Йога для беглеца

– Кузьмич, теперь всеми вопросами по хозяйству занимается он, – ткнула мне своим пальцем в грудь тётка.

– Принести – унести, выкопать – закопать – тоже он. Нечего тебе на седьмом десятке так напрягаться.

– Да ладно тебе, Валька, я ещё ого-го! – пытался хорохориться дед. – Молодой-перспективный!

– Нет, так-то ты ещё ничего, конечно, только мне тебя беречь надо. В твои годы ты должен на печи сидеть, да свой огромный опыт и знания молодому поколению передавать, вот ему, например, – сказала тётя Валя и снова больно ткнула пальцем мне в грудь.

– Да какие там знания, – засмущался дед Егор.

– Не скромничай, Кузьмич, – сказала тётя Валя.

– У тебя дома книги на полу стопками стоят, потому как в шкаф уже давно не помещаются. Поэтому я к тебе и не захожу – боюсь ноги переломать.

– Меня учить – только портить, а вот за него возьмись пожалуйста, – сказала тётка, вознамерившись ткнуть в меня пальцем ещё раз, но я уже отошёл на безопасное расстояние, и она, не найдя меня на месте, просто потыкала им в мою сторону.

На обед тётя Валя позвала нас с Кузьмичем к себе. На столе в тарелках стоял наваристый кубанский борщ. Аромат стоял потрясающий! Также присутствовала бутылочка тёткиной наливочки, но рюмки было только две. На мой немой вопрос тётя Валя ответила:

– А он у нас непьющий, закодированный.

– И ничего, я и не закодированный, – возмущённо запротестовал Кузьмич, смахивая невидимые крошки со скатерти, – просто не хочу.

– Ну и ладно, – легко согласилась тётя Валя. – Нам больше достанется. Давай, племянничек, за твоё здоровье! И мы чокнулись.

– Ну, давай, рассказывай. Как думаешь, почему тебя Алина твоя бросила? – спросила тётя Валя.

– Да чёрт его знает, если честно. Малахольная она какая-то. И бедовая. Вечно куда-то вляпается. И как это у неё только получалось каждый раз на одну и ту же какашку наступать? То она с такими же бедоносцами, как и она, с бубном вокруг костра бегала, а потом через него ещё и прыгала. А так как ловкостью и прыгучестью она особо не отличалась, то в итоге я потом месяц возил её в ожоговый центр на перевязки. Потом в только что открывшемся йога-центре, где занятия в группах ведут молоденькие двадцатипятилетние девочки в красивых лосинах, она на первом же занятии умудрилась повредить себе колено. Бабки-гадалки, экстрасенсы, какие-то шаманы – это её первые друзья и товарищи. Думаю, скучно ей со мной было. А может, и нашла себе кого-то? Другого, повеселей, из той же банды.

Кузьмич с борщом уже разобрался и теперь планомерно уничтожал две котлеты с картофельным пюре, запивая всё это дело холодным компотом. Аппетит у деда был отличный.

– И с работой тоже непонятно, – продолжал я. – Я так думаю, что подсидели меня просто, вот и всё. Кто-то из начальников своего человека решил устроить. Место-то тепленькое было. А то, что совпало всё разом, то судьба, видимо.

– Ага, – согласился дед. – Карма.

Я чуть не подавился. Вот уж не ожидал я от Кузьмича это слово услышать! Хотя слово уже довольно-таки затертое и из каждого утюга транслируемое. Модное словечко. У нас же сейчас кинь камень в толпу – и обязательно попадёшь в просветлённого, одухотворённого или осознанного.

Тётя Валя, глядя на меня, загадочно улыбнулась и сказала – Ты ещё от него и не такое услышишь.

А дед Кузьмич, словно речь шла не про него, молча продолжал поглощать еду в неимоверных количествах. Теперь он принялся за пирожки. Они исчезали у него во рту как дрова в топке паровоза.

– Кузьмич, ты вообще ел на этой неделе? – спросил я обеспокоенно.

– Кто хорошо ест – тот хорошо работает, – проговорил дед с набитым ртом.

– У него аппетит всегда хороший, дай бог каждому, – сказала тётя Валя.

После сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать, – вспомнил я старую присказку. Что, собственно, и сделал. В последний свой выходной на этой неделе, а сегодня как раз воскресенье, я решил выспаться как следует. Неизвестно ещё, на какие работы меня погонит мой новый работодатель. Сказано – сделано. Через десять минут я уже мирно похрапывал в своей постели.

И снился мне странный сон: будто стою я в лесу, возле огромного дерева. А с того дерева спускается дед Кузьмич в странном одеянии до пят. И спросил я его: «Каково это вот так вот на дереве жить?» А он мне отвечает: «Скоро сам и узнаешь, каково это». И растворился в воздухе, будто и не было его вовсе. Проснулся я уже среди ночи. Встал, походил, попил водички и снова лёг, подумав при этом: «Приснится же такое!»

Глава 5

– Ну и горазд же ты поспать, Сашка, – сказала Тётя Валя, стягивая с меня одеяло. Я подскочил с кровати, запаниковал, как проспавший уроки школьник. Принялся взбивать подушку и заправлять кровать.

– Да не суетись ты так, – засмеялась тётка. – Приводи себя в порядок и приходи ко мне, чай будем пить.

Через двадцать минут я, умытый и причесанный, сидел на кухне и пил ароматный чай с клубничным вареньем. Заедая всё это дело вчерашними пирожками, только сладкими, с вишней и яблоками. Дед Кузьмич уже закончил трапезничать, сидел в сторонке и терпеливо ждал, когда я уже наемся. Но пирожки были такими вкусными, а чай таким ароматным, что остановиться было практически невозможно. Огромным усилием воли я всё-таки закончил этот праздник живота. Отодвинул корзинку с пирожками и откинулся на стуле.

– Всё, больше не могу, – натужно сказал я, как будто кто-то принуждал меня это делать.

– Ну и какой из тебя сейчас работник? – укоризненно покачала головой тётя Валя. – С таким-то брюхом…

Я посмотрел на свой округлившийся живот. Да, кубики пресса там по какой-то причине не просматривались.

– Ну, не такой он у меня и большой, – пытался оправдаться я.

– И потом, Кузьмич говорит, что тот, кто хорошо ест – хорошо работает, – нашёл, что ответить я, для пущей убедительности подняв указательный палец вверх и посмотрев на деда. Тот утвердительно закивал и потянулся, но сразу же схватился за бок и начал усиленно его разминать.

– Что случилось, дед Егор? – спросил я обеспокоенно.

– Да ничего не случилось, – ответил он. – Просто в моём возрасте любые потягушки заканчиваются судорогой.

Тётя Валя поручила мне сегодня пройти по территории всего её хозяйства и посмотреть свежим, незамыленным взглядом, что можно улучшить, а что переделать или вообще убрать и построить что-то новое. Её душа требовала перемен. И перемен к лучшему, естественно.

Я с энтузиазмом взялся за дело. Обошёл весь участок, который оказался довольно большим для городской застройки. Видимо, когда-то тут объединили два участка поменьше. К фасадной его части у меня вопросов не было. Всё было красиво и, как говорят, «дорого-богато». Позади гостиницы, огороженное глухим забором, располагалось царство тёти Вали. Ухоженные, сделанные как под линеечку грядки сейчас были пустыми, но чувствовалась рука мастера, который даже дорожки между ними выложил небольшими плоскими камнями для большего удобства. На грядках не было ни одной лишней травинки, ни одного даже захудалого сорнячка. Также тут присутствовал небольшой сад, в котором росли яблони, груши и черешня. Имея опыт времяпрепровождения в разных местах и локациях, я пришёл к выводу, что тут поле непаханое для приложения своих усилий по обустройству мини-отеля для приёма гостей в круглогодичном режиме. В своём воображении я видел, как сюда чудесным образом вписывается подогреваемый бассейн, навес с шезлонгами, баня и, на закуску, чан на дровах с душистыми травами. Этими своими мыслями я решил сначала поделиться с Кузьмичем, который отпустил меня в свободное плавание по участку, а сам в это время занимался тем, что сидел в тени большого дерева и читал какую-то толстую книгу.

– Что читаем? – поинтересовался я и, не дожидаясь ответа, внезапно вспомнив свой сон, произнёс. – Кузьмич, а ты мне сегодня ночью снился.

– О, как! – произнёс он. – И что я там у тебя делал, в твоём сне? – поинтересовался он.

– Да по деревьям лазил и мне предлагал, – ответил я и подсел к нему поближе.

– Что читаем? – поинтересовался я снова, не решаясь приступать к основной теме разговора.

– Бхагавад Гиту, – ответил дед и продолжил чтение.

Если б сейчас молния ударила в дерево, под которым мы сидели, и расколола его пополам, я бы, наверное, меньше удивился.

– Дед, ты чё, кришнаит? – поинтересовался я осторожно.

– Нет, – ответил он и сразу спросил, – А что, Бхагавад Гиту читают только кришнаиты?

– Нуу, я не знаю… А кто её читает? – ответил я вопросом на вопрос. Я в самом деле понятия не имел, что это за книга и кто её читает.

– Это часть древнеиндийского эпоса "Махабхарата". Всего лишь восемнадцать глав из него. Её читают все, кто интересуется ведической философией.

– Ого, – подумал я, – «а ты не так-то прост, дед». А вслух спросил:

– А для чего тебе это, Кузьмич? Ты ж вроде православный. Вон и крестик на груди висит. Зачем тебе чужая вера?

– Причём тут вера? Я хочу познать Бога, а не веру.

– А разве это не одно и то же? – удивился я.

– Нет, конечно, – сказал он и, захлопнув книгу, спросил, – ну, что ты там придумал? Рассказывай.

Я ему вкратце рассказал, как я вижу дальнейшее развитие тёткиного бизнеса. Он помолчал, покачал головой и сказал:

– Идея, конечно, хорошая…

– Но? – спросил я.

– Но я бы не советовал тебе подходить к ней с этим предложением. Я бы, например, не рискнул.

– Почему? – спросил я.

– Побьёт, – кратко и лаконично ответил дед.

– Да в чём проблема-то, Кузьмич? – спросил я с удивлением.

– Да в том, что для неё эти огурцы-помидоры и прочая зелень дороже всех этих дорогих номеров с балконами. Она там душой и телом отдыхает.

– Отдыхает? – переспросил я, представляя, сколько нужно вложить титанического труда, чтобы добиться такого вот шедевра огородного перфекционизма.

– Ну да, отдыхает. А где ей отдыхать? На море, что ли? – спросил старик, как и все коренные жители Черноморского побережья уверенный, что целый день валяться на пляже, постепенно превращаясь в жареный окорочок, могут только люди недалёкие или приезжие, вроде меня. Ещё и хвастается потом: «Смотри, Кузьмич, какую я капусту вырастила, не капуста, а загляденье!» – будто я капусты никогда в своей жизни не видел. На базаре не хуже продают.

– Да уж, – сказал я, не зная теперь, с какой стороны подобраться к этой проблеме. Надо будет подумать, как лучше преподнести мою идею, а то, что преподнести всё равно придётся, я не сомневался. Потому как ничего другого мне в голову не приходило.

Но теперь меня ещё взбудоражило и увлечение деда ведическим учением. То, что он мужик не простой, я почему-то сразу понял. Его немногословность только подчёркивала глубину его знаний не только в житейском плане, но теперь, оказывается, ещё и в плане духовного развития. Его немногочисленные реплики, вставленные всегда вовремя и в нужном контексте. И взгляд его бездонных светло-синих глаз, которые, казалось, видят тебя насквозь, словно рентгеном проходя по всему твоему внутреннему существу…

Загадочность деда Кузьмича для меня превратилась в тот магнит, который притягивал меня к нему со всё большей силой. Хотелось выяснить, чем живёт этот человек, как глубоки его познания во всём. Тут сразу вспомнилась фраза, брошенная тётей Валей: «Ты от него ещё и не такое услышишь».

Разговор с тётей Валей я решил перенести на утро. Тем более сегодня её не было на месте с самого утра. А дед на мой вопрос о тётке только неопределённо пожал плечами. Поэтому я со спокойной совестью решил прогуляться по вечернему Геленджику.

Глава 6

– Не дам!!! – тётя Валя уперлась кулаками в стол.

– Ты что удумал, Александр?!

– Ого! – Александром она меня ещё не называла. Значит, действительно задела за живое!

– Да я ж как лучше хочу, теть Валь, – гнул я свою линию. – У вас зимой клиентов – раз-два и обчёлся. А так и зимой и летом к вам люди ездить будут.

– А мне ты что предлагаешь делать?

– После этих людей унитазы мыть, да постели менять? – И всё? – Мне что делать? – Чем заниматься? – В этом что ли смысл жизни, другим прислуживать, да горшки за ними выносить?

– А что, в капусте что ли? – хотел сказать я, но осёкся. Потому что сам не знал точно, в чём этот самый смысл в жизни. И поэтому промолчал и ничего ей больше не сказал, так как понял, что не за деньгами она гонится, не за барышом и прибылью, а за своим счастьем, покоем и умиротворением, которое находит именно там, за глухим забором, подальше от посторонних глаз и среди той самой пресловутой капусты и прочей зелени, среди её любимых кустов малины и плодовых деревьев.

– Ладно, теть Валь. Я что-нибудь обязательно придумаю. «Не сердись на меня», —сказал я, встал из-за стола и пошёл к себе в комнату. Надо было всё хорошенько обдумать. Потому как образовался очередной затык, с которым надо было срочно что-то делать. Подводить тётю Валю я не хочу. Она на меня рассчитывает. Ждёт от меня помощи. И вообще, в последнее время я всё больше склоняюсь к мысли, что всё это не череда случайностей или спонтанных моих решений, а судьба меня привела в этот город, именно в это место, или как сказал бы Кузьмич – карма.

Ну, раз он такой умный и начитанный, то куда мне идти за советом, как не к нему. Он как раз сейчас у себя дома, а я ещё не был у него в гостях.

Хоть и говорят, что незваный гость хуже татарина, но я решил рискнуть, не выставит же он меня за дверь. А поговорить надо.

Калитка была не заперта, и я, для вида постучав три раза, зашёл. Двор был небольшой и ухоженный. Под небольшим навесом у входной двери стояло большое кресло и маленький журнальный столик, на котором стоял настоящий, старинный русский самовар! Интересно, он коллекционирует такие вещи или пользуется ими в быту. Я представил, как Кузьмич, сняв с себя сапог и прыгая на одной ноге, пытается этим самым сапогом раздуть самовар, чтобы попить чайку.

– Кузьмич! – позвал я его и постучал в дверь. Дверь тут же открылась, и на пороге я увидел деда Егора в одном сапоге, второй он держал в руке. Я сложился пополам от смеха и, отступая назад, оступился и упал на пятую точку, но смеяться не перестал. Умом-то я понимал, что тот намеревался выйти на улицу и просто не успел надеть второй сапог. Но сделать с собой уже ничего не мог. Дед Егор смотрел на меня как на умалишённого, ничего не понимая.

– Что, дед, чайку решил попить? – спросил я сквозь слёзы и закатываясь в новом приступе смеха.

Кузьмич всерьёз обеспокоился моим психическим состоянием. Присев рядом со мной на корточки, он сочувственно спросил:

– И давно это у тебя?

Потом встал, подошёл к журнальному столику и зачем-то заглянул в самовар, чем вызвал у меня новый приступ смеха. Махнув на меня рукой, он сел в кресло и начал терпеливо ждать, когда меня отпустит.

Минуты через три я, отсмеявшись, встал с земли, отряхнул зад и сказал, что пришёл по делу.

– Послала? – участливо спросил дед.

– Уж послала так послала! – вспомнил я фразу из старого советского мультика.

– Что теперь делать будешь?

– Не знаю, вот к тебе за советом пришёл.

– Ага, – дед кивнул головой, как бы соглашаясь с тем, что это было правильное решение.

Кузьмич надолго задумался, мне даже показалось, что он успел немного поспать, а потом вдруг резко встал и сказал:

– Пошли, Сашка, покажу тебе кое-что.

– Опа! Сашка! Не Шурик, слава Богу! – проникся я ещё большим уважением к деду.

Мы обошли его дом. За ним располагался земельный участок, ухоженный и вспаханный.

– Вот! – торжествующе сказал он.

– Что вот? – не понял я.

Дед Кузьмич посмотрел на меня и покачал головой, словно устав уже объяснять очевидные вещи. Через какое-то время он, наконец, снизошёл до объяснений.

– Сносим забор здесь, ставим здесь, – он вышагивал по участку и махал руками, как настоящий прораб на стройке, – делаем калитку для удобства – и готово.

До меня наконец дошёл смысл его предложения. Он предлагал сдать в аренду тёте Вале часть своего участка, на котором она могла сажать всё, что угодно: Даже какао-бобы – сказал он.

– По оплате договоримся, свои люди всё-таки.

С этой великолепной идеей мы поспешили к тёте Вале.

Зайдя во двор гостиницы, мы услышали крики, которые доносились из тёткиной кухни:

«А меня не колышет, где ты их возьмёшь! У меня тоже проблемы. И что теперь? Завтра я приду!» – сказал кто-то.

Дверь открылась, и во двор вышел мужчина, в котором я сразу признал своего двоюродного брата. Мы с ним были почти ровесниками, но выглядел он намного старше, наверное, из-за густой щетины, которая сейчас покрывала его лицо.

– О! Братан мой появился! – плюнув на плитку двора, который ещё утром Кузьмич заботливо полил водой из шланга, он подошёл и протянул руку.

Я молча пожал её.

– Мне сейчас некогда, завтра поговорим, ждите в гости, – сказал он и ушёл. Кузьмича он будто не заметил. Прошёл мимо него, даже не поздоровавшись.

На пороге дома появилась тётя Валя и позвала нас обедать.

– Денег опять требует, – причитала она, – а где я ему их возьму? У меня клиентов сейчас – полторы калеки в неделю. Не сезон ведь.

Я молча и без особого аппетита ел суп с фрикадельками, в котором плавала свеженарезанная зелень. Каждый раз, когда я опускал ложку в тарелку, она начинала кружиться в загадочном, только ей понятном танце.

Дед Кузьмич, словно олимпиец, опередив всех в начале забега, теперь уверенно держал темп, не подпуская к себе соперников. Он уже почти расправился со вторым блюдом, когда я, отодвинув тарелку с недоеденным супом, сказал:

– Теть Валь, вопрос с вашим сыном я решу, об этом не беспокойтесь.

– Как? Морду ему набьёшь? – поинтересовалась тётка.

– Ну, это если потребуется, – ответил я, распускать руки просто так мне не хотелось.

– Насилием проблему не решить, – задумчиво произнёс Егор Кузьмич, допивая второй стакан компота.

– Ну, не знаю, Кузьмич.

– А, что ты предлагаешь, терпеть и не сопротивляться? Положение терпилы меня не устраивает. И наша христианская позиция подставления второй щеки мне никогда не нравилась.

– Люди, в невежестве своем, извратили смысл слов, сказанных нашим Господом. Иисус говорил совсем о другом. И сподвижники великие вроде Сергия Радонежского, да и многие другие, правильно понимали смысл сказанного им. Или ты думаешь, что пришел такой Дмитрий Донской к Пресвятому Сергию за благословением перед Куликовской битвой, а Сергий ему и говорит: «Знаешь, Дима, у нас вера такая, что, когда придёт Мамай тебя бить, ты особо не сопротивляйся, только щеки успевай подставлять».

– Чет, не пойму я тебя, дед? – почесал я затылок. – То ты говоришь, что насилие – это не наш метод, то предлагаешь наказать обидчика… Запутал ты меня совсем.

Дед помолчал минуту…

– Ахимса, – сказал он и пояснил. – Есть такое понятие в индийской философии. Непричинение вреда всему живому. Всякой живой душе. В том числе и твоей. И если этот закон нарушается в отношении тебя, ты можешь принять меры по устранению этого нарушения. Ибо душа человеческая – свята.

– Вот ты и подумай на досуге об этом, – сказал Кузьмич и продолжил:

– Не за этим мы сюда пришли, – но, посмотрев на заставленный разнообразной едой стол, поправил сам себя: – не только за этим.

– Рассказывай, Сашка, для чего ты меня сюда притащил и тётку свою от важных дел отвлекаешь.

Глава 7

Я вкратце изложил тёте Вале наш план. Хотя хитрый дед, памятуя, видимо, о крутом нраве моей тётки, ловко подставил меня и сделал вид, что не в курсе, для чего я их собрал. Такого коварства я от него не ожидал, конечно, но и разоблачать его не стал.

Тётя Валя отреагировала на удивление спокойно и деловито стала узнавать у Кузьмича площадь участка и условия аренды. Тот сразу оживился и предложил тётке самой прогуляться по её будущим владениям.

На участке Кузьмича тётя Валя вела себя уже по-хозяйски. Мерила шагами территорию, отмечая что-то и втыкая подобранные с земли палки. Потом достала телефон и, включив калькулятор, произвела в нём какие-то вычисления. Чувствовалась в ней деловая хватка, то, чего порой так не хватало мне. И поэтому всю свою недолгую трудовую деятельность я работал в найме.

Кузьмич не вмешивался в процесс, я тоже стоял в сторонке. Не зная, чем себя занять, я достал свой телефон и отметил про себя, насколько редко я стал им пользоваться. События и эмоции последних дней настолько захватили меня, что напрочь вытеснили желание пользоваться этим средством коммуникации. Звонить мне, по большому счету, было некому. Девушки на данный момент у меня не было. Редкие звонки родителям и сестре занимали мало времени. Только социальные сети ещё порой удерживали моё внимание, и то больше по привычке и необходимости получать откуда-то информацию.

Наконец, все измерения были произведены, все вычисления сделаны, вопросы, интересующие обе стороны, решены. Кузьмич и счастливая обладательница трёх с половиной соток земли ударили по рукам и разошлись.

Тётя Валя, проходя мимо, похлопала меня по плечу и, сказав "Молодца", пошла к себе, а я остался с Кузьмичем. Потому как была у меня к нему пара вопросов по поводу нашего с ним вчерашнего разговора.

– Ну, вот скажи мне, Кузьмич, как это не противиться злу и одновременно противостоять ему? – мы сидели с ним во дворе, так как погода нас баловала уже который день. Сидели и пили чай, но не из его самовара, а обыкновенный, в пакетиках. Пили чай и неспешно вели беседу, поедая принесённые Кузьмичем конфеты.

– В тебе самом не должно быть зла, – доходчиво объяснял Кузьмич. – Ты сам не должен быть его источником. – Вот смотри, – ещё больше упрощая своё пояснение, говорил дед, – моешь ты окно, отмываешь его от грязи. Ты же не злишься на грязь?

Или другой пример. Работаешь ты в поле. Пропалываешь сорняки. Ты же понимаешь, что в данный момент сорняк это зло. Если ты не уберёшь его с поля, то погибнет урожай, и ты будешь голодать. И ты убираешь его, понимая при этом, что это тоже творение Бога, но кармически так сложилось, что вы стали врагами. Понятно?

– Понятно, – ответил я и задал другой вопрос. – Получается, что некоторые приходят на эту землю, чтобы нести зло?

– Такая у них карма. В Ведах есть определение для таких воплощений – существо враждебной природы.

– А карму можно отменить?

– Отменить нельзя – изменить можно. Своими благими деяниями. Есть у тебя, например, карма порезать палец, порежешь в любом случае, а вот где ты его порежешь… плавая в океане с кишащими акулами или дома на кухне – это уже от тебя зависит.

– Ладно, хорош на сегодня, – дед поднялся со своего кресла, – утомил ты меня, Сашка, своими вопросами, пойду отдохну чуток, – сказал Кузьмич и зашёл в дом. А я посидел ещё немного, удивляясь его бестактности, допил свой чай и, в отместку, взяв из вазочки три конфеты, ушёл.

На следующий день тётя Валя укатила по своим делам, предоставив мне полную свободу действий. Я решил прогуляться по городу и посмотреть на местные достопримечательности. Помня прошлый горький опыт, в этот раз я решил воспользоваться всеми благами нашей техногенной цивилизации.

До зоопарка я доехал на автобусе. Походил, посмотрел зверюшек. Потом поднялся на фуникулёре на самый верх и снова полюбовался прекрасным видом Геленджикской бухты.

Вернувшись домой, я застал там Кузьмича, который на заднем дворе гостиницы проводил инвентаризацию своего садового инструмента, разложив его прямо на земле. Он стоял и сокрушённо качал головой, что-то бормоча себе под нос.

– Что случилось, Кузьмич? – спросил я, разглядывая этот внушительный арсенал.

– Да вот, – махнул он рукой в сторону инвентаря.

Я ждал продолжения, но его не последовало. Видимо, он посчитал, что и так объяснил мне всё подробно и доходчиво, ещё и жестикуляцию подключил.

– Что "вот"? – решил я докопаться до истины, тоже показывая рукой на инвентарь.

Кузьмич посмотрел на меня как на человека ущербного и совершенно лишённого сообразительности. Но снизошёл до объяснений более глубоких и обстоятельных.

– Инструмент разложил, – сказал он и снова замолчал.

– И-и-и! – потребовал я продолжения и, понимая, что терпение на исходе.

Со стороны могло показаться, что разговаривают два недалёких человека, словарный запас которых равен количеству прожитых ими лет.

– Мало его, докупить кое-что надо. Это опять у твоей тётки деньги клянчить. А она до денег жадная, просто так ими не разбрасывается и на всякую ерунду не тратится. Обосновать затраты надо. —Тут ещё новые грядки делать надо, —сказал дед, смотря через забор на свой участок. – Вот кто меня за язык тянул! – сказал он в сердцах и, сложив весь инструмент в сарайчик, специально для этого предназначенный, пошёл к выходу. – Пойдём тётку твою искать, – сказал он, не оборачиваясь.

Тётя Валя была у себя на кухне. Как обычно, что-то стряпала. Раскатывала тесто под пирожки с мясом и картошкой, нарезанной кубиками.