Прощать любимым. Роман, основанный на реальных событиях

– А живете вы, где?

– Живем в Камышенском совхозе.

– Камышенка? – он удивленно приподнял свои широкие, черные брови.

– Знаю-знаю! Как же? Там живет одна женщина… Любил я ее, да и теперь люблю, не могу забыть! Большая любовь у меня к ней, первая и последняя! – Он грустно покачал головой, – сколько уже лет прошло, а я все еще люблю ее! Потому до сих пор не женюсь!.. – Сделав небольшую паузу, продолжил: – Конечно, Иван богатырь! А – я, против него так себе, да понимаю я все, что не пара ей, но сердце… ему не прикажешь! Интересно, какая она сейчас?

– Дядь, а кто она? – не скрывая любопытства спросила Нюрка.

Пасечник угрюмо посмотрел на нее, – Матрена! – с нежностью произнес он.

От неожиданности у Марии расширились глаза, как говорят: Не было бы счастья, да несчастье помогло. Могла ли она, когда-нибудь предположить, что встретит человека, который любит ее мать и останется, верен ей до конца дней своих!

Внезапно он замолчал, удрученно вздохнул, опустив голову, смотрел в пол, а после спохватился: – Что это я перед вами, как на исповеди? Впал в ностальгию! Давно душу свою не изливал! Один я здесь, кому говорить? С пчелами и разговариваю, чего я им только не говорил и не рассказывал, а они, твари, вроде как понимают и не жалят меня! – он ухмыльнулся. – Спасибо вам, дочки, напомнили о моей любимой, хотя, я никогда о ней не забывал!

– Дядь, а Мария, дочка Матрены.

Пасечник вдруг резко поднялся со скамьи, но не смог сделать и шага, как вкопанный стоял и часто моргал черными влажными глазами, будто в них попал песок. Наконец, он произнес: – Матерь Божья! Это же надо такому случиться? Дочь Матрены! Кто бы сказал, что у меня в гостях будет дочка моей любимой, никогда бы не поверил! – Он взялся за свою небритую бороду, потер ее пальцами и грустно сказал: – А ведь она могла бы быть и моей дочерью! Надо же так, а ну, надо? – он шагнул к двери, затем медленно повернулся к девушкам, – меня зовут Василием, – бесцветным голосом сказал он и вышел на улицу.

Воспоминания о Матрене заставили его глубоко задуматься. Отвлек его неожиданный треск пересохшего валежника, собаки бросились на шум.

Пасечник пошел следом за собаками. Вернулся с мужчиной, высокого и крепкого телосложения. На большой, седой голове мужчины надета кожаная, черная фуражка козырьком назад, поэтому выглядел он добродушным.

– Каким ветром тебя занесло ко мне, Семен? – оживленно спросил пасечник.

Мужчины обнялись, похлопывая друг друга по спине.

– У тебя что, Василий, гости?

– Да гости! А ты зачем ко мне пожаловал? В гости тебя не дозовешься, неужели вспомнил о друге? – с подковыркой спросил он.

– Я к тебе приехал за медком, дашь?

– Медку? Это можно! Сколько надо дам, его сегодня много!

– Василий, ты мне водицы дай лошадку напоить, бедная с утра не пивши!

– Возьми ведро, Семен, там за домом кадушка стоит с водой, сам и набери!

– Добро, Василий, конечно, я сам, спасибо!

– Семен зашел за дом, и Нюрка решила спросить пасечника: – Дядь Вась, может, ваш знакомый увезет нас в Камышенку, там есть повитуха, она всем помогает!

– Хорошо, Нюра, я сейчас же поговорю с ним!

Глава 8. Повитуха и роженица

Повитухой была Бородиниха, мать одной из подруг Марии, ей было за шестьдесят лет, вредная, грубая и строгая женщина. Находиться с ней в одном обществе, было неуютно и неприятно.

Мария с детства боялась ее и не любила, к тому же, она была матерью «горбуна», его прозвали горбуном из-за большого горба на всю спину и грудь, он всюду совал свой нос и доносил начальству, в деревне его все боялись и ненавидели.

– Нюрочка, милая, не хочу ехать к Бородинихе! Там тятя с мамой узнают, убьют меня, или выгонят из дома! Не поеду, лучше умру здесь, но не поеду! – И снова схватки и снова невыносимая боль, и душераздирающие крики.

Видя страдание молодой роженицы, Семен вспомнил свою жену. Он рассказал, как она при родах мучилась и не могла разродиться, повитухи тогда не было, ребенок шел ножками, так вот и похоронил и жену, и не родившегося ребенка.

– Василий, нельзя везти роженицу, это очень опасно! Я сам привезу повитуху сюда, отсюда не далеко, а там спрошу, где она проживает!

– Ах, Семен, сам Бог тебя направил сегодня сюда, только не задерживайся, измучилась девчонка!

– Я быстро! – на ходу крикнул он, запрыгнув в телегу, мотнул хлыстом, лошадь тронулась с места и через пару минут скрылась за зарослями.

Пасечник разжег печку, налил воды в большой котел, и поставил на плиту, – горячая вода нужна будет повитухе! – объяснил он.

Нюра сидела рядом с Марией и поглаживала ее живот.

– Как хорошо ты гладишь, Нюр, так кажется легче!

– Я согласна гладить тебя, подруга, сколько угодно, лишь бы ты не кричала!

– Чтобы я делала без тебя, Нюр? – прелестные губы ее затряслись, а из глаз скатились слезинки.

– Да ладно, подруга, ты лучше расскажи, где сейчас отец твоего ребенка, какой он?

– Нюрочка, если бы ты видела его, он такой! – глаза ее остановились в одной точке, будто она видит его и рассказывает. – Он высокий, стройный, лицо смуглое, нежное. Глаза темно-серые с поволокой, ресницы густые и пушистые, брови черные, строго очерченные губы. Военная форма ему очень идет, а еще ремень через плечо, ну, глаз не оторвать!

– Он, что офицер?

– Да, офицер, в чине капитана! Мы хотели пожениться с ним, когда он узнал, что я беременна, приходил к моей тетке, просил моей руки! Но она… выставила его за двери! А меня… на следующий день отправила к маме, даже попрощаться не дала и, адресами мы не обменялись! Я знаю, он приходил к ней, просил мой адрес, но она, чтобы ей пусто было! Вот так, мы потеряли друг друга.

Ой, Нюрочка, опять началось, если бы ты знала, как больно!

– Потерпи подруга, потерпи, cкоро мучения твои закончатся!

– Все равно, – продолжала Мария через боль, – я найду его, приеду к нему с дочкой или сыном, вот уж будет рад мой Ванечка!

– Я представляю, Мария, вашу встречу и рада за вас, только ты не сдавайся, ищи его, и обязательно встретишься с ним!

Внезапно залаяли собаки.

– Тррр. Вот и приехали, – послышался мужской голос.

– Мария, Бородиниху привезли, – сказала Нюрка и вскочила с топчана.

– Не уходи, я боюсь её, сейчас будет, матюгать, ты же знаешь, какая она матерщинница?

– Не уйду, Мария, не бойся! – и крепко сжала её руку.

Еще с крыльца, Бородиниха прогремела басистым, звучным голосом.

– Ну, где тут роженица? – она как приведение, мгновенно оказалась в доме и остановилась у топчана, на котором корчилась от боли Мария. На голове повитухи белый платок, завязанный узлом под тонкой морщинистой бородой, серая кофта обтягивала ее упитанную фигуру, напольная широкая юбка скрывала её обувь.

Изумленно посмотрев на роженицу, она широко раскрыла глаза. Прикусив тонкие губы, она несколько секунд молчала, затем с нескрываемым удивлением спросила: – Мария, ты что ли?

– Я, бабушка, – стыдливо ответила она, закрыв ладонями лицо.

– Не плачь, милая, с кем не бывает? Не бойся меня, все будет хорошо! – она оглянулась на мужчин.

– А вы, мужики, идите на улицу, нечего вам тут глазеть!

Мужчины виновато переглянулись и вышли, закрыв за собой дверь.

– Ну, вот порядок! – удовлетворенно сказала повитуха и повернулась к Марии, – ты не стесняйся меня, я перевидела на своем веку всяких и продольных, и поперечных, так что твоя красавица меня не удивит! Теперь слушай только меня, я буду тебе говорить, а ты исполнять, поняла?

– Да, бабушка, поняла, – смущенно ответила Мария.

– Вот и хорошо! «Подними подол повыше и раздвинь шире ноги, вот так, молодец!» Ну, что мы имеем? – спросила она себя, засовывая свои пальцы в промежность Марии.

– Хорошо, хорошо, – пробасила она.

От прикосновения рук отвратительной старухи, Марию передернуло, но в ее положении выбора не было.

– Кого ждешь дочь, или сына?

– Не знаю, – почти беззвучно ответила она.

– А кого бы ты хотела?

– Никого!

– Как никого? – изумленно выкрикнула повитуха.

– Я тятю с мамой боюсь, они убьют меня!

Бородиниха сжала свои губы, поправила платок на своей седой голове и туже завязала концы.

– Бояться надо было, когда ноги раздвигала перед отцом ребенка, теперь никуда не денешься, ребенок у тебя будет, и не бойся родителей, не ты первая так рожаешь!.. – А таких родителей, как у тебя, редко встретишь, повезло тебе с ними!

– Бабушка, мне на двор хочется, пустите меня! – она резко приподнялась, ее светло-русые волосы рассыпались на подушке.

– Эге нет, Мария, вставать нельзя, это потуги, а не то, что ты думаешь! – сказала она, убрав пряди её волос с подушки, – лежи спокойно!

Она еще заглянула под подол, пощупала. Марию снова передернуло.

– Ничего, Мария, потерпи, ты думаешь, я не знаю, как тебе неприятны мои прикосновения? Ну, что поделаешь? Все роженицы проходят через это! Ну, вот твоя красавица подготовилась к родам, ребенок идет правильно головкой к выходу!

Через несколько минут, Мария ощутила, как из нее потекло что-то горячее.

– Что это? – испуганно выкрикнула она.

– Вот и воды отошли! – пояснила повитуха.

И вдруг Марию резанула пронизывающая боль, она пыталась сдержать крик, но не смогла. На ее крик забежали собаки, сели у порога и стали жалостно скулить.

Повитуха оглянулась на них, – что и вы такое испытали? Не скулите, все уже хорошо! Нюр, неси воду и тряпки, мы рожаем!

А Нюрка давно уже стоит за её спиной и ждет указаний.

– О-о-о-ой! – закричала Мария. – Ой, бабушка, больно!

– А ты кричи, дочка, кричи! Это отвлечет боль.

Лицо Марии покрыли капельки пота, у нее усилились потуги. – У-у, – сдерживая крик, произнесла она.

– Тихо, Мария, не тужься, отдохни! – Через мгновение: – теперь давай еще немного!

И так несколько раз пока из неё не выскользнуло, что-то большое и живот сразу же исчез. От изнурительной боли и напряжения она, наконец, почувствовала облегчение.

– Ну, слава Тебе, Господи! – пробасила повитуха, – все прошло отлично! Поздравляю, Мария, у тебя дочка! Молодец, помощницу себе родила!

От растерянности Мария не знала, что ей сказать и смотрела на неё, как она держит на руках ее девочку, она напоминала живую куклу.

Повитуха, вдруг поддала шлепок по её ягодице, и она пискливо закричала.

Мария впервые услышала крик младенца, сердце у нее сжалось от жалости, – зачем вы ее ударили, бабушка?

Повитуха тут же объяснила: – Это для того, чтобы ребенок закричал, тогда из него выйдет воздух, и он задышит своими легкими, поняла, мамочка?

– Поняла, – робко ответила Мария.

Затем повитуха обработала малышку, запеленала и подложила ее к Марии. – Корми, худенькая она у тебя! Вставать не торопись, отлежись вначале! А – я поеду домой, пора мне! Тебе я больше не нужна!

Мария взяла её за руку, умоляюще посмотрела ей в глаза, – спасибо, бабушка, и, пожалуйста, не говорите в деревне, что я.

– Да нет, не переживай, я все понимаю, за меня не бойся, я никому не скажу!

За труды повитухи, пасечник налил трехлитровую глиняную крынку меда. Бородиниха была довольна щедростью пасечника и шутливо сказала: – Если еще, Василий, надумаешь рожать, зови, всегда помогу!

– Непременно позову! – тоже в шутку сказал он.

После родов Мария уснула.

Нюра не отходила от нее, переживала, куда пойдет она с ребенком, перебрала все варианты, все было не так. – К отцу с матерью не пойдет, на пасеке тоже не останется, кто он ей дядя Вася? Чужой человек, спасибо, что приютил, если бы не он, что было бы с ней, страшно даже представить! Может, на гурты? Там будем, помогать ей, а дальше будет видно!

Проснувшись, Мария обрадовалась Нюрке, что не бросила ее, не ушла.

– Тебе же коров доить, Нюр! Ты иди, а я попрошу дядю Васю, чтобы разрешил мне побыть у него дня два, сейчас я не смогу дойти!

– Куда тебе? Лежи! Я сама попрошу его, чтобы присмотрел за тобой! За коров не переживай, я сама буду доить, и девчата помогут! А за тобой мы придем, жди!

– Ну, пока, подруга, – она обняла Марию, – не вешай нос, все будет хорошо! В обиду тебя не дам!

Мария с благодарностью посмотрела на неё, – спасибо тебе!

– Да, что уж там? Не стоит, отдыхай! Она вышла из дома и быстро скрылась за кустарниками.

Глава 9. Позор дочери

О том, что Мария родила, в деревне знали все. Сплетницы только и говорили об этом.

Позор дочери Матрена тяжело переживала, мало разговаривала с мужем и старалась реже выходить на люди.

Муж всячески старался поддержать её: – Ты, мать, перестань удручаться из-за деревенских сплетниц, кто бы уж говорил? Не мы первые и не мы будем последними! На этом и свет стоит, сплошь и рядом такие случаи, а нам с тобой, надо радоваться, внучка у нас теперь есть, мы еще не старые, воспитаем себе помощницу, а, Моть? – он обнял ее, посмотрел в изумрудные печальные глаза, – ты у меня разумная жена, замечательная мать и должна принять Марию по-матерински ласково! Для нее сейчас главное наше с тобой отношение к ней! А языкатым сплетницам, я сам отвечу, да так отвечу, век будут помнить нашу честность!

Мария побыла на пасеке два дня и засобиралась уходить к своему гурту.

– Ты куда собралась, дочка? – спросил пасечник.

– Пойду я, дядя Вася, мне работать надо!

– Рано, Мария, тебе на работу, слабая ты еще, побереги себя! Да и с ребенком тяжело в поле, тебе домой надо! Если не хочешь у меня оставаться, давай я отвезу тебя к родителям!

От одного слова к родителям, ее бросило в жар.

– Спасибо, дядя Вася, мне уже хорошо, и я пойду в лагерь, а после, мы с Нюрой поедем к родителям!

Пасечник по-отечески посмотрел на нее задумчивым взглядом, – ты похожа на свою мать, она что задумает, никто ее не переубедит!

– Вы знаете мою маму? – она не хотела признаться ему, что слышала его исповедь перед Нюрой.

Он глубоко вздохнул, – знаю и очень хорошо! Люблю ее всю свою жизнь, поэтому до сих пор хожу в бобылях! Не встретил женщину, как твоя мама!

– А, что же вы не женились на ней?

– Потому что… – он глотнул, сделал короткую паузу. – Твой отец опередил меня! Будь по-другому, ты была бы, моей дочкой! Но видно не судьба… он опустил голову, – теперь вот так и живу, хлеб с медом жую! – он пытался улыбнуться, но только искривил губы, впился взглядом на поленья у печки и долго смотрел на них, будто решал серьезную проблему.

– Ну, что надумала, Мария? – после краткой паузы спросил он.

– Идти мне надо, дядя Вася!

– Тогда, дочка, я провожу тебя до лагеря! Одной в зарослях страшно и небезопасно!

– Спасибо, дядя Вася, вы теперь мой второй отец! – она благодарно улыбнулась ему.

Он взял на руки ребенка, завернутого в зеленый платок и, осторожно прижал к своей груди, при этом почувствовал душевную благодать. Никогда ещё в своей жизни он не держал на руках младенца, – Боже мой, какое счастье, ребенок, это же новая жизнь! Мария, ты просто молодец!

Он обнял ее и поцеловал по-отцовски.

У Марии накатились слезы, – приняли бы меня так дома, как этот дядя.

В лагере все женщины ждали Марию с ребенком, и, когда они были, еще на горизонте Нюрка первой увидела их, и побежала навстречу. Обняла ее и расцеловала, – Мария, ты не представляешь, как тебя ждут женщины, а особенно нашу девочку!

От радости Нюрка забыла поздороваться с пасечником.

А он стоял в стороне, и будто бы не было его рядом. Он переживал за Марию, как за родную дочь, но теперь, он был убежден, она в заботливых руках.

– Ой, дядя Вася, – спохватилась Нюрка, – здравствуй! Как хорошо, что вы проводили нашу Марию! – она обхватила его крепкую шею и бросила короткий поцелуй в щеку.

– Здравствуй, Нюра, – его губы раздвинулись в широкой улыбке, – а как же по-другому, она считай, теперь и моя дочка! – он ласково посмотрел на Марию.

В ответ она также ласково улыбнулась ему и нежно произнесла: – А так и есть, дядя Вася, я теперь, ваша дочь! Если бы не вы, что было бы с нами? Спасибо вам!

– Не стоит благодарностей, Мария, я рад, что, хотя на что-то сгодился, а то живу сорняком, никому пользы не приношу!

– Ну, это вы зря наговариваете на себя, вы замечательный человек и доброе у вас сердце!

– Не надо, Мария, больше похвалы, не то я загоржусь, а вот подруга у тебя надежная, в беде не оставит!

– Что, правда, дядя Вася, то, правда! Преданная, искренняя, заботливая и сама доброта! С подругой мне повезло, а вот в жизни не везет!

– Повезет, ты еще такая юная, счастье твое само тебя найдет!

– Я так же думаю, – тихо сказала Мария, она имела в виду своего капитана, – я все равно его найду!

Пасечник улыбнулся, – кто бы сомневался, так и будет! – Что, дядя Вася, пойдемте к нам, передохнете, молочка попьете и с собой возьмете, – предложила Мария.

– Молочка, это можно! Я уж и не помню, когда в последний раз его пил!

Глава 10. Страх перед родителями

Нюрка забрала у него ребенка и гордо пошла к палаткам.

Женщины с визгом встретили Марию, они все сразу накинулись на нее с поцелуями и поздравлениями.

Но прозвучал хриплый голос бригадира, – вороны, что вы набросились на девчонку, как на добычу? Оставьте ее в покое, она еще не совсем здорова!

Мария уважала ее за прямоту и справедливость, и теперь стыдливо смотрела на нее.

– Как назвала дочку?

– Пока никак!

– Отец с матерью знают?

Мария опустила глаза, губы задрожали.

– Ну, что ты? Не надо так воспринимать, не знают, так узнают, еще как будут рады! Дитя, это же Божья благодать! – успокаивала ее бригадир.

– А кто же счастливчик, Мария, кто отец дочери?

Двадцать любопытных глаз впились в Марию и, затаив дыхание, ждали ответ.

– Он военный! – смело начала она, – служит в Славгороде. Мы с дочкой поедем к нему чуть позже.

– Мария, а ты принеси его фотографию! – сказала Нюрка.

Пока она была в палатке, Нюрка рассказывала, какой отец у дочки Марии.

Мария достала из чемодана фотографию, поцеловала любимого, погладила по его лицу, вынесла и отдала бригадирше. – Вот смотрите.

Сейчас же все девушки окружили её. На них смотрели, влюбленные глаза молодого красавца в военной форме, ремень через плечо, и в военной фуражке. На груди значки, а на пагонах по четыре звездочки. Рядом с ним Мария.

– Ох, ты! – воскликнула бригадир, – вы только посмотрите, вот это генерал! Какая красивая пара! И дочка будет красивой! – Она с минуту смотрела на фотографию, – вот это красавец! – перевела взгляд на Марию, – очень колоритный мужчина! – и вернула ей фотографию.

– Девушки, а, что мы здесь столпились? Марии нужен отдых! Иди, Мария, укладывай свое сокровище! – она хотела заглянуть под уголок платка, но тут же отдернула руку, – так хочется взглянуть на нее, но пока нельзя, можно только через месяц, и кто такое придумал?

С приходом Марии, лагерь оживился, разговоры о ней не прекращались. Некоторые женщины жалели, что такая красавица, из-за ребенка может, никогда не выйти замуж. Некоторые удивлялись ее смелости, а больше бесшабашности, вот так просто, взять и довериться незнакомому мужчине, а после кусать себе локти!

Одна из всех женщин Шурка «Мосол», не удивлялась и не жалела её, наоборот ругала: – Я не нанималась доить лишних коров, никакого отдыха! – бурчала она, – почему я должна обрабатывать ее, пусть уезжает домой, а вместо нее, другая доярка придет!

После окончания утренней дойки бригадир зашла к ней в палатку. – Я слышала, Шура, ты уходишь из лагеря!

– Кто вам сказал? – её длинное, худое лицо вытянулось еще больше, – никуда я не ухожу! Я сказала, что не хочу работать за Марию, только и всего!

– А теперь слушай сюда, не хочешь помогать и не надо! Никто тебя не заставляет, но Марию не трогай, не настраивай женщин против неё, услышу, хотя слово, выгоню! Поняла?

– Поняла! – со злостью ответила Шурка.

Мария вошла в свою палатку, положила дочку на топчан, и сама легла рядом, дала ей грудь. Страх перед родителями не покидал ее ни на минуту, она и представить себе не могла, как прийти домой с ребенком! И уже пожалела, что родила, проклинала тетку, что разлучила ее с любимым, сейчас бы, она не страдала, а была бы самая счастливая! А сейчас её глаза не просыхали от слез.

– Мария, ты это брось, у тебя в грудях молоко перегорит, чем тогда будешь кормить ребенка? – тоном матери сказала Нюрка.

– Не знаю, Нюр, что мне делать, как подумаю о родителях, сердце мое сжимается, не примут они нас!

– Не говори так, ты еще не знаешь, что будет, может, наоборот будут рады!

– Нюрочка, ты не знаешь мою мать, она не простит мне мой грех!

– Какой грех? Дитя, это Божий дар!

Но Марию ничто не успокаивало, она плохо спала и почти, ничего не ела, и получилось то, о чем предупреждала Нюрка. Девочка постоянно плакала, доярки догадались, что у Марии нет молока, и решили, прибегнуть к древнему методу. Размочили пряник в коровьем молоке, положили в марлю, закрутили и поднесли ко рту малышки. Почувствовав запах молока, она открыла ротик, искала сосок, еда ей пришлась по душе, насытившись, она заснула. Доярки с облегчением вздохнули и спокойно ушли на дойку.

От страха перед родителями Мария искала выход из того, что с ней произошло, и она его нашла, у неё промелькнула мысль избавиться от ребенка. Выждав, когда лагерь опустеет, завернула малышку в платок, прижав к своей груди, вышла из палатки, озираясь по сторонам, спустилась с пригорка. Она бежала, и сама не знала куда, но четко знала зачем. Ее гложило чувство страха и стыда. – Мой стыд ребенок! – сверлило в ее голове. – А, что ребенок? Никакого ребенка не было! Не было и все! – сказала она себе. Подбежала к дереву, где совсем недавно корчилась от болей. – Вот и травка примята, здесь мне было очень больно, а с тобой, моя девочка, стало еще больнее! – прижала дочку к груди, открыла уголок платка, коснулась губами к розовенькому личику. – Прости, малышка, другого выхода у меня нет! – Осторожно положила ребенка под дерево, постояла над ним с минуту, посмотрела по сторонам, никого поблизости нет, сделала несколько медленных шагов, а потом необорачиваясь побежала к лагерю.