Очень страшная книга Уланы Зориной. Вечный покой. Зарисовки безумного мастера

Внезапно посреди мнимой тиши послышался крик. Он был коротким, резким, пронзительным. Сердце девушки дрогнуло, замерло и помчалось в бешеном ритме.

– Эндрю, что это? – схватила она его за руку. Будто ребёнок, прячущийся за спину отца.

Он резко вскочил, схватил толстую палку, которой поправлял сучья в костре, и уставился в темноту.

– Не знаю, – хрипло каркнул он и прокашлялся. Сердце его колотилось, как оглашенное, отдаваясь молоточком в висках. Но он мужчина, а значит, обязан быть смелым. Эндрю сглотнул подкативший к горлу колючий ком и горделиво расправил плечи. Глядя сверху вниз на свою любимую женщину, на её влажный взгляд карих глаз, он, к горечи своей, сознавал, что ни за что в жизни не сможет признаться ей в том, что этот звук напугал и его. – Может, какая-то птица?

Но Дженнифер чувствовала, что это вовсе не так. В этом крике было что-то зловещее, что-то, что заставляло её кровь стынуть в жилах.

Глава 3

Хоть на дворе и царило позднее лето, всё же ночь была уже зябкой, и даже огонь не сумел согреть душу Дженнифер. Она всё время чувствовала на себе чей-то внимательный взгляд из темноты, окружавшей их. Иногда ей казалось, что она видит движение в зарослях, ломкие силуэты, которые исчезали, стоило ей только пошевелиться.

– Эндрю, – шепнула она, затаив дыхание. – Мне страшно.

Он притянул её ближе, тихонько похлопывая по плечу широкой ладонью, и зашептал в ушко нежности, но и его собственный голос дрожал. Эндрю тоже чувствовал что-то неладное. Тут была странная аура, которая заставляла на руках вставать дыбом волосы, а нервы – напряжённо звенеть.

Вдруг из глубины леса послышался скрип ветвей. Он был тихим, но явным. Дженнифер замерла, уставившись в темноту.

– Эндрю, – её голос осип. – Я боюсь.

– Я здесь, Дженнифер, – так же хрипло отозвался супруг, не сводя глаз с черноты леса. – Всё будет хорошо. – Он крепче сжал её плечи.

Но, заглянув в родные глаза своего новоиспечённого супруга, Дженнифер поняла, что не будет. Эндрю тоже боялся.

В этот момент из глубины черноты вышла фигура. Неторопливо, спокойно ступая босыми ногами по ломким сучьям, опустив голову, к ним брела женщина в белом платье. Руки её, будто ветки старого дерева, были черны. Корявые длинные пальцы тянулись к молодожёнам. Они непрестанно дёргались, будто змеи, загребая кривыми когтями сгустившуюся тишину. Лица не было видно за лохмами белых волос, но это и к лучшему.

Дженнифер напряглась, дыхание сбилось. Она хотела кричать, пытаясь бежать, но тело не слушалось. Неведомой силой девушка была прикована к месту. Скосив глаза на супруга, она заметила лишь перекошенный в немом крике рот и вытаращенные на гостью глаза.

– Бойтесь, – женщина вскинула голову. Голос её, хриплый, скрипучий, обдал замерших зловонной изморозью. Лицо страшное, посиневшее, обрамлённое кусками прогнившей кожи, внушало смотревшим лишь ужас.

Она направилась к огню, и в его свете глаза её запылали холодным огнём.

– Я пришла за тем, что принадлежит этому лесу, – добавила она, бросая в огонь ветку, которая вспыхнула, озарив лицо Эндрю.

В его глазах Дженнифер распознала панику, страх и непонимание.

– Ты… – прошептал он. Голос был едва слышен. – Кто ты… ведьма?

Женщина рассмеялась, ее смех был похож на скрип старых веток.

– Не совсем, – ответила она. – Я хранительница этого леса. И пришла забрать то, что глупые люди пытались скрыть от меня. Спрятать в большом мире. Но зов крови всё равно ведёт всех сюда!

Дженнифер вновь посмотрела на Эндрю, на его лицо, искаженное ужасом, и поняла, что их поход теперь точно превратился в кошмар.

Глава 4

Женщина медленно подошла к оцепеневшему Эндрю. Её взгляд бросал в дрожь. Эндрю пытался отпрянуть, но его ноги не слушались. Они буквально приросли к земле. Будто стянутые прочными путами ожившей травы, они не смогли даже двинуться с места.

– Вы не должны были приходить сюда, – прошипела женщина, и лицо её, без того жуткое, искривила гримаса. – Глупые маленькие человечки! Я прокляла вашу кровь, прокляла это место, но вы всё лезете! Как муравьи! Как безмозглые мотыльки на огонь! Но раз уж вы здесь! Добро пожаловать домой, детки! – Она протянула к нему чёрную в струпьях руку и жутко захохотала.

Эндрю дёрнулся, но не сдвинулся с места. В ужасе он почувствовал, как незримая сила сковала его, словно цепями. Он распахнул рот, чтоб закричать, но из горла вырвался лишь хриплый стон.

Преодолев морок, Дженнифер бросилась к нему, но женщина вмиг повернулась. Взгляд её ледяных глаз пригвоздил девушку к месту.

– Не вмешивайся, – прошипела она. А по коже несчастной скользнул зябкий язык зимнего холода. – Не спеши, скоро настанет и твой черёд, дорогая, – гостья взмахнула рукой, подтянув Эндрю к себе. Он, словно безвольная кукла, послушно подался за ней.

Словно заворожённая, Дженнифер следила за тем, как любимый исчезает в густой темноте. Там, до куда не достают угасающие языки робкого пламени.

Морок пропал, оковы осыпались с юного тела, словно песок, возвращая возможность согнуться в бессилии и закричать. Упасть на колени и отчаянно завопить, загребая пальцами землю. Такую податливую и такую равнодушную к её бедам.

Дженнифер всё кричала, стеная и кашляя, но ее крик затерялся в густой листве безразличного леса.

Её била дрожь. Неужели такое бывает!..

В наше время передовых технологий…

Сердце колотилось в груди, как лишённая небес птица, билось в ушах в такт ветру, что рвал листья над головой. Холодный страх, густой, как туман, стиснул оковами каждую клеточку продрогшего тела. Любой шорох, жалобный скрип ветвей заставлял ее вздрагивать. Но в голове, кроме паники, рождалась другая мысль – рациональная, успокаивающая.

«В наше время призраков быть не может. У нас есть камеры, радары, датчики – все, что позволяет нам видеть и слышать то, что неподвластно человеческому глазу. Все, что раньше считалось сверхъестественным, теперь легко объяснить. Проекции, искажения, глюки системы. Да что угодно, но только не призраки, не монстры. Не страшные женщины в ночных лесах. Это же анахронизм. Пережиток древнего прошлого. Наследие тех времён, когда люди боялись ночей, темноты. Но я ж не боюсь». Дженнифер стиснула кулаки. Она старалась успокоить себя, повторяя эти слова как мантру. «Не боюсь…»

Однако каждый раз, когда ветерок шелестел листьями, она вздрагивала, ей казалось, что это она, жуткая хозяйка леса, вернулась и тянет из-за ветвей свои чёрные руки.

– Я не боюсь! – крикнула она в пустоту и сама удивилась, как звонко звучит её голос.

Обхватив себя за поникшие плечи, девушка поднялась. Глаза опухли и покраснели, но в душе разгоралась решимость. Страх ушёл со слезами и криками. Стёк на траву горькими ручейками, впитался в жирную землю, став навек частью леса. Она была одна, окруженная тьмой и шепотками, которые несли с собой страх и отчаяние. Но она уже не боялась. Пропуская мимо ушей чуждые живым звуки, она уверенно двинулась в темноту. Туда, куда повело её сердце.

Каждый раз, когда вдалеке слышался хруст, ее сердце замирало, и она замедлялась, боязливо озираясь вокруг.

Технологии. Да, они давали надежду, но не могли защитить от холодной пустоты в душе, от того чувства, что охватывает душу во тьме.

От того, что не поддается логике, не объяснишь с помощью камер, радаров и всемирной сети.

Глава 5

Дженнифер не знала, сколько времени прошло, но чувствовала, что она уже близко. Когда она выплакала свою боль, разум заработал чётко. Она была уверена, что женщина в белом утащила Эндрю в самую глубь леса, где её проклятие заберет его душу. Её страшила настигающая неизвестность, но больше всего она боялась опоздать и дать ведьме время расправиться с Эндрю.

Ну зачем они припёрлись сюда… Дженнифер до боли прикусила губу. Кто звал, кто манил… Не могли выбрать другое место для медового месяца…

– Господи? – заломила она в отчаянии руки. Взгляд обречённой пташкой скользнул к небесам. – Господи, если ты слышишь меня, помоги!

Но, видимо, он не услышал.

Внезапно за спиной хрустнула ветка.

Дженнифер вздрогнула и обернулась. У дерева кто-то стоял.

Высокая чёрная тень. Она будто бы колебалась на месте, от чего очертания казались безликими и расплывчатыми.

Сердце Дженнифер забилось в бешеном ритме. Она до боли стиснула кулаки, впиваясь в ладони ногтями. В душе клокотала лютая злоба. Ведьма? Ну что ж, вот она, забирай. Тень дрогнула, подалась вперёд. Девушка вскрикнула, готовая ринуться бой, но потом с облегчением вздохнула.

Это был Эндрю.

– Эндрю! – бросилась к нему Дженнифер, повисая на шее. Отчего-то холодной и шершавой, словно не парень стоял перед ней, а твёрдый ствол дерева. – Слава Богу, она отпустила тебя! – слова сами выскочили изо рта, а руки уже расцепились, и тело само отшатнулось назад.

Что-то было не так.

Всегда славный, горячий весельчак Эндрю сейчас возвышался над ней ледяной глыбой.

Дженнифер испуганно вскинула взор, и сердце её пропустило удар…

Глаза его были пусты. Холодным и безжизненным теперь казался когда-то любящий взгляд.

– Эндрю! – дрогнули вмиг похолодевшие губы.

– Я больше не Эндрю, – в ответ хрипло треснуло. – Я часть этого леса.

Он сделал к ней шаг. Такой неестественный, неловкий, будто не человек, а какой-то безмозглый болван. Дженнифер отшатнулась, ощутив укол холода в сердце. Руки девушки тут же прижались к груди.

– Ты должна уйти, – заклокотало в чурбане. – Пока не стало слишком поздно. Этот лес был проклят… и всё, что находится в нём. Прости, – короткий блеск жизни в бездумных глазах, юркая капелька влаги. И Дженнифер подалась вперёд, будто узрев в истукане своего прежнего Эндрю. Но тот стоял недвижим. Медленно потянувшись, осмелилась она прикоснуться к бледной щеке любимого и охнула, отдёрнув ладонь. Будто камня коснулась.

– Беги… – угадала она слова в клокотании грудном замершего изваянием, а по телу того быстро чернели вены. Наливались мёртвыми соками жилы. Разбухали и выпирали над кожей, подобно коре старого дерева.

Не веря себе, смотрела на то Дженнифер, а сама медленно пятилась. Но когда почернел взгляд любимого, нервы её дрогнули. Глотая рвущиеся рыдания и растирая по лицу слёзы, она отвернулась и побежала прочь, не оглядываясь.

Дженнифер неслась, не разбирая дороги, не чувствуя под собой ног, пока могла. Корявые ветки цепляли за волосы, мешали смотреть. Она судорожно металась из стороны в сторону, отбиваясь от самых настырных. Изодрав руки в кровь, щедро орошала ею голодную землю. Горькие слёзы душили её, но она глотала их молча. Когда лёгкие совсем скукожились в жгучем пламени, в бок воткнулся раскалённый кол, а ноги перестали слушаться, она упала на землю, позволив себе наконец-то расплакаться в голос. Катаясь в бессилии по цепкой траве, корчась в судорогах, она задыхалась. Кричала и выла, не сводя мокрых глаз с чернеющей кромки. С такого, казалось бы, безопасного, уютного леса, который оказался чужим и враждебным. Жутким, убийственным.

Внезапно кроны деревьев зашевелились. Будто незримый великан огромной ладонью взъерошил их. Дженнифер вздрогнула. Ледяной шквал ветра подхватил её волосы, овеял разгорячённое тело, невидимым лассо увлекая назад. Туда, откуда она едва вырвалась. В скрипящую корявыми ветвями колыбель мрака.

– Ты не сможешь сбежать, – шёпот ветра сложился в слова. Скрипучие. Жадные. Перед мысленным взором явилось лицо. Худое и бледное. С чёрными провалами вместо глаз. Лицо, которое она не сможет забыть никогда. Которое пройдёт с ней через всю её жизнь. Лицо женщины в белом. – Этот лес – тюрьма, сгубившая множество душ. И теперь она станет твоей.

В глазах Дженнифер поплыло. Закружилось и схлынуло. Желудок свело в сильном спазме, и девушку вырвало. Её полоскало немилосердно, да так, что тряслись колени и вспотели дрожащие пальцы. Ноги Дженнифер подогнулись, и в тщетной попытке ухватиться за что-нибудь, она осела на траву.

Так и лежала она, закрыв глаза, чувствуя, как ветер ласкает мокрые от слёз щёки, и представляла, что она уже дома. Лежит вместе с Эндрю на пышной кровати, и тот следит за ней, улыбаясь. И казалось ей, что не было никогда этого страшного леса с жутким призраком женщины в белом. Лежала и улыбалась, а ветер играл с её рыжими прядями, вздымая их, словно беспечный нежаркий огонь.

Когда же Дженнифер вновь открыла глаза, то с ужасом обнаружила себя в том же лесу, на перине прогнившей хвои. Будто бы и не бежала она прочь, спасаясь от околдованного Эндрю и чудовищной ведьмы.

Глава 6

Дженнифер потеряла счёт времени. Сколько она блуждала по лесу, не знала. Ноги были изранены, руки в царапинах, одежда изорвана. Она была голодна и измучена, но не теряла надежду найти и спасти Эндрю. Ветви уже не хлестали уставшее тело, ветер не бросал в лицо лохматые пряди. И в конце концов Дженнифер наткнулась на хижину.

Маленькая, кособокая, почерневшая, та искусно скрывалась в ветвях пышной ели. Дверь была призывно распахнута, внутри танцевал огонёк.

Дженнифер не удивилась. Ей опостылела тишина и однообразие мёртвого леса. Она ждала чего-то такого и была рада любому движению.

– Ты вернулась, – встретил её знакомый голос. – Это был глупый поступок.

В крохотной комнатке за столом, на обугленным табурете сидела она. Виновница всех её бед – женщина в белом. Сейчас она уже не казалась девушке такой уж и страшной

Дженнифер не боялась ее. Она была морально измотана, и эмоции притупились.

– Что ты сделала с Эндрю? – зачем-то спросила она, хоть и сама уже догадалась. Перед глазами стоял облик мужа с огрубевшей корой вместо кожи.

Женщина усмехнулась.

– Он стал частью леса, как и все, кто сюда приходил.

– Ты ведьма? – каркнула Дженнифер, пытаясь всколыхнуть ненависть в сердце. – Ты прокляла этот лес?

– Я хранительница, – ответила женщина, глаза её засветились холодным светом. – Я защищаю этот лес от тех, кто хочет его погубить. Кто калечит деревья и жжёт бестолково костры.

– Это ты губишь его, – покачала головой Дженнифер. – Ты превращаешь его в живую могилу. Ты губишь невинных людей…

Зло сощурив глаза, женщина в белом вскочила. Табурет отлетел к стене, роняя угли по всей комнате. В лицо Дженнифер пахнуло неистовым жаром, будто лизнуло незримое пламя. Заслонившись рукой, девушка поперхнулась.

– Людей? – прошипела в лицо ей хозяйка жилища. – Людей?

Дженнифер отшатнулась, но не кинулась в ужасе прочь. Пусть ведьма знает, что больше она не боится. Жар и вправду ушёл. Отступил вместе с женщиной в белом.

– Когда-то и я помогала, посмотри, как они отплатили… – Не распознав ловкий манёвр, Дженнифер не успела отпрыгнуть, и тонкие почерневшие пальцы сомкнулись на её руке. Девушка дрогнула, вмиг ощутив, как тысячи мелких иголочек впиваются в кожу. С каждым биением сердца устремляются вглубь, в саму суть юной души, увлекают в безудержный круговорот ярких картинок чужой жизни. Накрепко связывая и опутывая две души. Преданной и предавшей.

Глава 7

– Ведьма! Она навела мор на скотину! – воскликнула женщина, муж которой зачастил в лес, не таясь.

– Чего ты надумала, баба? – одёрнул неверный супругу.

– А ты что подумал, отдам тебя этой ведьме? – кивнула она в сторону леса и заголосила сильней. – Никогда! Люди! Люди! Помогите! Сдохла Бурёнка, кормилица наша! Ой, беда… беда…

– Да уймись, оглашенная, ни при чём тут Варвара, – попытался вразумить жинку мужик, да не тут-то было!

– Ах, Варвара…. Люди! – завопила она ещё громче.

И тут на ее зов откликнулись.

– И у меня скотина рожки откинула…

– И мою ночью Бог прибрал…

Послышались голоса…Вопящая приосанилась, поняла, что большинство на её стороне.

– А каком Боге говоришь, недалёкая, то колдунья Варвара наделала. Мало ей мужиков наших с толку сбивать, в свой гарем завлекать бесовскими прелестями. Теперь она детей извести наших надумала. За скотину взялась…

Простой люд глуп и управляем, а в толпе и вовсе безумен… Так враз и поверили кликуше. Позабыли все дела светлые, деланные Варварой задарма. Сбились тучей жужжащей и стремглав кинулись в лес. Будто кто разум затмил завесою ярости.

– Убить ведьму! – кричали крестьяне, кто чем потрясая перед собой. Они бежали по лесу, стремясь настигнуть в домике ту, что всегда старалась помочь им. Кому заговором, кому молитвой. Красивая молодая ведунья в белых одеждах не отказывала никому…

Солнце, пробиваясь сквозь густую крону вековых дубов, выхватывало из сумрака леса яркие пятна света, играя на листве, будто золотыми монетками. Воздух был напоён ароматом хвои и влажной земли, а тишину нарушали лишь треск ветвей под ногами и крики толпы, истово спешащей на расправу.

Варвара видела их в окно, но бежать прочь и не помышляла. Что она сделала? У нее не укладывалось в голове, что те люди, кто тайком сам приходил к ней, теперь встали толпой против нее.

Да разве она худое что сделала?

Взгляд Варвары, блестящий от слёз и обиды, из мелькания злобных лиц и ощеренных ртов выхватил краснощёкую женщину, муж которой так часто приходил к ней в последнее время мужское бессилие заговаривать. Разве же не для этой пышнотелой крикуньи старалась Варвара… силы свои тратила. Скот, да при чём тут Бурёнка… Ведунья ни в жисть ничего плохого не делала, и вот на тебе… Ведьма… Да если б была она ведьмой, разве позволила бы так себя оговаривать? Махнула б рукой да и разметала людишек по всему лесу, костей не собрать.

А народ всё пёр вперёд, стуча древками над головами. Яростно пыхая в воздух миазмами ненависти, страха и зависти. Во главе собрания та самая крикливая клуша, что ревностью своей, казалось, праведной, и извечной завистью к красоте яркой, женской приговорила соперницу к лютой смерти.

Впереди, за оградой из плетеного прута, стоял низенький домик – крошечный, уютный, словно гнездышко, утопающий в зелени. У окна стояла она, хозяйка Варвара, и нервно теребила подол пышного белого платья. Уголки глаз её, как утренняя роса, блестели, но не от страха, а от невыносимой печали. Она слышала, как доброту её попирают лживые фразы, готовность помочь превращают в грех и во зло.

Крики становились громче, ближе. Толпа, будто стая хищных птиц, с остервенением рвалась к цели. В их глазах не было сочувствия, только жажда мести, неистовое желание уничтожить то, что пугало их невежество.

– Ведьма! – кричала старуха, тряся кулаком. – Ты отравила мою корову, ты украла у меня счастье!

– Лживая тварь! – выкрикнул молодой парень. – Она забирает у нас урожай! Она приносит лишь беды! В огонь её, не жалеючи! Спалим бесовское логово!

Женщина, покачав головой, поймала безумный взгляд парня. Не он ли молил её приворожить девушку, а она отказала. Вот и возмездие подоспело. А взгляд-то какой злобный, колючий. И улыбка кривая, торжествующая. Нет, этого не остановить мольбами. Нахмурилась ведунья, чуя колотящемся сердцем беду на пороге. Вот она, смертушка. А говорят, в саване да с косой. А вот поди ж ты, врут, оказывается.

В глубине глаз Варвары всколыхнулась бессильная горечь. Она не отрицала, не защищалась. Всё было напрасно. Эти люди не хотели слышать, не хотели понимать. Они предпочитали верить в чудовище, а не видеть ангела.

«О, Боже… – шепнула она, спрятав лицо в дрожащих ладонях. – Спаси их от тьмы в их же сердцах…»

Внезапно словно порыв ветра раздул огонь. Факелы, зажатые в потных руках крестьян, с треском вонзились в хрупкий прут ограды. Кометами золочёными полетели на крышу домика. Вдребезги расколотили единственное окно, раскидав слюдяные осколки бриллиантами в травушку. И вмиг дом превратился в пылающий ад. Дым черной тучей взметнулся в небо, заслонив солнце. Лес затих, словно в страхе перед бушующим пламенем.

Варвара столбом стояла ни жива, ни мертва. К мокрым щекам прижимала ладони. В голубых, словно лазурная синь чистого неба, глазах отражался безудержный танец голодного пламени.

– Как же так… Разве можно… Живое в огонь… – дрожали пересохшие губы. А вокруг искрами бросался вулкан. Подбирался всё ближе. Душил сизым дымом, опоясывал красным поясом.

Как же так получилось. Отчего же так быстро. Загнанным зверем Варвара металась по дому, заламывая руки в отчаянии.

– Не губите! – кричала она. – Не виновна я…

Охваченная огнем, пыталась пробиться она через пламя к двери, но огонь не пускал. Калёными прутьями сковывал, опутывал жгучими цепями, нестерпимым терзанием, не давая и шагу шагнуть. Ее белое платье превратилось в угольный бисер, спаявшись с кожей в шкворчащую рану, и только глаза, полные боли страдания, ярко светились средь огненной бури.

– Нет… Нет… – слабо шептала она запекшимися губами, но голос её потерялся в симфонии жара – Нет! – когда с последним вздохом вырвался её смертельный крик, толпа в ужасе замерла.

Миг, и поляну осветил яркий свет. Солнце, словно сочувствуя несчастной мученице, пробилось сквозь чёрный дым и озарило пожарище своим ярким жестоким светом. В это мгновение каждому крестьянину почудилось, что в пламени они видят не ужасное чудовище, погубившее скот, а ангела, чьи крылья были обожжены их же руками.

Огонь постепенно утих, оставляя после себя только серый пепел и тяжёлый запах сгоревшей плоти. В лесу воцарилась странная тишина. Тишина разочарования и стыда. Крестьяне, тупо уставившись на остатки дома, не могли осознать, какое же зло они совершили.

Солнце катилось за горизонт, окрашивая небо в багряные тона рваной раны. Вечерний лес, затаив дыхание, погружался в настороженный сумрак, а в воздухе витал дух печали, как призрак загубленной жизни.

Из горстки пепла в тишине вечернего леса возник призрак. Женщина в белом платье, с гривой окрашенных в пепел волос, с глазами, полными печали и гнева. Она была не телом, а духом, который не смог уйти от несправедливости. Она стала хранительницей этого леса, невидимой стражей его красоты.

Крестьяне, стыдясь смотреть друг другу в глаза, пытались жить, как и раньше, но только дело их больше не спорилось. Не водилась в ближайшей реке рыба, не попадались в силки жирные тетерева, не приживалась скотина. Мучимые чувством вины, теперь-то они понимали, что не ведунья извела во дворах скот, а неизвестный недуг. Только не повернуть время вспять. Не повиниться, не покаяться. А во снах их тревожных стала чаще являться несчастная, убиенная ими безвинная женщина. Тяжёлым взглядом окидывала она местный люд да головой обречённо качала, напоминая о содеянном зле. Ночью лес становился зловещим. Птицы яростно мотали головами, страшась петь по-прежнему, а в ветвях деревьев шелестели голоса, говорящие о неотвратимой каре.

* * *

И вот, пришла весна. Растопила снега, прятавшие под своим гнётом всю чернь земли осквернённой. Разлила по округе свои полные воды. Залила пашни, дворы, погреба. И с поздним холодом отступила. Сковала зима, вновь почуяв власть, ледяные воды. Прочная скорлупа не дала прорасти хрупким росточкам навстречу солнышку. Птицы и звери покинули проклятые места, гонимые тяжёлой аурой. Крестьяне в отчаянии Господа молили о помощи, но ответ им пришел не от Бога.

В туманном утреннем лесу, окруженном могильной тишиной, увидели они призрак женщины в белом. Узнали и присмирели.

Угадали они в стройном стане да пышных локонах несчастную Варвару, убиенную ими же. Она стояла на холме, окруженная туманом, и глаза её, полные гнева, были устремлены прямо на них.

– Ваши сердца черствы! – выдохнул призрак облачком невесомым. – Вы не чтите лес и живущих в нём! Жестоким деянием необдуманным вы осквернили святость его. Ваши грехи отражаются в его бессилии…Ваши глаза слепы и пусты!

Ледяная тишина опустилась на лес, и в этот момент призрак женщины протянул руку к небу. По голым деревьям пронеслась волна холодного ветра. Река вмиг освободилась ото льда, и воды её забурлили яростным варевом.

Крестьяне, понимая, что это конец, все попадали на колени. И мужики здоровые, и калеки старые, и молодые девки румяные – взмолились все о пощаде! Бабы ревели как оглашенные. И ребятня малая, глядя на тех, заорала.

Женщина в белом с горестным ликом простёрла к ним длань, но тут же отринула.

– Когда-то я тоже молила, но ваши уши остались глухи… Отныне я проклинаю всех вас! – бабы заголосили ещё громче, мужики загудели тревожно. – Но даже у меня есть душа, и я дам вам шанс. Пусть тот, в чьих жилах течёт кровь убийцы, добровольно займёт моё место. И тогда души ваши будут свободны от мести моей! Да будет так!

Призрак женщины исчез, оставив их перед лицом справедливой кары.

* * *

Лес жирел и густел, а земля давала всё меньше плодов. Постепенно деревня хирела. Ходившие по ягоды, аромат коих достигал и домов, пропадали бесследно. По ночам из леса слышался то ли плач, то ли вой, то ли хохот безумца. Жалкая кучка крестьян забивалась под лавки и мелко тряслась, моля богов даровать спасение. С каждым утром лес подступал всё ближе. Нависая пушистыми ветками над обветшалыми крышами, он напоминал людям о том, что природа не прощает ошибок.