Магнитная буря

Все прибывшие гости рассаживаются, единственное, о чем я могу думать, это о еде. Я уснул в самолете, как только он взлетел, а потом было слишком мало времени. Поэтому, когда официанты начинают разносить еду, мне уже глубоко плевать на долбанную химию между этими двумя. Едва сдерживаю себя, чтобы не кинуться на мизерную порцию говядины в соусе. Не знаю, как это называется, но кусочки тают во рту так, словно их благословил сам Господь. Я бы закрыл глаза от удовольствия, но внимание этого «влюбленного старца» все еще устремлено на нас.

– Если это все из предоставленной еды, то имей в виду, я тебя растерзаю, – мне не дает договорить ладонь на моем плече, явно принадлежащая мужчине.

Оглядываюсь на бардовый фейс мужика, для которого я тут появился, он все еще думает, что в силах удержать меня. Встаю со своего стула и практически нос к носу встречаюсь с ним.

– Какие-то проблемы? – стискиваю челюсть, и не отрываю от него взгляд.

– Тони, садись, я поговорю с ним, – Селена обхватывает руку мужика и тянет за собой через всю зону ресторана, они проходят в дверь, в которую мы заходили, и теряются в толпе. Подзываю к себе официанта и заказываю обыкновенный стейк средней прожарки с острым соусом. Я сейчас спокойно поем, и к черту этих дебютанток. Вообще, это хорошая идея – приехать в лучший отель Парижа, поесть в его ресторане, потанцевать в огромном холле, завлечь озабоченного идиота, чтобы продать себя подороже и уединиться в номере. Может так, и получают бонусы дебютантки? И суть не совсем в благотворительности!

Наедаюсь практически до неприличия, дохожу до состояния свиньи. Всё чопорное общество, окружающее меня, еле водит вилкой по тарелке, в то время как я готов развалиться на стуле и желательно еще закинуть ноги на стол. Но, естественно, фрак не предполагает подобного поведения, как, собственно, и место. Иногда я ловлю себя на мысли, что совсем одичал со своей работой. На островах не смотрят, как ты ешь и держишь в руках приборы. Все относительно свободны. Слиться с природой, не отказывая себе в уединении.

Делаю еще один глоток терпкого красного вина, и моё удовлетворение уже написано на лице. Расслабляются мышцы в теле, и я начинаю бороться со сном. К черту этот бал, едва я встаю, все поднимаются следом. Они будто вторят моему поведению, и это изрядно раздражает. В огромном зале начинает звучать классическая музыка, и я стону про себя. Я сделал все от меня зависящее. Селена в руках своего кавалера, можно свалить отсюда и выспаться за недели работы хрен пойми где. Я уже мечтаю о своей кровати и мягких подушках, когда выхожу в холл. Толстосумы со своими парами столпились кольцом напротив стены выстроившихся девушек в платьях, как у диснеевских принцесс. Я насчитал около двадцати претенденток, дальше мне стало лень мозолить свои глаза их «красотой». Сборище девственниц на выданье. Купите меня и оттрахайте, потаскухи с лицом ангела.

– Первый вальс выпал прекрасной паре. Дебютантка Беатрис Пати и ее кавалер Джекс Стюарт. Прошу вас, – разносится по всему залу, и я начинаю ковыряться в своих подкорках в поисках, от чего красная лампа мигает в черепной коробке так ярко.

Пати, Пати, Пати… Аккуратно обхожу толпу зевак и поднимаюсь на лестницу на несколько ступеней выше, чтобы увидеть, что же за…

– Какого она тут делает?! – я говорю это настолько громко, что стоящая впереди парочка оборачивается.

В центр холла выходит очаровательная девушка, тёмные от корней волосы, которые плавно переходят в светлые концы, как будто выгорели на солнце. Пышное золотое платье с рисунком в виде сот, или ромбиков. Эта долбанная сеточка начинает рябить в моих глазах. Платье девушки целомудренно закрывает ее до горла, а длинные рукава не открывают и грамма тела. Ни дать ни взять – девственница на выданье, но уж я-то знаю, что это не так! Высокий смуглый брюнет ведет ее под руку с гордой улыбкой. Они становятся друг напротив друга, несколько секунд, и она присаживается в реверансе, выставляет вперед свою тоненькую ручку. Меня кто-то толкает в плечо, но я просто не могу отвести от нее глаз. Соблюдая должное расстояние, кавалер держит одной рукой ее за талию, второй нежно сжимает ее изящную кисть. Я жую щеку с внутренней стороны от бешенства, он нежно прикасается к ней, словно она вот-вот рассыплется в его руках. Они кружатся в вальсе, пока я стою, застыв на месте, как истукан, а это долбанное чучело обнимает ее в танце. В какой-то момент она спотыкается, и я не замечаю, как, срываюсь с места, чтобы помочью ей. Но когда я почти дохожу до середины, вся эта чертова толпа выходит в центр, они делятся на пары, а меня снова с ней разделяет целая пропасть. Останавливаюсь и закрываю глаза, я же собирался уйти, так зачем я побежал?!

– Тони, ты должен пригласить меня на танец! Мы все ещё не показали свою дебютантку, – Селена берёт мои руки и кладёт себе на талию, я открываю глаза и ищу в толпе Беатрис.

– Меня не волнует, кого мы привели, – грубо отвечаю Селене.

– Ее выбрали на открытие вечера, ты с ума сошел? И платье, что ты оплатил, потрясающе на ней сидит. Из всей этой розовой ерунды она одна словно луч солнца. Giambattista Valli шедевр, – щебечет она, когда я отдавливаю ей носочки обуви.

– Мне глубоко насрать, кто такой Giambattista Valli… Подожди, что? – я останавливаюсь, и пара, кружащаяся рядом, врезается мне в спину, они извиняются, пока я снова тупею. – Беатрис наша дебютантка?

– Это потрясающе, правда?! – счастливо улыбается Селена.

Я, наконец, прихожу в себя, подстраиваюсь под темп медленной мелодии, каждый раз оглядываюсь на слегка запинающуюся и в то же время смущенную Беатрис. Меньше всего я хочу, чтобы она заметила меня. Меня устраивает наблюдение издалека. Автоматические движения и мысли… Мысли, которые сводят меня с ума. Я могу научить ее танцевать, двигаться вместе с музыкой, вторить ее романтическому темпу. Ее юность и очарование, то, как она старается, выбивается из сил и все же сияет ярче всех собранных на этом мероприятии. Парень прижимает ее к себе немного сильнее, и я сжимаю пальцы Селены так, что она шипит.

– Ты убить меня хочешь? – она останавливается и поворачивает моё лицо к себе. – Тебе плохо? На тебе лица нет.

Отмахиваюсь от нее и снова смотрю в сторону танцующей пары. Подталкиваю Селену ближе к ним, лучше, если она удержит меня прежде, чем я кинусь к этому ублюдку, который шепчет на ухо девушке нечто смешное. Селена кружится, пока я удерживаю ее за пальцы, наступает мне на туфли и смущенно улыбается. К черту все, отпускаю ее руку и двигаюсь в толпу. Начинаю обходить, немного толкаю танцующих, останавливаюсь только, когда музыка смолкает. Пелена спадает с глаз в момент, когда они расходятся, и Беатрис поворачивается в нашу сторону, резко разворачиваюсь и решительным шагом возвращаюсь к Селене.

– Мы уезжаем, – холодным тоном говорю ей, – потом поиграешь в свои игрушки. Я слишком устал.

– Тони, подожди еще немного, мы обязаны сесть на свои места в центральном зале и посмотреть концерт, но сначала представить ее. Так не делается, я столько дергала всех за ниточки, еле уговорила молодых, – моё лицо искажается, будто я съел лимон. – Хорошо, Беатрис с ее парнем. А сейчас ты просто так взял и решил за всех. Мы договорились!

Столкнуться лицом к лицу с девчонкой, снова головная боль и мысли… Зачем мне это нужно? С другой стороны, я, как трус, пытаюсь сбежать, поджав хвост.

– Сейчас выберут лучшую, после дефиле, и мы представим ее. Все! Потом можешь убегать в кроватку, – упрашивает она меня, выставив вперед руку, гладит лацкан пиджака. – Мне ты уже помог, так давай я помогу тебе.

– Ты уж помогла, – произношу сквозь зубы.

Черт с ним, обхватываю ее талию, и быстрым шагом мы пересекаем расстояние, чтобы скрыться в толпе, пока «дебютантки» выстраиваются в ряд. Сейчас начнется съем, по-другому я даже выразиться не могу. И меня это еще больше бесит. Необъяснимая агрессия всколыхнула все моё существо. Я готов был голыми руками удушить щенка, который присосался к ней. А теперь еще я бешусь только от одной мысли о ней с богатым ублюдком. Беатрис ставят в первом ряду, словно маленькая куколка, она погрузилась в золотое кружево. Улыбка на ее лице заставляет меня снова попасть в омут ее очарования, глубокая ямочка на правой щечке, карие глаза светятся счастьем, оглядывает всех собравшихся. Она действительно сияет?! Ну что же…

– Я останусь только с одним условием, – не поворачиваю головы в сторону Селены, произношу прежде, чем могу объяснить свое действие.

– Каким? – заинтересованно спрашивает она и прижимается щекой к моему пиджаку.

– Я сам ее представлю, – мои глаза не отрываются ни на минуту от Беатрис.

Теперь мне срочно нужен план.

Глава 11

Беатрис

Я боюсь пошевелиться, сдвинуться на дюйм подобно смерти. Ненавижу стоять у всех на виду, поэтому концентрируюсь на Джексе. Я искала Селену, думала, она первой будет стоять рядом и сжимать мои ледяные кисти рук. Но не тут-то было. Если бы не Джекс, не представляю, как бы я справлялась с этим усиленным вниманием. Я даже услышала в толпе слово «порнушница», адресованное мне в спину. Видимо, один из этих чудаков посещал мою галерею, и его подружка не оценила этот порыв. Да и пусть идут со своими пересудами сами знают куда. Выстроенные в ряд девушки глупо хихикают и толкаются, как школьницы. Толпа зевак рассматривает нас так, словно сейчас начнутся торги. Опускаю голову вниз и смотрю на подол своего платья, потом снова ищу в толпе Джекса. Он выглядит таким галантным во фраке, расточает улыбки всем. И девушкам, и парням, словно ему все равно, что здесь творится. Во время танца, когда он наступал бесконечно на подол платья, я спотыкалась, как неумеха, шипела на него, но он лишь улыбался мне. Непробиваемый, так можно описать Джекса, в то же время очаровательный.

– А сейчас каждый из сопровождающих представит свою дебютантку во время дефиле, – говорит ведущий, его сальная улыбочка раздражает меня с первой минуты.

Он произносит фамилии, и девушки выходят вперед, двигаются в большой холл, где уже подготовлены места для желающих «насладиться шоу», оценить товар. Я не подписывалась на эту ерунду, мне нужен пиар, а каким уже образом они проводят этот бал, их дело. Одно огорчает, ко мне подошел мужчина и поинтересовался, чем я занимаюсь в свободное время. Неверно истолковав его слова, я начала было ему рассказывать про род своей деятельности с таким упоением, что не заметила, как он уже держал меня за руку. В общем, отшив не пригодного ко двору старпера, я сбежала к моему «кавалеру».

– Беатрис Пати, юная красавица. Училась в университете Сорбонна. Я могу вам сказать, это невероятно талантливая девушка уже является обладательницей галереи современного искусства, прославившейся своими откровенными фотовыставками, – последнее ведущий произносит с неким намеком на род моей деятельности. – Но не обольщайтесь, у нее есть сильное мужское плечо и это… – разочарованно отворачиваюсь и именно в этот момент, когда уже совсем другой голос говорит в микрофон, слышу:

– Энтони Уилсон, и я пришел забрать мою даму, – испуганно концентрирую все свое внимание на мужчине, стоящем рядом с ведущим, он уничтожает меня своим взглядом, не позволяя потерять этот контакт. – И, к слову, «откровенная» галерея – самая посещаемая за последний сезон.

«Заносчивая задница» заставляет меня покраснеть от его слов поддержки и внимания, направленного на меня. Ищу в толпе Джекса, который недоуменно смотрит на Селену, вцепившуюся в его руку. Я уже не слышу, что говорит ведущий, потому что Энтони берет мою руку в свою и ведет по проходу. Без единого слова он ставит меня рядом с другими девушками, после чего целует тыльную сторону руки, удерживая мой взгляд на себе, и отходит в сторону. Девушки рядом томно вздыхают, и я понимаю их, он чертовски красивый мужчина. А эта челка, по-мальчишески падающая на его глаза, придает его лицу неповторимый шарм. Но есть еще кое-что – его победная улыбка, посланная мне, прежде чем встать рядом с другими кавалерами.

Это просто кошмар какой-то. Долбанный сон, который исчезнет, как только я проснусь. Девушки, одна за одной, пополняют ряды, зал наполняется голосами, когда все рассаживаются по своим местам. Мне это точно не нужно, Селена чертова обманщица, решила обдурить меня, устроив подобную встречу. Разворачиваюсь, чтобы сбежать из зала, быстрым шагом преодолеваю некоторое расстояние, когда за одной из колонн меня за руку притягивают к мускулистой груди. Широкая ладонь зажимает мой рот, когда испуганный взгляд находит те самые серебристые радужки, которые отправляют моё сердце в галоп. Затравленным зверьком я стою окруженная его теплом, чувствую, что его мышцы расслабляются, поэтому кусаю его ладонь, как в старые добрые времена. Он только усмехается, хватает меня за локоть, оглядывается и тащит в первый же поворот.

– Не устраивай сцен, Беатрис Пати…мы просто поговорим с тобой, – убеждает он меня.

Я все еще бережно храню в памяти, как он перекинул меня через забор и выворачивал руки. Чтобы не усугубить ситуацию, семеню за ним, но пусть не надеется, что я оставлю все просто так.

Мы поднимаемся по лестнице, и он выводит меня на один из огромных балконов. Закрывает за нами дверь и, переведя дыхание, спустя несколько секунд поворачивается ко мне. Кладу руку на верхнюю часть живота, чтобы успокоиться. Дыхание комом стоит в горле, сглатываю все то, что узнала о нем, выдавливаю из себя подобие улыбки.

– Не сказать, что приятно удивлена нашей встрече, – деликатно начинаю наш разговор. – Мог хотя бы раз не вести себя по-варварски.

– Варвар? Ну, так ты меня еще не называла. Приятно, что я могу произвести на тебя впечатление. Ты ведь уже успела воссоздать для себя неплохое амплуа, – он подходит ко мне ближе и опирается рядом со мной на перила.

– Не помню, чтобы позволяла лапать меня при всех. Не с тобой пришла, – отхожу от него на приличное расстояние и обхватываю свои плечи руками. – Что подумают другие?

– А мне плевать. Ты видишь, что бы я нервничал на этот счет? – я пожимаю плечами, и он продолжает, – Привыкла продаваться. Интересно, тебе понравилось стоять на этом пьедестале, словно шлюха, чтобы они все оценивали тебя? Притом, что пришла со своим парнем? Тебе нравится, когда тебя лапают, признайся, Беатрис? Когда мужчина раздевает тебя взглядом, а ты улыбаешься и машешь. Кажется, ты всегда выбираешь не тех мужчин. Хаш тоже был словно мост… – не могу удержать себя и бью ему по лицу.

– Свинья, – вырывается из меня.

– А ты продажная сучка, как я тебе и сказал в нашу первую встречу. Девственность восстановила на мои деньги? И искала, кто же купит тебе платье для этих придурков? – он говорит это таким страшным тоном, что я уже хочу сбежать от него, медленно двигаюсь в сторону двери. – Так, снова пальцем в небо, платье, – он хватает подол и дергает со всей силы так, что мягкая ткань трещит под его руками. – Я его купил для тебя. Знал бы, на кого трачу деньги, в жизни…

А дальше я уже не слушаю, бегу от него со всей скоростью, на которую позволяют дурацкие каблуки и огромная юбка, словно золушка, сбегающая от злодея. На полпути он хватает меня за талию и тащит в первый попавшийся туалет. Закрывает за нами дверь, и я практически теряю рассудок от его устрашающего вида. Волосы взъерошены, глаза дьявольски блестят, и тяжелое дыхание практически заставляет меня биться в истерике.

– Выпусти меня, – дрожащим голосом произношу я. – Я обещаю тебе, что больше мы не встретимся. Верну тебе все деньги и это платье. Только оставь меня в покое. Не то я… Ты не имеешь права диктовать, что мне делать! – шепчу я.

– А не то что? Обратишься в полицию? И что ты скажешь? И я не диктую… Ты, – он надвигается на меня, как тогда в комнате, чувства начинают смешиваться, дыхание сбивается от одного его взгляда, теперь он выглядит не взбешенным, а возбужденным, – пожалуешься мальчишке, которого притащила с собой? Но знаешь, Беатрис, я оторву его бестолковую голову голыми руками, если захочу быть с тобой. И сомневаюсь, что мне кто-либо помешает. Если у тебя есть сомнения, я покажу кое-что.

Он делает шаг, и мои губы приоткрываются от его близости, он нависает надо мной так, что мне приходится задрать голову.

– Согласен, так не очень удобно, – он приподнимает меня на руках, оглядывается и морщится, удерживая на весу.

Его стальные мышцы не дрожат, пока он на вытянутых руках удерживает меня за талию.

– Ты такая маленькая бунтарка, но что, если я сделаю вот так? – вскрикиваю, когда Энтони подкидывает меня в воздух и ловит как невесту, под спину и колени.

– Что ты себе позволяешь? Отпусти меня! – возмущаюсь я, отталкиваю его тело от себя.

– Не хочу, – нагло отвечает он мне. – Мне нравится то, как обстоят дела именно сейчас. Ты не ругаешься, не материшься. Что будет, когда я тебя поцелую? Или ты с каждым такая податливая?

Двигаю плечами, от чего еще сильнее погружаюсь в его крепкие объятия.

– Я откушу тебе твой долбанный язык, который ты попытаешься засунуть в мой рот, – чувствую, как краснеют мои щеки от воспоминаний.

– Значит с памятью у тебя все хорошо, Беатрис. И это прекрасно, – он приближает ко мне лицо, я опускаю ресницы, как завороженная смотрю на его губы.

Я устала с ним сражаться, в любом случае он сильнее меня. Мое тело покрывается маленькими капельками пота под тканью платья, и нехватка воздуха – такое знакомое чувство, которое появляется только при нем и только с ним. Приоткрываю губы, но он резко отстраняется и ставит меня на ноги. Сглатываю и несколько раз моргаю, снимаю с себя это заклятие, под которое я попадаю от его присутствия. – Ты опустишься до поцелуев в туалете? Беатрис, даже для тебя это низко, – отталкиваю его от себя, больно, в основном для себя, бью его кулаками по груди, открываю замок на двери. – От меня ведь не убежишь, Беатрис.

– Je m'en fous, connard (Мне плевать, кретин), – двигаюсь быстрым шагом, не оглядываюсь.

Подлец. Снова поймал меня в свою ловушку. Унизил, полил грязью. Хоть бы одна живая душа повстречалась! Из глаз практически брызгают слезы, когда я слышу за спиной быстрые шаги, едва успеваю ускориться. Его руки обхватывают меня сзади поперек живота, и я повисаю в пространстве. Набираю полные легкие воздуха и удерживаю, на колько хватает сил, чтобы не заплакать перед этим идиотом. Где же все эти люди, неужели мы одни на этом этаже?

– Ненавижу тебя, – шиплю я, сжимаю зубы до скрипа. – Лживый подонок.

– Я лживый лишь в том, что не сказал Хашу, как сильно хочу тебя. Но с тобой я откровенен. Спроси меня, Беатрис. Спроси все, что пожелаешь, – шепчет он мне в затылок, пока вдыхает запах моего тела.

– Что тебе от меня надо? – вторю ему и задыхаюсь. – Ты можешь оставить меня в покое? Почему сейчас не отпускаешь?

– Не хочу тебя отпускать и оставлять в покое, – он ставит меня на пол и поворачивает к себе лицом. – Не сейчас.

Прищуриваю глаза и слежу за эмоциями, сменяющимися одна за другой. Стыд, сожаление… Кажется, он сам не понимает, что, между нами, каждый раз происходит, как только мы встречаемся. Дурацкое притяжение, как будто пояса смещаются, каждый раз сталкивая нас.

Руками он обхватывает моё лицо и удерживает напротив себя, вдыхает мой запах, на мгновение закрывает глаза и прижимается губами ко мне. Нежное, практически невесомое прикосновение его губ к моим, слегка наклоняет голову в бок, но не углубляет поцелуй. Одна его рука гладит мою спину, притом, что вторая удерживает затылок. Он сдерживается, но я не умею так управлять своим телом. Губы сами приоткрываются, чтобы впустить его в себя. Язык проталкивается с неожиданным порывом, он делает глубокий шумный вдох через нос, от чего моя голова начинает кружиться, удовольствие иголками проникает в меня, останавливается в самом центре наслаждения. Сжимаю ноги, когда чувствую, как влага пропитывает мои трусики. Горячая волна желания, и я обхватываю его затылок, он приподнимает меня руками за талию как некоторое время назад и целует так, что пальчики на ногах стягивает в судорогу. Ничто… Ничто не сравнится с этими ощущениями и поцелуями Энтони. Пусть он последний мужчина на земле, которого я могу хотеть и обязана ненавидеть.

– Беатрис, Энтони… – мы еле отрываемся друг от друга, оказываюсь прижатой к двери какого-то номера, наши затуманенные взгляды никак не фокусируются на том человеке, который прервал нас. – Что здесь происходит? Вы знакомы?

Селена стоит рядом с Джексом, их напряженные позы передают отношение ко всему происходящему. Энтони бесстыдно придвигается ко мне ближе, и через огромное количество ткани я чувствую его эрекцию, которой он вдавливается в моё тело на глазах у посторонних. Он ставит обе свои руки так, что я оказываюсь в его клетке, удерживает на месте. Смотрит в глаза, его лоб упирается в мой, и я едва дышу.

– Я дам тебе еще один шанс сбежать и вновь вернуться, но уже правильно. Понимаешь? Чтобы все не выглядело так мерзко, как «ты, я и еще один мужчина»… Это какой-то замкнутый круг. Если мы будем вместе, то только мне одному ты будешь принадлежать всецело, Беатрис. Это будет как поклонение Богу, вознесение к небесам. Поняла? Нас будет только двое каждый день и каждую ночь. Поэтому последняя попытка, Беатрис. А теперь беги, – он отпускает меня, резко дергаю головой в сторону наблюдателей, глаза наполняются непонятными слезами, и я ухожу к Джексу, который тут же обнимает мои плечи и уводит из холла. Игнорирую Селену, я не знаю, что такое сейчас было. Но это его влияние на меня, словно в дымке, мои гормоны просто зашкаливают, стоит ему приблизиться ко мне. Мгновенно от ненависти до любви. Я не знаю, что делать при нем, огрызаться или целовать. Как обуздать эти эмоции и снизить желание по отношению к нему.

Мы садимся в машину, которая уже стоит перед выходом из гостиницы. Джекс помогает мне залезть в салон и молча, притягивает меня к себе. Последнее, что я вижу, это провожающие наш автомобиль люди, растрепанный Энтони и встревоженная Селена. Он подумал, что я встречаюсь с Джексом, и снова у нас та же самая ситуация. Почему все так сложно? Я чувствую себя больной на голову. Он отец моего бывшего, он лишил меня девственности, как шлюху, он…выдыхаю. Он подлец! Но есть у меня одна мысль, которая поселилась в определенный момент. Еще в первые дни учебы, я думала о том, что могу сделать два полезных дела, и мне это только предоставит шанс. Даже ситуация, произошедшая сегодня, сделала меня ближе к моей цели. А если все играет мне на руку, то откуда такое расстройство? Потому что моё тело не слушается меня, как только он прикасается, шепчет, удерживает своими сильными руками. И каждый раз я чувствую себя озабоченной девкой, потому что готова распластаться под ним даже в туалете.

– Прости, что не был рядом с тобой, – тихо говорит Джекс, когда мы подъезжаем к моему дому, который находится над галереей, этажом выше. – Ты ведь не выгонишь меня со съемной комнаты в таком виде?

Он показывает на себя, пока я устало перевариваю информацию. Этот день высосал из меня все силы, вымотал мои нервы, и мужчина из моего прошлого снова проник в мою душу, поглотил ее. Что дальше, снова пытаться его забыть?

– Заходи, ты ведь здесь, вроде как, живешь, – открываю заднюю дверь ключом, когда мы заходим с другого входа. – Я заварю себе ромашку, ты будешь?

Он проходит обыденно в свою комнату и начинает раздеваться буквально у меня на глазах, забыв закрыть дверь.

– Нет, я ничего не хочу, – ухожу на кухню и ставлю греться чайник.

Это чертово шуршащее платье настолько громкое и раздражающее. Тянусь за спину и пытаюсь расстегнуть замок. Самой мне было невозможно его надеть, а теперь и снять. Джекс заходит на кухню, помогает мне расстегнуть замок по всей моей спине, оголяет ее полностью. Прохожу мимо него в комнату и снимаю ужасное платье. Швыряю его на кровать и переодеваюсь в свою обычную домашнюю одежду. Спортивные штаны и свободная футболка. Подумать только, он купил платье неизвестной девчонке, просто чтобы она похвасталась им на балу. Как там сказал его водитель? «Мистер Уилсон великодушный». Но то, что он не безгрешен, чудовище, живущее в нем…темное пятно, которое он оставил после себя.

Оставляю свои мысли вместе с платьем в комнате, полностью отрешаюсь от всего, что меня связывает с Энтони Уилсоном. Сейчас, когда я захожу на кухню, Джекс мне кажется чем-то похожим на Хаша. Мы живем с ним под одной крышей и работаем, что удивительного? Он просто снимает у меня комнату, но наши отношения ни разу не перешли грань дружеских. И вот сейчас, когда он сидит напротив, я вспоминаю Хаша… Я словно вернулась на несколько лет назад. Хотя внешне никакой схожести. Но что-то такое… Тонкая нить, которая их связывает в моем восприятии. Джекс отодвигает для меня стул и ставит передо мной кружку с напитком.

– Так вот он какой, твой идеальный мужчина? – он усмехается. – Тут у любого не было бы ни малейшего шанса. Планку срывает только одного вида вас целующимися. Я хочу услышать эту историю.