Красная Дева

– Отдать шкоты на бизань-мачте! Правый борт держать в натяжении! Резкий поворот на левый галс!

Её приказ повторился голосом Пинту. Следом с нижней палубы поднялись вооруженные матросы во главе с Альфонсо: она видела сестёр Ленокс, Сильвера, ухватившего, наверное, самую длинную шпагу, плотника Ральфа и канонира Флетчера, готовых защищать свой корабль.

Матросы молниеносно рванулись к такелажу, канаты с натужным скрипом двинулись, освобождая паруса. Судно накренилось, ветер ударил с другой стороны, заставляя корабль уйти в крутой разворот.

– Брасопить правый борт! Левый к ветру! Держать штурвал!

Рулевой стиснул зубы, вкладывая всю силу в поворот штурвала. Вода под килем забурлила, уступая неожиданному броску судна.

«Пропавшая принцесса» словно проскользнула по волнам, прежде чем вновь выпрямилась, встав на новый курс. Мачты слегка содрогнулись, но выдержали натиск.

– Приготовиться опустить якорь, когда я скажу! – Ариэль подняла руку, внимательно следя за происходящим.

Скорость корабля начала падать, корпус больше не боролся с волной. Нельзя упустить момент, иначе фрегат врежется в чужое судно на всей скорости. Тогда манёвр закончится плачевно для них обоих.

Ариэль махнула рукой, её голос прорезал шум волн.

– Опустить якорь!

Лебёдка загудела, цепь зазвенела, и массивный якорь устремился вниз, с глухим всплеском пробивая водную гладь. Нос «Пропавшей принцессы» филигранно счесал краску с борта фрегата, задевая корму, связывая корабли такелажами, как влюбленных узами брака. Раздались крики, скрежет, плеск моря, звон металла. Команда противников, обескураженная, но уже готовая к сражению, показалась в поле зрения. Её люди с воплями победы перепрыгивали через разрушенный борт, оказываясь на корме чужого корабля. Разгорелась битва, каждый взмах оружия рисовал картину древнего и беспощадного искусства войны в море.

Они молились Сирингу, чтобы удача оставалась на их стороне. Молились забытой Иллаиде, чтобы она позаботилась о павших. И молились Терросу, чтобы их родные на суше не знали печали.

Ариэль схватилась за своё оружие, прокричав напоследок об обороне «Пропавшей принцессы», и бросилась в бой вместе со всеми. Цикл постоянных тренировок по ночам вместе с Альфонсо дали о себе знать. Ариэль чувствовала свою шпагу как продолжение руки. Сквозь сцепившихся матросов она пробиралась к равендорскому штурвалу, надеясь найти там капитана.

Кто-то с яростным воплем врезался в неё. Грубый удар голыми руками прибил Ариэль к мачте. Она почувствовала не только чужую руку на своей шее, но и боль, пронзившую спину от толчка. Незнакомый ей моряк в дорогих одеждах держал Рохас за горло, но не спешил её душить – с удовольствием наблюдал, как она брыкалась, пока вокруг люди сражались за свои жизни. Он что-то кричал ей прямо в лицо, но Ариэль настолько сосредоточилась на голосах своих товарищей, что не слышала его. Жестокий моряк, обозлившись, крепче сжал её шею. Тогда Ариэль наконец пришла в себя. Она осознала, что выпустила шпагу, и всё, что ей оставалось, – вцепиться в его руку, чтобы предотвратить собственную гибель. Скривившись, она попыталась разжать пальцы матроса и надавить на запястье с такой силой, чтобы почувствовать кость у него под кожей. Сбитой сосредоточенности моряка хватило, чтобы Ариэль смогла пнуть его ногой. От переизбытка кислорода у неё закружилась голова, мысли и решения путались в ноющем сознании. Когда в глазах перестало рябить, она увидела перед глазами Альфонсо – его лицо, обычно улыбающееся, было испачкано кровью, как и рука, которую он протянул своему капитану. Только тогда Ариэль поняла, что осела на палубу. Прежде, чем подняться, она нашла глазами свою шпагу, а потом ухватилась за руку Альфонсо, как за спасательный круг. Рохас застыдила себя за такое состояние. И всё же, главное, что она поднялась и снова крепко сжала шпагу.

Весь эпицентр сражения происходил на фрегате. «Пропавшую принцессу» мало кто осквернил своими шагами, но дыра в корпусе от переживаний казалась больше и опасней. Рохас чувствовала привкус металла во рту от чужого удара локтем, но не остановилась ни на секунду. Всё, чего она сейчас хотела, – прижать капитана к борту или штурвалу, чтобы показать ему всю ярость Красного капитана и её команды.

Ветер обдувал их лица, высушивая брызги морской воды вперемешку с каплями крови. Крики кружащих над ними птиц сливались с громкими возгласами матросов. Ариэль слышала победные возгласы своих людей. Она видела на лице противника ярость, беспрекословную решительность, на форме – герб Равендора. Теперь Рохас хотелось, отобрав корабль, доказать свою силу. Рьяное желание могло стать фатальной ошибкой. Её амбициозность, подогреваемая гневом, будет стоить ей жизни. Поэтому Ариэль лишь медленно выставила шпагу перед собой.

Они начали с осторожных выпадов, изучая друг друга. Мечи звенели, отражаясь от блестящих парусов, и каждый удар эхом отдавался в волнах под кораблём. Движения капитанов становились быстрее, удары – решительнее. Ариэль ощущала боль в руках, и каждое соприкосновение отдавалось новым покалыванием в уставших, натянутых мышцах. Она ступала по дощечкам грациозно, будто в танце. Опыта не хватало, поэтому всё, что оставалось, – изворачиваться и контратаковать, надеясь, что противник устанет быстрее, оступится и упадёт.

Слишком близко раздался выстрел из револьвера. Пуля прочесала почти ровную линию у ног противника. Ариэль подняла глаза. Сильвер ждал, когда Рохас догадается.

Противник замешкался, пытаясь разгадать их взгляды, но Ариэль тут же, что есть силы, пихнула его. Капитан потерял контроль, когда второй выстрел исчез у него в ногах и позорно упал, пытаясь уцепиться руками за борт. Медленный шаг Ариэль напоминал звериную поступь. Она загнала добычу в угол. Всё, что оставалось, – услышать мольбу о пощаде и предложение сдать корабль. Шпага Рохас почти что опустилась на плечо дезориентированного капитана, впиваясь острым концом в размокшую древесину борта. Прежде, чем отдать приказ, Ариэль устремила пылающий взгляд на палубу своего корабля. Сердце пропустило удар, а грудь сдавило безнадежностью, когда она увидела Бенджамина, окружённого несколькими матросами. Ариэль не сомневалась в его навыках, но он – одноногий старик против четверых.

– Бенджамин! – Рохас резко дёрнула рукой, оставляя на щеке поверженного капитана неглубокий порез. Они с Сильвером встретились взглядами: он кивнул, пропуская Ариэль. О том, что сподвигло штурмана на такую помощь, она подумает как-нибудь потом.

Ноющая боль от сражения испарилась, когда она в считанные минуты перебралась на нос «Пропавшей принцессы» по чужой корме. В другой ситуации Красный капитан была бы рада скрипу родных досок под ногами, но сейчас Ариэль не думала ни о чём, кроме спасения старшего помощника.

Один из противников исчез из поля зрения Бенджамина, когда он размахивал саблей перед оставшимися тремя.

– Бенджамин! – из-за бизань-мачты выскочил четвёртый. Сначала Ариэль показалось, что в его руках ничего нет, но следом на солнце блеснул кинжал, ловя отсветы своим кровавым лезвием. Она не успела предупредить, окликнуть, когда острый металл вонзился в спину по самую рукоять. Ариэль не видела лица Бенджамина. Сначала из ослабленных пальцев выскользнула сабля, а после его поникшее тело упало на палубу, пропитывая одежду и древесину кровью.

Рохас сорвалась с места, зная, что против двоих она ещё может выстоять. Но на шканцах гнусные силуэты противника стояли вчетвером. Пока они осматривали тело старшего помощника, Ариэль достала револьвер. Руки дрожали, но она целилась в того, кто убил Бенджамина.

Первый выстрел. Второй, пока они ещё ничего не поняли. Третий – и вновь промах. Несмотря на душу, пылающую желанием мести, тело не поддалось неисправимому порыву. На палубу выбежали её товарищи, и теперь убийцам некуда было идти. Чувствуя, как корабль шатается, как он проседает, Ариэль сорвалась к Бенджамину.

Страх захватил её с головой, вступая в сражение со злобой и скорбью.

– Бенджамин, пожалуйста. – Ариэль испугалась собственного голоса, рухнув на колени. С трудом ей удалось перевернуть моряка на бок. Положить его на спину мешал кинжал: Ариэль так и не решилась его достать. Руки вместе с белой рубашкой моментально окрасились в красный. Видимо, устранение четверых заняло слишком много времени, чтобы застать последние вздохи Бенджамина. Тело, налившееся свинцом, не реагировало на прикосновение, это могло значить только одно. Но Ариэль нужно было убедиться, она должна была. Глаза пекло от слёз, они не хотели сбегать по испачканному лицу капитана.

Убитый горем и ненавистью к себе разум сквозь влажную пелену увидел умирающего у неё на руках отца. Потому что дочь покинула его, не попрощавшись. Она увидела человека, который мог спокойно дожить свою жизнь на Соддене, надеясь, что когда-то увидит свою дочь. Человека, который из-за неё вернулся в ремесло, и оно погубило его. В конце концов Ариэль увидела человека, который за этот цикл успокоил её душевные раны, помог в сражении с собой. Теперь её руки испачканы кровью. Почему-то обжигающей, въедливой, как самый сильный яд. И глядя на пальцы, впитавшие в себя не краску для волос, а кровь, Ариэль впервые испугалась того, что может произойти дальше.

– Ариэль. Ариэль… Капитан! – В голову штормом ворвался голос Альфонсо, обычно весёлый и беззаботный, теперь – уставший и опустошённый. Но он старался говорить твёрдо, значит Ариэль тоже нужно взять себя в руки. – «Пропавшая принцесса» набирает воду.

Рохас с трудом, но без чьей-либо помощи, поднялась на ноги. Тыльной стороной ладони она вытерла щёки, оставляя на них кровавые разводы. Слова Альфонсо настигли её как самая сильная и неожиданная буря. Ариэль вспомнила зияющую в корме каравеллы дыру от тяжелого ядра врагов.

– Скажи всем перенести на новый корабль столько вещей, сколько удастся, – она едва сглотнула, пропихнув ком скорби и печали, застрявший в глотке. Смотря сквозь Альфонсо на горизонт, Ариэль не замечала бойни, которая разверзлась на двух кораблях, и теперь двигалась к своему завершению. – Начните с судовых журналов, припасов еды, чтобы добраться до берега, и товаров, что мы должны были продать.

– Вы слышали ребята, немедленно за дело.

Они кивнули друг другу. Ариэль, насколько это сейчас возможно, была благодарна за то, что Альфонсо не стал заострять на произошедшем внимания, а просто ушёл вместе с Пинту раздавать указания. Пока уже бывшая «Пропавшая принцесса» находилась на плаву, Ариэль спустилась в капитанскую каюту, чтобы привести мысли в порядок, забрать необходимое и начать заново на новом корабле.

Глава 7 «Как бочка с ромом»

«Вода обтачивает камень, делая его поверхность ровной и гладкой. Время обтачивает людей, помогая им забыть о прошлом.»

Сразу после сражения они отдали погибших морю. Ариэль, несмотря на ватные, негнущиеся ноги, лично помолилась за каждого. Корабль, будто чувствуя настроение его нового капитана, лишь мерно покачивался на волнах между Старым и Новым Светом. Как он всё же прекрасен. И как жаль, что обстоятельства омрачились, не позволяя вдоволь насладиться этим краснобоким красавцем. В нём всё было идеально: от трюма до верхушки мачт, от кормы до носа. Фрегат и вправду летел по волнам, унося их всё дальше от поля битвы, от криков и кровавых воспоминаний.

На следующее утро Ариэль обнаружила на шее синяк – последствие её беспомощности. Он жёг, словно напоминание о том, как легко потерять контроль. Рохас чувствовала скорбь, которая сжимала её горло, но никак не руку матроса. Её невозможно было остановить или ослабить одними только мыслями, но действовать сейчас не было сил. Оставалось только верить, что это ещё не конец, что ещё есть время всё исправить.

Нескольких дней хватило, чтобы прийти в себя. Как капитан, Ариэль не имела право пребывать в таком состоянии долго. От неё зависела судьба корабля и около полусотни человек на борту. Рохас находила много отговорок, пользуясь давно отработанным запасным планом: «загрузи себя работой так, чтобы не думать ни о чём другом». Это помогало, но однажды она разобьётся, и никто не сможет её собрать.

Ариэль заклеймила тот день как свою самую большую ошибку. Цена за мечту оказалась слишком высока.

Пока воспоминания о недвижимом теле Бенджамина были свежи в её голове, каждый раз, когда Ариэль проходила по палубе, касаясь прекрасных резных бортов, ей казалось, что каждая доска пропитана кровью товарищей. Она поднимала взгляд к мачте, ища среди облаков и шёлковых парусов новый флаг: чёрный, как время скорби, с изображением настоящего символа пиратства в виде скрещенных костей и черепа. На белой черепушке, свисая набок, держалась красного цвета корона. Это реквием и одновременно гимн. Это её корона, которую она никогда не снимет.

Остановка на Соддене спустя время должна была окончательно оставить всё позади. Ариэль никогда бы не подумала, что хватит цикла, чтобы так привязаться к человеку. Даже сейчас, после смерти, Бенджамин занимал все её мысли и не позволял думать о родителях слишком много. Рохас прекрасно понимала, что в этом промысле нельзя долго скучать по людям, но даже ей это удавалось с трудом. Помогали лишь догадки о том, что Бенджамин не хотел бы видеть Ариэль такой. У капитана корабля всегда должен быть чистый, холодный и расчётливый ум.

Впервые отказавшись от компании Альфонсо и Пинту, она решила в одиночестве прогуляться до ближайшей прибрежной таверны. Что-то будто тянуло её туда. И это явно не желание побыть в одиночестве. Если бы Ариэль хотела этого, то отправилась бы к дальнему берегу. Время близилось к вечеру, поэтому она ожидала попасть в переполненную таверну – её же она и получила.

Учитывая, что дома делались из камня, а двери и окна плотно закрывались, чтобы не впускать вечерний холод, контраст между улицей и помещением был колоссальным. Не только из-за температуры. Снаружи слышалось только отдалённое невнятное бормотание. Но стоило открыть двери – на улицу вырывался громкий гомон десятка глоток, прерываемый руганью и песнями, звоном посуды и стуком деревянных кружек.

Содденская таверна полнилась рыбными запахами. На смену морским змеям, которыми когда-то кишело Северное море, в холодные потоки занесло множество видов рыб. Местным нужно было куда-то её девать. Из костей делали обереги и украшения, а мясом кормили весь континент. Даже антураж в таверне сыграл именно на этом: рыболовные сети на стенах, чучела из самых больших и необычных особей, вместо некоторых стульев посетители использовали дырявые бочки, разве что под потолком не висели рыболовные крючки.

Стараясь не привлекать внимания пьяниц, Ариэль протиснулась к барной стойке, заняв только что освободившееся место. Пока она ещё не заказала первую кружку, сомневалась в своём нахождении здесь. Глупо, непрактично, но зато для души. За цикл своих странствий Рохас поняла настоящий смысл таких заведений. Не напиться до потери сознания, а отдохнуть, не думая ни о ком и ни о чём. Отпустить душу и тело, поговорить с теми, кого больше никогда не увидишь, глядя на несуразные танцы вне такта музыки. Ненароком Ариэль задумалась, как плясал бы Альфонсо, подбадриваемый Пинту. Как Гвинерва старалась бы успеть попробовать всё и везде, а Сильвер или Вильгельм наблюдали бы за этим со стороны. Кто знает, может даже на их лицах появились бы улыбки, если бы они увидели Джорджи, впервые попробовавшего вина или рома. Однажды они всей командой устроят огромный пир, где будут пить за прошлое и будущее, за погибших товарищей и за тех, с кем они преодолевали трудности. А пока нет смысла ворошить прошлое. Как и носиться с ошибками, без которых не может существовать ни один человек.

– Чем ты красишь свои волосы? – чужой голос показался Ариэль таким непривычным. Он на миг заглушил общую какофонию грубых, прокуренных, пьяных речей, которые плотным облаком заполонили всю таверну. Если бы не такой контраст, Ариэль никогда бы не отвлеклась от своего ужина. Она, немного раздражённо, – ведь такой вопрос задавали ей слишком много раз, – поставила кружку на барную стойку. Кроме того, разговаривать Рохас не хотела. Но, смирившись, повернулась к говорившему. Перед ней сидел юноша, не старше двадцати пяти. Он походил на солнечный луч, озаривший море Чудовищ. Густые вьющиеся волосы цвета тёмной древесины, гладкая кожа, слегка раскрасневшаяся после выпивки. Ариэль обратила внимание на пальцы, сжимающие рюмку, не державшие оружие или верёвку на корабле так, чтобы огрубеть.

– Кровью своих врагов. – Ариэль немного замешкалась, но не стала смягчать дежурного ответа.

Последовала тишина со стороны собеседника, но почему-то он не отвернулся, а продолжал смотреть на пиратку. Взгляд у незнакомца тоже был другой. Не просто пьяный и затуманенный, как у большинства здесь. Голубые глаза напомнили искрящееся солнцем Спокойное море, в котором она старалась не плавать, и казались Ариэль… красивыми? Всё же, вопреки очарованию, взгляд заволокла туманная дымка разочарования и потерянности. Парень забылся во времени, но пил не ради того, чтобы пить, – топил горе в рюмке. Как знакомо.

Прошла минута в тишине, он продолжал смотреть в её сторону. Ариэль ожидала другой реакции на колкость, но незнакомец практически не изменился в лице. Не прекращал наблюдать за ней, будто думал слишком медленно. Или же удивление было настолько мимолётным, что его не поймал бы даже самый коварный пират.

– Ты что тут делаешь, парень? – Ариэль заметно напрягло такое внимание. Она недовольно приподняла бровь, сдерживая желание пихнуть незнакомца в плечо. Пусть уж он тогда не только смотрит, но и говорит.

– Теодор, – поправил юноша, словно ему не нравилось, как к нему обратились, и тут же продолжил. – Пью. Пью за неудачу. Тут разве делают что-то другое?

– Да ну? – скептический настрой сменился боевым. Ариэль скрестила руки на груди, принимая вызов. Однако в какой-то степени парень был прав. Даже по отношению к ней самой.

– Шпагу гну… ой… – он очень неаристократично шмыгнул носом, отчего у Ариэль на лице появилась тень улыбки. – Я вообще-то морской рыцарь.

– Слишком ты нежный для морского рыцаря, Теодор.

– Я? Кто бы говорил… – прозвучало резко и громко. Остальные слова продолжились таким же уставшим голосом, пока Тео не запнулся.

– Ариэль, – капитан подтолкнула к продолжению. Теодор только размашисто кивнул, словно знал правильный ответ и просто проверял.

– Мама тоже так говорила, но верила в меня. А я, кажется, наверное, подвёл её… Отпускать не хотела, я у неё один остался. Пообещал ей заморские диковины привозить и глаз радовать. Но вот… – нескончаемый поток неуверенных слов вырвался в свет. Исповеди Ариэль точно не ожидала, а Теодор только и надеялся встретить добровольца, который его выслушает.

Если отбросить все предрассудки о земных мальчиках, мечтающих о геройствах в море, то Теодор действительно был из разряда хороших парней. С переизбытком желания достичь высокого и с отсутствием страха в душе. Ариэль это понимала, скорее даже видела. Растущий в материнской любви мальчик вырывался на свободу, захотел стать великим человеком, но споткнулся о первый же камень, потому что не был готов к настоящим трудностям за пределами дома. Так пропадало много талантов. Они либо спивались с горя, либо возвращались под материнское крыло. Ничего другого им не оставалось.

– Так, – капитан спешно поднялась на ноги, забыв об ужине. – Кое-кто выпил слишком много. Давай, скажи, что это последняя рюмка и тогда посмотрим, чего ты стоишь. – Больше пьяных людей Ариэль не любила их несвязные разговоры и глупые выходки. Именно поэтому на её корабле алкоголь разрешалось пить только в праздничные дни. Но если обычно таким спиртовым личностям хотелось врезать, то сейчас Рохас «спустила на воду спасательную шлюпку».

Теодор обиженно уткнулся взглядом в плавающий на дне рюмки алкоголь, а потом честно признался:

– Я бы и так остановился. Всё равно даже за эту платить нечем.

– У меня в гавани стоит корабль. Я буду ждать до захода солнца. Но учти, мы уплывём, как только оно начнёт прятаться за горизонт. У тебя есть время решить. – Они встретились взглядами. Всего на секунду, но Рохас показалось, что она утонула в этих глазах на целую вечность.

Вздрогнув, Ариэль достала из поясной сумки горсть содденских дублонов и высыпала их на барную стойку.

– Ты богиня? – Теодор пересчитал брошенные на деревянную поверхность деньги. Не хватало одного дублона. Почему-то Тео не сомневался в том, что эта Ариэль знает здесь каждый ценник. Тео с тяжелым вздохом оглянулся на уходящую красноволосую деву. – Нет, дьявол морской.

Только когда Ариэль вышла из таверны, то осознала, что за всё время общения с юным незнакомцем ни разу не нырнула в терзающие её воспоминания. Теодор оказался глотком свежего воздуха в душной таверне. Разговор с ним занял все мысли и обещание самой себе не подбирать на корабль всякую заблудившуюся душу уже не имело смысла. Ариэль не делала на Теодора слишком больших ставок – всё же один раз дорогу в море ему перекрыли. Но она надеялась, что под её чутким руководством парень сможет показать себя, или, по крайней мере, научится чему-то. Если Теодор так хотел этого, то ему ничто не помешает получить желаемое. Знания копятся всегда. Даже когда опыт неудачный. Рано, конечно, говорить о чём-то конкретном, пока Рохас не увидит его на борту корабля, но ей отчего-то очень хотелось этого. Словно одним присутствием Теодора она сможет искупить вину и исправить все свои ошибки.

Ариэль вернулась на корабль, размышляя о произошедшем. Ей не терпелось, когда солнце сделает круг и следующим вечером вновь будет тянуться к морю, отражаясь в его поверхности неровными разводами. Рохас чувствовала, будто поспорила с кем-то и поставила на Теодора все свои деньги, уверенная в его победе. Пока она могла спастись только в корабельной работе. Благо хлопоты на корабле никогда не заканчивались. Равендорский фрегат, хоть и краденый, должен оставаться в идеальном состоянии, чтобы походить на собратьев, не теряя при этом своей красоты и уникальности. Новая «Пропавшая принцесса» во многом лучше старой каравеллы, но Ариэль потратила достаточно времени, чтобы сделать корабль по-настоящему своим. Рохас не отказалась от прежнего названия несмотря на предрассудки. Произошедшее ещё больше роднило её с кораблём. Ариэль не могла представить, что назовёт фрегат как-то иначе.

«Пропавшая принцесса» утонула в морской пене, чтобы возродиться лучшей версией себя. Как и её капитан.

Много изменений претерпела капитанская каюта, – в части изыска и помпезности по-своему королевская, – что на самом деле Ариэль нравилось. Она позволила Гвинерве занять отдельное помещение, чтобы у раненых были все удобства. А вот размещение матросов на нижней палубе пришлось контролировать. Иначе дай им свободу – и обнаружишь Альфонсо с Пинту спящих в трюме, укрывшихся парусиной.

На следующее утро Теодор, превозмогая головную боль, ломоту в костях, нежелание отнять лицо от подушки и привести себя в надлежащий вид, всё же поднялся с постели. Он не мог выкинуть из головы девушку, что спустилась к нему как богиня, благословила его, направив на верный путь. Теодор закрывал глаза и видел её острые, решительные черты лица, великолепно выдержанную осанку, стекающие водопадом красные волосы. Цепляясь за этот образ, он поборол любые сомнения. Жизнь слишком часто ставила ему подножки, чтобы он не привык вставать после падения.

Теодор Хэнд – коренной житель Соддена по происхождению, но никак не по характеру, мечтающий о благородной профессии морского рыцаря. Такая перспектива помогла бы им с матерью наконец жить без забот. Отец погиб, когда Тео был маленьким. Так ему говорили. Но правда оказалась жестокой: он просто ушёл из семьи. После череды смертей родственников, они с мамой остались вдвоём. Их семью будто постигло настоящее проклятье. Теодор надеялся, что сможет помочь матери. Ему пришлось долго копить и усердно трудиться, чтобы попасть на учёбу к рыцарям, но его так и не взяли. В результате он не смог ни вернуться к матери, чтобы она не разочаровалась в нём, ни заступить на службу. У Теодора в голове уже нашлось несколько вариантов, как не расстроить материнское сердце. Сначала он планировал уйти в охотники. Там берут всех, но шанс остаться в живых куда меньше. Потом выбор пал на рыболовное судно. Возить селёдку в дырявых корытах он не хотел, но ничего не оставалось. В конце концов Теодор понял, что путь в море ему закрыт, и подумал зарабатывать на жизнь тяжёлым трудом, а матери решил говорить, что он успешно плавает с рыцарями. Когда он немного выпил в таверне, ему в голову пришла мысль, что на крайний случай и в рабство продаться можно. Теодора нередко называли хорошеньким, так может стоило рассмотреть такой вариант? Благо до того, как прийти к этой мысли, он повстречал Ариэль. Она стала его вторым шансом, и стыдно будет упустить и его.

Ночь, утро и день он провёл в раздумьях, смысла в которых не было. Теодор определился со всем, как только открыл глаза, но зачем-то искал поводы изменить своё решение. Он ждал захода солнца так же, как ждала его Ариэль. Когда небесное светило только-только начало опускаться к морю, Рохас потеряла всякую надежду, настроив себя не думать об этом. Вот сейчас они занесут всё оставшееся на корабль, проверят паруса, снимут фрегат с якоря и уплывут.