Полная версия:
Очень страшная книга Уланы Зориной. Вечный покой. Зарисовки безумного мастера
Как только подсели попутчики, так всё началось. Она встала в проходе, крепко схватилась за гладкие поручни, закрыла глаза и сосредоточилась.
Мысли в голове стали тягучими, как кисель. Разум открылся, пропуская через себя волны взбудораженного пространства. Чёрного, вязкого, липкого. Наполненного злобой и ненавистью, похотью и обидой. Густыми миазмами заполняли они пространство вагона. Щупальцами кошмарного осьминога тянулись из чёрной дыры они к каждому пульсирующему сгустку, исходящему гнилостным светом. Гнойным, зелёным. Оплетали их, спутывали. Выжимали досуха. Высасывали всё, что осталось в пассажирах хорошего, светлого, превращая всё в смрад и отбросы.
И когда несколько щупалец потянулись и к ней, девушка вздрогнула.
Она резко отпрянула, выныривая из видения. Сердце её панически сжалось, загрохотало в ушах и замерло, когда девушка поняла, кем является в реальности эта чёрная дыра, поглощающая души. На лбу выступила испарина. Кровь бросилась в голову, а она всё смотрела и не могла отвести взгляд от торжествующей улыбки на красивом лице.
– Они заслужили… – прокрался ей в голову мальчишеский голос. – Весь год я наблюдал за ними и специально собрал в этом вагоне.
– А я? – ёкнуло сердце.
– А ты – нелепый сбой в матрице, – пожал плечами «мальчишка». – Я специально подсел к тебе, чтобы рассмотреть ближе, и всё равно не нашёл черноты. Даже я не могу забирать светлые души…
– Кто ты?
– А ты не узнала? Мой старший брат любит дарить детям подарки. Хорошим, естественно. А как думаешь, что случается с плохими?
– Ты не Кирилл, – прозрение нахлынуло внезапно. Это нетвёрдое «К…», когда он назвал своё имя. Ледяные ладошки… Безразличие к холоду и острые уши у…?
– А, он? – Велиана обернулась к купе, где продолжал сидеть истукан.
– А это Чертяка, мой эльф, – небрежно обронил голос, и губы мальчишки растянулись ещё шире.
– Оставь их, – прошептала цыганка, – разве не видишь, им плохо.
Перестав нападать друг на друга, пассажиры уже бились в конвульсиях. Одни на полу, закатив глаза, сучили дробно ногами. Другие, свесившись с полки, головой бились об пол. Третьи просто хрипели, давясь липкой пеной, слепыми бельмами таращась перед собой.
А дети кричали, обливаясь слезами. Словно парализованные, не смея двинуться с места, они безумно вращали расширенными зрачками, в ужасе глядя на эту фантасмагорию.
Прижав к груди руки, Велиана истово зашептала.
– Отче наш…
– Ха-ха! – перебил её мальчик. – Ваши боги не властны над нами. Мы гораздо старше и сильней Триединого. Тебе нечего противопоставить мне, если только… – «Кирилл» запнулся…
– Что? – не выдержала паузу девушка.
– Если только ты сама не выберешь жертву. – В груди девушки похолодело.
– Нет… Как же так? Разве я имею право решать, кому жить?
– Значит, я заберу всех! – невозмутимо ответил божок. – Вон, посмотри на того толстощёкого. Да-да, с поросячьими глазками. Тебе рассказать, скольких щенков он заморил голодом? Нет? А вон та милая девочка со смешными косичками. Знаешь её любимое развлечение? В её личном садике на заднем дворе нету ёлочек. Там из земли торчат длинные колья, а на них… Ты никогда не слышала, как плачут котята?
– Замолчи! – Велиана зажала ладонями уши. – Я не верю тебе! Разве могут так поступать дети?
– Дети? Нет. Только это не дети, а звери в человеческом облике. Тебе дана сила, так загляни в них… Не глазами, а сердцем…
И она заглянула. И скривилась в брезгливости.
В тех местах, где в реальности были дети, колыхалась бесформенная чернота, сочащаяся жёлтым густым гноем. Зловоние, как по команде, вдарило в нос.
Девушку затошнило.
– Их ещё можно спасти! – заломила она руки в отчаянии, пытаясь сглотнуть едкий ком. Громкий хохот был ей ответом.
– А как ты сама думаешь? Каждый год я выслеживаю чёрных и очищаю мир от их гнили. Я забираю всех. Слышала, наверное, о пропавших без вести кораблях? Разбившихся самолётах? Сошедших с рельсов поездах? Понимаешь теперь?
И она понимала. Сердце её разрывалось, глядя на то, как незнакомые, но такие обычные люди корчатся в муках. У каждого из них была своя жизнь. Да, не идеальная, но своя, настоящая. Со взлётами и падениями, с радостями и несчастьями, со слезами и смехом. Вправе ли она бездействовать и бросать их на погибель, на съедение прожорливому божку? Ах, где же сейчас её бабушка, когда так нужна её помощь!
Перед глазами тут же возник зыбкий образ маленькой девочки. «Это твой выбор, Лия, – порыв тёплого ветерка взъерошил ей волосы. Думай сердцем…». Малышка улыбнулась, сверкнув чёрным взором, и растворилась в небытии. А была ли она, или это ей только привиделось, Велиана не поняла.
– Думай сердцем, – повторил другой голос. Настырный, звонкий, мальчишеский.
И она подумала.
Мальчишка улыбнулся и свистнул. Сзади раздались тяжёлые шаги. Девушка напряглась, посторонилась. Мимо нее, едва не прижимаясь вплотную, протиснулась ледяная глыба с острыми ушами.
Подойдя к испуганным детям, он распахнул полы огромной дублёнки и, словно заботливая птица-мать, накрыл их обоих своим широким крылом. Свет в вагоне засверкал и мигнул.
Жалобно скуля и вращая глазами, дети вместе с «мужчиной» исчезли во тьме.
Велиана моргнула…
Прижимаясь лбом к ледяному стеклу, она смотрела в окно.
На улице плясали снежинки. Крупные, пушистые. Такие могут быть только перед Новым Годом. Она подняла глаза и уставилась на луну. Огромную, жёлтую. Через мгновенье поймала себя на мысли, что ищет в небе… кого? Деда Мороза?
Что за чушь лезет ей в голову. Деда Мороза не существует.
Или существует? Вкрадчивый голос царапнул подкорку.
Помотав головой, она потянулась… Сколько сейчас? Взяв полотенце, Велиана направилась к туалету. И замерла. Внезапное дежавю заставило задохнуться. Ведь это уже было…
Девушка кинула взгляд на табло.
22:45
Подбежала к окну.
Поезд стоит. Просторная станция освещена тысячью ярких огней. Повсюду снуют, ссутулившись люди. И огромные буквы «Ростов» сразу в глаза бросились. Где стояла она, там и села, выронив полотенце и прижав руки к груди.
Сейчас… сейчас… Вот сейчас. Всё ждала Велиана. Но даже когда, выстояв своё время, поезд тронулся с места, грузных шагов слышно не было. Испуганным взглядом окинула она полки. Выглянула в проход и обомлела. Не было в вагоне ни худенькой девочки, так жестоко обходившейся с котятами. Ни тучного садиста-мальчика, любившего щенков. Их полки сиротливо поблёскивали дерматином. А родители преспокойно себе сопели.
Девушка кинулась к матери мальчика.
Тихонько толкнула её в объёмистый бок. Та, всхрапнув, недовольно уставилась на подошедшую.
– Извините, а где ваш сын?
– Чего? – вытаращила глаза толстуха и распахнула в удивлении рот. На девушку пахнуло гнилыми зубами.
– Ваш сын, – повторила она неуверенно.
Толстуха пошевелила бровями, нахмурилась и непонимающе бросила:
– Сын? Какой сын? Нет у меня никакого сына. Иди спи, полоумная, – и, широко зевнув, повернулась на другой бок.
– Чего там, Маш? – заворочался муж на верхней полке.
– Спи. Ничего, – и уже пробормотала себе под нос: – Ишь ты, сын… Приснится же такое? – хмыкнула, цокнула языком и захрапела.
Велиана не верила своим ушам. Только утром эта мамаша сдувала пыль со своего чада, а теперь…
«А может действительно сон? И впрямь, надо же такому присниться», – уголки губ девушки дрогнули. Она глубоко вздохнула, легла на свою полку и расслабилась.
«И никакого младшего брата Деда Мороза не существует? Как его там в сказках звали…» – проскользнула ленивая мысль.
– Крампус… – порыв ветра колыхнул чёлку. Прядь чёрных волос упала на глаза, и где-то, сквозь мерный перестук колёс, ей послышался детский смешок. И, увязая в стремительной полудрёме, она улыбнулась в ответ.
Глава 2Сон не принёс долгожданный покой. Уперев тонкие руки в бока. Притоптывая худенькой ножкой. Её ждала девочка. С растрёпанными кудряшками и гневно сияющим взором она нервно морщила нос.
– Разве это тебе подсказало сердце колдуньи?
– Но они… – вылетели слова, так и не успев оформиться в мысль. Перед глазами возникли понурые лица. Некогда пухлый мальчишка с посеревшей, обвисшей кожей сейчас. Когда-то весёлая девочка с задорно торчащими хвостиками пялилась в никуда провалами чёрных глазниц. Велиану пробил озноб.
– Что они? Дети… Глупые, жестокие. Но гибкие, словно мягкая глина. Почему же ты не воспользовалась своей силой? Для чего она тебе, если опускаешь руки, закрываешь глаза, слепо отдавая детей исчадию ада!
Девушке стало стыдно, к горлу подкатил комок слёз, а в душе, будто лопнула хрупкая плёнка, выстроенная наспех, пряча от самой себя свою суть. Тут же чувство жгучей вины хлынуло, водопадом затопив разум. Разбежалось по венам, будоража кровь. Вспышка раскаяния затмила реальность, почти причиняя боль. Ослепляя и затягивая в водоворот сияющей белизны.
– Что же делать? – выдохнула Велиана, стараясь совладать с собой.
– Ладно уж, – казалось, девчушка этого и ждала. – На этот раз помогу. Но впредь думай, для чего тебе дана сила менять нити людских судеб.
На девушку дохнуло теплом, таким родным и уютным, но прежде чем она смогла распознать свои ощущения, свет полностью поглотила её, закружил и беспощадно бросил в пучину гудящей энергии.
* * *Очнулась она, как от удара. Резко вынырнув из ласковых вод, прямо в тягучую явь клубящейся черноты.
Широко распахнув глаза, Велиана судорожно вздохнула. Грудь жгло, горло саднило, а ломота в теле мешала сосредоточиться.
Быстрый взгляд на часы…
22–45.
В окно…
Большие буквы «Ростов» привели её в замешательство.
– Ну, бабушка, ты даёшь! – вырвалось восхищённое. Однако медлить нельзя.
Усилием воли, Велиана заставила себя подняться. Поезд стоял. Страшных попутчиков, ожидаемо, ещё не было.
Медленно продвигаясь, она цеплялась за поручни, внимательно всматриваясь в пассажиров.
Вон на верхней полке сопит мальчик. Она сразу узнала его по маленьким глазкам и курносому носу. Посмотрела другим взглядом и отшатнулась. Тьма, густая, с янтарными сочащимися прожилками гноя… И вот это чудовище она собиралась спасти?
– Господи, дай мне сил! – зажмурившись, взмолилась она, и разум её раскрылся. Тысячи тонких нитей спутались в чёрный кокон над спящим мальчишкой. Обречённо вздохнув, Велиана принялась их распутывать. Раз за разом тянула она липкую паутину, рвала и растирала в сыпучую пыль. Пот градом катился, застилая глаза, но это не беспокоило девушку, ведь тот другой взгляд оставался ясен и чист.
Постепенно кокон истаял, оголив комок черноты. Тот заметался по сторонам, ища к кому прилепиться. Велиана, кожей почувствовала исходящее от клочка темноты зло. Перевернулась и не понимая, что делает, втянула в себя юркий комок. Шквал невыносимой боли заставил её согнуться, но времени оставалось мало.
Сквозь пелену взглянула она на мальчишку и облегчённо вздохнула. Густые нити судьбы оплетали ребёнка, указывая пути. Разные, непохожие, но сияющие синими отблесками правильной чистоты. Она не стала больше вмешиваться в судьбу этого ребёнка. Остальное пусть он сделает сам. Проснувшись, мальчик даже не вспомнит о своих прошлых деяниях. И мир станет чуточку лучше.
С девочкой пришлось повозиться подольше. Она была старше мальчика, и зло в душе уже успело дать корни. Однако цыганку не так легко испугать. С неимоверной силой она вгрызалась в упругие нити. Рвала их, сминала, полностью отдаваясь борьбе. В какой-то момент, остатки ошмётков дрогнули и упали, растворяясь в пространстве, обнажая небольшой сгусток первородного зла.
Велиана не стала ждать сопротивления, а стразу втянула в себя концентрированную черноту.
Снова скрутило живот. Согнувшись, цыганка застонала от боли.
Спящая девочка судорожно вздохнула и заворочалась.
Выдержав приступ, Велиана осмотрела ребёнка. Множество вероятностей задорно пульсировали, приглашая цыганку взглянуть, но та не рискнула. Не захотела. Пусть девочка сама делает выбор. С возрождённой душой отыщет свой правильный путь.
Воздух в вагоне сгустился. Пространство пошло мелкой рябью. Он уже близко. Поняла девушка и заторопилась. Остался последний штрих.
Велиана прикрыла глаза, силой воли собрала всю энергию в облако. Расщепила на множество золотых волосков и потянулась к каждому спящему.
Пустота вокруг засияла, сплелась в ажурный узор. От полок хлынула тьма, безжалостно рассекаемая очищающей паутиной. Растворилась и исчезла в небытие.
Девушка покачнулась. Схватилась за поручень и устало поплелась в хвост вагона. Там в самом конце. Скривив тонкие губы, стоял он. Маленький, худенький мальчик. Или вселенское зло в подарочной упаковке.
– Что ж, недооценил я твой род, – холодно зыркнул на девушку серыми льдинками. – Ты всё испортила!
– Нет, я исправила, – хриплый голос срывался.
– Исправила? Ты оставила меня без законной добычи! Посмотри на себя! – и он ткнул её в грудь длинным пальцем.
Устало прикрыв веки, Велиана послушно нырнула вглубь своей сущности. И скорчилась от омерзения. Тьма… Живая, дышащая тленом, сочащаяся густым гноем, зловонная.
– Ну так забери меня вместо них! – ей казалось, что она кричит во всю мощь, но на самом деле лишь пискнула. Колени ослабли, и девушка рухнула на свою полку. Сил на борьбу уже не осталось. Сквозь наплывающую пустоту она почувствовала, как волна освежающей прохлады коснулась горячего лба. И прежде чем уплыть вместе с ней, различила слова. Грубые, недовольные:
– Нет уж, спасибо. Как-нибудь в другой раз.
И ласковый шёпот на ушко:
– Ты всё сделала правильно! Я горжусь тобой. А теперь отдохни.
Уголки губ девушки дрогнули, и колыбель очищающего света распахнула объятия.
* * *Он стоял и хмурился, глядя на то, как призрачная колдунья баюкает свою внучку.
Колючий взгляд скользнул вдоль прохода, углубляясь всё дальше в спящий вагон.
Красные губы дрогнули в злобном оскале. Частокол острых зубов клацнул в бессилии. Это же надо… Так, любовно подсаженная в поезд аппетитная жатва, в один миг стала отвратной. Где теперь утолить свою дикую жажду?
Ещё раз окинув растерявший всю привлекательность несостоявшийся ужин, мальчишка сверкнул глазами и отвернулся. Таких чистых людских душ он ещё никогда не встречал.
Призрака рядом с девушкой уже не было. Велиана мирно спала, разметав волосы по подушке.
– Я запомнил тебя. Мы ещё встретимся! – злобно ощерился обманутый монстр.
Глава 3Из забытья её выдернул нарастающий шум.
«Неужели опять», – вздрогнула Велиана, руки её затряслись, потянулись вверх.
Зацепив смоляной локон, она стала нервно накручивать его на указательный палец.
Шум приближался. Топот, возня, крик женский, взволнованный. Мужской – басовитый, наглый и еле сдерживающий ярость, глухой.
Любопытство заставило девушку приподняться и выглянуть из купе.
Взгляду её открылась комичная картина.
По проходу торопливо шагал человек. Симпатичный, высокий. Не сказать, что юный, но и не прям старик. Черноту густых волос едва разбавила седина, но это лишь придавало мужчине солидности. Пронзительный взгляд синих глаз из-под кустистых бровей лишь мимоходом коснулся цыганки, но резанул словно ножом. Такой он был потерянный, тусклый. Велиана нахмурилась.
Перед собой мужчина тащил бугая. Тот матерился, басовито, отрывисто. Хватался за поручни лестниц и полок, пытался затормозить, вырваться, но тщетно. Хватка мужчины была стальной. Как и всё его сильное тело. Девушка лишь на миг прикрыла глаза, чтобы окинуть процессию другим взглядом, и поняла.
Ясно увидела всю его жизнь. Беды и горести, надежды, мечтания, радость рождения и боль скоропостижных утрат, и… Дороги. Разные, ещё не выбранные, но уже безропотно лежащие у его ног.
Хулигана, попавшегося на пути мужчины, можно лишь пожалеть. И девушка не удостоила бугая своим вниманием. Следом за ними спешила молоденькая проводница. На бледном лице девушки читалось отчаяние и растерянность.
Проводив процессию взглядом, Велиана вздохнула.
Стоит ли ей лезть в чужую жизнь? Надо ли рассказать герою то, что она в нём увидела. То, что невидимой паутиной вероятностей витает над ним. Нужно ли указать ему правильный путь, или он сам должен найти его?
Девушка колебалась недолго.
Зачем ей был дан этот дар, если она не сможет кому-то помочь?
Помогая другим, Велиана помогала себе. Разве можно смотреть и не вмешиваться, если знаешь, что можешь помочь. И она решилась.
Когда потрёпанный и помятый мужчина вернулся на своё место, она уверенно подсела к нему.
Не ожидавший чужого внимания мужчина вздрогнул. Повернулся лицом к ней, вскидывая в удивлении брови. «Ну?» – говорил его взгляд. Глубокий, печальный. Казалось, он видит её насквозь. Острым шилом пронзая душу. Выворачивая наизнанку. Девушка, растерявшись, застыла. Взгляд её с трудом оторвался от его глаз и скользнул ниже. К пухлым чувственным губам, мужественному подбородку и ямочке. Такой по-детски наивной. Кокетливой. И тревога отхлынула.
– Хочешь, погадаю? – поймала она его взгляд, и рука сама потянулась к чёрному локону.
– Погадай, – усмехнулся он, – только я про себя всё знаю. Одинокий волк по жизни я. Нет у меня семьи.
– Да ты не бойся. Меня Велиана зовут, – протянула она ему руку. Провела по тёплой ладони. Шершавой. Мужской. Вгляделась и… – Ты не наговаривай на себя. Тянется к тебе кровь родная. Нитью тонкой сияет.
Мужчина вздрогнул, как от пощёчины. Поспешно выдернул руку и, прижав ту к широкой груди, буркнул:
– Врёшь ты, – краска отхлынула от лица, желваки заходили. Он нервно пнул лежащую под ногами красную спортивную сумку и, оттянув ворот свитера, угрюмо уставился ей в глаза.
Велиана нахмурилась. – Правду говорю…
– Дочь моя погибла вместе с женой. Много лет уж прошло.
– Зря ты так, – отмахнулась девушка. Гладкий лоб прорезала морщинка. Неспешным движением руки она потёрла его, взъерошила чёлку, затем зачем-то опять пригладила. – Вроде взрослый уже. Жизнь прожил, – окинула она взглядом его лёгкую проседь. – Дорога тебе сейчас на Алтай, – прищурилась Велиана, – туда нить ведёт.
– Не понял… – брови мужчины взметнулись. – Алтай?
– А ты и не поймёшь, пока сам не проверишь. Что теряешь-то?
В глазах его некогда тусклых взметнулась надежда. Влажная, солёная, сверкающая.
– Алтай… – прошептал тот задумчиво. – Нет у меня никого там… Врёшь. Денег выманить хочешь! А вот шиш тебе! – скривился в порыве жгучей ярости он. И выставил перед собой дулю.
Откуда взялась эта внезапная ненависть, он сам не понял. Будто бы изнутри кто дёрнул его. Взбудоражил. Пробудил нелюбовь русского человека к малому этническом народу обманщиков. Однако цыганка и бровью не повела.
Губы девушки дрогнули. Она ясно увидела, как его крепкую шею обвивают ручонки. Детские, тёплые. И столько счастья плескается в этих сейчас печальных глазах, что у девушки спёрло дыхание. Любовь его скоротечная принесла плод нежданный, и теперь тянется к нему эта ниточка, сверкает, ярче солнышка. Манит, притягивает. Сулит покой и спасение.
Она окинула взглядом его сгорбленную фигуру, и сердце сжалось.
– Ты обязательно поезжай туда. Там твоё счастье.
Он поднял на цыганку блестящий взор, хотел было возразить, но осёкся. В чёрных озёрах острого взгляда плескалось великое знание. Глядя на эту девчонку, устыдился своего гнева. Понурился. Будто это она виновата… Напророчила… Наколдовала…
– Ты не прав, – она будто и не заметила его конфуза. – Новый Год – пора великих чудес!
Опустив голову, мужчина запустил руку в карман джинсов, явно нащупывая там, что-то важное.
– А денег я с тебя не возьму, – решительно поднялась Велиана, – тебе они самому скоро понадобятся. Запомни, – положила она на его грудь узкую ладонь с тонкими пальцами. – Алтай – то, что тебе сейчас нужно. – Глаза их на мгновение встретились. Мужчина отвёл взгляд. Смутился. Поверил?
– Спасибо. Меня зовут…
– Я знаю… – перебила его Велиана. – Матвей, – улыбнулась она и, повернувшись, зашагала к себе.
Рассеянный взгляд её снова метнулся к окну. Там, как и прежде, студёный декабрь жонглировал слюдяными осколками. Швырял их горящие окна. Сбрасывал с крыш. Отставал и назойливо догонял вновь несущийся в промозглую тьму скорый поезд 079Я/080Я
Глава 4– Ко второй платформе прибывает скорый поезд Архангельск – Адлер. Просьба встречающих проследовать на вторую платформу. Нумерация вагонов начинается с головы поезда.
Велиана зевнула. Вопреки ожиданиям после ночной бури, в окно ярко светило утреннее солнышко. Девушка потянулась и глянула на запястье. 7:05.
Девушка поднялась, прошлась по джинсам ладонями, пригладила свитер и, закинув на плечо полотенце, отправилась в туалет.
Табло светилось зелёным, и Велиана облегчённо вздохнула. Очередь в туалет по утрам – не самое лучшее начало дня.
Мимо пробежала проводница. Проводив её озадаченным взглядом, Велиана пожала плечом и скрылась за дверцей.
Табло мигнуло и зажглось красным.
Поезд замедлялся. Пол перестал ходить ходуном и стал напоминать приятную плавность гондолы. Хотя нет-нет, а и дёрнет с грохотом, как бы напоминая: «Не расслабляйся. Будь начеку…».
Вот последний рывок. Надсадный скрежет. И пол замер.
Освежившаяся, причёсанная и умытая Велиана освободила кабинку и под завистливыми взглядами сонных попутчиков с улыбкой шагнула в проход.
Кинув взгляд вдоль вагона, с удивлением не обнаружила в нём Матвея и, пожав плечом, повернулась к окну.
«Горячий Ключ», – в глаза сразу бросились крупные буквы.
Вопреки ожиданиям величественного сооружения взгляду её предстал совершенно неожиданный вид.
Вместо, старинного здания из красного кирпича с массивными колоннами и вычурной лепниной за окном красовался современный вокзал.
Приземистое, широкое здание. Белоснежное. Заглядывающее прямо в душу множеством сверкающих окон.
Несмотря на раннее утро, повсюду сновал народ. С чемоданами, рюкзаками, сумками через плечо и на колёсиках.
Суетливые предприимчивые старушки зычно зазывали покупателей, размахивая жареной выпечкой, щедро истекающей маслом.
Велиана вздохнула.
Так, сколько будет стоять поезд на станции? Успеет ли она сбегать и закупиться ароматными пирожками?
Едва она повернулась к своей полке, чтобы взять деньги, как тут же с кем-то столкнулась.
– Ой…
– Простите, – обронила миниатюрная блондинка, распахивая глаза и кривя тонкие губы. Казалось, она вот-вот расплачется, и цыганке стало жаль её.
– Ничего, я сама виновата. Смотреть надо, куда иду, – успокоила ту Велиана. А сама пристальней присмотрелась к попутчице.
Нет, эту она раньше не видела. Хм. – озадаченная морщинка пролегла меж бровей и, пока незнакомка неловко топталась на месте, уверенно взяла её за руку.
– Хочешь, погадаю?
– Ой, что вы, это, наверное, дорого? – в нерешительности пискнула та, но руку не убрала.
«Какие тонкие пальчики, как у птички…» – удивилась цыганка, перебирая и разглядывая каждый.
В действительности ей вовсе не нужно было гадать по руке. Едва коснувшись руки незнакомки, она уже видела перед собой её суть. С лёгкостью читала душу. Прослеживала вероятность дорог.
– Да что с тебя взять? – окинула взглядом худенькую фигурку. – Да не трясись ты так, не съем я тебя, – улыбнулась она. Та робко кивнула, и уголки губ нервно дёрнулись вверх.
– Что там? – в синих глазах засветилась надежда.
– Вижу я, что запуталась ты. Перед тобой два пути. Если примешь назад его, на руках тебя будет носить. Оттолкнёшь – тенью будет ходить за тобой. Пока сам не сгинет в суете скучных дней. Радость с ним будет, но и горя хлебнёшь. А без него пустота и рутина. Другой будет, дети будут, достаток, но любви нет. Останется она с этим, – Велиана, качнув головой, указала назад, – с тем, от кого бежишь сейчас. Всё, иди. – выпустила она руку растерянной девушки. А та так и застыла с приоткрытым ртом.
Цыганка же, взяв в руки сумочку, заторопилась к дверям. Надо было успеть на перрон, пока все пирожки не скупили.
Краем глаза она покосилась на девушку-птичку и с удовольствием отметила, как меняется вокруг той сплетение дорог. Как вероятность Любви юркой змейкой ложится у ног.
И на душе сразу стало тепло и спокойно.
Пусть для других это мелочь, но для неё – ещё одна спасённая жизнь. От хандры, безысходности. От горячих слёз в подушку. От одиночества в сердце и осколков разбитой любви.
Велиана улыбнулась довольно и, спрыгнув с подножки, кинулась вслед за старушкой.
Пирожок, конечно, это хорошо, но мало. Немного поколебавшись, Велиана, всё-таки решила посетить вагон-ресторан.
Время неумолимо бежало вперёд, подгоняя железного змея ледяными хворостинами.
Поезд вздыхал, трясся, но, рассекая утреннюю загустевшую хмарь, летел вдаль. Туда, где под ледяной коркой спрятались курортные города.
