Медальон и шпага

– Ты угрожал ему?

– Кажется, угрожал. И теперь жалею, что не исполнил свои угрозы и не убил протектора. Эдвин был бы отомщен, и кто знает, может быть, смена власти спасла бы его от смерти.

– Но тогда бы ты кончил свою жизнь на эшафоте.

– А что стоит моя жизнь? – горько усмехнулся Дэвид. – Что стою я сам, если не сумел защитить своего брата? Я думал, что хоть что-то значу в этой жизни, а на самом деле я просто бессильный, самонадеянный мальчишка!

Делия присела на подлокотник кресла и обняла брата.

– Не говори так, Дейви, – прошептала она. – Ты самый отважный, самый благородный, самый красивый джентльмен в Англии. Для спасения Эдвина ты сделал все что мог: ты рискнул своей жизнью, пожертвовал своей карьерой, своим положением. Разве этого мало? Но мы не всесильны и не должны упрекать себя за то, что не можем совладать с обстоятельствами, которые нам неподвластны. Я всегда гордилась тобой, Дейви, и горжусь сейчас.

– Мною? – усмехнулся молодой человек. – Жалким изгнанником?

– Несправедливое изгнание не унижает человека, – сказала Делия, – и если ты должен покинуть Англию, я последую за тобой, куда бы ты не поехал.

Дэвида тронули искренняя, самоотверженная любовь и преданность сестры, и он смягчился, но все же сделал последнюю попытку, чтобы отговорить ее от нелегкого путешествия.

– Делия, – мягко произнес он, – я вряд ли смогу найти за границей столь же высокооплачиваемое место, как занимал в Англии. У меня нет никаких рекомендательных писем. Самое большое, на что я могу рассчитывать, – это стать волонтером какого-нибудь дворянского полка, обыкновенным наемником. И что же? Ты собираешься следовать за мной по всей Европе в армейском обозе?

– Я согласна на все, – заявила Делия.

– Вздор! – воскликнул Дэвид. – Ты сама не понимаешь, что говоришь! А если я отправлюсь на войну?

– Я буду ждать тебя.

– Одна? В незнакомом городе и в чужой стране? Нет, я этого не позволю.

Делия на секунду задумалась, потом внимательно посмотрела на брата, словно хотела проникнуть в его мысли.

– Дейви, – произнесла она, – ты уже решил, куда поедешь?

– В Германию, к курфюрсту Фридриху Вильгельму. Я слышал, что он охотно принимает на службу опытных офицеров, не выясняя их политические пристрастия.

– А почему бы нам не поехать в Голландию? – предложила Делия.

– В Голландию? – переспросил Дэвид. – Но почему именно в Голландию?

– Там сейчас находится герцог Бекингем, а я, как тебе известно, оказала роялистам небольшую услугу и уверена, что он помог бы тебе получить хорошее место.

– В отличие от нашего брата Эдвина я не пользуюсь симпатиями роялистов, – холодно проговорил Дэвид. – Для них я офицер Кромвеля, и при первом же удобном случае они припомнят мне мою лояльность к режиму протектора. А что касается самих голландцев, то они еще не забыли, что капитан Дарвел причинил им много неприятностей во время недавней войны.

– Но влияние Бекингема способно пресечь ненужные сплетни, – возразила Делия.

Лицо молодого человека помрачнело.

– Я ничего не хочу просить у Бекингема, – отрезал он. – Герцог замешан во всей этой истории, принесшей нам столько горя, и мне неприятно слышать его имя.

Непреклонный тон брата не позволил Делии настаивать на поездке в Голландию.

– Дэвид, – неуверенно проговорила она, – а если мы отправимся во Францию?

– Твое второе предложение ничуть не лучше первого, – усмехнулся Дэвид. – Кардинал Мазарини в тайном сговоре с Кромвелем и весьма неохотно принимает изгнанников, впавших в немилость у протектора.

– Мы обратимся за помощью не к Мазарини, – сказала Делия, – а к графу де Монтрею.

– Де Монтрею? – переспросил Дэвид. – Я что-то не припомню такого среди своих знакомых. Еще один твой должник?

– Верно, – подтвердила Делия. – Это к нему я ездила в Кале по просьбе Эдвина. Как и герцог Бекингем, он считает себя обязанным мне, и если ты не хочешь иметь дело с Бекингемом, воспользуйся услугами де Монтрея. Поверь мне, граф очень порядочный человек. Он имеет связи при дворе, а главное – близко знаком с лучшим полководцем Франции маршалом де Тюренном. У тебя нет причин отвергать помощь де Монтрея.

Дэвид ответил не сразу. Несколько минут он молча размышлял над словами сестры.

– Тюренн – великий полководец, – проговорил он, – и служить под его началом – большая честь для любого офицера, но мне неловко использовать тебя посредником в чисто мужском деле.

– А я не вижу ничего постыдного в том, что сестра помогает брату, – возразила Делия. – Прошу тебя, Дейви, поедем во Францию. Мне очень нравится эта страна, мы оба говорим по-французски ,и мы ничем не рискуем. Если нам не повезет, мы всегда сможем отправиться в Германию к Фридриху Вильгельму.

– С тобой трудно не согласиться: нам действительно нечего терять.

– Так мы едем во Францию? – обрадовалась Делия.

– Да, – улыбнулся Дэвид. – Ты, как всегда, настояла на своем.

– Это не каприз, Дейви, – в тон ему ответила сестра. – Я просто не хочу с тобой расставаться.

* * *

В ноябре дни короткие, и хотя время еще было далеко не позднее, солнце уже клонилось к горизонту.

Высокие мачты кораблей, стоящих в гавани Дувра, величественно темнели на фоне красного заката.

Дэвид приказал сестре ждать его в карете, а сам отправился в портовую контору, узнать о судах, отплывающих во Францию.

– Да, – подтвердил портовый чиновник, – сегодня вечером на континент отходят два корабля – почтовый бриг “Пегас” и торговая шхуна “Виктория”.

– Мне нужен корабль, пользующийся хорошей репутацией, – сказал Дэвид.

– Тогда вам подойдет шхуна “Виктория”, – порекомендовал чиновник. – Она идет в Геную с заходом в Кале и Гавр. Капитан “Виктории” охотно берет пассажиров.

– Где я могу его найти?

– Капитан Хартли здесь, в конторе. Он улаживает в соседней комнате последние таможенные формальности. Я его сейчас позову.

Чиновник открыл дверь и громко крикнул:

– Эй, Хартли! Возьмешь пассажиров до Кале?

– Каких еще пассажиров? – отозвался грубый голос, и в кабинет ввалилась грузная личность, одетая чрезвычайно пестро, но не без претензии на некоторую роскошь.

На капитане Хартли была красная добротная куртка, напоминающая солдатскую форму, и зеленые бархатные штаны с золотой вышивкой по бокам. По всей видимости, до того, как попасть в гардероб Хартли, эти штаны являлись принадлежностью богатого дворянского костюма. Грубые башмаки капитана, издававшие ужасный скрип, были украшены огромными серебряными пряжками с золочеными уголками.

– Вот этот джентльмен желает немедленно отплыть в Кале, – сказал чиновник, указывая на Дэвида.

Капитан Хартли окинул Дэвида оценивающим взглядом и кивнул.

– Ну, если джентльмену надо в Кале, я его туда доставлю.

– Я путешествую не один, – предупредил Дэвид. – Со мной женщина.

– Женщина? – поморщился Хартли.

– Да. Вы предоставляете нам хорошую каюту и гарантируете пристойное поведение команды. При выполнении моих условий я расплачусь с вами на ваших условиях.

– Вам нужны две каюты, сэр? – поинтересовался капитан.

– Нет, одна. Эта дама – моя жена, – ответил Дэвид, чтобы положить конец всем расспросам.

– Хорошо, сэр, я отдам вам свою собственную каюту. Ручаюсь, даме там будет удобно.

– Так мы договорились?

– Договорились, сэр, – ответил Хартли.

По богатому костюму лорда Дарвела, его властным аристократическим манерам капитан мгновенно распознал в нем выгодного пассажира и рассчитывал на хорошую плату.

Через полчаса Дэвид и Делия уже поднимались на борт двухмачтовой шхуны “Виктория”. Узнав, что лорд Дарвел является офицером военного флота, капитан Хартли проникся к нему тем особым уважением, с которым моряки относятся к своим собратьям. Он самолично помог брату и сестре устроиться в своей каюте и строго-настрого наказал команде относится к пассажирам так же почтительно, как если бы на их месте был он сам.

Каюта капитана Хартли превзошла все ожидания Дэвида. Глядя на суровый облик бывалого моряка, он никак не мог предположить, что тот неравнодушен к уютной обстановке.

Посредине каюты стоял резной стол на витых ножках, прикрученных к полу, у стены красовался небольшой резной комод, в углу стояла кровать, застеленная чистым пестрым покрывалом.

– Ну, как тебе здесь нравится? – спросил Дэвид у сестры, когда капитан Хартли вышел из каюты.

Делия села на кровать, сняла шляпку и посмотрела на брата печальным и виноватым взглядом.

– Я не хочу уезжать из Англии, – со слезами в голосе проговорила она. – Я хочу вернуться домой, в Рутерфорд. Я хочу, чтобы у нас все было по-прежнему.

– Может быть, отвезти тебя к леди Флеминг? – предложил Дэвид. – Еще не поздно, и я попрошу капитана высадить нас на берегу.

– Нет! – воскликнула Делия. – Ни за что!

– Тогда не терзай меня своими слезами! – раздраженно попросил Дэвид. – Ты сама захотела ехать вместе со мной, и я не хочу выслушивать твои постоянные жалобы, словно я увожу тебя насильно.

– Прости, Дейви, – всхлипнула девушка, вытирая слезы, которые помимо ее воли текли по щекам. – Но мне очень страшно: мне не дают покоя нехорошие предчувствия.

– Что еще за предчувствия?

– Мне кажется, что нас поджидают одни несчастья.

– Все это дурацкие женские страхи! – с досадой возразил Дэвид. – Но если заранее пророчить себе беды, то в конце концов так и случится.

– Мои беды уже начались, – вздохнула девушка.

– Что ты имеешь в виду?

– Скажи, Дейви, – решительно проговорила она, – только скажи честно: почему ты заставил меня расстаться с Говардом?

– Я тебя заставил? – в недоумении переспросил Дэвид.

– А разве не ты запретил мне проститься с Фрэнсисом?

– Да, я. Но как бы ты объяснила ему наш отъезд из Англии?

– Надо было сказать ему правду.

– Я пообещал графу Говарду, что не скажу Фрэнку о казни его друзей, и не в моих правилах нарушать свои обещания.

– Но Фрэнсис любит меня! – воскликнула Делия. – Ты об этом не подумал?

– Подумал, – ответил Дэвид, – и я пришел к выводу, что будет лучше, если ты забудешь о Говарде.

– Для кого лучше?

– Для тебя и для него.

– Не решай за меня и Фрэнсиса, – возмутилась Делия.

– Мне придется решать за тебя, если твои поступки не покажутся мне достаточно благоразумными, – холодно проговорил Дэвид.

Девушка обиженно отвернулась от брата.

– Как же ты не похож на Эдвина! – упрекнула она Дэвида.

– Верно; брат возился с тобой как нянька, в Рутерфорде процветал твой культ, и все твои желания выполнялись беспрекословно. Но я – не герцог Эдвин. Я снисходительно отношусь к твоим слабостям, но не намерен потакать твоим капризам.

– Ты говоришь со мной, как с матросом на твоем корабле! – воскликнула Делия.

– Запомни, Делия: пока я твой опекун по закону, тебе придется считаться с моей волей, – безжалостно произнес Дэвид, – нравится тебе это или нет.

Делия надула губы, отвернулась от брата и подошла к окну, всеми своими манерами давая понять, что не желает его видеть. Но хотя Дэвид и провел большую часть жизни на военных кораблях в обществе мужчин, он неплохо разбирался в женских уловках и понял, что буря миновала, а тяжкие вздохи и скорбный вид всего лишь попытка женщины разжалобить и подчинить себе мужчину, неважно, кем он ей доводится – мужем, женихом или братом.

Дэвид оставил Делию в одиночестве и вышел из каюты.

На палубе было холодно. Ясное небо, усыпанное звездами, обещало ночные заморозки. Слабый ветер еле теребил паруса шхуны, которая медленно двигалась к выходу в пролив Па-де-Кале. За бортом проплывали последние предместья Дувра. Город исчезал, растворяясь во тьме.

Через несколько часов нависшая над Па-де-Кале мгла скроет от взгляда знакомые очертания британских берегов. Из виду исчезнет отблеск последнего английского маяка, и черные волны пролива понесут корабль к чужой французской земле…

Часть вторая. Глава 1. Кале

Шхуна “Виктория” вошла в Кале, встреченная многоголосой суетой порта и веселыми лучами солнца, разогнавшими серые дождевые тучи.

Шумная, жизнерадостная атмосфера портового города вернула брату и сестре утраченную со смертью Эдвина надежду. Радостное ожидание чего нового, неизвестного, свойственное всем молодым людям во время путешествий и перемены городов, придало им сил и уверенности, пробудило желание смело бороться со всеми препятствиями, которые воздвигла на их пути суровая судьба.