Магнитная буря

– Иди ты, Джекс, со своими рассуждениями, и так не сладко, – с шумом отодвигаю стул и закрываюсь в комнате, откидываю покрывало на одну сторону, не убираю платье, не смываю косметику. Ничего не делаю. Просто закрываю глаза, и снова во сне ко мне приходит он.

Глава 12

Энтони

Селена одолевала меня вопросами всю дорогу до бара, в котором я решил напиться перед тем, как поехать в номер. Изводила меня всеми возможными способами.

– Какого черта там произошло? – в который раз спрашивает она, и я еще сильнее сжимаю кулаки, объяснил бы мне кто-нибудь тоже самое.

Поэтому я продолжаю свой путь на намеченный курс. Захожу в первый попавшийся бар, обстановка не имеет никакого значения. Зажимаю свой фрак подмышкой, какого-то хера я не выкинул его при первой же возможности. Галстук бабочка свободно свисает на моей шее, первые несколько пуговиц рубашки расстегнуты. Швыряю фрак на соседний стул и присаживаюсь за барную стойку.

– Двойной виски, – ко мне подошёл бармен, едва ли обращаюсь к нему, скорее, к капле на столе, которую в данный момент обвожу пальцем.

Слышу приближающийся стук копыт, вернее каблуков моей «спутницы-мать-ее-Селены», наклоняю голову в сторону до характерного хруста, то же самое делаю в другую сторону. Она плюхается абсолютно не по-дамски на соседний стул, задницей прямо на мой фрак. Мне приносят заказ, отсчитываю кубики в стакане, чтобы потом понять состояние опьянения.

– Вы ему сразу несите бутылку Macallan и держите наготове вторую, – произносит Селена, пока я опрокидываю в себя полностью все содержимое стакана. – Ты даже не удосужился назвать марку виски? Плохо дело, Энтони.

Она удрученно качает головой и снова подзывает парня, чтобы заказать себе дамский коктейль. Тем временем я открываю бутылку виски, наливаю себе ровно на два пальца и повторяю порцию снова, пока мне кажется, что я еще не стер все мысли из головы. Ставлю локти на стойку и опускаю голову на свои руки. Растираю лоб и виски, когда гул в голове постепенно проходит.

– Нормализовал свое давление? – она цедит из трубочки розовую бурду, когда я снова тянусь за стаканом. – Не налегай, ковбой, не так быстро.

Мне приносят на тарелочке презент от заведения – нарезку из сыра. Благодарю за заботу, но пока я еще не переварил всю ту еду, что съел на балу. Гребаный бал. Мне снова становится тошно.

– Как думаешь, почему я такой ублюдок? М? – спрашиваю у Селены, отбираю ее трубочку и ломаю в нескольких местах. – Я мог просто захлопнуть свою пасть и не выставлять зубы. Но нет, меня, как сточную трубу, прорвало.

Селена поднимает палец вверх и указывает бармену на трубочку, которую я уже отшвырнул от себя по столу.

– Тони, а когда это ты был хорошим парнем? Кажется, даже возраст тебя не изменит, – она снова начинает отсасывать из трубки, и я выдергиваю из ее рта предмет. – Ну, вот что ты творишь?

Она показывает на свернутую в несколько слоев гибкую штуку, от чего я замираю. Я накрутил столько квадратиков, как и в своей жизни наворотил от души. Слой за слоем, я долбанный лук. Точно, репчатый или салатный. Тот, от которого режет сильней глаза.

– Что ты там бормочешь себе под нос? Поговори со мной! – подкидываю в стакан еще льда и наполняю его. Кручу несколько раз содержимое в руке, перемешиваю ингредиенты. Как настоящий ценитель оцениваю запах виски и только потом пригубляю. – Так, ладно, ты уже хороший. Что, если я отвезу тебя в гостиницу? И, конечно, захвачу с собой твой алкоголь. Молчание меня раздражает. Я словно со стеной разговариваю.

– Так не разговаривай. Не вижу особой проблемы. Не я же тащился за тобой с танцулек, а ты за мной. Так что иди, Селена, скатертью дорога, – грубо говорю ей и снова глушу в себе голос совести темной опьяняющей жидкостью.

Поднимаю два пальца вверх, чтобы она поняла свою оплошность. Мне нужна не одна, а две бутылки виски. Одной мне сегодня будет маловато, чтобы стереть из памяти девчонку. Я ведь извращенец, бегаю за малолеткой, изнасиловал ее своими руками, подкинул в воздухе, прижал к члену. Как маньяк, психопат, охотник на девственницу. Человек с замашками сумасшедшего! Она появляется, и я слетаю с катушек, достаточно взгляда и все. Крыша горит так, что весь пожарный состав не сможет потушить это пламя.

Я видел только ее, как и в нашу первую встречу, это очарование, которое она распыляет на меня. Как будто под дурью, глотаю слюни и плетусь за ней с вываленным наружу языком. Меня даже не смущает ее возраст и статус. Готов идти напролом до последнего. Самое страшное в том, что я хочу ею обладать, мне не хватает этих зрительных контактов и невидимых флюид. Ведь я пытался ее вынудить убежать, и у меня получилось. Но довести дело до конца не смог, так как моё тело не слушается. Стоит Беатрис делает один шаг от меня, как я ее начинаю догонять, неосознанно, на каком-то ментальном уровне я нуждаюсь в том, чтобы притянуть ее к себе, утащить в свою холостяцкую берлогу и удерживать. Слова, которые словно говно на вентилятор сыпались из моего рта, когда я нес всякую чушь. Собрал все, что можно, и обвинил девчонку во всех смертных грехах, и только по одной причине… Она снова была с другим. Я возвращался, как в игре в монополию, на старт, пока меня обходили юные сосунки.

И как бы глупо это ни звучало, я не забыл ее. Разве можно забыть момент, когда видишь то, что пронизывает тебя насквозь? Вызывает в тебе такой шквал эмоций, под которым ты гнешься и сопротивляешься? Так и я, стоит только прикоснуться, и прощай моя голова, встречай тело самца в поисках приключения.

Селена вызвала такси, опрометчиво думая, что я чертовски пьян. Хоть мои ноги и заплетаются, преодолевая короткий маршрут, но я все еще в памяти. Машина трогается с места, а я, оставшись без бокала, звонко открываю закупоренную бутылку. Селена фыркает, когда наблюдает, как я пью из горла. Морщусь от насыщенного вкуса и передаю ей бутылку.

– На, выпей, ты должна быть готова к моему рассказу, как и я, – она обхватывает своими вишневыми губами горлышко, делает маленький глоток и закашливается. – Только не говори мне, что ты впервые пьёшь вискарь.

– В таких условиях, когда твоё тело болтает из стороны в сторону и с мыслями, что ты этими губами целовал девчонку… – отбираю бутылку и закрываю пробкой. – Тебе помочь дойти до номера?

– Я же не говорю, скольким ты отсосала этими губами? Так к чему эти слова о невинных поцелуях. Отбросим брезгливость, – отмахиваюсь от ее предложения помощи, забираю из ее рук фрак и пальцем маню, чтобы отдала вторую бутылку.

Она с виски выходит из машины и топает за мной. Я сейчас не в состоянии нести все это дерьмо, фрак несколько раз падает в лобби гостиницы, и Селене приходится делать все за меня. Теперь, в виде моего личного носильщика, она выглядит еще родней, чем раньше. Едва войдя в моё однодневное логово, я приобнимаю ее за плечи и закрываю за нами дверь.

– Только не говори, что ты нажрался до поросячьего визга. И не вздумай блевать, – она усаживает меня на кровать, наклоняется, чтобы стянуть с меня ботинки, развязывает шнурки, и я наслаждаюсь свободой от обуви. – Приподнимись, я сниму с тебя брюки. Не могу поверить, ты в стельку пьяный, едва лыком вяжешь, а я тут надрываюсь, – лямка сползает с ее плеча, и моё лицо упирается в оголенную грудь прекрасной формы, без белья. Не раздумывая, я сжимаю ее рукой и приближаю свое лицо, чтобы облизать сосок.

– Энтони! – восклицает она.

Обхватываю ее руками и наваливаюсь всем телом, мутным взглядом я вижу очертания ее фигуры, слегка прищуриваю один глаз для четкости. Мое лицо погружается в ее полностью обнаженную грудь. Поцелуи сменяются покусыванием, ласки смелее, действия развязней. Я толком не могу понять, когда уже успел оказаться в ней, стоны вперемешку с криками, и моё мокрое тело, лежащее поверх девушки, той, с которой я еще недавно танцевал. Произношу ее имя после нескольких толчков в податливое тело и обмякаю… Нежная рука гладит мои волосы и аккуратно сдвигает меня с себя на прохладную простыню. Через смутное сознание я слышу стук каблуков по паркету и закрывающуюся дверь. Улыбаюсь и проваливаюсь в сон.

* * *

Просыпаюсь я от жуткой головной боли. Приподнимаюсь на простынях и ударяюсь головой об кровать, когда рядом со мной начинает орать смартфон, стандартной мелодией разрывая мои перепонки.

– Твою мать, – хриплю я, приоткрываю один глаз, интуитивно провожу по экрану, свет режет мне глаза. А грохот в голове от пульсирующей боли превращается в настойчивую резню бензопилой.

– Открой дверь в номер, Энтони, это Селена, – поднимаюсь с кровати и ищу свои трусы, которые я вчера не пойми, где снял, отказываюсь от идеи ползать, поэтому надеваю халат отеля, и открываю дверь свежей и румяной женщине. Широким жестом показываю ей проходить в моё временное место дислокации. Она садится в кресло напротив кровати и убирает сумочку на столик.

– Что ты здесь делаешь в такой ранний час? – еле выговариваю я. – У меня раскалывается голова, и если ты не пришла меня лечить, то можешь уходить обратно.

Оглядываюсь в поисках портмоне, и мой взгляд натыкается на использованный, нет даже не так, наполненный спермой презерватив. Хмурюсь, присаживаюсь на корточки и с подозрением осматриваю его.

– Ты еще надень перчатки и отнеси этот вещдок в лабораторию на экспертизу, узнаешь, кто донор, – шутит Селена, удобно устроившись в моем кресле. – На, держи пару таблеток, бутылку воды можешь найти на столике.

– Спасибо, – выхватываю из ее рук лекарство и слабыми глотками отпиваю живительную жидкость, боясь, что меня вырвет. – Сколько я выпил, не знаешь?

– Почти две бутылки, – ее губы изгибаются в усмешке. – Еще есть вопросы? Потому что я тоже хочу теперь свою дольку.

– Я вызвал проститутку или вломился в чужой номер? – ложусь обратно на кровать, закидываю руки за голову и закрываю глаза.

Громкий смех заставляет меня сильнее зажмуриться и прижать пальцы к вискам.

– Прости, я больше не буду так громко говорить, обещаю. Нет, дорогой, это твой номер, и я не проститутка, – говорит она, и я начинаю громко стонать то ли от боли, то ли от своей осечки.

– Я надеюсь, все содержимое моих яиц осталось в этой резиновой штуковине, которая на полу. Не хочу быть отцом, жениться, разводиться и платить алименты, – глухо произношу я.

– Делать мне нечего, рожать от такого, как ты, – фыркает она в ответ, я приоткрываю один глаз и смотрю на нее, как мне кажется, возмущенно. – Ты не плохой, Тони, просто ты не живешь на одном месте. Какой из тебя воспитатель? – я поджимаю губы еще сильнее, тут она попала в самый центр. – Я не это хотела сказать, прости.

– Вчера я трахнул тебя, и ты уехала к своему «жениху» убеждать его дальше в том, что ты только его? – моя голова постепенно начинает прекращать болеть, поэтому я сдвигаюсь на кровати и уже открываю второй глаз, чтобы более или менее сосредоточится на разговоре.

– Ну, на самом деле, ты только завел меня. А трахала я тебя, судя по тому, что ты был никакой. Для очистки совести, перед своей Беатрис можешь считать, что я воспользовалась тобой.

Мгновенно сажусь ровно, и мои руки сжимаются в кулаки, к чему этот разговор о ней сейчас?!

– Мы же друзья… А я дружу и с ней тоже…и мы делимся с ней многим… – она смакует каждое слово, доводя меня до исступления.

– Быстрей давай, – мой голос грубеет, боль сменяется яростью.

– Да перестань, Тони, я не собираюсь говорить девчонке ничего. Просто мне нужна суть ваших отношений, чтобы держать себя в тонусе, – хитрый взгляд Селены блуждает по моему телу. – Ты же не думаешь, что я воспользовалась ситуацией? Я тебя не поила. Ты сделал все сам.

Допустим так и есть, но мои мозги все еще наполовину погружены в виски, который плещется через край моей черепной коробки, поэтому оценить то, что происходило этой ночью, я не могу.

– Кто она для тебя? Я было обиделась, когда ты не отдал должного внимания роскошной обстановке отеля и самого мероприятия. Казалось, ты видишь только мясо, лежащее на своей тарелке, но не тут-то было. Когда ты вырвался, как ненормальный, из толпы, чтобы увести свою «даму»… Я думала, ты рехнулся. У тебя никогда не было дамы. Пойми! Шлюхи, однодневки, любовницы за деньги, но не дама. Кого ты там хотел обмануть? И, самое главное, я была счастлива, что человек, перед которым мы устроили шоу, ушел по безотлагательной причине. Ты провалил весь план, и все ради девчонки, которая не в состоянии купить себе этот дорогой кусок ткани. Но больше всего бесит, что ты молчишь! Расскажи мне, откуда ты ее знаешь, и клянусь, я отстану! – ее пламенная речь меня утомляет, и поэтому я поднимаюсь с кровати, с раскрывшимися полами халата, раз уж на то пошло.

Так как мы трахались с ней, то ни к чему соблюдать правила приличия. Низко наклоняюсь и достаю из чемодана свои боксеры. По поводу роскошной обстановки, если честно, мне плевать, я не ценитель архитектуры и интерьеров, и не помню, когда я восхищался даже самыми крутыми отелями. Это место для ночлежки, в моем случае, постоянное. Я отельная проститутка, что уж… Обдумываю, как ей ответить так, чтобы потом она не интерпретировала по-своему. Если я начну серьезные отношения с Беатрис, вот такие казусы, как пьяный секс, испортят мне все карты, смешают. Поэтому я двигаюсь в душевую и смываю с себя вчерашнюю ночь, как страшный сон, который точно больше не повторится. Пытаюсь вспомнить ключевые моменты или хотя бы отрывки, но ничего. Чищу зубы и выхожу к Селене, которая копается в своем телефоне. Наклоняюсь и вижу ее сообщение, отправленное несколько минут назад Беатрис.

– Я был ее первым! Она тогда была девушкой моего сына. Предположим, по моей причине они расстались, – мой голос ровный, интонации сохранены как с бизнес-клиентом, ни тени страха или сомнения. – Если ты однажды нарушишь то, что я создам, рассказом о пьяном трахе, будешь растерта в порошок. Ты знаешь, что я сделал…

– Тони, я… Нет, ты неправильно понял, – изворачивается она, – может я, наоборот, смогу стать купидоном для вас. И если тебе станет легче, ты мысленно был с ней, ее имя ты произнес, когда кончал.

Теперь с обратным темпом, как на перемотке, у меня появилось полное представление того, что произошло ночью. Она разувает, ее грудь, руки на моем члене, заботливо надевающие презерватив, и самый быстрый секс в мире с громким именем. Сгибаю указательный палец и растираю висок, который разнылся, от стыда, пожалуй.

– Да ладно, Энтони, тебе ведь стало легче, и то, что произошло, можно не засчитывать, – Селена смеется и поднимается с кресла. – Я рада, что мы все решили. По поводу девушки не переживай, то, что произошло здесь, неважно, насколько качественно, – я морщу нос, словно от вони, – останется, между нами. Удачного перелета. Я пришла вылечить тебя и объясниться.

Затягиваю халат на своем теле, открываю дверь для Селены, головой упираюсь в косяк.

– Ты еще тот купидон, – усмехаюсь я.

– Не поверишь, я буквально приношу добрые вести. – Она целует меня в щеку и проводит рукой по щетине, отросшей на моем подбородке.

– Подожди, – останавливаю ее, пока не забыл, – вы же знакомы, ее парень… У них все серьезно?

Она непонимающе хмурится, складывает в голове пазл, взгляд мечется по моему лицу, когда она, наконец, отвечает:

– У Беатрис нет парня. И, насколько мне известно, не было, – я меняюсь в лице, и она тут же осознает мою оплошность. – Ты напортачил, Тони? – пожимает плечами. – Выкручивайся сам, я уже и так сделала слишком много.

Глава 13

Беатрис

Лежу в кровати, закутавшись в простыню, платье валяется бесформенной кучей на полу, мой макияж, наверняка, размазался, но я не хочу вставать и погружаться в реальность. Всё произошедшее вчера кажется таким романтичным, даже не исключая того момента, когда там появился Энтони. Я представляла нашу встречу несколько иначе, мне казалось, он встретит меня в галерее, когда у меня будет пафосная выставка, а затем вечеринка. Я бы надела самое откровенное платье, которое приобрела бы специально для встречи с ним. Стояла бы к нему спиной, а он сильными руками обнял бы меня сзади и грубым голосом стал нашептывать о своих чувствах. Но это дурь в моей голове. Какая девушка не мечтает, чтобы первый мужчина остался и единственным в ее жизни?

Дверь с шумом открывается, и я натягиваю простыню до самого подбородка. Мои подруги во главе с развеселым Джексом вламываются на мою территорию. Шумная возня, кто первым займет место на моей кровати, в итоге, я оказываюсь зажата, как сосиска в хот-доге, между девочками. В это время Джекс удобно устраивается в моих ногах, собирает свои конечности в позу йога.

– Да вы издеваетесь, – расталкиваю их мышиную возню плечами и приподнимаюсь, чтобы опереться о спинку кровати. – Могли бы жрать поменьше, чтобы не давить на мои и без того хилые органы.

Девчонки смеются, но освобождают мне немного места, по-видимому, здравый смысл все-таки сыграл свою роль.

– Расскажите про этот фестиваль, – щебечет Лулу и откидывает ото рта свои кудрявые пряди. – Мы еле вытерпели, чтобы не приехать к вам раньше.

Смотрю на закатившего глаза Джекса, который вольготно устраивает свои кисти на лодыжках, мне бы его гибкость.

– Вы приперлись в семь тридцать утра, начнем с истины. Это не фестиваль, а ежегодный императорский бал дебютанток, – уныло отвечает он, словно указывая на их тупость. – Фестиваль обычно предполагает флажки, пьянку и прочую муть. А то, чем были заняты мы, не что иное, как аристократическое сборище старых козлов и уродливых девок из высшего общества.

С ужасом вытаращиваюсь на него, не думала, что ему было плохо вчера.

– Ты так это сказал, словно мы были в обществе моралистов и жеманных щеголей, – складываю руки на груди. – Тебе ведь было здорово, – упрекаю я его.

– Мне бы понравилось больше, если бы я был готов к дурацкому вальсу, и пузатый чемпион не тыкал мне в ляжку своим «кинжалом», – бубнит Джекс.

Девчонки начинают громко смеяться, он умеет приукрасить все особенным описанием.

– Не слушайте его! Это один из самых помпезных отелей Парижа. Там огромный холл с гигантской лилией, изображенной в самом центре. Золотые стены, белые колонны и безумно высокий потолок с люстрой неизвестно какого века. Помпезность и шик, залы переходят один в другой, будто ты находишься в замке, а не в отеле. На окнах красные портьеры, я даже не представляю, какой они длинны, ткань кажется бесконечной и безумно дорогой. Нас отвели в малую комнату, представили друг другу. Все девочки были прекрасны, но предпочли белые и розовые тона для этого вечера, поэтому немного злились друг на друга. Нас накормили закусками, когда кавалеров заставили уйти в другую комнату. Мы были словно на подготовке к официальному приему. Там были женщины-помощницы, которые бесконечно поправляли наши причёски и расправляли складочки на платьях, – рассказываю я в красках. – Мы наблюдали, как профессиональные танцоры репетируют свои движения, постукивая туфельками о кафель. Не знаю, по мне это было как в сказке. Жить в отеле такого уровня…

– Особенно, если узнать их ценник, думаю, всякое желание отпадет и надолго, – Джекс, как всегда, нарушает мои волшебные грезы своими колкими высказываниями. – Да не смотрите вы на меня так, парней не интересует весь этот глянец. Нам было бы что пожрать и кого трахнуть. Девчонки витают в облаках, ждут фей и волшебную пыльцу. Вот пока ты там стояла и пялилась на шторы, чем был занят я? – он приподнимает бровь и подмигивает мне.

– Даже боюсь представить, – кривлю губы.

– У меня было удивительное свидание с солнечным, искрящимся, игристым и неподражаемо ароматным… – он замолкает и практически облизывается.

– Шампанским? – подсказываю я ему, чтобы не вводил девочек в заблуждение.

– Точно! Розовое «Moet amp; Chandon BrutImperial», где еще я мог насладиться настоящим французским вкусом? В забегаловке напротив не продают такое. Официанты сновали туда и сюда, поэтому я, видимо, забыл все шаги, и твой подол платья стал моим любимым местом для наступления, – девчонки охают, ведь искусство описания – один из многих талантов Джекса, выходит особенно вкусно. – Вы все еще хотите, чтобы я рассказал про этот бал? Ну, хорошо, но это моё восприятие. Огромный зал, слепящие глаза стены, приглушенный свет, тяжелая красная ткань на окнах, и самое великолепное – это люстра. Я стоял под ней во время всего танца, пытаясь настырно увести тебя в сторону, чтобы не стать жертвами дурацкой громадины, – я смеюсь, он упорно не хочет говорить, насколько был прекрасен зал. – Но особое значение я бы придал изумительному и драматичному дефиле дебютантки Пати с ее рыцарем.

Зажмуриваюсь и тихонько опускаюсь на кровать, натягиваю простыню до самых глаз, смотрю в стороны то на одну, то на другую подругу. Вот и зачем он сейчас поведал такие подробности?

– А ну-ка вон из моей кровати все! – воплю я, когда они начинают толкать меня в бока, чтобы я рассказала им историю. – Немедленно, – пищу я своим ничтожно тонким голосом.

Они выходят из комнаты, а я раскидываю руки по разные от себя стороны и громко стону. Вот почему он такой балбес? Девочки ведь не отвяжутся от меня ни за что. Им нужны подробности, а мне осмысление, которого в данный момент нет и быть не может. После всех оскорблений, нанесенных мне Энтони, я лихорадочно целуюсь с ним же. О каком мозговом штурме говорить? Я безумна, падка на его шепот и горячее тело.

Встаю с кровати и иду в душ.

– Мамочки мои, – произношу я в ужасе.

Гнездо на моей голове и размазанная косметика придают мне вид енота с мусорки. Как будто я всю ночь рылась на помойке, и именно поэтому теперь моё лицо еще долго останется в памяти моих друзей. Спонжем, смоченным лосьоном для удаления макияжа, я бережно провожу по глазам, скулам и губам. Стираю остатки ночи, чтобы начать день с чистого листа. Душ встречает меня горячей водой и приятным запахом миндаля моего геля для душа. Скребу свое тело массажной губкой, уделяю особое внимание местам, где в будущем образуется апельсиновая корка. Корин просветила меня на этот счет, показав результаты своего пофигизма. Надеваю нижнее белье и шелковый домашний халат, доходящий мне до щиколотки, и иду на кухню с тюрбаном из полотенца на голове, чтобы спокойно позавтракать. Ну, стоит попробовать, по крайней мере. Распахиваю дверь и делаю вид, что не замечаю слежку стервятников, ожидающих, когда же я сдамся.

– Погибну, но ни за что не попаду к вам на растерзание, – шиплю я на них.

Заправляю свой ягодный салат йогуртом, заполняю ложку вкусной пищей и отправляю ее в рот. Наслаждение, вот еще одна причина приехать в Париж. Здесь все продукты натуральные и безумно вкусные. Хлеб всегда свежеиспеченный, не стоит по несколько суток на полках супермаркета, как в Америке. Сыры невероятно пахнут, а на вкус – не описать словами. Я могу до бесконечности перечислять, что здесь лучше. Травы, напитки, пейзажи и запахи – все здесь родное и даже отдаленно не схоже с жизнью в Америке. Отрешенно смотрю на свою миску, когда она исчезает из-под моей руки.

– Ты расскажешь нам, иначе мы изведем тебя, – говорит Полин серьезным голосом фитнесс-тренера, человека особого положения, умеющего заставить даже самую ленивую задницу заниматься.

И она берется за меня. Прищурив глаза, я оглядываю эту компанию собравшихся, клуб сплетниц, цирк на выезде. Ну, хорошо, пусть слушают мою версию.

– Незнакомый мужчина вышел, чтобы поддержать меня, всё, – отбираю миску у Полин, пока они переглядываются, быстро запихиваю остатки салата в рот, набив до отказа. Вытираю губы салфеткой, когда йогурт сочится из уголков моего рта по подбородку.

– Джекс иначе все рассказывал, – ворчит Лулу. – Он сказал, что вы практически трахались на втором этаже. Твое тело было впечатано его членом к двери, еще пара секунд и вы стали бы людьми с аподисофилией.

Мы все пялимся на нее в удивлении и непонимании.

– Решила выпендриться с новым словом, – ржет Джекс. – Прости, детка, но мы не увлекаемся изучением названий сексуальных извращений.

– Эксгибиционисты ты имеешь в виду? – Полин делает скептический фирменный взгляд и опирается подбородком на свою когтистую руку. – В наше время это скучно, другое дело стать свидетелем секса мальчиков. Это невероятно заводит.

Джекс давится, пока я луплю его сильными хлопками по спине. Девчонки недоуменно наблюдают за нами, пока он кашляет чуть ли не до рвоты. Едва отдышавшись, он садится снова на стул, и теперь я ясно вижу, как одними губами он произносит «карма». Конечно, сдал меня с потрохами, а потом сидит тут и пьет чай с хитрым выражением на лице. Посылаю ему взгляд смерти, пусть знает, что месть – блюдо холодное.

– Раз ты не хочешь рассказывать кто он, мы сами найдем, – Лулу открывает ноутбук, лежащий на столе.

После небольшой потасовки мои шансы равняются нулю. Локтями они толкают меня подальше от стола, чтобы найти то, что хотят. Джекс берёт меня руку и притягивает к себе на колени, начинает укачивать как маленькую, чтобы я не кипятилась. Некоторое время девочки сидят с напряженным лицом, потом издают такой победный клич, что я едва не падаю на пол от этого звука. Полин начинает крутиться около стола и тянет руки к экрану, чтобы поставить для общего обозрения находку подруги.