Медальон и шпага

– Нет, это только царапина. Мне слегка зацепило руку.

– Значит, все-таки ранены. Кто в вас стрелял?

– Кларенс Монтегю.

– Вам повезло, капитан, – сказал Бредли. – Монтегю превосходный стрелок. Он редко промахивается.

– К сожалению, сэр, – мрачно проговорил Уолтер.

– Что значит “к сожалению”? – насторожился Бредли.

– Убит лейтенант Джонсон, – ответил капитан.

– Убит? – воскликнул Бредли.

– Да, сэр, Роберт Джонсон мертв.

Бредли в ярости переломил свой стек.

– Мерзавцы! – с угрозой проговорил генерал. – Они ответят мне за бедного мальчика! Уолтер, – обратился Бредли к офицеру, – оставьте, сколько нужно, людей. Пусть позаботятся о Роберте, а мы скачем в погоню.

– Вы едете с нами? – поинтересовался Уолтер.

– Я семь лет ждал встречи с негодяем Риверсом, – ответил Бредли, – и, будь я проклят, если позволю ему скрыться.

– Сэр, вы можете доверить это дело мне, – попросил Уолтер. – Я разыщу заговорщиков, чего бы мне это ни стоило.

– Нет, капитан, – возразил Бредли. – Я сам найду Риверса. Он заплатит мне и за Джонсона, и за свои старые грехи.

* * *

За городом Бредли легко напал на след заговорщиков. Их видели жители окрестных селений и указали генералу путь, по которому поехали беглецы. Но уже через несколько миль следы роялистов свернули с большой дороги и повели на юг, в безлюдную и болотистую местность.

Это непредвиденное обстоятельство озадачило Бредли. Он приказал отряду остановиться и несколько минут размышлял, пытаясь понять действия беглецов.

– Куда мы поедем, сэр? – нарушил Уолтер молчание генерала.

– Если Фрэнсис Говард тяжело ранен, – сказал Бредли, – заговорщики поневоле будут вынуждены остановиться недалеко от города, чтобы найти для Фрэнка врача или оставить его на попечение верных людей. Я полагал, что они направятся к кому-нибудь из своих приятелей-роялистов, например, к лорду Бертону или Грейту, но они поскакали совсем в другую сторону, к бывшему поместью Данфильдов.

– Не понимаю их намерений, – сказал Уолтер. – В тех краях только две бедные фермы, а дальше болота.

– Вы забыли Говард-Холл, капитан, – заметил Бредли.

– Как? – воскликнул Уолтер. – Вы думаете, Фрэнсис Говард поедет домой?

– Я думаю, сын моего друга предпочел бы оказаться за добрую сотню миль от этих мест, но, по-видимому, у него нет выбора. Впрочем, это не такая уж плохая идея – скрываться там, где тебя не ожидают найти. Вот вы, Уолтер, искали бы заговорщиков где угодно, но не у них дома.

– Может быть, – проговорил Уолтер, пожимая плечами.

– Что может быть, знает один Бог, – сказал Бредли. – А люди могут только предугадывать. Командуйте солдатам, капитан. Мы едем в Говард-Холл. Поинтересуемся у графа Говарда здоровьем его любимого сына.

* * *

В то самое время, когда Бредли носился по окрестностям Оксфорда в поисках беглецов, в трех милях от города по узкой проселочной дороге ехали четыре всадника.

Время от времени они останавливали коней, беспокойно оглядывались назад и настороженно прислушивались к окружающим звукам, словно пытались в шуме листвы уловить топот отдаленной погони.

Один из путников ехал, низко склонившись к луке седла. Он с трудом удерживал равновесие и, наверное, упал бы на землю, если бы его не поддерживали двое друзей, скакавших по обе стороны.

Четвертый всадник ехал позади товарищей, как будто охраняя маленький отряд.

Осадив коня, он снова оглянулся назад, с сомнением покачал головой и приблизился к друзьям.

– Если мы не поторопимся, – сказал он, – то скоро попадем в руки “круглоголовых”. Я не сомневаюсь, что драгуны уже напали на наш след.

– Посмотрите на Фрэнсиса, Монтегю, – тихо ответил ему один из всадников. – Он потерял много крови и еле держится в седле. Фрэнсис не в состоянии бежать с нами.

– Что вы предлагаете, Дуглас? – спросил Монтегю.

– Надо остановится в ближайшем селении и найти для Фрэнсиса врача.

– Остановиться? Вы рехнулись, Аллан! – воскликнул Монтегю. – Все постоялые дворы так и кишат драгунами и солдатами. Нам только не хватает сунуть нос в общество “круглоголовых”. Да они сразу поймут, в чем дело.

– Я не говорю о гостиницах, – возразил Дуглас. – Мы должны отвезти Фрэнсиса в надежное место.

– Вы знаете такое место вблизи Оксфорда? – усмехнулся Монтегю.

– К сожалению, нет, – ответил Дуглас.

– В четырех милях отсюда мой дом, – неожиданно вмешался в разговор Фрэнсис Говард, хотя Дуглас и Монтегю были уверены, что он их не слышит.

– Вы хотите ехать в Говард-Холл? – воскликнул Монтегю. – А что скажет лорд Говард? Если он узнает, что вы связались с роялистами, он первый сдаст вас солдатам!

– За меня не волнуйтесь, – проговорил Фрэнсис. – Граф все же мой отец, и я сумею с ним объясниться. Оставьте меня друзья, и уходите от погони.

– А как же вы? – спросил Монтегю.

– Я доеду один.

– Это безумство, – пробормотал Монтегю.

– Простите, Кларенс, – сказал Говард, – но Дуглас прав. Я не могу бежать с вами.

– А если в Говард-Холл нагрянут солдаты?

– Пусть лучше арестуют меня одного, чем всех четверых.

– Фрэнк, – обратился к Говарду Аллан Дуглас, – неужели вы допускаете мысль, что мы оставим вас одного?

– Вы должны спасаться, – возразил Говард. – Не рискуйте из-за меня, друзья.

Монтегю приблизился к молодому человеку и ободряюще ему кивнул.

– Если здраво рассудить, Фрэнк, мы ничем не рискуем, – произнес он присущим ему легкомысленным тоном. – Ваш отец – кромвельский полковник, и у него прекрасная репутация среди этих фанатиков… простите, сторонников сэра Оливера. Драгунам вряд ли придет в голову искать заговорщиков в таком благонадежном доме. Но даже если ваш отец и не окажет нам должного гостеприимства, я на него не обижусь. Какая разница, кому сдаваться – капитану Уолтеру или полковнику Говарду?

– Неуместная шутка, Кларенс, – одернул его граф Риверс.

– Разве я похож на шутника? – серьезно возразил Монтегю. – Ошибаетесь, милорд: я задыхаюсь от злости! Готов пожертвовать чем угодно, лишь бы отомстить предателю, который привел в мой дом солдат. Ума не приложу, кто же подстроил нам такую подлость!

– Я думаю, что дело не в предательстве, – сказал Риверс.

– А в чем же? – пробурчал Монтегю.

– Я подозреваю, что меня узнал в Оксфорде кто-то из моих врагов, выследил и выдал властям, надеясь на большое вознаграждение. В этом случае ищейки Кромвеля могут и не знать о заговоре.

– Сейчас не время строить догадки, – вмешался Аллан Дуглас. – Мы отвезем Фрэнсиса в Говард-Холл, а сами поскачем к лорду Бертону. Там сменим лошадей и отправимся на побережье.

– Нет, – возразил Риверс. – К лорду Бертону мы не поедем. Не надо думать, что капитан Уолтер совершеннейший идиот. Он в первую очередь обыщет владения моих старых друзей-роялистов.

– Куда же мы направимся? – спросил Дуглас.

– В Рутерфорд, – ответил Риверс.

– В Рутерфорд? – поморщился Монтегю.

– У вас есть другой план? – поинтересовался Риверс.

– Нет. Но почему именно в Рутерфорд? Герцог весьма лоялен к нынешним властям, если не сказать большего.

– Именно поэтому мы туда и поедем, – произнес Риверс.

– А вы уверены, что, впустив нас в одни ворота, герцог не выпустит в другие курьера с доносом? – съязвил Монтегю.

– Уверен, – решительно ответил граф. – Эдвин Рутерфорд с первых дней войны сражался в рядах королевской армии. Я дрался с ним бок о бок при Эджхилле и Марстон-Муре и могу поклясться, что он никогда не жалел своей жизни ради победы короля.

– Я не оспариваю доблести Рутерфорда, – проговорил Монтегю. – Но люди меняются, и за последние годы герцог, кажется, примирился с “круглоголовыми” и неплохо с ними уживается. По-моему, он превратился в равнодушного провинциала.

– Я легко доказал бы вам, что вы составили о герцоге ошибочное мнение, – возразил Риверс. – Но, к сожалению, сейчас я не могу вам ничего сказать. Поверьте моему слову дворянина, что герцог Рутерфорд заслуживает такого же доверия, как любой из нас.

– Хорошо, милорд, я поверю вам на слово, – сказал Монтегю. Однако, если вопреки вашим заверениям нас арестуют в Рутерфорде, меня это нисколько не удивит.

– Фрэнсис, – обратился Риверс к Говарду, – вы сможете продержаться в седле до Говард-Холла?

– Я постараюсь, – ответил молодой человек и, собравшись с последними силами, пришпорил своего коня.

Глава 3. Говард-Холл

Фрэнсис Говард сдержал слово. Долг перед товарищами, которые ради него пренебрегали собственным спасением, и подсознательная борьба за свою жизнь помогли ему доехать до Говард-Холла, но быстрая скачка совершенно измучила молодого человека, ослабевшего от потери крови. Въехав во двор замка, он без сил упал с лошади на руки Кларенса Монтегю.

– Мы в Говард-Холле? – спросил Фрэнсис, не вполне сознавая, где он находится.

– Да, Фрэнк, – ответил Монтегю.

– Мой отец очень удивится… – тихо прошептал Говард. – А если он узнает… – Фрэнсис замолчал, не закончив своей мысли.

Дуглас и Монтегю помогли ему войти в дом.

В большом зале, убранном богатой охотничьей атрибутикой, Фрэнсис опустился в кресло перед камином и протянул к огню дрожащие руки. Его одежда промокла под дождем, и молодого человека бил сильный озноб.

– Принесите мне вина, – приказал Фрэнсис лакею, терзаясь жаждой от потери крови.

Старый слуга замешкался, с ужасом глядя на окровавленный камзол хозяина.

– Ты что, не слышал моего приказа? – раздраженно воскликнул Фрэнсис. – Пошевеливайся!

Напуганный резким тоном господина, обычно доброго и обходительного со всеми обитателями замка, лакей поспешил удалиться из зала, едва не столкнувшись в дверях с мужчиной средних лет в строгом черном костюме.

Это был хозяин замка граф Говард.

– Фрэнсис! – воскликнул он, удостоив Дугласа и Монтегю всего лишь беглым, высокомерным взглядом. – Почему ты не в Портсмуте? Разве ты снова получил отпуск?

– Вас не радует мой приезд, отец? – уклонился Фрэнсис от прямого ответа.

– Как меня может радовать твой приезд, когда ты являешься домой в таком виде? – проговорил граф Говард суровым голосом, в котором не слышалось и тени сострадания.

– По дороге на нас напали какие-то оборванцы, – ответил Фрэнсис.

– Бандиты? – недоверчиво спросил граф.

– Я не знаю, кто это был, отец, – сказал молодой человек. – Они не сочли нужным нам представиться.

Бледное лицо Фрэнсиса оживилось при появлении лакея, который принес графин с вином. Он с жадностью осушил бокал, откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза.

– Милорд, – обратился к графу Говарду Кларенс Монтегю, – я понимаю, что мое присутствие не доставляет вам особого удовольствия, но все же позволю себе дать вам совет: прикажите послать за врачом. Фрэнсис потерял много крови и нуждается в помощи. Прошу вас, будьте милосердны и отложите ваши расспросы хотя бы до завтра.

– А! Сэр Кларенс! – надменно проговорил Говард, словно только сейчас заметил молодого человека. – Везде, где вы появляетесь, происходит что-нибудь скверное.

– Не всем же дано приносить счастье, – отпарировал Монтегю.

Говард смерил Монтегю недовольным взглядом и повернулся к Фрэнсису, погруженному в полубессознательное состояние.

– Пригласите сюда доктора Флетчера, – приказал он лакею. – Если он спит, разбудите его.

Фрэнсис уже не замечал происходящего вокруг. Он бессильно опустил руку, которую прижимал к раненому плечу, и капли крови быстро стекали с кружевных манжет на подлокотник кресла.

– Вы можете заночевать в Говард-Холле, господа, – неожиданно предложил граф Дугласу и Монтегю, скрывая свою неприязнь к роялистам за внешней учтивостью. – Мой дом к вашим услугам.

– Благодарю вас, милорд, – поклонился Монтегю, – но мы вынуждены отказаться.

– Как хотите, – не стал настаивать граф. – Спасибо, что помогли моему сыну добраться до Говард-Холла.

Дуглас и Монтегю откланялись и вышли, спеша покинуть дом ревностного сторонника лорда-протектора.

Фрэнсис не заметил ухода друзей. Его перенесли в спальню, и личный врач графа Говарда, поднятый с постели слугами, занялся раной молодого человека.

Граф остался в одиночестве. Услышав стук копыт, он подошел к окну. На дороге у замка появились трое всадников и поскакали в ложбину, за которой начинался редкий пролесок.

“Оказывается, их было трое, – подумал граф, провожая взглядом друзей Фрэнсиса. – Значит, третий не захотел войти в дом”.

Граф опустился в кресло и погрузился в тревожные мысли.

Почему Фрэнсис приехал в Говард-Холл? Где его ранили и кто тот третий всадник, пожелавший остаться неузнанным? На все эти вопросы граф не находил утешительных ответов.

Боевой соратник Оливера Кромвеля, полковник кавалерии, прошедший через все сражения гражданской войны, граф Говард и единственного сына Фрэнсиса старался воспитать в преданности делу, которому сам отдал свои лучшие годы. Но молодой человек не проявлял должного внимания к политическим наставлениям графа. Пуританские устои, царившие в Говард-Холле, были чужды жизнерадостному характеру юноши, и его симпатии откровенно склонялись в пользу сторонников свергнутого короля.

Графа возмущало легкомысленное поведение сына. Ему не нравились его друзья из числа бывших придворных Карла I и особенно воинствующий роялист Кларенс Монтегю, постоянно замешанный в интригах и заговорах. В веселой компании молодых приверженцев Стюартов Фрэнсис предавался безделью и кутежам, и, по мнению графа Говарда, столь нечестивый образ жизни не способствовал правильному воспитанию юноши.

Дабы разлучить Фрэнсиса с его приятелями-роялистами, граф счел за благо отослать сына подальше от дома. Он определил его в военно-морской флот Республики, возложив большие надежды на суровую школу корабельной службы.

К его удивлению, Фрэнсис возражать не стал. С большим энтузиазмом, свойственным его пылкому возрасту, юноша отправился бороздить морские просторы и набираться ума в “деликатной” матросской среде.

Карьера Фрэнсиса складывалась на редкость удачно.

В возрасте двадцати пяти лет, отличившись в англо-голландской войне, он становится капитаном большого фрегата “Триумфатор” и заслуживает похвалу самого Оливера Кромвеля.

Перед молодым человеком открывалось блестящее будущее. Граф Говард с полным основанием мог гордиться своим сыном. Адмиральский жезл Фрэнсиса рисовался графу в самых ближайших перспективах.

И вдруг это странное происшествие…

Почему Фрэнсис снова в окружении старых друзей-роялистов? Почему рядом с ним беспутный интриган Монтегю и Аллан Дуглас, также не отличавшийся благонадежными взглядами? Неужели все шесть лет, что Фрэнсис служил во флоте, он поддерживал связи с этими изменниками? Зачем?

Граф чувствовал, как леденящий холод подбирается к его сердцу. В свои сорок восемь лет он уже не мог заниматься самообманом и уверять себя в лучшем, когда чаша весов неумолимо склонялась к плохому.

Говард решил дождаться доктора Флетчера и, если тот позволит, немедленно поговорить с сыном. Он заставит Фрэнсиса все рассказать и прояснит все свои сомнения.

Граф не сводил глаз с циферблата больших напольных часов: прошло десять, двадцать, тридцать минут… Прошел целый час, но Флетчер все не появлялся. И неожиданно граф поймал себя на мысли, что, рассуждая о случившемся, он не подумал о том, что рана Фрэнсиса может оказаться смертельной и Флетчер не сумеет его спасти.

Внутри у Говарда что-то перевернулось; он вдруг необыкновенно отчетливо представил, что его сын, единственный и до сих пор не сделавший ничего плохого, может умереть. Граф почти физически ощутил, словно пережил эту страшную возможность. Он устыдился своего жестокого равнодушия и бросился в комнату Фрэнсиса.

Увидев сына, граф почувствовал огромное облегчение: Фрэнсис был жив. Врач закончил перевязку и сидел у постели молодого человека, держа его руку.

В глазах графа Флетчер прочитал обычный вопрос, который не дает покоя родственникам больных. Он бережно положил руку Фрэнсиса на одеяло и подошел к Говарду.

– Я не могу вам ничего обещать, милорд, – тихо сказал Флетчер. – В лорда Фрэнсиса попали две пули, и обе раны очень опасные.

– Две пули? – переспросил граф.

– Да. В милорда стреляли из армейского карабина. Я полагаю, стреляли прицельным залпом.

– Вы говорите что-то не то, Флетчер, – возразил Говард. – На моего сына напали бандиты.

– А я этого не опровергаю, милорд, – сказал врач. – Сегодня любая банда вооружена не хуже драгунского полка. Мерзавцы заполонили все наши дороги. И когда только придет конец этому бесчинству?

– Я хочу поговорить с моим сыном, – заявил граф.

– Это нежелательно, – возразил Флетчер. – Кажется, милорд Фрэнсис начал засыпать.

– Мне надо с ним поговорить, – повторил Говард, повышая голос.

– Будьте великодушны, граф, – попросил врач.

– Оставьте нас, – приказал Говард. – Если вы понадобитесь, я вас позову.

Флетчер понял, что любые возражения бесполезны, и покорно удалился.

Граф приблизился к постели сына. Красивое лицо молодого человека горело нездоровым румянцем, проступавшим даже через морской загар. Черные волнистые волосы прилипли к его влажному лбу. Глаза Фрэнсиса были закрыты, но он не спал. Граф заметил, как дрожали его ресницы.

Говард сел у постели сына и осторожно коснулся его руки, безжизненно лежавшей на шелковом одеяле.

– О чем ты хочешь меня спросить, отец? – еле слышно прошептал Фрэнсис.

Граф вздрогнул. Ему показалось, что этот тихий голос прозвучал откуда-то со стороны.

– Я пришел узнать, как ты себя чувствуешь, – неуверенно сказал Говард.

– Ты говорил обо мне с Флетчером?

– Да, – ответил граф. – Он не опасается за твою жизнь.

Фрэнсис медленно открыл карие глаза, горевшие лихорадочным блеском.

– Не надо скрывать правду, – возразил он графу. – Я слышал, что сказал тебе Флетчер.

– Ты поправишься, Фрэнк, – проговорил граф. – Обязательно поправишься.

– Я не нуждаюсь в утешении, – твердо произнес молодой человек. – Смерть меня не пугает.

Граф замолчал, не решаясь задать сыну вопрос, ради которого он и остался с ним наедине. Отцовская жалость брала верх над всеми иными чувствами. Он хотел встать и уйти, но тревожные подозрения снова подстегнули его жестокое любопытство.

– Зачем ты приехал домой, Фрэнк? – спросил он сына.

– Я приехал не домой, – прошептал Фрэнсис, – а в Оксфорд.

– Ты не хочешь мне больше ничего сказать? – с укором проговорил граф.

– Прости, отец, но я уже не ребенок и могу иметь свои тайны, – возразил молодой человек.

Граф задумался, внимательно вглядываясь в лицо сына. Фрэнсис закрыл глаза и нервно кусал пересохшие губы.

– Скажи, Фрэнк, – прервал граф короткую паузу, – что общего у тебя с этими господами – Монтегю и Дугласом? Я надеялся, что ты навсегда расстался с Монтегю, а тут появляется еще и шотландский интриган Дуглас.

– Он не интриган.

– Возможно, в его окружении это называется как-нибудь иначе, но мне трудно подобрать другое определение.

– Монтегю – мой     друг, – сказал Фрэнсис.

– Ах вот как? Друг? – воскликнул граф с нескрываемым возмущением. – А я-то, глупец, надеялся, что друг бывший! Дуглас, надо полагать, тоже твой приятель?

– Я очень прошу вас, отец, – серьезно произнес Фрэнсис, – не говорите о моих друзьях в таком неуважительном тоне.

Граф понял, что, продолжая допрос в откровенно враждебном духе, он ничего не добьется от сына.

– Успокойся, Фрэнк, – примирительно сказал граф, – я не обидел твоих друзей. Я даже предложил им переночевать у нас в замке, но они не посчитали нужным принять мое приглашение. Тебе не кажется их отказ невежливым?

– Нет, они переночуют в другом месте, – оправдал Фрэнсис своих сообщников.

– В другом месте? – удивился граф.

– Да, – ответил молодой человек, подавляя стон, вызванный очередным приступом жестокой боли. В его лихорадочном взгляде исчезали последние проблески сознания. У Фрэнсиса начинался жар, и помутненный рассудок отказывался воспринимать реальность.

– Куда же поехали твои друзья? – спросил Говард сына, желая до конца удовлетворить свое любопытство.

– В Рутерфорд, – еле слышно прошептал Фрэнсис.

Он закрыл глаза и заметался по подушке, повторяя какие-то не связанные между собой слова. Юноша потерял сознание, так и не поняв, что опрометчиво сказал то, что ни в коем случае не должен был говорить. Он ответил отцу машинально, повинуясь магической силе голоса самого близкого человека.

Граф Говард обошел спальню сына и потушил свечи в канделябрах. Комната погрузилась во мрак. Только неяркий светильник у кровати Фрэнсиса слегка рассеивал вечернюю темноту.

Осторожный стук в дверь заставил графа обернуться.

– Кто посмел? – с гневом воскликнул он.

На пороге стоял перепуганный лакей.

– Простите, милорд, – пролепетал слуга. – У ворот замка солдаты. Они требуют впустить их.

Графу показалось, что стены комнаты медленно оседают под напором неведомой разрушительной силы. У него перехватило дыхание, и он почувствовал незнакомый ему ранее приступ удушья.

– Впустите солдат, – приказал Говард.

Лакей удалился.

Граф повернулся к сыну и горько усмехнулся.

– Вы обманули меня, Фрэнсис! – с негодованием произнес он. – Боже мой, как я в вас ошибся!

Говард вышел в коридор, громко захлопнув за собой дверь. Охваченный возмущением, он забыл, что еще минуту назад так трогательно заботился о покое единственного сына.

Глава 4. Мораль генерала Бредли

Граф Говард поспешно спустился в охотничий зал. Он по личному опыту знал, что ночные визиты представителей доблестной армии не приносят в дома мирных обывателей ничего хорошего, и мысленно приготовился к самому худшему.

Открыв дверь в зал, он увидел высокого офицера, рассматривающего старинное оружие, развешанное на стенах.

Офицер оглянулся на звук шагов Говарда, и граф узнал своего давнего боевого товарища генерал-майора Ричарда Бредли.

– Сэр Ричард? – удивился хозяин Говард-Холла.

– Рад вас видеть, дорогой граф, – ответил Бредли. – Но, честно говоря, я предпочел бы не встречаться с вами в такой день, как сегодня.

Лицо генерала выражало искреннее сожаление. Бредли выглядел непривычно смущенным, и Говард понял, что оправдываются его мрачные предчувствия.

– Мне кажется, я догадываюсь о цели вашего визита, – упавшим голосом произнес граф.

– Тем лучше, – сказал Бредли. – Несчастья переносятся легче, если мы готовы к ним заранее.

Говард тяжело вздохнул и опустился в кресло.

– Речь пойдет о моем сыне? – тихо проговорил он.

– К сожалению, милорд, – сочувственно подтвердил Бредли.

– Спрашивайте, сэр Ричард, – вздохнул граф. – Я понимаю, что наши дружеские отношения поставили вас в затруднительное положение, но вы хорошо меня знаете и вряд ли припомните случай, когда мои чувства брали верх над моим долгом.

– Лорд Фрэнсис дома? – поинтересовался Бредли.

– Да, – ответил граф.

– Я хотел бы его видеть.

– Нет, это невозможно, – сказал Говард.

– Почему?

– Фрэнсис тяжело ранен, – признался граф.

– Черт возьми! – выругался Бредли. – А я так надеялся, что капитан Уолтер ошибся!

Говард невольно вздрогнул, но быстро справился с внешним волнением.

– Что вы имеете в виду, сэр Ричард? – спросил граф.

– Я имею в виду, что ваш сын ранен солдатами капитана Уолтера.

– Но как это могло случиться? – воскликнул Говард.

– Это случилось, когда Фрэнсис и его друзья-роялисты бежали из дома Кларенса Монтегю, спасаясь от ареста.

– От ареста? – переспросил Говард. – Здесь какое-то недоразумение…

– Нет, граф, – возразил Бредли. – Фрэнсис впутался в очень скверное дело. Он безрассудно забыл о своем положении и долге и связался с компанией опасных заговорщиков.

– Мне трудно поверить вашим словам, – ошеломленно произнес граф.

– А мне трудно говорить вам об этом, – сказал Бредли. – Но рано или поздно вы должны узнать правду.

– Да, конечно, – растерянно пробормотал Говард. – Но, возможно, сэр Ричард, вы преувеличиваете опасность и никакого заговора не существует.

– Заговор существует, – резко проговорил Бредли. – И притом с далеко идущими целями.

– У вас есть доказательства?

– Я полагаю, милорд, – произнес Бредли с легкой усмешкой, – что граф Риверс вернулся в Англию не для того, чтобы распить бутылку вина с Кларенсом Монтегю.

При упоминании имени Риверса граф Говард удивился не меньше, чем сам Бредли, когда узнал об этом от Мейсона.

– Граф Риверс в Оксфорде? – воскликнул Говард.

– Да.

– И мой сын встречался с этим негодяем?

– Сожалею, милорд, – подтвердил Бредли.

– Какой позор! – с отчаянием простонал граф. – Сын графа Говарда, полковника Говарда, был в одной компании с Риверсом, роялистским агентом и государственным изменником, которому место на виселице вместе с ворами и бандитами! Этот мерзавец правильно сделал, что остался за воротами моего замка. Он не ушел бы отсюда живым.