скачать книгу бесплатно
– Буйвол постарался, – заметил Летеха, – так и говори.
Замок усмехнулся уголком рта и пожал плечами.
Командир взвода вцепился глазами в строй.
– Бабаев!
– Я!!! – Бабай пытался придать голосу нужную твердость, получилось плохо.
– За что Старшина сломал ногу твоему товарищу? – вкрадчиво спросил у солдата.
Бабай замешкался на секунду. Строй замер. Замок тяжело посмотрел на молодого, ноздри начали раздуваться.
– А… Это… А разве он не сам ее себе сломал? – вперил хитрые азиатские глаза в своего командира.
– Я не знаю, я у тебя спрашиваю, солдат. И как самому себе ногу можно сломать, а?
– Шел по взлетке, нога подвернулась, вот и сломал. Я его уже лежащим видел, товарищ старший лейтенант.
– Ясно, – Летеха отвернулся от него и посмотрел на Замка.
– Да, Буйвол лоу не рассчитал. Но за дело… А череп второму на спарринге вчера расшибли, костные швы разошлись. Врачи говорят, не раньше месяца-двух.
– Долго, – недовольно произнес Летеха, – самое сладкое пропустит. Всех бойцов мне покалечите, – при этом грозно сверкнул глазами, – а остальных я докалечу.
– Что, сынки! – зычно огласил зал двухметровый лейтенант, – думаете, прошла пара месяцев и вы уже законно в группе? Как бы не так! Чем вас меньше, тем мне приятней. Будь моя воля, я бы вообще никого из вас не оставил, ну, может, человека-двух, – при этом он не посмотрел ни на кого конкретно, – а пока, дрищи, разминка и занятия. Как всегда – четыре часа, – взглянул на часы, – не уложимся, готовьтесь. Ужин можно и отложить на часок, повара подождут. Будем дотягивать вас до уровня… Вокруг зала бегом… марш!
Так называемая разминка длилась около получаса. Движение на бегу с ударами, мгновенные перемещения по команде голосом или хлопку, отходы и движения вперед с круговыми махами ногами, кувырки с принятием стойки во всех направлениях по неожиданной команде и многое, многое другое, идущее без перерыва – офицер группы спецназа был неистощим на новые техники тренировок, ни разу не повторяясь и ни секунды отдышки не давая своим бойцам.
Затем около часа длилась одна только ненавистная всем «коробка». Всех бойцов выстраивают в стройные ряды на некотором расстоянии друг от друга, и в такой квадратной конфигурации они отрабатывают удары и связки, по много раз повторяя одно и то же движение. Отработка нудная, под каждый счет. Первый в первом же ряду считает до десяти, на каждый раз – удар или связка, затем счет переходит к другому, третьему, и так раз за разом. Это могло тянуться часами, пока Инструктор не задавал новый удар-связку.
На коробке Летеха ушел на вторую половину, предоставив Замку с Инструктором волю действий.
– Мае, два ски! – шла команда, – стойка – левая боевая!
Счет начинался снова, и прямой удар ногой с последующими двумя прямыми руками делался сотни раз. Ноги нещадно жгло, руки отсыхали, но сержанты требовали все большей четкости, быстроты и лучшей техники ударов.
Пашка, как не вышедший ростом, стоял в последнем ряду. Рядом пыхтел Бабай, за ним худой Грег и Сеня – серьезный светловолосый пацан с Алтая. Раньше этот самый удар мае-гери у Пашки совершенно не получался. Вот намучился он – перед ним ставили высокую табуретку, и он был вынужден задирать колено высоко, как только мог, для того, чтобы ударить. Когда задетый табурет с грохотом падал, Пашка был нещадно бит сержантами. С тех пор Пашке уже довольно неплохо поставили ноги, и уже не придирались попусту на занятиях.
Спереди всаживал удары в воздух Андрюха, старающийся каждый раз, как только Инструктор не видит, закосить и ударить не в полную силу. Да, конечно, все старались беречь силы тем или иным образом. Иначе никаких сил не хватит выдержать все это. В первом ряду размеренно месил пространство Сашка Головастик. Вот, видимо, у него свело судорогой бедро, и он остановился, принявшись лихорадочно тереть ногу.
– Взвод, с тыла, – заметив заминку, рявкает Инструктор, – из-за Головастика отжимаемся. Тридцать раз на скорость!
Взвод рывками отжимается от пола, стоя на кулаках.
– Встать, – вновь подает голос, – левая боевая! Маваши с ближней ноги, левый боковой, правой снизу и маваши с дальней! Счет пошел!
Размеренное, изнуряющее месилово продолжается.
И продолжается.
И продолжается…
И продолжается…
Разнообразие вносит Летеха, вернувшись от дедов. Пашка замечает, как во второй половине зала облегченно мотают головами, блестя торсами, мокрыми от пота.
– Ну-ка, – поблескивает он глазами, – тесты рейнджеров!
Взвод снова бухается на пол и принимает упор лежа, на кулаках, поставленных рядом. Инструктор достает секундомер. Засекается время.
Первые две минуты проходят достаточно быстро и легко.
– Правую руку поднять!
Все поднимают и отводят в сторону правую руку. Стоять сразу становится ощутимо тяжелей. Проходит еще две минуты. Кулак нестерпимо ломит. Все тело начинает дрожать от напряжения, усиливающегося с каждой секундой.
– Правую ногу в сторону!
С этого момента и начинаются те самые так называемые «тесты рейнджеров». Пашка шатается, с трудом удерживая равновесие и стараясь не обращать внимания на нарастающую дикую боль во всем теле. Кулак, кажется, сейчас расплющиться от веса, а мышцы так и останутся в таком затвердевшем виде навсегда.
Как же больно, блин. Какой садист все это придумал?..
– Перед собой смотрим, сынки! – повышает голос Летеха, поглядывая на секундомер, который он забрал у Инструктора.
Пашка пытается приподнять голову. Но оторваться от пола, от вида того, как капают на крашеные доски с кончика носа капли пота, невозможно.
Кто-то кряхтит, кто-то уже стонет. Лейтенант со своими сержантами ходят между рядов, следя за чистотой исполнения. Кто-то не выдерживает, рука подламывается, и он падает, громко стукнувшись скулой об пол. Пашка кидает косой взгляд. Сеня…
Инструктор бьет тому сверху кулаком в голову.
– Пока он встает, счет морозится, – Летеха нажимает на секундомер.
Учебный взвод это и так знает. На Сеню шипят, прекрасно понимая, что это бесполезно. Кряхтение и стоны становятся все сильнее. Сеня старается как можно быстрее встать в прежнее положение, чтобы из-за него не страдал весь взвод.
Пашка чувствует невыносимую боль и слегка опускает таз, надеясь, что никто этого не заметит.
Неизвестно как оказавшийся рядом Летеха со всей дури бьет ногой в напряженный живот. Пашка переворачивается в воздухе и падает на Бабая.
– Пашков, скотина, тебе что, не стоится? – участливо спрашивает у бойца – все стоят, а ты – нет? Ждем все, пока Пашков встанет.
Кто-то тоже не выдерживает и падает на пол.
– Я подожду, – говорит Летеха и садится на скатанный у стены спортивный мат.
Сержанты быстрее заходили по рядам, рыча и раздавая тумаки. Только так, через страх можно заставить бойцов пересилить свою боль, выстоять через мучение. Кто-то стоит все это время, а кто-то падает и встает, падает и встает. А секунды с каждой заминкой останавливаются… Никого не волнует одиночный результат – коллектив должен составлять одно целое.
Наконец проходят эти растянутые две минуты, и положение фигур наконец меняется. Теперь уже левая рука отводится в сторону, стоят на правом кулаке и обеих ногах. Через две минуты поднимается левая нога. Все уже с криками боли пытаются выстоять, и кое-как, с грехом пополам, выстаивают и эти две минуты, растянутые, наверное, на все пять.
– Встать! – долгожданная команда.
– На татами бегом все!
– Быстрее, сынки!!! А то в быстроте сейчас тренироваться будем!
– Дедам – занятия по собственному плану, – Летехино разрешение встречается старослужащими довольными ухмылками набитых за время службы лиц. Расходятся кто куда – кто к железу, штанги- гантели тягать, кто груши молотить в свое удовольствие, кто-то занялся растяжкой. Лютый и Толян – два мастера спорта по борьбе – начали растирать себе уши, готовясь повозиться друг с другом. Пашка завистливо смотрит на них, думая о том, когда еще доведется ему услышать такую команду – по собственному плану… Вот ведь лафа!
А пока счастье не прет, все отрабатывают акробатику. Сальто с мостиком, без мостика, подъем с пола разгибом, фляки вперед и назад, через высокого коня и стоящего на «мостике» выгнувшегося товарища. Все идет без перерыва, и Пашка чувствует, как забиваются ноги, становятся после каждого раза все неповоротливее.
Сегодня Летеха, конечно, приготовил молодежи новое испытание. Что-то новенькое – несет АКМ с пристегнутым к нему устрашающего вида штык-ножом. Садится на татами, расслабленно вытягивает ноги и упирает автомат прикладом в пол.
– Прыжок через своего командира и штык-нож с приземлением на руки и кувырком. В конце – стойка, не забываем. Первый поше-ол!
Бойцы отчаянно прыгают с короткого разбега через сверкающий сталью острый нож. Прыгнув, кувырнувшись, принимают на мгновение боевую стойку и бегут назад, опять становятся в быстро движущуюся очередь и прыгают снова.
Время от времени Летеха меняет положение, все больше усложняя задачу. То ставит АКМ вперед на вытянутых руках, то позади себя. Наконец, ложится своим громадным телом на спину, а приклад упирает в живот.
К этому моменту Пашка чувствует, что ноги непоправимо забились. Несмотря на весь свой страх перед Летехой и нежелание напороться на нож эту длину и высоту ему просто физически не взять. Там высота одна чуть ли с Пашкин рост, виданное ли дело. Но Летехе и сержантам этого не скажешь. Лучше уж на сталь напороться, честное слово.
Так и получается. С отчаянием оттолкнувшись обеими ногами и вытянув руки вперед щучкой, с ужасом ощущает, что не вытягивает и вот-вот, уже падает на острие прямо животом.
Холодная сталь уже коснулась тела, когда внешне расслабленный лежащий лейтенант резко бьет по низу приклада, отчего автомат моментально падает вбок, уходя от кожи в каком-то микроне, наверное. При этом сам Летеха резко поднимает ноги, бьет ими на лету Пашку в брюхо, отчего тот летит еще несколько долгих метров. Перекувыркивается несколько раз. Останавливает его только стена, украшенная в спецовском духе – под летнюю расцветку камуфляжа «тростник».
Офицер, сделав кувырок назад, легко оказывается на ногах, с АКМом в руках. Мрачно заявляет Пашке:
– Мудак! – и отправляет его крутить сальто на месте в дальнем углу татами.
Обидно, но ладно, хоть пробивать не стал. Остальные еще какое-то время прыгают, и занятия после этого плавно переходят непосредственно к спаррингам. Пашке становится страшновато. Обычно спарринги в самом конце. Сегодня начали слишком рано. Дожить бы до конца сегодняшней тренировки…
Деды подтягиваются поближе.
Всем одевают боксерские маски и перчатки, Летеха сам расставляет бойцов по парам. На татами пока только один учебный взвод, хотя деды уже начинают натягивать перчатки на руки. Не очень хороший знак. Резкая команда:
– Покажите мне драку! Бой!!!
Начинается молотилово. Солдаты нещадно лупят друг друга руками и ногами, зная, что если ослабят напор, то их будут бить другие. И еще – это тот самый миг, когда можно попытать сорвать свою накапливающуюся злобу, сорвать на таком же, как ты, бесправном «духе». И на татами ты на равных с любым из дедов, даже с самим Летехой… но об этом думать не хочется.
Здесь, в этом зале, свои правила. Никаких правил. Кроме одного, конечно, чисто мужского – запрещены удары в пах и укусы. А жаль, что зубами рвать не дают, мелькает дурацкая мысль, кажущаяся сейчас оправданной. Как шансы повысились бы.
Деды подбадривают молодежь в свойственной им манере:
– Грег, лоу, лоу бей, суши Васильеву ногу! Вперед иди, Бабай, не бойся ударов, бей прямыми, сам бей, не останавливайся!.. Головастик, щенок, куда отходишь? Че, косишь!?
Летеха внимательно следит за ходом поединков и тоже подает голос:
– Пашков, салага, хорош боксировать. Ноги, ноги ставь!
Пашке достался напористый, крепкий Бабай. Напирая своим квадратным телом, хочет задавить Пашку пусть ненамного, но все же большим, нежели у Пашки, весом. Приходиться уходить с линии атаки. Бьет кулаками в перчатках в голову сбоку, справа. Бабай наклоняет голову, тут же ему – снизу, сразу же – в открытый бок.
Бабай резко проворачивает уширу, попадает. Пашка чувствует, как внутри екает, и отходит, несильно отвечая руками, восстанавливая дыхание.
– Пашков, хорош гладить, бей! Ногами работай, – не выдерживает Летеха.
Тем временем сержанты, затянув шнурки боксерских перчаток, подходят к краю бойцовского татами и ждут команды.
Летеха глядит на часы и машет дедам рукой:
– Смена!
Деды срываются с места, каждый к тому молодому, на которого указал командир. Пашка только и успел увидеть, как Бабая разворачивает к себе Пасечников. Его лицо насколько красиво, настолько и беспощадно. Лупит Бабая в голову, в корпус. Тот только закрывается, не в силах ответить.
Откуда-то сбоку выныривает Морозов, «дедушка» с лицом явного убийцы и расплющенным, как у профессионального боксера, носом. В лицо уже летит маваши. Пашка успевает лишь слегка отвернуть лицо и дернуть перчатку вверх для защиты. Но хорошо поставленный удар ногой все равно сносит руку и гулко бьет по голове, обтянутой в защитную маску. В мозгах мигом все путается, а вслед за первым ударом следует град из серий мощных ударов.
Пашку просто избивают, а он даже не может улучить момент, чтобы отойти в сторону или хотя бы посмотреть вперед, чтобы поймать глаза противника. Ушел в глухую защиту. За шею тотчас же ухватили. Жесткий удар коленом в лоб. Колено страшное – оно ищет нос, без компромиссов; пробивается напролом к хрящу – раздавить с одного удара, убить. Морозов действует жестко и целенаправленно – не останавливая серии ударов, варьирует – удар правой сбоку, снизу в голову, левая все так же на шее, не давая уйти или выпрямиться, и следующий удар – с колена. Успевая как-то выставлять перчатки и локти перед лицом, Пашка осознает, что это уже конец. Ноги запутались, никакая защита, никакие локти не помогали от сокрушительных ударов. Во рту все наполнилось вкусом крови. Сзади почувствовал стену, к которой Морозов прижал его боком. Насадив незадачливого бойца еще разок на колено, дед хрястнул сверху кулаком и отпустил шею. Пашка рухнул на колени, закрывая голову руками.
– На центр! – послышался голос Летехи.
Встал, пошатываясь. Морозов уже ждал его в центре бойцовского ковра, нетерпеливо постукивая перчатками друг о дружку и злобно раздувая ноздри. Как баран на заклание, Пашка с трудом пошел к нему. Вокруг шло битие учебного взвода. Парни падали, их поднимали и били снова. Все то же повторилось с Пашкой. Опять не в силах не то, чтобы ударить, но хотя бы толком защититься, в считанные секунды он был выбит с татами и повалился с грохотом на деревянный пол, подкошенный убийственными ударами. Сколько там еще осталось?..
– Стоп! – нажав на секундомер, крикнул Летеха.
Экзекуция тут же прекратилась. Деды, довольно посмеиваясь, стягивали перчатки. Конечно, никакой защиты никто из них на себя не одевал. Все эти щиты и маски – пока только для детей из учебного взвода, который остался на татами. Не всем повезло выстоять на ногах, как и Пашке.
Летеха быстрым внимательным взглядом окинул всех:
– Встать! Строиться! Нормально все?
– Так точно! – недружно раздался общий выкрик.
– Не понял… – повел головой офицер.
– Так точно!!! – грохнул учебный взвод.
Пашка сплюнул кровь на пол.
Летеха кивнул с удовлетворением.
– Нормально, – констатировал он, – тогда чуть позже продолжим, а пока будем устранять ошибки и дорабатывать слабые места. Слабых мест у бойца спецназа не должно быть. Ясно?!
– Так точно!!!
Пошли указания, кому что делать. Андрюху Васильева с Сашкой Головастиковым поставили на колени лицом друг к другу. Заставили продолжить спарринг. За плохую работу руками, объяснил Летеха. Два больших парня стучали размашисто и гулко друг другу по головам. Отойти назад или в сторону в таком положении очень неудобно, и они, неловко переставляя колени по татами, осыпали близкого противника сериями ударов.
Бабая лейтенант улучил за неправильными, медленными и нечетким ударами мае-гери. Теперь Бабай стоял на одном колене перед положенной набок большой грушей и выбрасывал через нее вторую ногу, при этом корча от боли уморительные гримасы. Упражнение называлось «Железное Мае». Летеха утверждал, что после его полного освоения удар становится поистине железным и пробивающим любую защиту. Вспоминая мае-гери самого Летехи, в этом не было никаких сомнений.
Пашку с Грегом пока заставили делать пресс. Своим бойцовским чутьем Летеха как-то заметил, что Пашка попался на удар в живот. Хотя вроде Пашка и не подал вида тогда. Возможно, Грег попался на том же.
Мышцы живота тренировали по особой методике. Грег сидел на ногах у Пашки, оба в перчатках, Пашка делал простые подъемы туловища из положения лежа по направлению к Грегу. При этом тот бил его при каждом подъеме. Удавалось наносить удара три-четыре. Пашка защищался, и тоже наносил удары, не переставая ритмично качать пресс. Когда окончательно выдыхался, происходила замена, и все начиналось сначала.
