. Передо мной мелькает прозрачный силуэт, больше похожий на солнечный зайчик, который ловишь при долгом наблюдении за сварочными работами, и снова этот звук.

Страх – это вообще отдельная тема. Я основательно готовлюсь к встрече с ним, снимая напряжение спиртным. Обычно всегда просчитываю варианты, изучаю маршрут, не позволяю себе состояния на грани.

– Андреа, еще немного. Не отклоняйся от Джареда. Таким образом, ты раскачиваешь веревку. – Грант отвлекает мое внимание на себя, я вижу его очертания, то, как он присел и держит наготове все инструменты, необходимые для нашего спасения.

– Она решила поиграть в выживание, – голос Джареда почему-то вызывает во мне нервную дрожь. – Остался самый опасный участок. А ты не нагнетай.

Грант исчезает из вида, я размахиваюсь металлическим инструментом, щелчок на моем поясе, и все мое существо пронизывает леденящий душу страх, такой, от которого сковывает всю тебя, корежит так, что ты не можешь осознать, что уже летишь в бездну. Ледоруб вывалился из моих рук, громкий визг разрезает все пространство Уистлера. С огромной скоростью я падаю вниз, цепляясь пальцами и обдирая ногти в мясо. В ту самую яму от падения, в которую спас меня Джаред.

Мозг отчаянно цепляется за любой вариант спасения, в этот момент я вспоминаю про ржавую кирку, дёргаю себя за пояс и, крепко держась за рукоять, цепляюсь за короткий выступ в скале. Тело дергается, под моим весом кирка буквально скрипит, я впиваюсь ботинками-кошками в лед и, задержав дыхание, боюсь пошевелиться.

Я слышу голоса, они излишне назойливые, но кровь в моих ушах пульсирует от страха, поселившегося во мне. Чертовы галлюцинации из какофонии голосов прошлого, потерянный однажды язык звучит во мне. Мое сердце едва не взрывается от перебоев, как сломанный грузовик, оно тарахтит, вынуждая меня начать двигаться.

Осторожное движение ногами, подтягиваюсь и хватаюсь пальцами за выступ в скале, снова подтягиваюсь. Повторяя эти действия снова и снова, я добираюсь до того, места, откуда мы начали подъем все вместе.

– Скажи мне, что ты в порядке! – орет Грант, голос срывается, пока он мечется, пытаясь сделать что-то, чтобы мне помочь.

Дальше я не могу разобрать, о чем ругаются мужчины, из-за чужих голосов усаживаюсь спиной, прислонившись к камням, и закрываю лицо капюшоном. Минуты тишины, чтобы сердце перестало так дико стучать, адреналин не волновал, поднимая еще больше давление, и не стучала кровь в ушах так сильно. Мне необходима передышка.

Громкий взрыв сверху, и я хватаюсь за грудную клетку, соскакиваю, оказавшись под скальным навесом, и вижу, как кусок льда, размером с дом, катится мимо меня, издавая чудовищный шум. Мелкие прозрачные щепки летят мне в лицо, и я отворачиваюсь, вжавшись в стену. Рыхлый снег, вперемешку со спрессованными плитами проехали мимо меня, когда обломился козырек. Долина, только что оттаявшая после вьюги, была снова покрыта белым покрывалом. Мне удалось повернуться спиной при виде снежной пыли, застилающей видимость вокруг полностью.

Зловещая тишина, ни единого звука природы, только отчаяние и страх, что я осталась одна живой. Громадные снежные глыбы все еще двигались в долине, останавливаясь лишь, когда перед ними возникало препятствия в виде деревьев.

Страх сковал все мое тело, заставляя забыть о боли в руке или в пальцах, все это не имело никакого значения. Я не могла остановить себя накручивать, вспоминая о глухоте Гранта, и не была уверена, поможет ли ему Джаред. Его скорей всего унесло одним из пластов.

Громкий свист сурка с соседней горы вызвал перекличку других его сородичей, будто он хотел меня отрезвить. Все еще прикрывая лицо рукой от мелких снежинок, я вышла из своего убежища, задирая голову на то, место где еще недавно стояли Грант и Джаред.

– Есть живые? – я старалась не кричать, чтобы не вызвать новую волну лавины, но в связи с отсутствием рации, у меня не было никакого варианта поступить иначе. Но этот звук, вырвавшийся из моего горла, похож на скрип, когда я падала в ущелье, сорвав голосовые связки.

Выглядывать было бесполезно, мое тело зарылось в рыхлом снегу, который огромными глыбами лежал на выступе. Я проваливаюсь по пояс, через силу проталкиваюсь, в надежде, что хоть кто-то из них выглянет и найдет меня. И проблема была не в том, что я боялась одиночества, нет. Эти люди были дороги мне каждый по-своему, и ни одного из них я не хотела потерять. Ни за что в своей жизни не променяла бы их на кого-то другого.

Заносы, образовавшиеся после схода лавины, препятствовали нахождению границы между склоном, которое вело в ущелье, обманчиво осыпав все снегом, то, чего я опасалась. Ловушка, созданная более сильным и изощренным врагом – природой – и ее неуловимые настроения играли против нас. Больше не надо было никому доказывать, что неведомая сила хочет убить нас всех до последнего.

Моя нога застревает в снегу, напрягаю обе руки, чтобы вытащить ее, и постараться двигаться назад, во что бы то ни стало. Позади меня раздаётся звук скольжения тела по веревке, я оглядываюсь, чтобы встретиться с серыми глазами Гранта. Наверняка сейчас на моем лице такая гамма чувств, что я чуть ли не плачу от счастья. Он, молча, разглядывает мое лицо, обхватывает его двумя руками и целует так, что у меня подкашиваются ноги. Затем сжимает мои плечи с такой силой, что мне становится больно от его объятий. Дыхание учащается, волна жара приливает к телу, делая меня чувствительной и сходящей с ума.

– Надеюсь это не одна из галлюцинаций, – еле шевелю губами.

– Уверен, что нет. – Он вытаскивает меня из сугроба, в котором я застряла, подхватив своими ручищами за талию. – И уже жалею, что не согласился сразу на твою просьбу. Может тогда все для тебя было бы легче, – его голос немного дрожит, так как он затягивает на моей талии веревку, делая необычные узлы, один за другим он затягивает их со всей дури.

– Я так испугалась, когда ты не ответил. – Я пытаюсь понять выражение его лица, он так странно смотрит на меня. – Нет, это не говорит о том, что я испытываю что-то, – начинаю оправдываться, сама не знаю, почему. Закрыв глаза на мгновение, я сжимаю свой болтливый рот и замолкаю.

– Ты хочешь сказать, что рада тому, что меня не снесло этой снежной лавиной. – Он дергает меня за пояс, я открываю глаза, потупив их в пол. – И конечно ты ничего ко мне не испытываешь. – Он поправляет на мне шапку и надевает очки, заботится, как о ребенке.

– Страшно остаться здесь в одиночку. – Это было глупо, но нервы, по-моему, делают меня окончательно отупевшей. – Забудь.

Он усмехается, передает в мои руки страховочный трос, стопы и ледокол. Делая тяжелые шаги по скале, теперь я пялюсь на его спину, наконец, до меня доходит, что мы могли погибнуть и никто не нашел бы нас. Мои родители никогда не смирились бы с потерей единственного ребенка. На душе становится погано только от мысли, что такое могло произойти. Оставив их далеко, я даже не попрощалась, как делала это раньше. Сейчас родители изводятся от неведения, пока я решаю проблемы, которые сама себе нажила. Руки не слушаются, в буквальном смысле я свисаю на страховке и не помогаю Гранту. Тяжелое дыхание мужчины выходит клубами пара изо рта.

Зубы стучат друг об друга, шок, пережитый несколько минут назад, накрывает меня. Пытаюсь взять себя в руки, ведь до этого у меня не было подобных испытаний. Все происходящее на грани между реальностью и сном, в который я не могу поверить.

Неужели это плата за то, что я осквернила священное место? И душа, заточенная веками в этой, скале не хочет помощи?

Сверху доносится звук, похожий на тяжелый вздох, я сосредотачиваюсь на Меллоне и вонзаю ледокол в скалу, опираясь на ноги, помогаю ему тащить меня к подножью.

– Я хочу, чтобы ты знала. – громко говорит Грант осипшим голосом. – Для меня самым страшным является то, что я мог не услышать твоего крика. Наблюдать, как ты падаешь, и не иметь возможности тебе помочь. Я извиняюсь за то, что отошел от края, чтобы проверить эти дрянные веревки, за то, что не был достаточно внимателен, чтобы проверить крепление, когда цеплял их тебе на пояс, – он говорит тяжело, так как дорога все еще опасная. – Это не оправдывает меня, но я практически уже собрался спускаться за тобой, когда начала сходить лавина. Видел, как ты повисла, почувствовав дрожь скал, мне пришлось отступить. И я рад, что ты осталась жива.

Я хватаюсь за выступы в скале, страхуясь металлическим снаряжением, и внимательно его слушаю, он так же испуган, как и я. Последний отрезок пути самый тяжелый, когда уже нет сил, и ты действуешь автоматически, надрывая связки, только бы ухватиться за этот выступ и завалиться животом на твердую поверхность. У меня нет возможности сейчас сказать ему, что он ни в чем не виноват, даже то, что он тянет меня за собой, говорит для меня о многом. Но как только отдышусь, обязательно покажу ему, насколько благодарна за заботу.

Когда мы падаем оба на спину, тяжело дыша, невидящий взгляд, устремленный в небо, окрашенное красными закатными лучами солнца, вызывают у меня улыбку. Остается еще совсем немного для того, чтобы сбросить с себя эту ношу, оставить все в прошлом и попытаться двигаться дальше. Надо мной нависает тень, и я концентрируюсь на человеке, о котором забыла.

– Ты даже не интересовалась мной, ведь так? – Джаред разочарованно качает головой и, не дожидаясь, когда я поднимусь, отходит в сторону. – Ты меня разочаровываешь, солнце.

– Я… – Господи, у меня даже нет слов оправданий.

– Она спросила, все ли с тобой хорошо, я подтвердил, что тебе ничего не угрожало. – Грант отвечает угрюмым голосом и тянет меня за руку, помогая принять вертикальное положение.

– Правда? – В его глазах загорается злорадный блеск надежды, и я перевожу взгляд на мужчину, стоящего за его спиной. Он, сматывая верёвки и делает вид, что его не интересует мой ответ.

– Конечно. – Джаред подходит ближе ко мне и заключает меня в объятия, но они другие. Более холодные и незначительные, по сравнению с тем, что я испытала, когда это сделал Грант.

– Не доверяй ему, – шепчет мне Джаред на ухо. – Вспомни, кто именно зацепил тебе крюк на пояс. – Я снова встречаюсь с взглядом Гранта, он готов убить нас двоих, пока мы обнимаемся. – Ты ошибаешься на его счет. Нам надо поговорить.

Глава 24

Небо окрашивало в темные тона, тяжелые белые облака обнимали скалу Блеккомб и гору Уистлер, вид был сказочный, но осадки начали испаряться, образовывая густой туман на месте, которое мы облюбовали. Планов особо не было, все произошедшее наложило свои временные континуумы на наше нахождение здесь. Спускаться было бессмысленно, а продолжать погружение опасно. Мы единогласно решили переночевать на поверхности, и уже ранним утром погрузиться оставить все то, что принадлежит Психее, и уйти живыми.

Уистлер исчез из вида, окутанный туманом, и я услышала прекрасные звуки природы: свист сурков, пение птиц и где-то вдали отдельные звуки цивилизации. Прелесть экспедиций – чувствовать себя частью природы, окунуться в эту атмосферу и полной грудью вдохнуть в себя их жизнь.

Остановка на подножие не удалась, костер, разведенный нами для разогрева пищи и некоего тепла, постоянно погасал, съедаемый влагой, стоящей в атмосфере. Именно поэтому мужчины предложили расположиться внутри пещеры у самого входа. Я не сомневалась, что, при желании, стены могли обрушиться на наши спящие тела, при помощи мистической души, преследующей нас. Но оставаться на открытой местности, означало подвергнуть себя опасности при сходе очередной лавины. Если таковая еще оставалась далеко на вершине. Но опасность на этом не заканчивалась, бродячие черные медведи были что-то вроде местных туниядцев, желающих наведаться к туристам и поживиться едой.

Мимо меня пролетела птица, мои мысли были далеко, и я не успела проследить за ее полетом, отпрыгнув в сторону, как ошпаренная, при виде горного козла, выпрыгнувшего из тумана.

– Черт возьми, животное. – Приложив обмотанные лейкопластырем пальцы к грудной клетке, я чувствовала биение своего сердца, наблюдая силуэт, который становится все более реальным, пока он не подошел совсем близко.

Позади меня послышались шаги, мелкие камни, которые пнула нога идущего, напугали козла, он проскакал мимо меня, так, что его запах, смешанный с чистым воздухом, ударил мне в нос. Скривившись, я втягиваю шею, зарывшись лицом в пушистый воротник куртки.

– Наверное, стоит пораньше лечь спать. – Мне не надо смотреть в сторону человека, заговорившего со мной, не было никакого желания.

– Это твоя попытка вызвать меня на разговор посредством активации чувства вины? – Прячу руки в глубокие карманы, не двигаясь с места.

– Ты меня не слушаешь. Я же пытаюсь тебя предупредить. – Джаред надевает на голову капюшон и становится напротив меня. – Он не тот, за кого себя выдает. Его цель – это ты.

– Большего бреда я не слышала. – Отталкиваю его руку от себя, он пытается ухватить за куртку. – Ты обвиняешь человека в покушении на убийство. Для чего ему это делать?

– Чтобы завладеть артефактом, это же очевидно. – Я не выдерживаю и прыскаю от смеха, сбрасывая одним махом все напряжение, накопленное за эти два дня. – Мне однажды сказали, что человек на пятьдесят процентов состоит из дерьма, учитывая длину кишки. Ты подтверждаешь это, поступая так за спиной Гранта.

– То есть в любом случае он особенный? Это не ревность говорит во мне, а забота. Он пытается тебя убить, ты даже не видишь этого. Он же отказывался ехать, потом поменял решение, сославшись на что? На слова своего папочки? Сама подумай, есть ли дело его семье до тебя? Они обворовали в тот раз гробницу, используя тебя, как подсадную утку, ты приняла на себя удар, являясь пушечным мясом. И? Где долбаная логика?

Я не отвечаю ему, еще глубже зарывшись в воротник, приоткрывая рот, выпускаю клубы густого пара, чувствуя понижение температуры.

– Энди, где твой разум? Они хотят получить все, что есть здесь, и именно ты станешь той, кто умрет. – Джаред протягивает передо мной небольшой блокнот, похожий на тот, который я видела в кабинете отца еще в детстве. – На, почитай, я нашел его в рюкзаке Меллона, пока он спускался за тобой.

У меня нет никакого желания верить его словам, это слишком подло, мне кажется. Грант не поступил бы подобным образом.

– В очередной раз ты меня удивляешь. Ты вор и подтверждаешь это постоянно. Сначала кирка из моей квартиры, теперь чужой блокнот. И я должна тебе верить? Тогда скажи мне, зачем здесь ты? Какую роль играешь ты? – вопрос, кажется, ставит его в тупик, он бегает взглядом по моему лицу, соображая, что ответить.

– Может, чтобы выставить меня виноватым в том, что случится с тобой? – Джаред делает шаг ко мне, и я останавливаю его, выставив вперед ладонь, и опускаю голову, мне надо время, чтобы осмыслить все то, что он говорит. – Я тоже чуть не погиб, когда ты сорвалась сегодня. Ты должна вспомнить, кто шел перед тобой в метель, Энди. Он хотел убрать тебя, оставить замерзать там, в лесу, предварительно скинув артефакт. И вспомни, как ловко он застегнул крепление на твоем поясе и исчез за секунду до того, как ты сорвалась. – Он скидывает с головы капюшон, подходит ко мне вплотную и целует в лоб, как раньше. – Я пойду, но чтобы ты знала, я ни на что не претендую, мы продули наш шанс, так тому и быть.

Удаляющиеся тяжелые шаги, издаваемые его горными ботинками, эхом отзываются в моем сердце. Пальцы жжет кожаная обложка потертого блокнота, на ощупь я чувствую выгравированные инициалы. Джаред не мог подставить Гранта таким образом. И подтверждение в данный момент в моих руках.

– Здесь водятся медведи. – Грант кладет руку на мое плечо, и все выходит из-под контроля. Защитный инстинкт и злость перебарывает, цепляюсь за его запястье свободной рукой, дергаю его мощную расслабленную фигуру на себя и перекидываю через плечо прямо на твердую поверхность скалы. Громкий неконтролируемый звук выдоха, смешанного со стоном, вызванным болевым ощущением, и он падает на спину. – Отличный способ закончить этот чертовски поганый день.

Убираю блокнот в карман и прохожу мимо все еще валяющегося тела мужчины. По моим движениям ощущается раздражительность, она буквально сочится, все еще не успела обдумать новость, о том, что меня пытается убить человек, которого я чуть не поставила на пьедестал, надеясь в будущем боготворить его, если он позволит. Раньше меня поражала манера девчонок с университетского потока, как они готовы были целовать следы тех выродков, за которыми бегали. И больше всего на свете я не хотела быть под стать им, заглядывать в лицо одному из таких придурков и мечтать о теплом пледе, упаковках пиццы, с оставшимися огрызками. Может даже готовить ему ужины, пусть и не так часто, как хотелось бы ему, но баловать и самой совершенствоваться. Ругаю себя за подобные мысли, неизвестно как родившиеся в моем больном воображении.

Подхожу к тому месту, где уже разложены спальники, костер отбрасывает желтые тени на стены, превращая это место в одно из чудес света. Не могу сказать, что мне уютно находиться в компании мужчин. Один вор, а второй возможный предатель. Отличная команда для восхождения на одну из самых опасных скал. Я умею выбирать людей, что уж тут сказать. Джаред скидывает быстро свою куртку и штаны, погружаясь в спальный мешок, я чувствую, как он наблюдает за мной, и это выводит из себя еще сильнее. Встряхиваю ткань, раскрываю замок и сажусь на край материала, развязывая шнурки на ботинках. Рядом стоит мой рюкзак, вытаскиваю вязаную шапку и натягиваю ее на голову. В отличие от моего друга, я всегда опасалась воспаления ушей или мозга, но ему уже ничего не грозит. Если в этом несчастном блокноте не окажется чего-то такого, что подтвердит его слова, клянусь, сломаю Джареду нос еще до того, как он спустится вниз.

Вытаскиваю из кармана куртки блокнот и убираю его в спальник вместе с фонариком, не глядя на Джареда, который следит за каждым моим движением. И как оказалось вовремя, Грант широким шагом пересекает расстояние между нами, хватает свой спальник и убирает его дальше ото всех.

– Решил замерзнуть, супермен? – Джаред высовывает свою лохматую голову и скалится в сторону Гранта.

– К тебе вернулся дар речи, щенок? Или ты просто забыл, как чуть не рыдал от страха при виде лавины? – Он хмыкает и приподнимает бровь. – По мне унижаться перед девушкой с стервозным характером – высшая глупость. – Я вытягиваю губы трубочкой, кажется, кто-то нарывается на ссору.

– Ну, куда там нам до ваших высот, ты же никогда не стелешься даже перед отцом, не так ли? – резко отвечаю ему и скидываю эти бесимые ботинки с, как назло, запутавшимися шнурками.

– Ты что хочешь душевных излияний? – Он ловит один из моих ботинков, чуть не оказавшихся в костре. – Ты достойная женщина, интересная и, безусловно, сексуальная. Но ко всему прочему, ужасно изворотливая и недоверчивая. Тебе нужен сильный духом мужчина, чтобы мирился с этим каждый день.