скачать книгу бесплатно
– Мне пацан мой как-то сказал, что Лена от Ленина, он, говорит, там в ссылке был, вот и назвали.
– А что, лет через десять так и в учебниках напишут, а ещё через сто лет никакой лингвист не опровергнет.
– Лена от слова лень. Я в словаре читал.
– Вот-вот, в словаре, а словарь немец какой-нибудь сочинил.
– Что тебе не нравится?
– Да то и не нравится, что ты рассуждаешь, как какой-нибудь электрик, а не физик. У них все электроны в проволоке одинаковые, нет ни первых, ни вторых, лишь бы ток был. А слова, они как электроны при бета-распаде – есть первичные, которые, если ты помнишь, из ядра, из сути, и есть вторичные, которые уже выбиваются первичными из оболочек какого-нибудь случайно оказавшегося рядом атома, и к сути, к рождающему ядру, отношения не имеют. И если ты, человек, говоришь словами, то должен отличать первичные от вторичных, иначе будет потерян смысл, будет один ток, которому всё равно куда течь – к обогревателю в детском садике или к взрывателю.
– Ну….
– Река Лена названа в честь Луны. Как была река Ра, текущая к солнцу, так была – и осталась – река Луна, Лена, текущая к луне. Лун, лон, лен – это мягкое гнездо женских первопонятий. Когда люди только-только научились давать имена, что они должны были обозначить в первую очередь? Склонность к безделью или женские прелести? Лоно. А во вторую, а по сути, в ту же первую – небесное светило, с которым цикл функционирования лона был синхронно связан. Как сейчас месячные и месяц (на небе), изначально – лоно между ног и лоно в небе. От этих лон, двух первичных электронов, уже все остальные лунки, как маленькие ямки и дырки, склоны, уклоны, как пути к этим лонам-лункам (с-к-лон), прислоны, как протоназвание соития…
– А слоны тоже от п…ы?
– Конечно: ходит медленно, как бы без дела слоняется, вот и слон. И «лениться», между прочим, тоже изначально значило не отлынивание от работы, а занятие сексом, просто в отличие от трудной работы в поле – «страдать», – приятная работа с мягким женским лоном-леном называлась «лениться». А потом уже, как альтернатива страданию, родилась плеяда вторичных слов-электронов со своей энергией и спином – лень, лентяй. И лодырь изначально от лада.
– Ё…рь по-нынешнему? Ходок. Африка, слышишь? Лентяй ты, лодырь.
– Аркадий, где ты всё это вычитал?
– Да где ж это вычитаешь? Не вычитал.
– Сам дошёл? Голова!
– Не сам. В воду смотрел.
– Как – в воду?
– Как в воду. И дурак, между прочим, это тоже ё…рь. Дрк… дырка, драть, дурак. Не случайно дурак всегда лентяй и лодырь, лежит себе на печи, но царевну имеет, и народ его любит, не то что попов.
– Опять попы виноваты?
– И попы тоже. А Ангара только в подтвержденье, что в своё время, время Ганга-ры, там жил народ одинаковых с нами души и силы. То есть – мы.
Как было не лакирнуть такой докладец спиртиком?
– Нет, объясните мне, что это за силы такие? – обглодав очередную густёрку, спросил Африка. – Грозный за Урал боялся соваться, Пётр, великий Пётр, как от страха, вообще вжался в самый краешек земли.
– Окно рубил!
– Только вот в какую сторону?
– Или запасный выход себе устраивал.
– Надо, надо туда сплавать!
– Сплаваем.
– Когда это всё было?
– Давно. Сначала восток, потом запад… Потом, в эпоху Ра, освоили Египет, там ведь всё на этом названии солнца держалось, потом была Итиль, и тут уж мы очередной раз в Европе порядок наводили. Аттила – это же никто иной, как человек с Итили, волгарь по-нынешнему.
– Виночерпий! – Николаич сиял. – Налей-ка лиофилу наградную… по одним речкам весь мир расшифровал! Нет, дай я ему сам налью!
– А потом уж и эпоха Волги, вплоть до наших дней, понятное время.
– Понятное? По-моему, самое непонятное.
– Чего тебе непонятно?
– Всё! А особенно самое последнее, именно наше. Кто мы? Где мы?
– Мне для начала скажите, с кем всё-таки была Куликовская битва, и кто такой Чингисхан? Не пришёл ли он, как тот хозяин, разобраться с европейскими мирмиками? Русский – на старую русскую родину, навести кое-какой порядок, поучить зарвавшихся обеспамятевших князьков, шпану степную, да погонять метлой зарвавшуюся немчуру и шляхту, разных фрягов и прочую папскую сволочь?
– Похоже, что именно так. И похоже, в 1772 году снова пошёл Фредерику урезонить, да уж не тот расклад был, что-то с Сибирью произошло. Сам на крыло не встал, послал орлёнка, а тот не осилил. И началось… вернее – кончилось.
К наградной Аркадьевской присоединилась вся команда.
Златая цепь
Вся территория – наша. Вернее, будет нашей.
Вен. Ерофеев, «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора»
– А ты что, кроме указа о женитьбе ничего не нашёл?
Семён уселся поудобнее, настраиваясь на длинный рассказ.
– Нашёл.
– Не тяни. Что?
– Провёл по карте радиусом в волжскую версту, примерно 1700 километров в другую сторону, на Запад, в Европу, и наткнулся… и наткнулся на…
– Ну не тяни, не тяни.
– На Орлик!
– Где, в Австрии?
– В Чехословакии! Столько на юг от Праги, сколько наш Орлик от Москвы!
– Э-э! – воскликнул Капитан. – Да я ж там был!
– Наш пострел… – уважительно усмехнулся Семён. – Тебя, Кэп, по этим Орликам спецом что ли возили? А как Орлик на чешском?
– Как… Орлик. И по-русски, и по-чешски Орлик.
– Заметьте, опять: всё остальное по-чешски, а Орлик по-русски, как в Бурятии.
– А может быть, Орлик что-то ещё означает?
– Означает, но опера другая. Орлик – растение такое есть… семейства лютиковых.
– В энциклопедию нырял?
– Но не это самое интересное! А самое интересное то, что древнее название Влтавы, на которой этот чешский Орлик стоит, – Вилт Ока. Ока-а! Дикая вода, дикая река. И впадает эта Дикая Ока не куда-нибудь, а в реку Белую, Эльбу, как и уральская, правда, та через Ик, Ай и Упу, в смысле Уфу. Попутно нашёл две Оби, Aube, одна приток Сены, сам понимаешь, другая – Уазы.
– Яузы?
– Но и это ещё не самое интересное! – Семен интригующим взглядом обвёл друзей. – Я и от этого Орлика отмерил большую волжскую версту и попал в…
– Оку, Дединово или Орёл?
– На запад, на запад!.. И попал… – Чертил по земле воображаемую карту.
– В Атлантический океан!
– К атлантам, орлам подводным.
Семён переждал подначки и неожиданно спросил:
– Николаич, а ты не знаешь, чего Англия с Ирландией не поделили?
– В каком смысле?
– Ну, вообще…
– Там, по-моему, религиозные дела: эти католики, те протестанты – ну и давай пред светлые очи единого Господа кадыки друг другу вырывать. Обычное дело. Спроси у Африки, он у нас христианин, знает…
– Только сначала ему объясни, что это за страна – Ирландия, и где она находится.
– Неужели циркуль до Ирландии довёл? – охнул Аркадий.
– Да уж больно их самоназвание, Еire, на русский рай похоже – Ирий, Яри, Эйри…
– Арии, известное дело. И что? Неужели и в Ирландии Ока нарисовалась?
Семён в задумчивости, но утвердительно покачал головой.
– Ока. Сливается из двух рек – Авомор и Авобег.
– Должна бы тогда получиться Ав-Ока.
– Она и получилась: Ав-Ока.
– И Орлик есть? – застыл в нетерпении Аркадий.
– Нет, Орлика нет. Река маленькая, всего два города.
– Рязань и Муром?
– Смейся… Не Рязань, а Яхрома и… – задержав взгляд на Аркадии, – Нижний. Арклоу.
– Нижняя Аркадия?
– Нет, не Аркадия, по-ирландски – Нижний Ковчег. Нижний Арк.
– А где тогда Арк Великий?
– Наверное, на острове Руян, слышал же про Аркон? Ну, где Световит… а, – махнул рукой, – а может, и Аркаим.
– А это ещё что?
– В прошлом году раскопали древний город… и знаешь, где? На южном Урале, недалеко от второй Оки, башкирской.
– Постой, постой… – второй раз за разговор подал голос Капитан, – в Большой Оке мы в 73-м хотели свинарники строить, два дня переговаривали, да не задалось, уехали южнее, в Бакалы.
– Большая там Ока? – только и спросил изумлённый Семён.
– Ока не большая, село так называется: Большая Ока.
«Вот тебе и Капитан… – Семён смотрел на него, словно в первый раз увидел. – Картинка: на эту косу затащил их он, на байкальской Оке чуть не утонул, на башкирской свинарник хотел строить и даже, советский студент, в чешском Орлике побывал! Всё в кучку…»
– А про Аркаим не слышал?
– Не слышал.
– Теперь и не услышишь, будет там рукотворное море. Всё на дно. Аркон – под немцев, Аркаим – под воду. Остался только ирландский Арклоу. Ковчег Нижний.
– Ноев?
– Это было до Ноя, восемь тысяч лет назад. «Ковчег минувшего, где ясно дни детства мирного прошли». Нет, тут дело не в протестантах: ни самих протестантов, ни против чего они, протестанты, – всего этого и в проекте не было. Тут глубже… А знаешь, как называлась столица их Великих королей? Тара.
– Ну и что?
– Эх ты, лиофил! Река такая есть…
– Слышал! В Югославии, самый глубокий каньон в Евразии.
– Да? Интересно, интересно… – радостно удивлялся посыпавшимся совпадениям Семён. – Но я про другую, в Ирий впадает чуть выше Омска, и город там стоит – Тара. А в Омь, рядом с тамошней Окой ещё и Тартас впадает, и вся страна эта называлась Тартария.
– Ну и что?
– А то, что у этого Авеля… вот почитай, – он быстро отыскал в замятой уже рукописи помеченную строчку, – «…омские мудрецы по сю пору силу черпают, поминая Богиню-покровительницу Тару…». И столица ирландских Великих королей в честь омской Богини-покровительницы. Тары.
