Ветер и Сталь

Глава Пятая. Лунный свет

Глава Пятая. Лунный свет

Шаман добрëл до своего кудо, стоявшего несколько в стороне от скопления жилищ лесного селения.

Быстрый вскинул чëрную голову, взглянул на старого друга разноцветными глазами, дëрнул приветливо хвостом. Потом поднялся на лапы, потянулся и пошёл к двери. Он знал, что его человек не любит, когда он спит возле очага. Но не мог с собой ничего поделать, особенно, когда старик отсутствовал.

Шаман доковылял, буквально из последних сил, до своей лежанки и запустил руку в ворох шкур, вынимая вощëный пакет с чудесным порошком. Нетерпеливо окунул палец и вдохнул.

Серый полумрак кудо начал стремительно окрашиваться яркими красками, заиграли, неведомо откуда взявшиеся, разноцветные солнечные лучи. Камень очага вдруг распахнул большие глаза и весело подмигнул шаману. Его старушка жена, покорно чистившая рыбу, с каждым мгновением словно расцветала, наливаясь жизненным сиянием изнутри так, что свет, казалось, выходил из её тела. Морщинки на её лице стремительно разглаживались, стан становился всё тоньше. Она смахнула непокорную прядь и игриво улыбнулась мужу. Да и сам старик уже не ощущал себя стариком, чувствуя бурлящую силу, вливающуюся в него неограниченным потоком. Он поднялся, гордо расправил плечи и… нет, жена подождёт до вечера, а сейчас – дела. Нужно исполнить волю духов! Вон как они жалобно глядят на него со всех сторон.

Необходимо отыскать сына и научить его что надобно делать.

Урхе он нашёл на окраине селения.

Сын уже был в курсе всех событий, он уже встретился с потерянным вождëм и тот подтвердил его полномочия. Поэтому сейчас он, с группой своих охотников-единомышленников, занимался тем, что умел лучше всего – готовил оружие.

Шаман удовлетворëнно отметил верный ход мыслей и действий Урхе. Лить воду из пустого в порожнее он посчитал лишним – время только терять. Особенно учитывая, что в кудо ждёт столь позорошевшая жëнушка. Поэтому он сухо раздал конкретные инструкции:

– Дозоры по три человека – к реке; одного гонцом к Щукам – передать волю покшпурта; стариков и детей – делать завалы на тропах. Все должны быть при деле.

Урхе кивнул и приложил стрелу к глазу, проверяя её на отсутствие изгиба.

– Сделаю, отец.

Шаман успокоился. Сын хоть и не обладает его качествами – прозорливостью, умением читать людей и духи обделили его своим общением, но, как охотник он лучший в селении. И приказы всегда выполняет идеально. Он готов расшибиться в лепëшку, но выполнить всё, как надо.

Уже уходя, ной вспомнил о важном. И, обернувшись, бросил за спину:

– И следи за Койлой, сын, – сказал он, – этот имперский выродок что-то замышляет. Будь осторожен.

Урхе взглянул на него и коротко кивнул.

Всё будет хорошо, здесь можно не тревожиться – сын не тот человек, кто слова бросает на ветер, выполнит лучше, чем кто-либо ещё. И мимо ушей разговор не пропустит, впитает каждое слово. Всё, теперь можно и домой, заждалась, погляди, милая уже…

Тем временем, древний лес окутывали сумерки. Тойве, с удовлетворением, окинул взглядом кучу хвороста, которую заготовил на ночь. Должно хватить. Серые разбойники пока открыто не показывались, но и он, и Огненный ощущают их близкое присутствие. Волки где-то рядом.

Тойве развёл костёр. Пса он привязал верёвкой к молодому деревцу. Вот, теперь можно и задремать ненадолго. Главное – не уснуть, чтобы не потух огонь.

Слушая тихое потрескивание и шипение влажного осеннего топлива – веток и брëвнышек, лëгкие звуки падающих листьев и тишину, Тойве провалился в сон. Тëплый бок Огненного грел его с одной стороны, огонь с другой. Лес не казался враждебным, наоборот, уютным, своим, как родной кудо, где вырос…

Там он жил в окружении большой семьи – трёх братьев и четырёх сестёр. Три сестры уже замужем за сынами Щуки, в их селении на бкрегу Койна… Тихие, тëмные, холодные воды древней, могучей реки. Свежесть на берегу, крякание уток, готовящихся к перелëту и шум осоки, потревоженной лëгким ветерком… И Вейма. Лунный свет падает на милое лицо, искажая её черты. Вздëрнутый кончик её носа, выбивающиеся из-под капюшона медные локоны… Тощий Хвост рядом… Волчица, вдруг, вскинула морду и завыла. Огненный яростно зарычал. Они ни с того, ни с сего сцепились рыже-серым клубком и принялись рвать друг друга так, что только клочья шерсти полетели. Тойве пришёл в ужас, бросился разнимать зверей, замечая, как стоит, не шелохнувшись, Вейма и только лëгкая улыбка касается её губ…

– Проснись! – вдруг как наяву услышал Тойве голос любимой девушки, так будто её жаркое дыхание обожгло лицо.

Молодой охотник распахнул глаза.

Огненный стоял прямо над ним. Обрывок отгрызенной верëвки болтался у него на шее. Пёс прижался к земле, готовый к прыжку, шерсть на загривке вздыбилась, острые клыки отражали свет звёзд, а гулкое рычание стало его отношением к древним врагам всего собачьего рода. Пёс приготовился к последнему бою. Он отдаст жизнь, но будет биться до конца за своего друга. Так не вовремя крепко уснувшего.

Тойве подчкочил, отметив на себе косой взгляд Огненного и слегка дëрнувшийся кончик его хвоста.

Костёр потух. Остались лишь тлеющие угли. Разводить его из влажного хвороста будет сложно. А вокруг блестели бесчисленные парные огоньки. Волки окружили их поляну. Они уже ничего не боялись и просто выбирали время для атаки, глядя горящими глазами.

Как же так? Как же он так уснул?

Тойве подхватил ки и встал рядом с Огненным. Ничего больше не остаëтся, только принять бой и надеяться, что серые разбойники не станут рисковать своими жизнями и уйдут, получив отпор.

Но этого не случилось.

Волки атаковали. На пса бросилось сразу два противника. Тойве не успел ему на помощь – прямо перед ним замелькали серые силуэты, быстро уходя в сторону от него. А в спину ударила тяжëлая, резко пахнувшая псиной, рычащая масса, сбивая с ног.

Парень уже ощутил жар дыхания и капающую слюну на затылке. Огненный отчаянно бился с превосходящим противником. Он не собирался отступать. И Тойве резко крутанулся в сторону, сбрасывая с себя хищника. Рука не нашла копьё и он рефлекторно дёрнул нож, нанося удары. Как оказалось, уже в пустоту. Волк ушёл.

Охотник вскочил на ноги, отмечая мелькающие огни глаз на расстоянии перед собой и, вдруг, страшный звук сзади. Он резко обернулся. Лишь для того, чтобы узреть распахнутую пасть уже прямо перед лицом.

Время замедлилось. Но Тойве тоже не мог пошевелиться, как мошка, впаянная в смолу. А вместо смертоносных клыков перед глазами замелькали картинки из детства – как он играл с братьями, как мама пела колыбельную, укладывая спать, увидел свою первую охоту и первую добычу – роскошного красавца фазана, первое робкое касание пальцев Веймы… Вейма… Теперь она точно станет женой Щуки…

Движение на краю зрения. Что-то размазанное, призрачное. Сквозь застывший мир, вновь оживший, клыки щëлкнули в двух пальцах от лица и призрачный силуэт, будто сотканный из лунного света, с силой ударил летящую тушу вожака. Волк, отлетая в сторону, взвизгнул, не успевая сгруппироваться от неожиданности.

Призрачная фигура встала между Тойве и волками, метнулась к Огненному. Вскинула своё лунное копьё и пронзила серого, рвущего пса. Раздался душераздирающий визг и волк, хромая и поджав хвост, рванул в лес. Стая в ужасе разбегалась.

Огненный в пылу драки зарычал на призрачную фигуру, но тут же виновато заскулил и, как нашкодивший щенок, на брюхе пополз к ней, прижимая уши и колотя хвостом по опавшей листве.

Призрак обернулся на Тойве и растаял в хрустальном осеннем воздухе. Что это было? Кто это? Дух предка? Дух Леса?

– Ача-ача? – вслух спросил молодой охотник, пытаясь вспомнить очертания лунного силуэта. Капюшон, копьё, невысокий рост, вздëрнутый кончик носа…

– Огненный, как ты, брат? – опомнился юноша. Но пёс, забыв про свои раны, вылизывал горячим языком его лицо.

Ночь окутала берег Койна. Вейма не стала разводить костёр. Нет надобности. Ещё достаточно тепло, особенно в обнимку с серой подругой. А лес на многие лиги вокруг тих и спокоен. Лишь мыши шуршат в подстилке, да совы ухают. Мелькая бесшумными тенями во тьме.

Вдруг тревога кольнула сердце. Как утром. Только сейчас сильнее. Тогда она решила, что причина в трёх кораблях, прошедших вверх по реке и вставших на якоря недалеко от места её ночëвки. Но нет. От кораблей угрозой не веяло. Скорее наоборот – отчаянием и безнадëгой, вкупе с холодной решимостью обречëнных. Люди на кораблях думали о собственном выживании и угрозы не представляли. Вероятно какие-то беглецы.

Но тогда что? Она не стала душить своё ощущение или отмахиваться от него, мол всё хорошо. Наоборот, прислушалась. Сознание её расширилось, вслушиваясь в ночной лес. Но нет, всё идёт своим чередом.

Мерная жизнь леса начала действовать убаюкивающе. Мир, покой. Радость ночного хищника, схватившего добычу, ужас жертвы – всё, как обычно. Тихо, спокойно, как всегда…

Она почувтвовала, как проваливается в сон. И вот уже она бегает по лесу, как-то необычно низко для человека, продирается сквозь густые заросли, ловит запахи, летящие по ветру, принюхивается к сплршному ковру опавших листьев…

Вновь укол тревоги.

Она оглянулась во сне. Нет, ничего не изменилось. Вот пролетела над головой, едва не коснувшись острых ушей, сова. Бесшумная ночная смерть. Ухнул филин.

Вдруг её словно молнией поразило. Тойве! Ему грозит беда!

Прямо перед её глазами возникло расслабленное лицо, мирно спящего парня. Тихий треск угольков потухшего костра и игра лунного света на его прекрасном лице. И… серые тени вокруг!

Волки! Она прямо ощутила их охотничий азарт, как звери представляют разрываемого на части древнего врага необычного солнечного цвета и его двуногого спутника. Почувствовав вкус крови на клыках…

– Проснись! – закричала она.

И проснулась сама. Сердце бешенно колотилось, словно птица, пытаясь покинуть свою клетку и выпорхнуть из груди. Рядом с искренней тревогой в глазах на неё глядела Тощий Хвост.

– Огненный… Тойве… – шепнула Вейма, – они в опасности.

Волчица взвизгнула и ткнулась мокрым носом ей в щëку.

Надо помочь им как-то, надо вернуться туда! Руки тряслись. Девушка взяла своё копьё. Тревога сжала сердце когтистой лапой, как филин зайца. Она перестала дышать, ощущая, что и сердце замедлилось и потом вовсе остановилось, а она оказалась на поляне за много лиг от Койна, рядом с Тойве. Ужас охватил её, когда она увидела, что любимому остались считанные мгновения, наблюдая как медленно приближается к его лицу распахнутая пасть огромного, матёрого волка. Она вскрикнула и, не думая более ни о чëм, бросилась вперёд и с силой толкнула зверя в бок.

Волк щëлкнул челюстями, сомкнувшимися на воздухе, недоумëнно кувыркнулся в воздухе, в попытке восстановить равновесие и контроль над собственным телом, и мешком рухнул на землю, взвизгнув от неожиданности. Тут же вскочилтна лапы, готовый встретить нового противника, но увидел перед собой ожившую древнюю легенду – Дух Луны. Тот самый, кого его племя и многие поколения предков восхваляют каждое полнолуние. Он упал на задние лапы, поджал хвост и попятился. А Дух Луны сместился в сторону и поразил своим лучом молодого бестрашного самца, схватившегося с древним врагом.

Стая разбегалась. Эти существа неприкосновенны. За них вступился сам Дух Луны. Нужно искать другую добычу.

А на берегу древней реки, молодая девушка, лëжа на спине, глядела невидящими глазами в звëздное небо. И серая волчица, не зная как помочь подруге, тревожно вылизывала её лицо.

Глава Шестая. Крючок для сердца

Глава Шестая. Крючок для сердца

Огромный костёр горел всю оставшуюся ночь. Тойве практически не спал больше до самого рассвета, но волки не появлялись. После ночной битвы и вмешательства духа, защитившего охотника и его пса, серые разбойники разбежались и словно растворились во тьме.

Отделались испугом. Несколько ран у Огненного, которые тот зализывал и всё. Пёс не верил, что враги ушли и тревожно всматривался в окружающий лес, вскидывая уши.

Как только небо начало светлеть, отправились в путь.

Когда солнце достигло зенита, вошли в хмурое селение. Огненный уже прихрамывал и шёл, опустив голову. Что вызывало тревогу. Ясно, что псу нужно отлежаться, бой с волками не прошёл для него даром.

Тойве зашёл в родной кудо. Отца не было. Только мать и младшая сестрëнка шили одежду. Мать бросила на него косой взгляд – чем-то она была недовольна, но ничего не сказала, лишь глубоко вздохнула. Юноша оставил рыжего друга возле очага, а сам отправился к деду.

В селении прямо в воздухе витало напряжение. Людей видно не было. Где все? Только из жилища Койлы вышли несколько молодых охотников, в сопровождении самого сына вождя.

Тойве встретился с ним взглядом. Обычно насмешливый, ныне он был сосредоточенным и глядел с каким-то странным интересом. Более того, как показалось парню, Койла обрадовался, увидев его. Видимо недоумение отразилось на лице, потому что сын вождя улыбнулся и состроил странную гримасу – моргнул одним глазом.

Тойве поспешил отвернуться.

Возле кудо шамана, почти нос к носу, столкнулся с отцом.

– Я не догнал деда, – сказал юноша, подвигаясь в сторону, чтобы пропустить Урхе. Тот поднял на него глаза и кивнул, казалось не покидая своих мыслей:

– Я знаю.

Молодой охотник скользнул по земляным ступеням, опускаясь в обиталище старого ноя.

– Стой, сын, – вдруг, окликнул его отец, Тойве послушно остановился и обернулся. Отец никогда прежде не бвл таким озабоченным. Что вообще происходит в селении? Нужно будет узнать у деда, – ты мне будешь нужен, – продолжил Урхе, – приходи к Корявому Дубу.

Тойве согласно кивнул. Замер на миг, войдя в кудо, давая глазам приввкнуть к полумраку. Запахи жилища обволокли его обонятельные рецепторы, а в лучах солнца, пробивающихся сквозь редкие щели покрытия, плясали хороводы пылинок. И дед возле очага. Тоже странно отплясывал. Приседая, подпрыгивая, тараща глаза и издавая какие-то странные звуки. С духами общается, – подумал Тойве. Шагнул вперёд.

Откуда-то из полумрака выплыл Быстрый. Поглядел на гостя своими разноцветными глазами, ткнулся носом, обнюхивая. Обнюхал, фыркнул и потопал обратно в свой угол.

– Ача, – позвал Тойве. Но ной был настолько увлечён своим странным ритуалом, что никак не отреагировал. Пришлось ждать.

Чуть не уснул, прислонившись к столбу. До той поры, когда старика будто выключили. Он резко, в прыжке замер и едва не рухнул мешком на земляной пол. Удержал равновесие и медленно опустился, как будто складываясь гармошкой. Так и остался в скрюченной позе с отсутствующим взглядом.

Тойве поднялся, подошёл к старику:

– Дед, – осторожно коснулся он его плеча. Никакой реакции. Тело здесь, а сам где-то в мире духов. Может и ночью он также пришёл к нему на помощь?

– Дед, – вновь позвал юноша, – ты спас меня. Нас.

Шаман словно стал жидким, начал «стекать» на пол. Спохватился, взмахнул руками, поймал равновесие, сел на корточки. Взгляд обрëл осмысленность. Он заозирался по сторонам, будто не понимая где находится, сфокусировался на внуке:

– Тойве? – он закашлялся, – ты тут?

– Да, ача-ача, – с готовностью ответил молодой охотник, – ты спас нас с Огненным. Как ты понял, что мы в беде?

– Я?! – удивился старик и потянулся к внуку руками, – помоги!

Он встал, опираясь о парня и доковылял до своей лежанки:

– Там подожди, – махнул он в сторону очага.

Тойве, не переча, отвернулся и отошёл. Даже не глядя, что там старик делает, копошась в шкурах

Подкинул несколько брëвнышек в огонь, наблбдая, как языки пламени начинают задорно облизывать шершавые бока дров. И плясать на старой коре. Почти как дед только что. Странный ритуал. Наверное очень мощный. Возможно кому-то ещё была нужна помощь шамана. Дед, конечно, могучий шаман! Племени с ним очень повезло.

Старик вернулся. Бодрым, полным сил, с блестящими глазами. Вот, что значит истинный ной! Только что подняться не мог без помощи и вот уже хоть прямо сейчас в лес за хозяином чащи!

– Так что у тебя стряслось, внук? – уселся дед рядом.

Тойве почему-то растерялся. Почувствовал себя маленьким и никчëмным на фоне такого могущественного человека.

– Да так, – пробормотал он, глядя куда-то в сторону. Все его сложности и проблемы гасли перед величием шамана, который, как казалось, вполне мог гасить и вновь разжигать звëзды, – ночью ты спас нас.

Старик внимательно посмотрел на него саоим знаменитым «каменным» взглядом светлых, выцветших глаз:

– Так, – протян он заинтересованно, – ну-ка, напомни мне, что произошло?

И Тойве рассказал. Всё, как было, как видел и, что представлял.

– Духа, значит, ты видел… – протянул дед задумчиво, – спас тебя, значит…

Молодой охотник удивился:

– Так это не ты разве был?

– А? – словно очнувшись, спросил ной, – да, да, я, конечно. Просто в том состоянии всё иначе немного…

Тойве понимающе кивнул. Он видел состояние деда в трансе и после него. Наверное это очень непросто. И для простого человека недостижимо и для понимания невозможно. Настолько они разные – обычный охотник и… Шаман!

– Я ещё вот нашёл, – юноша достал из сумки дощечку с изображением трёх челнов, – я подумал, может ты обронил? Там ящерка, как у тебя…

Дед, увидев дощечку мгновенно вспыхнул и тут же посмурнел. Ввхватил её из рук внука, поднёс к глазам:

– Где нашёл? – грубо спросил он.

– Да там, – растерянно ответил Тойве, – под камнем, где чужие причаливали…

Шаман резко поднялся:

– Запомни, внук, – наклонился он к юноше, глаза его при этом метали молнии, так, что молодой человек даже испугался, – не было этой дощечки и ты ничего не находил. Понял?

Тойве пожал плечами и кивнул.

А старый ной, выпрямился и швырнул его находку в разгоревшееся пламя очага.

– И следов чужих ты не видел. – жёстко добавил он, – ты просто шёл за мной и не догнал. Уяснил?

Тойве понуро кивнул.

– Ну ладно, – смягчился старик, – главное, что всё хорошо и вы с Огненным целы. Отца видел?

– Видел. Велел подойти к Корявому Дубу.

– Вот и отлично! – обрадовался шаман, – так и иди. Ты нужен там. И друзей своих прихвати, если они ещё здесь.

– А что случилось вообще, ача-ача? Где все люди?

– Да вот… – начал было старик, но резко запнулся, словно прикусив язык, – отец объяснит. Ступай.

Молодой человек замялся, опустив глаза:

– Я тут ещё… поговорить хотел… – робко начал он, – даже не знаю…

– Ну, смелее! – подбодрил его дед, – мы со всем справимся!

– Ну… Это… Я… Вейма… – он набрался храбрости и выпалил, – я люблю Вейму!

Шаман словно потух изнутри. Возможно, он ожидал иного. А сейчас из него как будто вынули стержень. Взгляд его потускнел, плечи опустились:

– Ах, вот оно что, – пробурчал он, глядя в сторону. Ну ничего, пройдёт, перебесится. И такое бывает, – Вейма – славная девушка, мы все её очень любим. Не ты один, внук.

У Тойве вспыхнули глаза, щëки налились румянцем.

– Из неё со временем получится хорошая жена и мать, – продолжил ной и юноша горячо закивал на эти его слова, – вот в следующий Эмалуйиньш ввдадим её за Сойто, сына Пектайя, нарожает ему детишек, таких же медноголовых, как сама…

Тойве вспыхнул яростью, подскочил, сжимая кулаки так, что ногти впились в кожу:

– Что ты такое говоришь, дед? Какой Сойто?? Я люблю Вейму! И мы хотим быть вместе!

– Замолчи! – закричал старый шаман, а его тяжëлая рука прилетела оплеухой Тойве по лицу, – и думать забудь! Ишь какую мерзость сотворить решил! Не бывать! Ни-ког-да! – он буквально навис над униженным юношей, – ещё раз услышу – придушу!

Гнев старика чувствовался кожей, особенно пылающей кожей щеки, куда прилетела оплеуха. Но Тойве было абсолютно всё равно, он уже не боялся ничего. Ни деда-шамана, ни его злобных духов.

– Будьте вы прокляты! – в сердцах вскричал он, – будьте вы все! Прокляты! Ненавижу вас!

И тут он сотворил кощунство, какое не мог себе позволить никто – плюнул в огонь очага! Развернулся и бегом бросился прочь из дедова кудо

Лицо пылало жаром, слëзы душили, обида застилала глаза. Он бежал, не разбирая дороги, не замечая, как за ним осторожно следует фигура в шерстяной тунике. Молодой человек углубился в лес, не обращая внимания на больно хлестающие ветки и упал на колени только на берегу ручейка, предавшись горьким рвданиям.

Он не видел, как к нему подошёл человек в тунике, сел рядом и, положив руку ему на плечо, сказал:

– Что случилось, дорогой друг Тойве? – Койла проникновенно заглянул в глаза, излучая сочувствие, – могу я чем-то помочь?

Тойве отшатнулся, наскоро размазывая слëзы рукавом. Не хватало ещё в таком виде быть перед ним. Ему – мужчине, охотнику!

– Ничего, – нараспев проговорил пуртакай, сын вождя, – ты не должен стыдиться. Это нормально. Мы – живые люди, мы чувствуем. Мы не истуканы без сердец. Все, поверь мне, плачут. И я, и ты, и даже твой отец Урхе. Нечего стыдиться. Поведай лучше, что расстроило тебя. Возможно вместе придумаем, как быть…

– Да что мы придумаем… – отмахнулся юноша, всхлипывая, – чем ты можешь помочь?

Койла сделал вид, что задумался:

– Ну, я сын вождя. И когда-нибудь я займу место отца, тогда у меня будет много возможностей…

– Да когда это будет! – не удержался Тойве, – тогда уже будет поздно!

Койла насторожился:

– Что будет поздно? Расскажи мне.

Молодой охотник заколебался и, неожиданно даже для самого себя, выложил ему всё, как на духу.

Лицо собеседника не дрогнуло, выражение осталось тем же – глубочайше сочувствующим и лишь в глубине глаз замелькали невидимые радостные искорки:

– Да, я очень хорошо понимаю тебя, – проникновенно сказал пуртакай, – эти древние обычаи – пережитки прошлого. А нужно двигаться вперёд. Я, когда стану покшпуртом, я первым делом отменю эти глупости. Достаточно с нас предрассудков.

Тойве заинтересованно подвинулся ближе к нему, но грустно заметил:

– Но это будет нескоро.

– Почему же? – сделал удивлëнный вид Койла, – ты разве не знаешь, что задумал твой дед? Он не рассказал тебе?

Юноша отрицательно мотнул головой.

– Мой отец слаб, – не отводя взгляда провозгласил сын вождя, – а твой дед начал мутить вод, придумал каких-то демонов на трёх челнах и хочет сделать покшпуртом твоего отца. Ты представляешь, что буд5, если вождём станет Урхе? – дождался реакции и продолжил, – ты забудешь про Вейму навсегда! Но. – он сделал многозначительную паузу, – мы можем объедениться и опередить их, возведя меня, законного наследника, в покшпурты. И, что я сделаю в первый же день, будучи главой племени? Правильно – отменю эти дурацкие обычаи и законы, которые нам только мешают.

Глаза Тойве вспыхнули силой новой надежды:

– Я с тобой, покшпурт! И да будь он неладен этот дремучий старик вместе со своими законами, воплями и дряной дощечкой…

– Дощечкой? – заиньересованно спросил Койла, – какой дощечкой?

И, считая друг друга уже союзниками, как минимум, и чуть ли не братьями, молодой охотник без утайки вывалил рассказ про найденную дощечку и реакцию деда на неё.

Теперь задумался Койла, потирая гладко выбритый подбородок.

Звëзды давно померкли в небе. Лучи скупого осеннего солнца, разрезав тьму, окрасили посветлевший небосвод в яркие краски. Утренние птахи затеяли шумную возню в густом кустарнике. Ночной топтун – колючий ëж, уже спешил в своё убежище. А недалеко, в водах могучего Койна громко плескалась рыба, спасающаяся от нагуливающих зимний жирок, хищников.

Молодая серая волчица всю ночь провела возле безмолвно и неподвижно лежащей девушки, пытаясь согреть её теплом своего тела. Она тревожилась. Вскидывала уши, чутко прислушиваясь ко всем звукам леса, задирала морду, чтобы поймать ветер. И тихонько поскуливала.

Девушка лежала в той же позе, в какой оказалась ещё ночью. Глаза полуприкрыты и глядят в пустоту, губы слегка приоткрыты, с них иногда слетает еле слышный шëпот. И тихое-тихое, почти незаметное, дыхание. Расплескавшиеся рыжие локоны по опавшей жëлтой листве, создавали огненный ореол вокруг её лица.

Вдруг волчица подскочила и грозно зарычала, шерсть на загривке вздыбилась. Где-то в лесу, с подветренной стороны, хрустнула ветка. Послышались тихие человеческие голоса. Кто-то бранился, потом такой же тихий, но в лесу звучащий, как набат, смех. Волчица сжалась. Возможно не заметят, пройдут мимо… Но нет, силуэты уже мелькают между деревьями. Серая приготовилась к бою.

Вот уже вывалились на поляну двое – один огромный, как хозяин леса, а второй поменьше, почти ещё детëныш, но с умными, пронзительными не по годам, глазами. Ещё несколько их сородичей почти бесшумно скользили сквозь лес несколько в стороне.

А эти двое остановились, замерли, увидев девушку и серую хищницу. Огромный буркнул что-то, отодвигая того, что поменьше себе за спину, и взял копьё наизготовку. Волчица прижала уши, понимая, что это топает на неё её верная смерть, но и бросить подругу на растерзание этим существам не могла. Прижалась к зесле, готовясь подороже продать свою жизнь.